Борьба продолжается

«Мы очень жалеем, что хотя и не по нашей вине так много крестьян своей крови пролило и в бусурманскую неволю пошло, — писал Хмельницкий 27 июня 1648 года Киселю. — Дай господи боже, чтобы это боль­ше не повторилось. Но к нам доходят вести, что неко­торые паны сенаторы под Луцком войско собирают, что­бы снова против нас воевать, и мы помимо воли вынуж­дены думать о том, как сохранить свою жизнь. Мы не желаем, чтобы до больших потерь дошло, а потому разо­слали по всей Украине универсалы о том, что каждый как из нашего Войска Запорожского, так и из других шляхетских подданных под страхом сурового наказания эти бунты и волнения должен прекратить...»

Хмельницкий прекрасно знал, что никакие универса­лы не помогут. Не было такой силы, чтобы унять нако­пившийся в народе гнев против шляхты, чтобы остано­вить народную месть.

Огонь священного гнева против поработителей разго­рался. Народные массы возглавили соратники Богдана. И первым из них был Максим Кривонос. Это он поднял восстания на Брацлавщине и Киевщине, в Подолии и Волыни. А потом перешел на Побужье, освободил Винни­цу, Брацлав, Райгород, Немиров, другие города. «Этот бесчестный Кривонос поднял на войну неорганизованную толпу и до этого времени по Украине не перестает на­рушать наш мир и везде проводит вражеские наступле­ния», — говорится в одном из польских донесений. Испы­тав жестокости шляхты, он мстил им со страшной не­навистью. И они трепетали при одном имени Максима Кривоноса.

Поляки через Киселя требовали от Хмельницкого, чтобы он унял Кривоноса, а тот делал вид, что ничего о Кривоносе и восстании не знает, что не поддерживает с ним никаких отношений, поскольку строго придержи­вается условий перемирия, То же было и с Иваном Ганжой, который поднял восстание в Умани, и с другими соратниками Хмельницкого, возглавившими борьбу в других местах Украины... Вконец рассерженный на сейм, который не доверил ему командование польским войском, Иеремия Вишневецкий самолично собрал армию и двинулся на Украину. 18 июня 1648 года он был уже в Погребищах и здесь начал жестоко карать всех, кого хотя бы подозревал в участии в восстании.

Из летописи Самоила Величко: «Зрозумевши зась, же на Киев за Днепр, для повставших военных вихоров, небезпечно уже ему простовати, вдался ку Любечу; где, Днепр переправивши и Брагиня досягнувшися, княгиню до Вишневца своего сь тяжарами домашними отправил, а самь вдался налево, в промысль военный против ка­заков ку Погребищамь; где подзорных будто людей, и кповь русских до бунтов, а больше невинных на паль тиранско позбивавши, и тим мордерством своим приязнь людскую и власных подданих своих стративши, а на гнев ку себе сердца их запаливши, рушил оттоль к Немирову, своей маетности, такогожь гостинца мордерского, як и Погребищане, сдержали боявшейся».

С одной стороны, выступление Вишневецкого носило провокационный характер и было направлено на срыв переговоров о мире, начатых польским правительством и Хмельницким. С другой стороны, он хотел показать, что сам в состоянии расправиться с «непокорным хлопом Хмелем и его восставшей чернью».

Исполненный этой уверенности и возбужденный учи­ненными им невиданными зверствами, Вишневецкий, за­лив кровью Погребища, пошел на Прилуки и Немиров. И везде, где он проходил, оставались виселицы и поса­женные на колья люди. Известие — «Ярема идет!» — на­водило леденящий ужас. Он стремительно появлялся со своими жолнерами и драгунами, громыхая артиллерией и сопровождаемый лишь подвижным легким обозом. На быстрой поджарой лошади, невысокий и худой, он окидывал согнанных людей безжалостным взглядом и решительным голосом приказывал казнить, сажать на кол, жечь. И потом с мстительной и презрительной улыб­кой смотрел, как расправлялись его подручные с жертва­ми. И не было виновных и невиновных, детей и взрос­лых — на всех падала лютая злоба князя.

