Глава 23. - С трудом верится, что эта история могла случиться в наше время

- С трудом верится, что эта история могла случиться в наше время, - поежилась я, - пахнет средневековьем.

Маша кивнула:

- Верно, но это правда. Антонина тут же позвонила Виктору. Мать отнюдь не добрый человек, ее до зубной боли злила необходимость таскать судно из-под Пелагеи, вот она и оторвалась на Лене. Думаю, она рассчитывала, что ее муж взбесится, бросит жену, Ленка останется одна, да еще получит доченьку-Маугли. Но Витя оказался святым человеком, он обрадовался ребенку, у них с Леной были идеальные отношения. А вот когда он умер!..

Маша замолчала.

- Говорите, пожалуйста, - попросила я.

Мария обхватила себя руками.

- Лена служила медсестрой, зарабатывала мало, семью обеспечивал Витя, он был опытный краснодеревщик, тонул в заказах и получал большие деньги.

Некоторое время после кончины супруга Лена проживала накопленное, а когда заначка опустела, ввела режим жесточайшей экономии.

- Она мне рассказывала, - вздохнула я, - поездки на бесплатном автобусе, питание в больнице, одежда из сток-центра.

Маша кивнула.

- Лена просто робот, она считала каждую копейку. Знаете почему?

- На крохотную зарплату трудно выжить, - ответила я.

- Ленка копила на образование для Ани, - пояснила Маша, - она мечтала отправить девочку в Америку, в университет. Словно молитву твердила: «В этой стране плохо, а в США хорошо. Анечка получит там диплом, устроится на работу, выйдет замуж, я к ней перееду». Понимаете, Лена бросила новорожденную дочь, считала ее появление на свет случайным, не интересовалась девочкой, но после того, как Витя забрал Аню, мать словно наизнанку вывернули. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так обожал дочку. Лену стало мучить запоздалое раскаяние, она ради Ани была готова на все. Но и Анечка выросла замечательной, лучшая мамина подружка. Они везде ходили за руку, в прямом смысле слова, никогда не ругались. Аня оказалась невероятно способной и трудолюбивой, в школе получала одни пятерки, сплошные победы на олимпиадах, грамоты. Когда ввели пробный ЕГЭ, ученица Киселева набрала сто процентов. Ей не поверили, решили - девочка списывала, заставили повторно пройти испытание на глазах у комиссии, и снова получился наивысший результат. После смерти Вити Лена рассказала дочери правду о ее рождении, про то, как бросила ее у Пелагеи. Я была против этой беседы, внушала Лене: «Анечка ничего не помнит о том времени, не буди лихо, пока оно тихо».

Но Елена порой проявляла ослиное упрямство, она не послушалась Машу и открыла нелицеприятную правду девочке.

Аня кинулась к матери на шею, обняла ее и сказала:

- Бедная мамусечка! Ничего, теперь мы никогда не расстанемся.

- Прямо идиллия, - с недоверием хмыкнула я, - верится в это с трудом, в особенности если вспомнить, как вела себя замечательная дочь во время нашей встречи! Она так хамила матери, что все присутствующие были шокированы.

Маша криво усмехнулась.

- Все правильно. Они обе разыгрывали спектакль. А теперь умерли. Я боялась, что их план рухнет, но столь страшного исхода не предполагала. Когда Лена поделилась со мной задуманным, я тут же ей сказала: «У вас ничего не получится. Гвоздева не дура, она мигом унюхает обман и засадит вас за решетку». А Ленка с ее ишачьим упрямством, естественно, отмахнулась от моих слов, бубнила свое: «Никуда она не денется, ты мне только денег на три дня одолжи, десять тысяч евро».

- Десять тысяч евро? - повторила я. - На три дня?

Маша протяжно вздохнула.

- Я на квартиру коплю, хочу в Москву переехать. Лена была в курсе моих планов, она знала, что я банкам не доверяю, наличность в укромном месте держу.

- Зачем ей понадобилась столь крупная сумма на короткий срок? - поразилась я. - И каким образом медсестра, не имевшая лишней копейки, собиралась возвращать долг?

Маша встала, походила по кухне, потом снова села.

- Вы только не осуждайте Лену, - сказала она, - у нее возник план, на мой взгляд поразительно глупый, а по ее мнению - превосходный.

