Глава 2. Когда мне было тринадцать, у меня появился мой единственный друг

Когда мне было тринадцать, у меня появился мой единственный друг. Кори Ларсон была такая же одиночка, как и я, за исключением того, что я принимал своё одиночество спокойно, а она была громкой и нахальной. Мы хорошо ладили и проводили выходные вместе, смотря фильмы, где умирали люди или что-то взрывалось. По ночам мы гуляли по кладбищам. Её родители ненавидели меня.

Потом мне исполнилось пятнадцать. Почти каждый месяц я ввязывался в драки в школе. Мои оценки снизились настолько, что все думали, что я тупой. Я был тих, угрюм и погружен в себя, поэтому все считали меня высокомерным. У меня никогда не было девушки, и все думали, что я гей. Но это не главное.

Каждая моя приёмная семья была готова передать меня кому-нибудь другому. Регулярно. Я сменил уже пять семей, когда Мэгги взяла меня к себе. Но она жила в шести часах езды от моего прежнего места жительства. Для детей нашего возраста это огромное расстояние, поэтому я видел Кори дважды в первый мой год у Мэгги, один раз во второй год и ни разу за последние двенадцать месяцев. Она изменилась, превратилась в красивую девушку, которая привлекает к себе внимание, куда бы она ни пошла. Я думаю… Я не знаю. Она выросла. Она переросла меня.

Но Кори — моя единственная возможность поговорить с кем-то о Мэгги. Если я этого не сделаю, я взорвусь. Или выброшусь в окно. Или сброшусь с моста.

Последние несколько раз, когда я ей звонил, она или не отвечала, или говорила, что ей надо срочно идти. Я не привык к такого рода отказам, поэтому на следующее утро всё-таки написал ей емейл. Мне понадобилось тридцать минут, чтобы написать письмо на целую страницу. И ещё полчаса, чтобы вырезать всё, кроме нескольких строчек, и поставить слова в правильном порядке. Передать ими главное.

От кого: Винсент Х. <[e-mail]>

Кому: Кори Ларсон <[e-mail]>

Тема: Привет

Привет, как дела? Сегодня я окончил школу, и сегодня умерла от сердечного приступа Мэгги.

Было бы неплохо встретиться. Позвони мне.

Винс.

Возможно, она ответит. Может, и нет. Она не ответила на мои четыре последние емейла.

Но она всё, что у меня есть.

Другой человек, с которым я более или менее часто общаюсь, это Пэнни— назойливая соседка. Даже при том, что она была с Мэгги, когда та умерла, она не заглянула ко мне за целый день.

Вероятно, она ожидала, что я приползу к ней в истерике, нуждающийся в её сочувствии. Она тот человек, который любит чувствовать себя нужным и полезным. Интересно, какой полезной и нужной она будет себя ощущать, когда, в конце концов, найдёт меня повешенным в гараже или в обмороке на кухонном полу после пачки таблеток снотворного.

Возможно, ей будет всё равно.

Вместо того, чтобы каждые три минуты смотреть, не ответила ли мне по электронной почте Кори, я нашел на рабочем столе Мэгги ключи, сел в её минивэн (всё ещё пахнущий её духами) и поехал в то место, куда иногда хожу: городской приют для животных.

Он только открылся, когда я туда приехал. Волонтёры в красных рубашках смешались с толпой, разговаривая с семьями о потенциальном усыновлении питомца. Я вижу знакомые лица то там, то тут. Но даже если кто-то узнаёт меня, то никогда ничего не говорит, несмотря на то, что я прихожу сюда несколько раз в месяц в течение последних двух лет.

Это своего рода терапия— сидеть в тишине с кем-то, кто так же одинок, как и я, и знать, что они понимают тебя на инстинктивном уровне как никто другой.

Я направился к собачьим будкам. Кошки очень хорошие, но они сидят в своих зеркальных комнатах, и я не могу взять их или погладить, не спросив разрешения. К тому же сотрудники могут подумать, что я хочу забрать кого-то домой, и тогда мне придётся объяснять, что я не могу позаботиться даже о себе, не говоря уже о другом живом существе.

Собачий питомник наполнен громким непрекращающимся лаем. Я никогда не подхожу к лающим собакам. Я отыскиваю самую тихую, печальную собачку. Ту, которой, возможно, уже не будет здесь, когда я вернусь. Она попала в приют, потому что однажды её уже не хотели и отказались от неё, если же собаку никто не хочет брать из приюта, то её отводят в заднюю комнату и убивают.

На этот раз я выбрал ротвейлера по кличке Бэлла. Мех вокруг её морды начал седеть, и из-за болезни ног она не может уверенно стоять. Никто не хочет её забрать себе, потому что она старая и несовершенная. Я сел напротив её будки и стал перебирать пальцами по её клетке, пока она не расслабилась и не захромала ко мне.

Кори постоянно спрашивала меня, зачем я сюда хожу.

— Это чертовски грустно. Зачем проводить всё своё свободное время с собаками, которые скоро умрут?

Я не мог объяснить ей этого тогда и не могу объяснить этого себе даже сейчас. Просто быть здесь, как бы грустно не было, для меня намного комфортнее, чем что-либо другое.

Кроме того, все умирают.

Я сидел с Бэллой около двух часов, поглаживая её голову, которую она прислонила к ограждению с тяжелым вздохом. Уходя, я сказал, что мне жаль и что я буду скучать.

***

В течение трех следующих дней я много бродил по дому и не спал, слушая на максимальной громкости диски «Битлз». Я хотел плакать. Заплакать было бы нормальной реакцией на то, что ты потерял кого-то, кто был тебе больше чем семья, больше, чем кто-либо когда-либо. Лучше быть убитым горем, чем чувствовать всё и ничего одновременно и быть неспособным физически отреагировать на горе.

