Союз против Украины и России

Такого еще не было в истории Речи Посполитой. В один из последних дней сейма, проходившего в июле 1654 года в Варшаве, польский король Ян-Казимир в при­сутствии всех сенаторов унизился до того, что когда в зал вошел посол от вероломного крымского хана Сулейман-ага, прибывший для заключения договора против вос­соединившихся Украины и России, король, презрев обы­чаи, поспешно поднялся со своего места и пошел к нему навстречу. При этом король снял корону и приложил по восточному обычаю руку ко лбу и сердцу, выказывая этим свою полную приверженность посланцу татарского хана.

И уж совсем было оскорбительным для шляхетских сенаторов то, что король с непокрытой головой громко и даже с каким-то вызовом в голосе зачитал здесь же, на сейме, присягу крымскому хану. Некоторые сенаторы не выдержали такого унижения и вышли из залы. Но мно­гие остались, понимая, что иного выхода нет. Для борьбы с Украиной Польше нужны были союзники.

Для принятия присяги у хана король отправил с воз­вращающимся в Крым Сулейманом-агой М. Яскульского, уже не раз бывавшего в Бахчисарае. Король посылал ха­ну указанные в присяге «упоминки», а также выработан­ный в Варшаве текст соглашения, которое должно было оформить польско-крымский союз, обязывающий поддер­живать друг друга. Он должен был стать и оборонитель­но-наступательным союзом против России и Украины. Ближайшей целью союза было возвращение Украины под власть Речи Посполитой, а отдаленной — прежний проект совместной войны с Московским государством для его зна­чительного территориального ущемления.

Понимая значительность дела, которое ему предстоя­ло совершить, Яскульский ехал в Крым самым спешным порядком. Но, прибыв вскорости в Валахию, он получил прискорбное известие о кончине хана Ислам-Гирея. Зная, что это событие может повлечь за собой неожиданные последствия, Яскульский срочно дал о нем знать королю, прося совета, что делать дальше: ехать в Крым или же возвращаться в Варшаву и ждать, кто станет новым ха­ном. Ответ пришел быстро. Король наказывал спешно ехать в Крым и там добиваться присяги у нового хана.

Когда Яскульский прибыл в Крым, то узнал, что сре­ди многих претендентов на крымский трон Стамбул из­брал Махмед-Гирея. Счастливый претендент был срочно вызван с острова Родоса, который был своего рода местом домашнего ареста всех крымских ханов, лишившихся по каким-либо причинам прежней власти, в столицу. Как развернутся дальнейшие события — никто не знал. Не­обходимо было ждать. Польский посол не терял времени даром, он дарил подарки всем, кто обещал поддержку.

Известие о смерти Ислам-Гирея привез Хмельницкому его старый знакомый Каммам-бет мурза — представитель той части крымских правителей, которые по-прежнему желали дружбы с Хмельницким и готовы были идти про­тив ляхов. На конец июня хан Ислам-Гирей назначил праздник по случаю обрезания своих малолетних сыно­вей. Когда пиршество было в разгаре, на теле хана вне­запно начали появляться какие-то гнойные струпья. К отошедшему в покои хану позвали лекарей. Но те ничего не могли поделать. Ни мази, ни другие снадобья не помо­гали. Гнойные струпья разрастались. Тогда их начали выдавливать. От этого болезнь еще больше обострилась, и 30 июня 1654 года он скончался. Ходили слухи, что он был отравлен.

Хотя после Переяславской Рады Ислам-Гирей и по­рвал с ним, вступив в союз с Речью Посполитой, да и раньше не всегда держался клятвы, но именно с ним был заключен еще в 1648 году первый договор против шлях­ты, именно с Ислам-Гиреем, сила и слабости которого бы­ли ему хорошо известны, было выиграно не одно дело, и смерть хана опечалила гетмана. Каммам-бет мурза со­общил Хмельницкому и о бурной деятельности королев­ского посла Яскульского. Необходимо было парализовать его действия, и Хмельницкий вместе с возвращающимся Каммам-бет мурзой посылает поволоцкого полковника Михаила Бокаченко. Решили, что с помощью Каммам-бета мурзы полковник встретится с новым ханом еще до его возвращения в Крым и изложит предложение Хмель­ницкого о мире.