Около года назад Лена поняла: ей никогда не насобирать денег на поездку Ани в Америку - и впала в депрессию. Дочь попыталась утешить маму, говорила: «Ничего страшного, я легко поступлю в московский медвуз, а там возможны варианты. Студенты-отличники часто получают предложение стажироватся за границей. Я непременно уеду в США».

Но Лена плакала и повторяла: «Я отвратительная мать. Сначала отреклась от тебя, опомнилась лишь благодаря Вите и теперь должна устроить твою судьбу наилучшим образом».

Аня позвонила Маше, та приехала, стала Лену утешать и в конце концов бросила фразу: «Никогда нельзя сдаваться. Слезами горю не помочь. Если возникла проблема, надо искать пути к ее разрешению. Не можешь насобирать денег? Продай квартиру, ищи спонсора, побегай по меценатам, благотворительным организациям. Ну я не знаю что еще! Действуй, а не ной!»

Если бы Машенька могла предположить, какой будет резонанс! Но «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется».

Лена перестала хныкать, спустя несколько месяцев вновь встретилась с Машей и изложила ей план.

Киселевы разыграют спектакль. Они отправятся к профессиональным сыщикам, чья репутация не вызывает сомнения. Лена попросит найти настоящих родителей Ани, расскажет историю о том, что девочка невыносима, груба, хитра, ну и так далее.

- Им это удалось в полной мере, - зло сказала я, - вероятно, Ане следовало планировать не поступление в американский университет, а покорение Голливуда. Она так ловко исполняла свою роль, что купились все члены нашего коллектива. Один ее пирсинг произвел потрясающее впечатление!

- Они долго готовились, от Олеси Лена знала о ее романе с Гвоздевым, - горько подтвердила Маша. - Ане не очень нравилась эта идея, но ради матери она согласилась на авантюру. А Лена словно обезумела, в ней проснулся режиссер-сценарист и великая актриса. Понимаете, она мечтала искупить вину перед дочерью, воздать ей за первые пять лет жизни.

Лена должна была подсказать сыщикам, куда идти за информацией: к Владе Сергеевне Ильченко. А бывшей заведующей предписывалось изложить историю про девочку, найденную на ступеньках детдома, и про соседа Юрия Гвоздева, который якобы просил выручить его в сложной ситуации.

Маша закашлялась, встала и начала наливать в стакан воду из чайника.

Я в растерянности смотрела на нее. В принципе я уже додумалась до правды, но лишь сейчас осознала свои ошибки. Чеслав считает меня человеком, всегда подмечающим никому не бросающиеся в глаза детали, я, так сказать, специалист по ловле мелких мышей. Вот только в деле Киселевых госпожа Сергеева не заметила стаю громадных жирных крыс.

Вспомним мою беседу с Владой Сергеевной, ту ее часть, где она озвучила свой разговор с Юрием. Якобы Гвоздеву позвонила Нина, двоюродная сестра Олеси, и сообщила ему о дочери. Но! Если баба Вера умерла в глухом селе, где, кроме нее, жила еще пара выживших из ума старух, если там не было ни газа, ни электричества, ни телефона, то как Нина узнала о кончине бабки? Старухи не могли позвонить. Ладно, пусть тело бабы Веры нашел почтальон, который приносил пенсию, но он не оставил бы в избе крохотного ребенка. А Нина, по словам Влады, уверяла, что, лишь прибыв на похороны бабки, она обнаружила Аню. Теперь вспомним другой факт: Нина позвонила Юре. Маленький вопрос: где она взяла телефон Гвоздева? Роман у Олеси с Юрой продолжался недолго, с той поры прошло пять лет. Юра мог неоднократно сменить номер, но в принципе Нина могла найти контакт. Ладно, пускай о смерти бабы Веры Нине сообщил почтовый работник, а телефон Юры она сумела разыскать. Но письмо, которое она якобы обнаружила в укромном месте, в избе у старухи! С какой стати Олеся привезла его в деревню и спрятала там?

Вы попытаетесь возразить мне: «Семеняка настрочила послание, находясь в Каскине».

Но я отлично помню, как Влада Сергеевна заявила: «Листочек пожелтел, но напечатанные буквы читались отлично».

Напечатанные буквы!

Ильченко хорошо владела ноутбуком, для нее, ограниченной в движениях, он был окном в мир, потому Влада машинально и брякнула «напечатанные буквы». А откуда у бабы Веры принтер? Компьютер? Пишущая машинка? Следовательно, Олеся привезла письмо из города и спрятала в избе. Вот уж чушь!