Около 15 июня 1648 года Вишневецкий подошел к Немирову. Жители закрыли ворота и отказались пустить его в город. Незадолго перед этим город был освобож­ден от жолнеров отрядом Максима Кривоноса. Чтобы овладеть им, Кривонос применил военную хитрость. Один из казацких отрядов под военными знаками и хоругвя­ми Речи Посполитой подошел к стенам города. Затру­били трубы, ударили в литавры, как это делалось и в шляхетском войске. Но польский гарнизон и его коман­дир не решались открывать ворота. Вот тогда-то привер­женцы Кривоноса и подняли шум: почему, мол, не пус­кают жолнеров. Ворота открыли. Это послужило сигна­лом к восстанию. Казаки при помощи местных жителей освободили город от шляхты.

Сейчас немировцы закрыли ворота и были готовы за­щищаться до последнего. Вишневецкий приказал брать город приступом.

— Презренные рабы! Я покажу вам, как не испол­нять приказания князя! — кричал он в лютой злобе.

Поляки бросились на приступ. В Немирове ударили в колокола, жители, благословляемые православными священниками, обороняли город. Но деревянные стены не выдержали напора. Отчаянно и стойко защищались не­мировцы, но натиск превосходящих сил противника ока­зался неудержимым. Многие погибли в этом бою, а остальных Вишневецкий приказал согнать на площадь. Вскоре там запылали костры, кучей лежали мастерски обтесанные толстые колья, железные прутья. И закипела адова работа, от которой леденела кровь.

Начали со священников. Им буравили и выкалывали глаза, ломали кости, сдирали кожу и бросали в костры. Других распинали живыми на крестах, сажали на колья. На шею обреченным надевали «ожерелье» из отрублен­ных детских голов и замученных родственников. Из вос­ставших делали так называемые казацкие свечи — при­вязывали их к столбам, обматывали соломой, обмазы­вали смолой и поджигали. А Вишневецкому все было мало. Он, как неистовый, гарцевал на своем взбесившем­ся коне и кричал:

— Мучайте, мучайте их сильнее! Чтобы чувствовали, что умирают!

Расправившись с непокорными в Немирове, Вишне­вецкий оставил здесь двести драгун и пошел дальше по своим владениям. В пути он встретился с киевским вое­водой Тышкевичем, и они вдвоем двинулись к владению Тышкевича Махновке, где, по слухам, были казаки Кри­воноса.

Кривонос же сам искал встречи с палачами народа, считая своей святой обязанностью настичь и уничтожить остервенелого князя.

Они встретились под Махновкой. Первым на ляхов бросился с передовым полком Кривоносенко — сын Кривоноса, а за ним и сам Кривонос с конным полком.

Только к вечеру бой утих. А наутро Хмельницкий прислал на подмогу Кривоносу Белоцерковский полк под командованием Гири. Когда ляхи пошли на восставших, те ответили таким ударом, что Вишневецкий счел за лучшее удрать с поля боя под Бердичев.

В погоне за Вишневецким Кривонос разгромил его отряд под селом Пятки, затем, освободив ряд городов и крепостей, в июле подошел к крепости Полонное, где были большие запасы пороха и 80 орудий. В 1640 году князья Любомирские отстроили крепость заново. Ее обнесли рвом с водой, земляным валом и высокими стенами. Мосты напротив трех ворот, которые вели к крепости, на ночь поднимались. Надвратные башни с бойницами соединялись между собой подземными ходами. Шляхта считала Полонное своим опорным пунктом, а Любомирский похвалялся, что войска здесь могут выдержать даже трехлетнюю осаду. Но выдержала она всего три дня и 12 июля была взята приступом. Позже народ сложил думу:

Отсе, данове-молодці, над Поденным не чорна хмара встала;

Не одна пані-ляшка удовою зосталась.

Озоветься одна пані-ляшка:

«Нема мого пана Яна!

Десь його зв"язали козаки, як би барана,

Та повели до свово гетьмана».

Озоветься друга пані-ляшка:

«Нема мого пана Кардаша!

Десь його Хмельницького козаки повели до свого коша».

Озоветься третя пані-ляшка:

«Нема мого пана Якуба!

