Глава 4. – Неужели ты раньше не могла это выяснить?

– Неужели ты раньше не могла это выяснить? Мы бы давно решили проблему.

Злобный голос Хавьера резанул Меган, словно острый нож.

– Ты заставил бы меня избавиться от ребенка.

– Я этого не говорил.

– Но именно это ты имел в виду.

– Ребенок – это проблема, – повторил он.

Эти слова нанесли ей еще один удар. Меган прикрыла живот рукой.

– Отвечай на мой вопрос, Меган. Почему ты не заподозрила раньше?

– У меня никогда не было регулярных менструаций.

– Разве ты не подумала о том, что будет с твоей карьерой? Какой вред может нанести длительный перерыв твоему статусу и твоей работе?

– Я смогу это пережить.

– Твоя целеустремленность и твоя решимость добиться высоких результатов всегда меня восхищали. И ты собираешься пожертвовать годами упорного труда ради нежданного ребенка?

Будучи не в силах смотреть на разгневанного Хавьера, Меган отвела глаза. Взгляд ее упал на кофейник, и вдруг она ощутила аромат свежесваренного кофе. Оглядев кухню, Меган увидела тарелку, поставленную на середину стола, а на тарелке была разложена румяная выпечка. Во рту у нее появилась слюна.

– Что это?

Хавьер оглянулся. Он уже забыл о вкусностях, принесенных им.

– Я привез твои любимые круассаны. Ты постоянно твердила, что не можешь без них жить.

Прикусив губу, Меган прижала руку к груди. Подобные романтические жесты были одной из причин, почему она влюбилась в Хавьера.

– Я и так уже пополнела. Немного.

Это казалось нелепым, но сердце ее дрогнуло, а желудок потребовал внимания. Он громко заурчал. Такого аппетита у Меган еще не было, хотя последние две недели она ела, словно здоровенный футболист. Если Хавьер увидит, как она пожирает круассаны, он испытает шок.

Надо избавиться от него, прежде чем она выставит себя в невыгодном свете.

– Хавьер, очень любезно с твоей стороны, что ты проявил такое внимание, но я вынуждена попросить тебя уйти. Мне нужно подготовиться к работе.

Хавьер не пошевелился, однако брови его поднялись.

– Я выращу ребенка сам.

– Нет! – воскликнула Меган.

– Если я возьму ребенка себе, ты сможешь участвовать в скачках.

– Я… когда настанет время, я вернусь к работе.

– Ты наймешь няню?

– Я решу этот вопрос.

– Я дам тебе миллион долларов за ребенка.

От шока у нее перехватило дыхание.

– Дело не в деньгах, Хавьер. Мне никогда не были нужны твои деньги.

– Отдай мне ребенка. Я смогу обеспечить ему более стабильную жизнь, чем ты, с твоими разъездами.

Но тогда у нее не будет той счастливой жизни, наполненной любовью, смехом и радостью, которая была в детстве. Они были командой, неразрывным сообществом – ее родители, брат и она, – пока семья ее не погибла, и Меган осталась одна. И если бы не ветрянка, которой тогда она болела, она полетела бы вместе с ними в том самолете.

– Твоя жена будет возражать.

– Сесиль будет делать то, что я ей скажу.

Когда‑нибудь его уверенность в том, что все будут радостно прыгать, выполняя его приказания, пошатнется. Возможно, это хорошо, что она расстанется с ним. Плохо только, что сердце отказывается в это верить.

– Твой брак может стать неудачным, – осторожно заметила Меган. – С таким‑то образом мыслей.

– У меня не бывает неудач.

Да, действительно. Хавьер никогда не проигрывает. И это беспокоило молодую женщину. Если дело дойдет до суда, ее шансы получить опекунство над ребенком будут минимальными, даже если Витт предоставит ей отличного адвоката.

– Хавьер, я никогда тебя ни о чем не просила. Но теперь прошу. Пожалуйста, забудь обо мне. О нас. – Меган положила руку на живот. – Поезжай домой, к своей невесте, женись на ней и заводи семью. И забудь о том, что мы когда‑то были знакомы.

Брови его грозно сошлись на переносице.

– Это невозможно. Ты вынашиваешь моего наследника. Я дам тебе время подумать над моим предложением. Ты поймешь, что ребенку будет лучше, если он останется со мной.