А что стоило заявление Влады Сергеевны о встрече с Виктором на кладбище! Ну как директор детдома, кстати, педагог, искренне любящая своих воспитанников, согласится отдать девочку на воспитание едва знакомому человеку?

Из этой истории во все стороны торчали незавязанные нити, но я не заметила ни одной. Кстати, если вы удочеряете ребенка, то в целях сохранения секретности ни в каких документах малыша не будет указано о том, что он приемный. Коробок не смог найти дело Ани, оно не существовало в электронном виде, и я успокоилась, не стала копаться в семейной истории Киселевых, проверила лишь их данные по прописке. И увидела: раньше Виктор и Лена жили в одной квартире вдвоем, потом очутились в другой - втроем. А дальше приняла их легенду. Да, все верно, только Анечка никогда не была в детдоме. А дело об удочерении отсутствовало, потому что никого не удочеряли.

Влада Сергеевна очень занервничала, когда я спросила ее: «Если Юрий начнет все отрицать, вы повторите свой рассказ при нем?»

Ильченко явно испугалась, но я не придала значения ее реакции. Решила, что ей неудобно перед Гвоздевым за то, что она выдала его тайну.

Таня! Ты идиотка! Ложь лезла из рассказа Влады Сергеевны во все стороны, не заметить ее было сложно. Ильченко якобы согласилась помочь Юрию за бесплатное обслуживание своих воспитанников в его медцентре. Ну почему я не проверила, правда ли, что детдомовцы там лечились? Коробков легко мог поднять любые документы. Но нет, мне словно заклеили уши, завязали глаза и затуманили мозги. Можно попытаться оправдать себя, вспомнить про пожар, отъезд Гри в командировку, пережитый стресс. Вот только я профессионал и не имею права во время работы на личные переживания.

- Но по какой причине Влада Сергеевна согласилась помочь Лене? - задала я вопрос.

Маша вернула пустой стакан на стол.

- Я спросила то же самое у Лены. Знаете, у нее все было продумано до мелочей. Лена хорошо владела компьютером, он заменял ей друга, давал возможность общаться. После смерти Виктора она ощущала себя одинокой. Даже очень любимая дочь не заменит мужа. Когда Анечка укладывалась спать, Лена залезала во Всемирную паутину и зависала там порой до утра, забыв, что предстоит ни свет ни заря отправляться на работу. В одном из чатов Лена набрела на Владу Сергеевну, которая тоже просиживала ночь у компьютера. Медсестра и бывшая директор детдома подружились, Лене Ильченко могла пожаловаться на боли в суставах, посетовать на отсутствие средств для операции, рассказать о сборе денег, предпринятом ее воспитанниками.

А потом Елена начала разрабатывать план по обману Гвоздевой и предложила Владе Сергеевне десять тысяч евро за участие в нем. Лена рассуждала просто. Если она сама заявится к Степаниде Андреевне и скажет: «Аня ваша внучка», та не захочет даже с ней разговаривать. А вот если к Гвоздевой придет представитель серьезной организации, в которую обратится Елена, попросив отыскать родных Ани, то, согласитесь, реакция владелицы центра «Светлое детство» будет иной. Но как натолкнуть сыщиков на след? Вот здесь и понадобилась Ильченко.

Влада Сергеевна сначала отказалась, но Лена соблазнила ее деньгами, обещала тут же привезти всю сумму. Ноги у несчастной болели невыносимо, ее воспитанники собрали лишь малую толику средств, и Ильченко дрогнула. Ей показалось, что ничего дурного не произойдет. Тем более что Елена сказала Владе Сергеевне:

«Аня на самом деле внучка Степаниды. Я это знаю точно, но документов нет. Поверь, Гвоздева не станет с тобой разговаривать, она сразу поймет: девочка от Юры. Но вот сыщиков нужно натолкнуть на этот след. Все будут счастливы. Аня поедет в США, Степанида обретет внучку. А ты навсегда забудешь о боли. Кому от этого плохо?»

Лена и Влада договорились: как только экс-директор все выложит детективу, то прямо сразу, в тот же день, Лена вручит ей деньги, которые Киселевой на короткий срок одолжила Маша.