На третий день появилась Пэнни, но только для того, чтобы сказать, как она расстроена потерей такой хорошей подруги, и узнать, когда похороны.

Я безучастно посмотрел на неё. Она нахмурилась.

— Ты же планируешь похороны, не так ли?

— Конечно, — ответил я, хотя это не так. Что я мог знать о подготовке к похоронам?

Позже, когда зазвонил телефон, я бросился к нему и, затаив дыхание, снял трубку в надежде, что это Кори. Человек на другом конце провода был мужчиной.

— Винсент? Это ты? Это Гарольд.

— О, — я сделал паузу и стал перебирать в уме имена.

— Адвокат Мэгги, — уточнил тот.

— Ага, — сказал я, потому что он глупый, если думает, что я не узнал его. Он работал с Мэгги на протяжении многих лет, задолго до того, как я у неё появился. Пусть я и встречал его мимоходом только несколько раз, но часто слышал, как Мэгги разговаривала с ним по телефону, и несколько раз они ходили вместе обедать.

— Мне так жаль, сочувствую твоему горю, парень. Я знаю, что сейчас не самое удачное время, но я хотел бы заскочить к тебе сегодня вечером и просмотреть с тобой кое-какие бумаги.

Что понадобилось от меня адвокату Мэгги? Но я согласился с ним встретиться и повесил трубку. Неужели он придёт ко мне, чтобы поговорить о доме? Очевидно, без Мэгги никто не платит за ипотеку и коммунальные услуги, а у меня нет возможности сделать это. Я должен съехать? Куда мне идти? Я только окончил школу. С ума сойти. У меня нет даже работы.

К тому времени, как появился Гарольд в своём костюме с иголочки и гладко зачёсанными седеющими волосами, я был в полнейшей панике, и у меня не было времени, чтобы принять своё лекарство. Где бумажный пакет, когда он так нужен?

Гарольд совсем не выглядел обеспокоенным. Он поставил свой портфель на пол и сел. Ну хорошо, возможно, он выглядел грустным. Ведь они с Мэгги знали друг друга почти двадцать лет. Но он пришёл, чтобы выкинуть меня из моего дома, я отказываюсь ему сочувствовать.

Гарольд положил руки на стол. Я сел напротив него. Он сидит на месте, где обычно сидела Мэгги. Но я не могу найти подходящего повода попросить его подвинуться.

— Как ты держишься, Винсент? — спросил он.

— Нормально,— я пожал плечами.

— Я тебя долго не задержу. — В его глазах было такое же сочувствие, как и во взгляде медсестры из больницы.

— Я не хочу съезжать, — выпалил я.

— Что? — Гарольд отложил в сторону портфель, который взял в руки, чтобы расстегнуть.

— Я не хочу уезжать из этого дома. Я ведь должен?

— Винсент… — Он слегка улыбнулся. — Позволь мне всё объяснить. Всё не так плохо.

Мне стало легче дышать. Ненадолго.

— Дела у Мэгги шли не совсем гладко. Я не думаю, что она смогла бы сохранить этот дом, — продолжил адвокат. — Вот её завещание. Она откорректировала его прошлой зимой. Хочешь его прочесть? — Он порылся в бумагах и достал несколько из них.

Он протянул их мне, не дожидаясь ответа. Завещание походило на какой-нибудь контракт. Я не видел слов или просто не понимал их значение. Кроме моего имени.

— Я не понимаю, — сказал я.

— Банк заберёт дом. У тебя шестьдесят дней, чтобы съехать. — Он медленно вытащил бумаги из моих рук.

Вон. Вон на улицу. Что ж в этом хорошего?

— У тебя не будет дома, но ты сможешь распоряжаться её наследством. Не буду лгать, это совсем небольшое состояние, но его будет достаточно, чтобы комфортно существовать некоторое время, — сказал адвокат, словно прочитав мои мысли.

— Наследство, — повторил я. — Что? Деньги?

Он ухмыльнулся и склонил голову.

— Да, это деньги. Кто-нибудь из похоронного бюро звонил тебе?

Когда я замотал головой, он продолжил:

— Мэгги заранее оплатила услуги похоронного агентства. Тебе не придётся об этом беспокоиться. Я могу позаботиться о документах, которые им понадобятся, если ты сейчас не в состоянии заниматься этим.

Я почувствовал облегчение, потому что всё равно не знал, что нужно делать в таких случаях. Интересно, Мэгги всё подготовила, потому что знала, что умрёт? Потому что считала, что я не справлюсь? И я не могу её винить за это.

— Всё будет хорошо, парень. — Гарольд положил руку мне на плечи.

Что он может знать? Мэгги умерла. Я должен уехать из дома. У меня будут деньги на первое время, но потом что? Мэгги хотела, чтобы я пошёл в колледж, но я не могу это сделать без неё. Да и зачем? Это была её мечта. Это было то, что она хотела для меня.

Когда Гарольд ушёл, я попытался отвлечь себя, решив приготовить себе немного поесть. Я ем мало, но неразборчивый голос Мэгги у меня в голове говорит мне, что я должен. Кроме того, я не умею готовить. Это всегда делала Мэгги. Я попытался сделать обед, как она бы это сделала, с мясом, кукурузой и яблочным пюре.

Пакет документов, который оставил Гарольд, лежал на обеденном столе. Я вспомнил, что отсчёт начался. Х-дней до того, как я попрощаюсь с этим домом.

Мясо подгорело. Кукуруза была водянистой. У меня не получалось открыть яблочное пюре. Банка упала на пол, и я со слезами на глазах, в истерике, опустился на колени перед осколками. Я плакал из-за разбитой банки пюре, но не из-за того что недавно произошло. Что со мной не так?

Дата добавления: 2015-08-21