Глава 8. Сердце Хавьера сжималось от тяжелого предчувствия, когда он постучал в дверь Меган

Сердце Хавьера сжималось от тяжелого предчувствия, когда он постучал в дверь Меган. Окна коттеджа были темными.

У нее был очень странный голос, когда она позвонила, а потом Хавьер не смог дозвониться ей.

Свет в коридоре вспыхнул, и дверь открылась. В узкой щели появилась Меган. Хавьер оглядел женщину с головы до ног, пытаясь понять, что случилось.

– С тобой и ребенком все в порядке?

Меган была сонная и немного взъерошенная, но выглядела вполне здоровой. Откинув назад спутанные волосы, она сказала:

– Конечно. А почему ты спрашиваешь?

Страх исчез, сменившись гневом.

– Ты не отвечала на телефонные звонки, а я пытался дозвониться до тебя десятки раз.

Она воинственно заявила:

– Я же сказала, что ничего страшного не произошло.

– Голос у тебя был расстроенный.

– Не расстроенный, а взволнованный.

– Почему?

– Хавьер, уже поздно. Я не собираюсь ругаться с тобой сегодня ночью. Может, подождем до завтра?

– Я оставил невесту и отменил несколько важных деловых встреч, чтобы пересечь Атлантику и убедиться в том, что с тобой и с ребенком все в порядке.

Как только Хавьер произнес эти слова, реальность камнем обрушилась на его плечи. Он забыл о работе и будущей жене ради Меган.

– Тебя никто не просил приезжать сюда, – бросила она.

– Я не уеду, пока ты не объяснишь, почему позвонила, а затем повесила трубку.

Меган хмуро взглянула на Хавьера. Он заметил темные круги вокруг ее глаз и поникшие плечи.

– Ты выглядишь усталой.

Прижав руку к груди, она театрально захлопала ресницами. Ненакрашенными ресницами.

– Твое беспокойство растрогало мое сердце. Если я выгляжу усталой, то лишь оттого, что не спала с четырех часов утра.

Хавьер прикинул разницу в часовых поясах.

– Ты позвонила мне именно в четыре утра.

– Мне некому было позвонить, но не волнуйся, я больше не буду беспокоить тебя и твою невесту.

Меган попыталась закрыть дверь. Хавьер не позволил ей сделать это:

– Меган…

Махнув рукой, она вздохнула:

– Ах, ладно. Заходи. Но не расслабляйся, ты здесь не останешься.

Проигнорировав негостеприимное приглашение, Хавьер прошел в гостиную. На диване лежало небольшое покрывало. Меган сложила его. Затем поправила подушки и подровняла стопку журналов.

Хавьер обнял ее за плечи. Желание прижать Меган к себе овладело им. Он объяснил это тем, что испытал облегчение, обнаружив ее здоровой. Но почему, оказавшись здесь, он почувствовал себя так, словно вернулся домой?

Раньше Меган бросилась бы ему на шею, прижалась бы всем телом и целовала бы его до тех пор, пока они оба не стали задыхаться. Но сегодня все было по‑другому. Сегодня она выглядела так, будто не могла дождаться, когда же он уйдет, и это обстоятельство еще больше злило Хавьера.

– Почему ты позвонила мне? – спросил он.

Меган, прикусив губу, попыталась сбросить его руки, но он еще крепче сжал ее.

– Сегодня ночью в первый раз зашевелился ребенок.

Сердце его дрогнуло. Меган хотела было отступить, но Хавьер удержал ее и положил руку на ее живот.

Она сжала его руку:

– Ты сможешь почувствовать это лишь через несколько недель. Я сама едва ощущаю шевеление.

– Интересно, на что оно похоже?

– Будто рыбка шевелит хвостиком в воде. В журналах пишут, что шевеление особенно заметно ночью, когда мать лежит в постели. Именно поэтому я лежала на диване, когда ты пришел. Я ждала, когда ребенок снова пошевелится.

В Хавьере пробудилось сильнейшее желание разделить с Меган эти ощущения и наблюдать за тем, как растет ребенок. Его ребенок. Странно, прежде у него такие мысли не возникали.