Я застыла, как жена Лота. Часть головоломки встала на место. Ильченко сплела мне сказку и сразу отчиталась перед Леной о проделанной работе, Киселева ее не обманула, она быстро привезла деньги. Влада Сергеевна, несмотря на участие в спектакле, человек щепетильный. Поэтому она позвонила детдомовке Галине и попросила ту вернуть собранную сумму, а уж потом поспешила в медцентр. И если вспомнить последние слова Ильченко, то становится понятно, почему она хотела видеть именно меня. Влада пыталась сообщить об обмане, повторяла «зря взяла деньги». А еще говорила про центр «Здоровье и покой» и про зефир. Ну какое отношение к этой истории имеет клиника для инвалидов, которая тоже принадлежит Гвоздевым? Вот это пока не ясно.

Маша, не знавшая о моих мыслях, продолжала:

- Понимаете Ленин расчет? Вы находите «отца», тот с распростертыми объятиями принимает Аню, восхищается ее умом, талантом, начинает помогать «дочери». Гвоздевы богаты, им отправить девочку в Америку легко.

- И вы не попытались внушить Лене сомнение: почему Юрий Игоревич должен кинуться к ребенку с поцелуями? Скорее всего, он выгонит самозванку, - сердито спросила я.

Маша дернула плечом.

- Именно это я и сделала. Но Лена все предусмотрела. Пятнадцать лет назад, после родов, она попала на операцию. В одной палате с Леной лежала Олеся Семеняка. Она родила девочку и тоже назвала ее Аней. Леночка была в депрессии, а Олеся находилась в радостном возбуждении, твердила: «Ну я теперь из нищеты вылезла, Анька мой пропуск в обеспеченную жизнь».

Лена выглядела старше своих лет, и Олеся не сомневалась, что ее новая подружка студентка. Семеняка откровенно рассказала Лене о своих планах: она родила от Юрия Гвоздева, сына богатой бизнесвумен. Через короткое время, вылечившись от мастита, Олеся поедет непосредственно к Степаниде Андреевне, положит ей на стол внучку и потребует денег на ее содержание.

«Отстегнет, старая крыса, никуда не денется! Не захочет скандала, придется платить. Хотя может быть иной выход: Юра женится на мне, тогда все денежки в семье останутся», - твердила Семеняка.

Олеся в деталях рассказала о своих отношениях с Гвоздевым, в ярких красках живописала Степаниду Андреевну, нюансы короткой связи с Юрием, и Лене стало казаться, что она великолепно знает врача и его мамашку.

Вот только Олесе не удалось обогатиться за счет новорожденной. Ее дочь Аня умерла вскоре после выздоровления матери, а потом сама Олеся погибла в автокатастрофе.

Лена постаралась поскорее забыть все связанное с появлением на свет дочки, она вычеркнула из памяти и Олесю. История вспомнилась случайно. Как-то раз, тоскуя на ночном дежурстве, Леночка бесцельно щелкала пультом от телевизора в сестринской и наткнулась на программу о медцентре «Светлое детство». Сначала корреспондент беседовал со Степанидой и Юрием на тему педиатрии, экран показал клинику, современное оборудование, палаты, амбулаторный многоэтажный корпус. А затем журналист перевел разговор на личные темы, и Юра сказал: «Я холост, не имею ни жены, ни детей, живу только работой».

«Значит, передать бизнес некому», - бесцеремонно ляпнул ведущий.

Гвоздев сделал вид, что не заметил бестактности, и спокойно ответил: «Пока я не собираюсь умирать, а когда пойму, что пора в последний путь, непременно найду преемника».

«Но лучше-то, когда бизнес остается детям, - бесцеремонно гундел парень с микрофоном, - сыну или дочери».

Стоило позавидовать воспитанию Юры, он не послал корреспондента по известному адресу, а улыбнулся: «Хорошо, чтобы доставить вам удовольствие, я непременно усыновлю или удочерю ребенка. Он получит капитал и мое дело».

И Лену осенило. Киселева решила разыграть спектакль, выдать свою Анечку за наследницу Гвоздевых.

- Очень шаткая история, - заметила я.

Маша развела руками.

- Точно. Я налетела на Ленку, предостерегала ее, говорила: «Степанида Андреевна далеко не дура, она не станет принимать в семью абы кого».

Лена лишь усмехнулась:

- Есть аргумент, который ее мигом убедит.

- Какой? - спросила Маша.

- Забудь, - беспечно отмахнулась родственница, - долго пересказывать. Степанида примет Аню. Это точно. Только дай мне денег на пару дней.