* * *

Меган не могла допустить, чтобы подношение Хавьера ослабило ее решимость.

Она отнесла тарелку с круассанами в комнату отдыха для конюхов и поставила ее на стол. Однако пальцы отказывались отпускать тарелку.

Может, съесть один?.. Ароматный, хрустящий, нежный, сочный…

– Я тебя побеспокоила? – раздался голос Ханны.

Меган подпрыгнула и отдернула руку.

– О нет. Я… я думала, что… – Она вздохнула. – Кому‑то надо это забрать, пока я не поддалась соблазну и не съела всю тарелку.

– Это те самые знаменитые круассаны, о которых ты мечтала?

Меган кивнула.

– Сколько ты уже съела?

– Нисколько. Пока. Я борюсь с собой. Но это нелегко. – Крошка прилипла к ее пальцу. Рука автоматически поднялась ко рту, но Меган подавила желание проглотить эту крошку. Отряхнув руки, она отступила назад – подальше от соблазнительной выпечки. – Хавьер купил круассаны сегодня утром.

– Похвально. Так почему же ты мучаешь себя? Ведь тебе не требуется диета.

Меган пожала плечами:

– Это был подкуп. Хавьер уговаривал меня остаться его любовницей, пока он не женится.

– Пока он не женится?! Какой подлец!

Не много надо ее кузине, чтобы расстроиться. Ханна разозлилась так, что, проходи Хавьер сейчас мимо, она свернула бы ему шею.

– Но это меня мало волнует, – продолжала Меган. – Ханна, он узнал о ребенке.

Глаза Ханны округлились, а рот раскрылся от удивления.

– Ты сказала ему?

– Нет, он наткнулся на меня сегодня утром, когда я выходила из душа, и…

– И?.. Не заставляй меня гадать.

– Он обвинил меня в том, что я изменяла ему.

– Подонок!

– Но потом он понял, что я не обманываю его, и заявил, что заберет ребенка. Но не меня. – Острая бритва режет не так больно, как эти слова.

– Ох, Меган, это ужасно!

– Он готов купить у меня ребенка.

– Ах ты… – Ханна сдержала ругательство и огляделась, нет ли поблизости кого‑нибудь из юных наездников. Вид у нее был разъяренный, лицо покраснело, кулаки сжались. – И что ты собираешься делать?

– Я не продам своего ребенка и не буду любовницей Хавьера. Но в остальном я сомневаюсь. Наверное, следует подождать его следующего шага.

– Это на тебя не похоже – занимать выжидательную позицию. Ты все еще любишь его? Так оно и есть, хотя я не понимаю почему. Этакое ничтожество!

– Да, я все еще люблю его. Но я справлюсь. Честное слово, справлюсь.

Ханна сочувственно вздохнула:

– Мне очень хотелось бы этого. – Она подошла ближе и обняла Меган за плечи. – Ты самый дальновидный и деятельный человек из всех, кого я знаю. Ты никогда не отступаешь, если задумала что‑то. Я давно завидую твоей способности оценить слабые стороны противника и использовать их себе во благо. Но на этот раз ты, похоже, сдаешься без борьбы. Почему?

– Я не сдаюсь!

– Ну почему ты не горишь желанием завоевать Хавьера, почему в тебе не проснулась спортивная злость – та, с которой ты стремительно догоняла наездника, опередившего тебя?

Эти слова отрезвили Меган, будто ее окунули в холодный пруд. В самом деле, почему она не борется за него? Кроме первоначального замысла приворожить Хавьера к себе, уложив его в свою постель, у нее не было никакой стратегии. А ведь прежде она всегда имела несколько планов: план А, план Б и, при необходимости, план В.

– Это мой ребенок. И может быть, моя единственная возможность стать матерью.

– Откуда ты знаешь? Тебе всего лишь двадцать восемь лет.

– Я никогда не планировала иметь детей, с учетом профессии. И никогда ни в кого не влюблялась. Даже чуть‑чуть. Мне и в голову не приходило, что я могу влюбиться в Хавьера. Меня предупреждали, что любовницы у него не задерживаются. Но пока мы были вместе, он не смотрел на других женщин. И он заставил меня почувствовать себя… особенной. – Вздохнув, Меган провела рукой по волосам. – Я думала, мы идеально подходим друг другу.

