Валера. Понедельник.

Понедельник.

Утро.

Изменить, изменить, я должен изменить. Слово тыкалось в мою голову, проверяя реакцию. Так повар узнаёт, сварилась ли картошка, пробуя её вилкой. Изменить, изменить: никакого сопротивления, никакой отрицательной реакции. У меня есть жена, она в меру мила, в меру добра и очень заботлива. Она прекрасно готовит борщ, и по четвергам мы занимаемся с ней сексом. Только имени её я не помню.

- Дорогой, завтрак готов, - позвала меня жена.

Что будет, если я спрошу её имя: обидится, рассердится, ответит со скукой и усталостью или напротив: обрадуется?

Я поплёлся на кухню, попутно перебирая те крохи, которые сохранились в памяти: кроме того, что я уже вспомнил о жене, я знал только, что зовут меня Валерой (не помню фамилию), работаю я на работе, как называется моя должность, не помню, но это что-то связанное с документацией. Чтобы болезнь не прогрессировала, я пью синие таблетки, названия которых не знаю, и каждый день посещаю курсы доктора Джебутовского. Детей у меня нет, во всяком случае, ничего об их существовании в памяти не задержалось. Я бы не забыл такое, наверное. Итак, каждый новый день с нового листа.

Жена была одета в фартук с рисунком из золотых листьев, в тон погоде. Она попробовала варёную картошку вилкой. «Готово», сказала она и вылила ненужную воду из кастрюли. Картошку высыпала на тарелку и подала её мне. С кем же мне изменить? У меня же нет ни единой знакомой женщины, а если появится за сегодняшний день, то завтра всё равно не будет. Насколько доступны женщины в моём городе? Существуют ли какие-то общие нормы поведения в этом отношении или для каждой женщины это индивидуально? Я не помнил даже этого. Как бы там ни было, а изменю я всё равно, пусть даже для этого мне придётся прогулять работу.

- Дорогой, твои таблетки, - подала мне их жена. Интересно, почему она меня так называет, она же должна помнить, как меня зовут. Или это у нас в связи с моей болезнью уже такая семейная традиция образовалась?

- Да, дорогая, - ответил я и выпил две синие таблетки. Они оказались довольно приятными на вкус. Я не испытывал никакого сексуального возбуждения от мысли о предстоящей измене и не ощущал никакого желания к ещё полностью абстрактной своей будущей женщине, но изменить я должен. Не честность, не вина и даже не чувство противоречия и тем более не насмешка над женой, но какое-то извращённое чувство долга, какая-то своеобразная форма безысходности сложились во мне воедино, и я сказал-таки эти слова:

- Прости, но я не помню, как тебя зовут.

- Да, дорогой, конечно, у тебя же болезнь. Ты просто забыл, ничего страшного. Тебе только нужно пить эти таблеточки и ходить к доктору, - жалко ей, что ли назвать своё имя? Перед предстоящей изменой мне вовсе не хотелось на неё обижаться. Обида – слишком сильное чувство, оно может всё испортить. Я не собираюсь изменять из каких-то нелепых обид. Нет, это было бы глупо, а я не хочу сегодня казаться себе глупым, во всяком случае, в данном вопросе. Нет, я изменю, потому что должен, потому что так решил, и потому что это решение окончательное, и изменить его невозможно.

Я оделся в деловой серый костюм, который подала мне жена, обул туфли, поцеловал жену в щёку, сказал:

- Я на работу, - хотел ещё сказать «вернусь к ужину», но чуть задумался и она успела:

- Конечно, дорогой, я знаю. После работы ты пойдёшь к доктору, а потом вернёшься домой к ужину. На ужин будет борщ. Ты, конечно, забыл, у тебя болезнь, но это твоя любимая еда, ты съешь его с удовольствием.

Зачем ей понадобилось полностью предопределять мою будущую жизнь? Неужели нельзя хотя бы формально дать мне возможность побыть мужчиной? Мужчиной, у которого могут быть какие-то свои планы, который принимает собственные решения? Пусть я болен, пусть я должен побывать у доктора и пусть во имя спокойствия нашей семьи я обязан вернуться к ужину, но хотя бы право самостоятельно, без подсказок испытывать или НЕ испытывать удовольствие можно было мне оставить? И зачем, зачем она всё время тыкает меня носом в это идиотское: «у тебя же болезнь». Неужели я бы не догадался, даже если б забыл?

Кажется, я всё же обиделся на жену. Я всё равно изменю, но теперь назло ей не получу от этого никакого удовольствия. А от борща получу и тоже назло.

Вася.

Я проснулся. Было мокро. Это оттого, что голова в луже. Значит, ночью я упал с дуба. «А не пора ли завести собственный угол?» - как обухом по голове ударила мысль. Голове от этого хуже не сделалось – там и так была манная каша.

- Ну что, сейчас поел бы манную кашу? – понятия не имею, что за мужик стоял надо мной. - А бабушку стал бы слушаться? Вот я слушался, и у меня теперь всё есть. Всё!

- Выпить есть? – спросил я.

Мужик громко сглотнул.

- У меня всё есть, - продолжал он, - квартира это раз, - стал он загибать пальцы.

- Не трынди. Знаю я всё: полный социальный пакет, проплаченные взносы в страховой и медицинский фонды, крупный депозит в солидном банке, ясные перспективы карьерного роста…

Мужик опять сглотнул. Горло у него что ли?

- А у меня сын книжку читает, - вообще без логики сказал он.

Кто ж это такой: бывший одноклассник, сосед по даче? После падения с дуба в голове было настолько пусто, что я не помнил, была ли у меня в детстве дача, ходил ли я в школу. Но как же просечь, что за тип, как звать? Я задал вопрос с хитрецой:

- А у сынка твоего какое отчество?

Мужик опять сглотнул. Точняк, горло у него.

- Ну, хорошо, может быть, он мне приёмный сын.

Видон у дохляка с больным горлом стал какой-то беспонтовый.

- Что за книжка?

- Техника безопасности при эксплуатации тяжёлого гусеничного транспорта!

- Ты танк купил? Уважаю!

- Нет, танка пока нет. Зато я уже создал на компьютере папку. Знаешь, как назвал?

- Ну?

- Техника безопасности при эксплуатации тяжёлого гусеничного транспорта.

Псих он какой-то.

- Ты б ещё две гусеницы купил, - предложил я.

- Это зачем?

- На машину свою поставишь.

- Это ты мне угрожаешь?!

В упор не вижу, где я на него наехал.

- Предлагаю. Такая тема: покупаешь две гусеницы, полтарушку пивка и зовёшь меня в свой гараж. Ставим тебе гусеницы. И водочки не забудь.

Мужик опять сглотнул.

- А у меня баба есть!

- И что ты с ней делаешь?

- Ты и вообразить не можешь! Всё, что только можно!

Мужик ушёл. Может, я зря на него гоню, но, кажысь, он тихонько заревел в рукав. Я полез обратно на дубок отлёживаться.

Дата добавления: 2015-08-21