Я снова оцепенела. Лена оказалась талантливым режиссером-постановщиком, они с Аней устроили в клинике масштабное представление. Девочка явилась на первое свидание с Гвоздевой в образе школьницы-зубрилки, восторгалась аппаратом «эр эс», пела о своей любви к медицине, сообщила об общении в Интернете с профессором-американцем. Даже сухая и циничная Степанида Андреевна попала под обаяние младшей Киселевой, та ей очень понравилась. Мне понятно почему. Но дальше начинается фантасмагория.

Степанида забирает ребенка на исследования. Ну почему она мне поверила? По идее, Гвоздевой следовало выставить меня за дверь с моим рассказом про Аню. Но нет, хозяйка медицинского центра соглашается на встречу с Киселевыми, а затем неожиданно заявляет: «Аня моя внучка».

Вот так просто, без анализа ДНК? И каким образом Степанида Андреевна углядела в черепе девочки «семейную патологию Гвоздевых»? Я теперь точно знаю: Анечка - родная дочь Лены, она ни с какого бока не родня Юрию. Однако Степанида заявляет о кровной связи. Почему? Что заставило ее так поступить? Какой козырь держала в рукаве Лена? Во время нашего пребывания в центре «Светлое детство» старшая Киселева помалкивала, словами фонтанировала Аня. Мать разговорилась лишь на короткое время, когда Анечка поморщилась от головной боли, Лена сообщила о мигрени, которая мучила девочку в детстве. Но это же ерунда!

Перед моим внутренним взором вновь появился рентгеновский снимок и зубы девочки, точнее, многочисленные пломбы.

- Лена проявилась с незнакомой мне стороны, - еле слышно продолжала Маша, - я только поражалась: откуда у нее столько фантазии? Вот, например, еще деталь. Лена решила, что приемная мать, которая внезапно отыскала родственников Ани, не должна в момент беседы со Степанидой сидеть спокойно. Надо плакать, иначе Гвоздева может насторожиться.

- Елена рыдала весьма искренне, - вспомнила я, - слезы потоком лились по ее щекам.

- Вот-вот, - кивнула Маша, - слезы лились, но как их вызвать? Они всегда свидетельствуют о глубине переживаемых чувств, да только Лена не Мерил Стрип, зарыдать по желанию не сможет. Знаете, что она придумала? Смочила носовой платок каким-то составом, взяла его в больнице. Стоит поднести тряпку к лицу, и глаза наполняются влагой, эффект как от лука, только запаха нет.

Я тут же вспомнила, как из открытой сумочки Киселевой повеяло странным ароматом, и воскликнула:

- Запашок был, но я его приняла за шлейф дешевых духов. Лене следовало переквалифицироваться в сценариста или режиссера! Впрочем, как актриса она тоже не подкачала. Да и Аня оказалась на высоте.

В кухне повисла пауза, потом Маша тихо сказала:

- Не посчитайте меня корыстной, но я хочу побывать в квартире Киселевых. Лена хранила у меня запасную связку ключей.

- Думаю, никто не будет против, - кивнула я, - вы с матерью наследники. Через полгода получите и жилплощадь, и вещи.

Маша понизила голос:

- Ленка не могла меня обмануть. Она одалживала деньги на пару дней. Думаю, они лежат у нее дома, я хочу их забрать.

Я вскочила на ноги.

- Черт подери! Деньги! Как Лена предполагала их вам отдать? Из каких средств?

Маша замялась.

- Она предполагала, что их даст Степанида в качестве подарка за Аню. Ленка не собиралась доить Гвоздеву, взяла бы у нее всего один раз. А еще у нее имелась заначка. Она и раньше у меня одалживала деньги и всегда долг отдавала.

- Большие суммы? - насторожилась я.

- Нет, сто, двести евриков, десять тысяч впервые взяла. Сказала: «Машенька, не могу снять накопленное в банке. Средства лежат на депозите, я потеряю проценты», - шептала Маша, - но я не сомневалась. Сестра в отличие от меня доверяла финансистам, ей нравилось, что деньги не просто лежат, а прирастают процентами.

Я опустилась на стул. Есть лишь одно объяснение поведению Елены.

Она знала, что Влада Сергеевна не сможет деньгами воспользоваться, Лена заберет непотраченные десять тысяч и вернет их Маше. Только сейчас мне в голову пришла мысль: Владу Сергеевну всегда возила в клинику ее воспитанница Лида, но в день убийства директриса воспользовалась другой машиной. Что, если Лена приехала к Ильченко, вручила ей деньги, а потом повезла больную в клинику, убила ее, забрала десять тысяч и вернулась домой?..

Дата добавления: 2015-08-21