– Меня не волнует, что пишут в журналах. Я хочу сам это почувствовать.

– Хавьер…

– Десять минут. Полежи вместе со мной спокойно десять минут, а затем я оставлю тебя, чтобы ты хорошенько выспалась. Кстати, бессонница не повлияла на твою красоту. Ты всегда выглядишь прекрасно. Особенно сейчас. А кожа твоя просто сияет. Меган глубоко вздохнула:

– Даже не пытайся…

Хавьер поднял руку:

– Пожалуйста. Я хочу почувствовать, как шевелится наш ребенок, или по крайней мере разделить это ощущение с тобой.

Как она не похожа на Сесиль, которая мгновенно начинает прихорашиваться в ответ на его комплименты.

Меган опустила плечи:

– Хорошо. Но никаких шалостей.

Хавьер проследовал за ней в спальню, старательно игнорируя участившееся биение сердца. Он приехал сюда не для того, чтобы заниматься сексом. Хотя не откажется, если Меган предложит.

Меган легла прямо на темно‑красное покрывало. Скинув с себя ботинки, Хавьер растянулся рядом с ней. В комнате было темно. Меган включила ночник, но свет не разогнал сгустившиеся тени.

Повернувшись на бок, он положил руку на ее живот. Меган сдвинула его руку чуть ниже.

– Он шевелится? – спросил Хавьер.

– Пока нет. Ребенок сегодня ночью впервые зашевелился. Это было потрясающе. Мне очень хотелось поделиться с кем‑нибудь радостью, но Ханна спала. Поэтому я позвонила тебе. Прости.

– Я очень рад, что ты мне позвонила.

Меган повернула голову и взглянула на Хавьера:

– Несмотря на то, что я испортила тебе свидание с будущей женой?

– Да.

Боль, которую молодая женщина безуспешно пыталась скрыть, глубоко затронула Хавьера. Он тут же напомнил себе, что ему не должно быть больно. Ведь он ничего не обещал, не нарушал никаких обязательств.

– Я полетел в Монако, чтобы сообщить Сесиль о ребенке.

– И что она сказала?

Хавьер не мог солгать:

– Сесиль сообщила мне, что не желает иметь детей. И твой ребенок – наш ребенок, – будет моим единственным.

Меган уставилась в потолок:

– И у меня он будет единственным. Дети и скачки, как ты верно заметил, плохо сочетаются друг с другом.

– Скажи мне, когда он зашевелится, – попросил Хавьер.

– Хорошо. Но ты не сможешь ничего ощутить.

– Все равно скажи.

Они молчали. Рука Хавьера лежала на животе Меган. И Хавьер вдруг осознал, что ему очень недоставало ее. Он прислушался к ее дыханию, которое становилось все более ровным, и уловил тот момент, когда молодая женщина заснула. Хавьер не мог припомнить, что вел себя так с другими любовницами.

Лицо Меган расслабилось. Хавьер взглянул на прикроватные часы. Ей надо отдохнуть. Он закроет глаза всего на несколько минут и насладится ее близостью. А когда она крепко уснет, он уйдет.

Ближайшие месяцы он проведет рядом с ней – до того момента, когда ему надо будет возвращаться домой, чтобы жениться.

И вернется он вместе со своим сыном или дочерью.

* * *

Меган рассеянно листала журнал для беременных, стараясь не думать о мужчине, спавшем в ее постели. Она также старалась не думать об эмоциях, которые он в очередной раз пробудил в ней.

Когда Хавьер постучался к ней вчера ночью, она испытывала к нему ненависть.

Меган ненавидела Хавьера за то, что он бросил ее и умчался к своей невесте.

За то, что бизнес для него важнее, чем их ребенок.

За то, что он поработил ее и заставил молить о любви.

Но больше всего она ненавидела его за то, что он не любит ее.

Однако, открыв дверь, Меган увидела беспокойство на его лице, и сердце ее дрогнуло. А когда он признался, что, оставив невесту, помчался к ней, потому что волновался, она ощутила радость и надежду.