– И почему ты сейчас сомневаешься в этом? Ты всегда выглядела счастливой, рассказывая о нем. Не надо вводить меня в заблуждение. К этому мужчине следует отнестись очень серьезно. И если Хавьер именно тот, кто тебе нужен, вспомни о том, что он пересек Атлантику ради тебя.

Меган возразила:

– У него есть собственный самолет, поэтому ему совсем не трудно перелететь с одного континента на другой.

– Но, Мег, он до сих пор находится здесь, вместе со своими лошадьми, и он оплатил годовую аренду фермы, которая, как ты утверждаешь, не соответствует его стандартам.

Меган попыталась подавить искорку надежды, вспыхнувшую в душе.

– Хавьер достаточно богат, но он не пускает деньги на ветер, потому и не уезжает. Куда ты клонишь, Ханна?

– Должно быть, он испытывает к тебе чувства, причем сильные, иначе не боролся бы за тебя, а просто развернулся бы и ушел. Взгляни в лицо фактам: Хавьер богат, красив и, по твоим словам, бесподобен в постели. Для него не составит труда найти другую женщину. Но он хочет только тебя. И если ты все еще любишь его, почему не борешься?

– Может быть, ему ненавистна мысль о том, что кто‑то завоюет его, а не он – кого‑то.

– Все может быть. Или он не в силах отпустить тебя.

– Но он помолвлен с другой женщиной, и это нельзя изменить.

– Хавьер еще не женился. Ты показывала мне статью, где говорится о том, что он знает свою невесту очень давно. Ты веришь в то, что он не спит с ней?

Верит ли она? Ответ Меган прочитала в его глазах.

– Да.

– Похоже, он не жаждет проводить с ней время, причем не только в постели, – продолжала Ханна. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

Прикусив губу, Меган задумалась. Теория кузины имела смысл.

– Я понимаю, но…

– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Я не защищаю этого подлеца. Но что ты потеряешь, если будешь бороться за него?

– Своего ребенка. Еще одну частицу моего сердца.

– Конечно потеряешь, если опустишь руки. Необходимо доказать Хавьеру: ты дашь ему то, что никогда не сможет дать эта жеманная избалованная мадемуазель.

Искра надежды – вместе с воинственным духом – все же мелькнула в душе Меган. Приложив палец к губам, она принялась расхаживать по комнате.

Почему бы не попытаться вернуть Хавьера? Но надо соблюдать осторожность. Чем выше барьер, тем больнее падение. Если этот сумасшедший замысел сорвется, она рискует потерять все.

– Мне нужно составить подробный план, – заявила молодая женщина.

Отправив в рот полную ложку мороженого, Меган отступила назад, чтобы внимательно изучить три колонки текста на листочке, прикрепленном к холодильнику.

Визуальная схема стратегии всегда помогала ей прояснить мысли.

Итак, план А. Этот план должен вернуть ей спокойствие и прежние романтические представления о жизни.

В первой строчке Меган написала: «Надо добиться того, чтобы Хавьер выбрал меня».

Второй шаг: «Убедить Хавьера бросить свою невесту, доказав ему, что они – совершенно разные люди».

Третье: «Показать Хавьеру, что мы идеально совместимы не только в постели, но и вне ее, что я – его половинка, неотъемлемая часть».

Следующий абзац: «Создавать предпосылки для крепких отношений».

И последнее: «Предвидеть и обеспечивать несексуальные потребности».

Меган отправила в рот еще одну ложку мороженого.

– Вопрос в том, как это сделать?

Наконец она отставила в сторону стаканчик с успокоительным лакомством, взяла ручку и розовый блокнот. Ручка замерла в воздухе, когда Меган уставилась на лист. Но мысли ее были такими же чистыми, как и бумага.

– Стоит вернуться на несколько шагов назад, – пробормотала она, отложив в сторону блокнот с ручкой и снова взяв стаканчик с мороженым. План Б. Он был весьма рискованным. И пугающим. Он делал ее уязвимой, а поэтому мог причинить боль. Пункты этого плана были написаны жестким почерком, выдававшим ее волнение.