Отправив Бокаченко и мурзу, Хмельницкий написал письмо царю в Москву, в котором сообщил о смерти Ислам-Гирея, о крымском после, о замыслах правителей Речи Посполитой против России и Украины.

Хмельницкого в это время волновало и другое: как по­ведут себя после смерти Ислам-Гирея ближайшие соседи Украины — княжества Валахия и Трансильвания? Недав­но ему стало известно, что трансильванский князь начал активно искать пути сближения со шведским двором. В этом он возлагал большие надежды на Яна Амоса Ка­менского, прожившего уже ряд лет в Трансильвании и имевшего тесные контакты с ведущими протестантскими государствами Европы. Великий педагог пошел навстречу Ракоци. Видя в своей миссии шаг к достижению одной из главных своих политических целей — созданию обширно­го протестантского союза, в который должны были быть вовлечены и силы, представляющие православие, в пер­вую очередь такие личности, как Богдан Хмельницкий. Каменский пишет письмо шведскому королю Карлу X Густаву, в котором говорит о важности союза Трансиль­вании и Украины в борьбе с Речью Посполитой.

Карл X боялся дальнейшего усиления России за счет Речи Посполитой, будучи и сам не прочь поживиться за счет последней. Он опасался также, что после своих успе­хов в Литве и Белоруссии царские армии могут вторгнуть­ся в шведскую Лифляндию. И потому усиленно перебрасы­вал войска в шведскую Прибалтику, располагая их близ границ с Россией и не обращая при этом внимания на реакцию царя Алексея Михайловича.

Осенью 1654 года в Ригу к семье и для «сбора вестей» был отпущен состоявший на русской службе шотландец, полковник Д. Китт. Из бесед со многими шведскими офи­церами он сделал вывод: Карлу X «не любо», что царь «поймал у поляков городы многие», он опасается, что если в русские руки попадет вся страна, то «и Свайской земле будет тесно». Д. Китт полагал, что король в связи с этим не откажется поддержать в нужное время Речь Посполитую против России, хотя и не исключал, что он на случай «новых польских военных неудач совершит нападение на Речь Посполитую». В нападении на Поль­шу Карл X видел своими союзниками и Семиградье, и Украину.

В возможном выступлении Швеции против Речи Пос­политой Хмельницкий видел быстрейшее разрешение про­блемы разгрома Польши, что было бы и помощью России, и потому стремился к союзу с Карлом X. Он не раз при­нимал в связи с этим шведского посланца игумена Да­ниила и даже просил царя, чтобы ему не чинили пре­пятствий на пути в Швецию, «понеже мы уже от лет че­тырех с королевою свейской о приязни договоры чиним, чтоб на тех неприятелей ляхов нам помогала, а ныне, поддавшиеся под высокую и крепкую вашего царского величества руку, желаем не только, чтобы из Сечи, но из иных краев на тех неприятелей вашего царского вели­чества воевано...»

Даниил передал Карлу X письмо Хмельницкого о ми­ре, однако тот не спешил с ответом, выжидая, как пове­дут себя с Речью Посполитой Россия и другие государст­ва и еще раз определяя для себя, «каковы условия рус­ско-украинского союза и воинская ценность Войска Запорожского; какую позицию займет Османская импе­рия, не поможет ли она Речи Посполитой против России; последуют ли тогда за Портой Дунайские и Трансильван­ские княжества?»

Оценив обстановку, Хмельницкий понимал, что наибо­лее двойственную позицию по отношению к нему зани­мают Молдавское и Валашское княжества. Господарь Молдавии Георгий Стефан, как и господарь Валахии Кон­стантин Шербан, придерживались нейтралитета, больше, однако, отдавая свои симпатии польскому королю.