Хавьер провел рядом с ней всю ночь, с благоговейным трепетом ожидая шевеления младенца. Ее защитные барьеры пошатнулись.

Хавьер будет хорошим отцом, а ее ребенок заслуживает того, чтобы иметь двух родителей. В жизни иногда случаются трагедии. Они с Ханной на собственном опыте убедились в этом.

Ради ребенка она не имеет права выгнать Хавьера. Ни при каких обстоятельствах. Придется идти на компромисс.

В гостиную вошел Хавьер. Прежде Меган не видела его в помятой одежде. Но, увы, его небритое лицо, спутанные волосы и припухшие веки были невыразимо сексуальны.

– Доброе утро, – произнес он немного охрипшим голосом, заставив ее вспомнить о тех волшебных днях, когда она еще не знала о помолвке. – Я уснул.

– Ты крепко спал. И даже не заметил, как я встала.

– Ты могла бы разбудить меня.

– Тебе нужно было отдохнуть.

– Прости.

Неожиданное извинение застало Меган врасплох.

Хавьер никогда не извинялся. Правда, и ошибок он не совершал – если не считать помолвки. Отложив журнал в сторону, Меган встала.

– Я собираюсь вернуться во Францию, – заявила она. – Но только после того, как ребенок родится. Однако я не желаю жить в коттедже, из окон которого буду постоянно видеть твою жену.

– Тебе не надо никуда переезжать. Мы поселимся в другом месте.

Сердце ее упало.

– Где?

– В поместье Александер.

– У тебя есть другое имение?

– Его продал мой отец, когда потерпел финансовый крах.

– И ты выкупаешь его?

– Что‑то в этом роде.

Меган покачала головой:

– Где бы ты ни жил, я не хочу оставаться в доме, который мы вместе обустраивали. Я найду себе другое жилье, другую конюшню и другого спонсора. Но я вернусь в Европу лишь при одном условии.

Хавьер напрягся:

– При каком?

– Я хочу быть единственным опекуном ребенка. Пожалуйста, навещай его, сколько пожелаешь, но в моем доме. Я не отдам тебе ребенка.

Он помрачнел:

– Это неразумно.

– Твоя невеста не хочет детей. Ей вряд ли понравится, если с вами поселится ребенок твоей любовницы.

– Я найму няню.

– Мы с тобой наймем няню, и в этом вопросе за мной останется решающее слово. Няня – не мать. Много лет я пыталась завоевать расположение дяди. Но все было напрасно. Лутор не замечал меня. Так вот, я не допущу, чтобы мой ребенок рос в подобной обстановке, чувствуя себя нежеланным и нелюбимым.

– Ты не нелюбимая, Меган.

– Ты хочешь сказать, что любишь меня?

– Если бы я полюбил кого‑то, то это была бы ты.

Его слова больно резанули ее.

– Значит, ты признаешь, что не способен полюбить нашего ребенка.

Хавьер так сильно сжал губы, что их почти не было видно.

– Ребенок не будет ни в чем нуждаться.

– Материально.

– То, что ты предлагаешь, неприемлемо.

– Это единственный компромисс, на который я готова пойти.

– Любой суд примет решение о совместном опекунстве.

– Любой французский суд – возможно. Но ребенок будет американским гражданином. И американский суд откажет тебе в совместном опекунстве, узнав, что ты женился по расчету и хочешь увезти ребенка из страны.

– У моего ребенка будет двойное гражданство.

– Я не отдам его без борьбы.

Запустив пальцы в волосы, Хавьер отвернулся к окну.

– Мне надо жениться на Сесиль, – признался он.

– Почему? Она тоже беременна? – Мысль об этом была для нее невыносима.

Хавьер нахмурился, взглянув на Меган:

– Я не спал с ней.

– Тогда почему? Не вижу никого, кто приставил бы револьвер к твоему виску. Или у тебя финансовые проблемы?