Хмельницького козаки та, либонь,

повісили його десь на дубі».

Стремясь оторваться от преследования, Вишневецкий повернул на Староконстантинов, где соединился с войска­ми князя Заславского. Но это не испугало Кривоноса. 15 июля он уже был в миле от стен города. Город и за­мок считались неприступными. Из бойниц крепостных стен на повстанческие войска грозно смотрели жерла душек и пищалей, готовые смести наступающих силой своего огня.

Имея за спиной такую крепость с сильным гарнизоном, возглавляемым опытным воином полковником Корецким, Вишневецкий и Заславский решили у ее стен дать бой Кривоносу. Но не успели они хоть каким-то образом построиться, как передовой отряд казаков во главе с Кривоносенко с ходу ударил по войску князя. Подошедший полк Гири Кривонос направил на королев­скую гвардию и войска воеводы сандомирского. Когда бой разгорелся в полную силу, в атаку ринулся сам Кри­вонос с основным полком. Бой длился до ночи. С на­ступлением темноты войска отошли на прежние пози­ции. Ночью на подмогу подошел Уманский полк Ганжи, и, когда настало утро 17 июля, казаки и вооруженные крестьяне уже были готовы к новому бою.

Кривонос выехал со своими побратимами впереди вой­ска и хмуро осмотрел будущее поле новой битвы. Много здесь полегло и своих и врагов. Не хотелось проливать новую кровь. Он постоял еще немного, потом обернулся к Гире и Ганже:

— Вишневецкий обвиняет меня в нерыцарстве. Где, мол, хлопу до таких панских дел. А я надумал, братья, вызвать пана князя на поединок. Пусть сабля рассудит. У меня с ним свои счеты, войско пусть подождет.

Однако вечером перебежчик от поляков сообщил, что все войска Вишневецкого и он сам спешно снялись и отошли за Горынь.

И Кривонос снова бросился в погоню за Вишневец­ким. 20 июля он по приказу Хмельницкого приступом взял Межибож, а затем обложил самую укрепленную в этих краях крепость — Бар. Город с трех сторон опоя­сывала речка Ров. Внутри возвышалась крепость с мощ­ными оборонительными сооружениями.

Оценив обстановку и взвесив свои силы, Кривонос на­чал подготовку к штурму. Город решили брать одновре­менно с воды и суши. Для переправы через речку сдела­ли плоты из разобранных домов предместий. На плотах для защиты от пуль построили ограды. Получилось что-то наподобие плавающих крепостей. Для штурма с суши использовали «московские гуляй-города», которые пред­ставляли собой огромные деревянные щиты, поставлен­ные на колеса. В город и крепость Кривонос заслал сво­их людей, которые должны были разъяснять жителям, что, если они сдадутся добровольно, милость им будет полная.

Утром 25 июля 1648 года Кривонос повел свои войска на штурм. Во главе атакующих шли полковники Кишка, Габач, Браславец, Степка и поп-расстрига. Когда подошли к крепости, со стен ударила артиллерия. На деревянные щиты посыпался град пуль. Но наступающие укрылись за ними и продолжали медленно продвигаться к городу. Когда они подступили к самым стенам, мещане открыли ворота.

Овладев городом, повстанцы начали осаду замка, в котором засел гарнизонный отряд во главе с Павлом Потоцким. Гарнизон упорно защищался, но и здесь вмешались сочувствующие восстанию мещане, которые открыли ворота замка и спустили мосты.

В Баре были взяты богатые трофеи — орудия, военное снаряжение, боеприпасы. Все это Кривонос при­казал грузить на возы и отправлять в Чигирин. А через несколько дней двинулся к новой крепости — к городу Каменец-Подольскому. Крепость и город расположились на полуострове, созданном крутым поворотом речки Смотрич, которая протекает в глубоком скальном каньоне. Сама крепость возвышалась на отвесных скалах и была почти неприступной. Это Кривоноса не остановило, и он начал тщательную подготовку к ее штурму.

Однако через несколько дней осаду Каменец-Подоль­ского пришлось прекратить. Гонец от Хмельницкого при­вез приказ гетмана немедленно возвращаться к главной армии.

Дата добавления: 2015-08-21