В этих условиях был исключительно важен союз с новым крымским ханом. Как и было условлено, посланец Хмельницкого встретил его, когда он после провозглаше­ния в Стамбуле 25 августа 1654 года ханом возвращался в Бахчисарай. Приняв подарки, Махмед-Гирей, однако, не дал ответа. И Бокаченко пришлось оставаться и ждать...

В начале октября Махмед-Гирей прибыл во владения Карач-бея Перекопского в Кыл-Бурун. Здесь был созван большой курултай (съезд). Собралась верхушка татарских феодалов, представлявшая все их политические группы. Новому хану необходимо было урегулировать межгруппо­вые противоречия, наметить свою внешнюю политику. Два дня шел большой и сложный разговор. 5 октября при взаимном согласии всех групп, которые хану удалось примирить, курултай принял решение — внешнеполити­ческую линию прежнего хана Ислам-Гирея оставить не­изменной, а Хмельницкому предложить разорвать союз с Россией.

В Перекоп был спешно вызван Яскульский. И ему была вручена грамота польскому королю с подтверждением мира. В грамоте сообщалось, что в ближайшее вре­мя ему в помощь направляется часть татарских сил и что остальные будут подходить постепенно.

8 октября в Чигирин было отослано украинское по­сольство. Вместе с ним по велению хана ехал бахчисарай­ский дипломат Тохтамыш-ага. Он вез грамоты Махмед-Гирея и Карач-бея с предложениям разрыва союза с Рос­сией.

В своей грамоте от 5 октября Карач-бей писал, обра­щаясь к Хмельницкому как к своему брату и приятелю: «...как мы были братьями и приятелями вашими, так и теперь того не изменим. Только твоя милость знаешь, что Москва мой неприятель, а ты теперь с Москвой по­братался. Я тебя как добрый приятель остерегаю и потому посылаю братское письмо — твоя милость не слушаешь! Какая тебе от Москвы будет корысть? Они в лаптях хо­дят. А вы с ними живете, и мы завсегда готовы до прия­тельства с Вами. Из-за вас и с поляками побратались. Если с королевской стороны будет какая-либо причина, мы с королем братство разорвем и к вам на помощь при­дем. Если у вас есть такое сильное войско и хан вам по­могает — чего вам бояться?... Ты слушай хана, а больше не слушай никого. Если же тебе была какая кривда, мы все готовы одноконно идти. Брось! Я твой милый добрый брат и злого тебе не желаю. Что я тебе желаю, пусть будет на мою голову, только отступи от Москвы».

В каждой строке этих грамот сожаление за теми вре­менами, когда крымские татары могли грабить безнака­занно Украину, а в сложные минуты и продавать ее поль­ским магнатам, не опасаясь вмешательства России.

Тогда же в начале октября влиятельный крымский князь Маметша Сулешев от имени хана сделал оконча­тельное политическое заявление. Т. Г. Хотунскому и И. Фомину сообщили, что хан принял предложение русс­кого царя о совместном нападении на Речь Посполитую и что татары не станут разорять русские земли, даже ес­ли Ян-Казимир предложил бы им участие в этом. Одно­временно Махмед-Гирей потребовал присылки «упоминков» и обязательства препятствовать нападениям донских казаков на Турцию и Крым, угрожая в противном случае войной.

Уже то, что посланцев русского царя принимал не хан, было пренебрежением по отношению к нему. Тон, ко­торым разговаривали крымские князья с посланцами, предъявленные претензии вызывали у Хотунского и Фомина обиду и возмущение, но приходилось терпеть. Сей­час нужен был мир с Крымом. И поэтому на заявление М. Сулешева они ответили, что обещание хана не напа­дать на Россию достаточно для присылки обусловленной казны. Однако на требование запретить донцам нападать на Турцию и Крым посланцы сообщили, что донские каза­ки имеют полную самостоятельность и повлиять на их действия невозможно.