– Конечно нет. Я… – Желвак дернулся на его щеке. – Я поклялся отцу, что исправлю его ошибки. И я исправил, кроме одной: мне до сих пор не удалось вернуть фамильное поместье.

Меган ничего не понимала.

– Но какое отношение поместье имеет к женитьбе?

– Отец Сесиль владеет им.

– Так выкупи его.

– Дебюсси отказывается его продавать. Единственный способ вернуть поместье – женитьба на его дочери. Тогда он перепишет поместье на меня.

– Это безумие!

– Возможно. Но Дебюсси стар, и ему хочется, чтобы его единственная дочь и бизнес оказались в надежных руках.

– Значит, ты станешь владельцем парфюмерной империи Дебюсси?

– Да. Я займу пост генерального директора «Парфюм Александер и Дебюсси».

Алчность Хавьера потрясла ее.

– Ты женишься на женщине, которую не любишь, и продаешь свое счастье, свое будущее и будущее своего ребенка за кусок земли и расширение бизнеса. А что Сесиль? Неужели она не надеется найти своего мужчину и влюбиться в него?

– Ты заблуждаешься насчет любви. Любовь долго не длится, Меган.

Женщина пришла в отчаяние. Хавьер, ко всему прочему, не верит в любовь.

– Разве это благородно – жениться ради материальной выгоды? – спросила она.

– Мы с Дебюсси давно обо всем договорились. И я не собираюсь расторгать помолвку, как это сделал мой отец.

– Твой отец расторг помолвку тридцать с лишним лет назад. И ты до сих пор пытаешься исправить его ошибку?

– Он опозорил нашу семью и потерял имение.

– Ситуация становится похожей на «мыльную оперу». Как его прошлое может влиять на твою жизнь?

– Компания «Парфюм Александер» оказалась в очень затруднительном положении незадолго до моего рождения. Мой отец заключил договор с одним инвестором: он женится на его дочери и в качестве приданого получает сумму, необходимую для удержания компании на плаву.

– Подожди минутку. Выходит, твой отец тоже женился ради денег?

– Должен был жениться. Но отец бросил невесту прямо у алтаря и сбежал с горничной, которую, как он уверял, очень любил и которая была от него беременна. Через неделю брошенная невеста врезалась на машине в дерево. Многие считали, что она не перенесла позора.

– Это трагедия. Но твой отец предпочел любовь, а не деньги. И воспитал тебя. Это заслуживает восхищения, а не порицания.

– Так называемая «любовь» моих родителей длилась недолго. Компания продолжала нести убытки, и отцу пришлось продать фамильное поместье. Моя мать разлюбила его, как только ей пришлось переехать в скромную квартирку и значительно сократить расходы. Она убежала с лучшим другом отца, красивым и богатым мужчиной.

Меган растерянно покачала головой. И почему она до сих пор не знала об этом?

– Сколько тебе было лет?

– Два года. Но это не имеет значения. Я должен восстановить честь семьи Александер.

– Но ведь мы живем не в Средневековье. Такие понятия безнадежно устарели. Ты не отвечаешь за поступки своих родителей, Хавьер. И твой отец не нес ответственности за свою бывшую невесту.

– Она погибла из‑за него.

– Она погибла потому, что приняла неправильное решение.

– Ты не представляешь, что это такое – жить после такого скандала.

– Зато я понимаю, что такое честь. Твой отец отказался заключать брак по расчету. А ты собираешься поклясться Сесиль в любви и верности до конца жизни. Ты вообще понимаешь значение этих слов?

Хавьер вздрогнул:

– По французским законам мы не обязаны венчаться в церкви.

– Значит, ты не солжешь Господу. Но самому себе лжешь. О какой чести может идти речь? Не делай этого. Пожалуйста. Ради своего ребенка, ради меня. Не женись на Сесиль.

– Я не нарушу обещание.

– Даже если я скажу, что люблю тебя?

Ответом ей было молчание.

Меган прошла к двери и распахнула ее:

– Убирайся! Хавьер, ты продаешь себя. Я не хочу, чтобы мой ребенок имел дело с таким отцом.

Дата добавления: 2015-08-21