То же они подтвердили и в беседе с визирем Сефер-газы-аги 6 октября 1654 года. Ответом им были крик и угрозы крымско-турецкого нападения на Россию. С этим и выехали русские посланцы из Бахчисарая.

Извещенный обо всем, Хмельницкий принял Тахтамыш-агу настороженно. Встреча состоялась в Корсуне 24 октября 1654 года. Может, потому, что были они с Тахтамыш-агой, смелым воином и дипломатом, давние приятели и уважали друг друга, говорил он с ханским посланцем спокойно и даже с какой-то не свойственной ему горечью и сожалением.

— Пойми же, твоя милость, — отвечал Хмельницкий, прочитав грамоты с предложением хана порвать с Моск­вой и вместе с татарами и поляками пойти против нее войной, — не можем мы разъединиться с Москвой, потому что ляхи на нас многие земли созывают и вы сами про это ведаете, а нам неправду пишете. Твоя милость дру­жил с нами и знаешь, что присягу не мы нарушали, а вы. Пусть вас бог судит. Мы остаемся на Украине и, по­молившись богу, будем вместе с Москвой защищаться.

Хмельницкий умолк, погрузился в мысли. Потом на­бил трубку, разжег ее от огня, принесенного джурой, и взглянув проницательно на Тахтамыш-агу, слегка улы­баясь, спросил:

— Неужели то хорошо будет, если вы с нами разбра­таетесь? Вы с нами хлеб и соль ели, были в безопасности. Лучше уговорите хана остаться с нами довеку. Мы поля­ков не трогаем, это они всякими способами хотят нас уничтожить. Но бог этого не допустит.

С этим и был отпущен Тахтамыш-ага в Бахчи­сарай.

Тохтамыш-ага возвратился в Бахчисарай 18 ноября 1654 года и сразу же был призван к Махмед-Гирею. Услы­шав ответ гетмана, хан пришел в ярость. Обуреваемый гневом, он посылал на голову Хмельницкого проклятия и ругательства. 22 ноября спешно собрали диван.

На него был вызван Якульский. Махмед-Гирей обратился к нему со словами:

— Брат мой Ислам уговорился с вами и присягнул каждого врага бить вместе. Это самое чиню и я. Перекажи это брату моему королю польскому и всей Речи Посполитой.

Взяв из рук визиря договор, хан проговорил:

— Как делают это все монархи, так и я отдаю тебе этот договор. Там моя святая присяга на веки вечные.

Приняв договор, Яскульский, осмелев, потребовал, чтобы хан присягнул при нем и чтобы его мурзы вместе с ним также присягнули.

Слова эти вызвали недовольство хана, и он со злостью ответил:

— В договоре написана моя присяга.

Но тут к нему наклонился главный визирь и тихо проговорил: «Ваше царское величество, не стоит пере­чить».

Немного поразмыслив, Махмед-Гирей приказал подать ему книгу «Алкоран» и, склонившись над нею, произнес:

— Пусть меня бог побьет, если я надумаю отойти от вас. Обещаю довеку враждовать со всеми вашими врага­ми. Помоги мне в этом, боже!

Осмелевший польский посол потребовал, чтобы при­сягнули и мурзы, но Махмед-Гирей резко отказал в этом:

— Как един бог на небе, так и я один властитель в моем царстве. Ступай.

Яскульскому после этого указали на дверь. В знак особой важности заключенного договора хан приказал отпустить с ним двести польских пленных.

На другой день на соединение с войсками Речи Посполитой двинулась первая татарская армия. А Хмельниц­кий, узнав об этом, спешно послал своих посланников к донским казакам, «о неприязни татарской дал знать, чтоб и они струги готовили и на Крым шли». Сам он также поднимал свои войска, готовясь вместе с русскими вой­сками, пришедшими на Украину, к новым битвам.

Дата добавления: 2015-08-21