«Хавьер считает, что наши отношения сводятся исключительно к постели. Докажи ему обратное следующим образом:

– занимайся с ним только сексом;

– никаких нежностей после секса, никаких завтраков в постели или других действий, которые он воспринимает как само собой разумеющееся;

– никаких спонтанных прикосновений и объятий».

Эти пункты было бы очень тяжело выполнить, потому что Меган любила все перечисленное. Но если это единственный способ выиграть войну…

От волнения у нее перехватило горло. Меган съела еще одну большую ложку мороженого, чтобы немного успокоиться, а затем перешла к плану В. То был самый худший сценарий, и самый короткий. Всего лишь одна строчка, написанная дрожащей рукой: «Расти ребенка одна».

Это даже хуже, чем дисквалификация на соревнованиях. Унизительно. Мучительно больно. И масса потерянных возможностей.

Раздался громкий стук в дверь, потом дверь распахнулась. Только Ханна или Хавьер могли позволить себе войти, не дождавшись ее ответа.

– Меган!

Хавьер.

Его голос прозвучал словно выстрел из пистолета, и сердце молодой женщины забилось сильнее. Нельзя допустить, чтобы он увидел ее записи. Вскочив, Меган бросилась навстречу, но остановилась как вкопанная при виде Хавьера:

– Что ты здесь делаешь?

Глаза его сузились.

– Я тебе помешал?

– Нисколько. Но зачем ты пришел?

– Ты тяжело дышишь и… – Он понимающе кивнул головой. – И выглядишь виноватой. – Хавьер шагнул вперед.

Меган судорожно глотнула воздух, но не сдвинулась с места, преграждая ему дорогу в кухню. Он стоял так близко, что она ощущала запах его одеколона и тепло, исходившее от его тела. Щеки ее ярко вспыхнули.

– Виноватой? С какой стати?

В глазах его вспыхнул чувственный огонек, заставив ее кровь сгуститься от желания, а когда Хавьер взглянул на ее губы, Меган стало трудно дышать. Поцелует ли он ее? И сможет ли она… сможет ли… воспротивиться? Хавьер поднял руку. Палец его прикоснулся к уголку губ Меган, пробудив в ней гормональный всплеск, и этот всплеск сокрушил ее решимость.

– Ты виновата в том, что удовлетворяла свою потребность в сладком. – Облизав свой палец, Хавьер улыбнулся, и голова у нее закружилась. – Арахисовое мороженое?

– Да, ну и что?

– У тебя на этой неделе запланированы уроки?

Меган заморгала, удивившись неожиданной перемене темы.

– Уроки? Нет. Почти все мои ученики уехали на соревнования, которые проводятся в соседнем городке. Я собиралась присоединиться к ним.

– Хорошо. – Повернувшись, Хавьер направился к выходу.

– Почему?

– Увидимся завтра, mon amante. Спокойной ночи.

Дверь за ним захлопнулась. Раздосадованная тем, что она так и не дождалась ответа, Меган хотела было направиться за Хавьером, но все‑таки решила не делать этого. Нельзя общаться с ним, пока она не разработает свою стратегию полностью. Тем более теперь, когда он возбудил ее без всяких усилий со своей стороны.

– Это непостижимо, – пробормотала она себе под нос, а затем, заперев дверь, вернулась в кухню. Ей придется поработать над собой, прежде чем они снова встретятся. Но сначала надо принять холодный душ.

Хавьер не мог позволить себе незаконнорожденного ребенка. Это подорвет честь семьи Александер, которую он так долго восстанавливал. Ему пришлось бы ловить на себе косые взгляды, слышать шепоток, видеть указывающие на него пальцы. И хотя сейчас времена изменились и одинокие матери перестали быть редким явлением, он не хотел, чтобы его ребенок страдал от этого.

Задумавшись, Хавьер направился к конюшням. Ферма Хичкока, конечно, не соответствовала его стандартам, как верно отметила Меган, но после ремонта обставленный новой мебелью дом казался ему вполне уютным.

Для маленького поместья не требовалось много работников, и это нравилось Хавьеру, потому что у него не было ни времени, ни желания ими руководить. Он нанял четырех человек, и этого было достаточно.

Но больше всего его привлекало то, что ферма находилось очень близко от Меган. И хотя высокие сосны, окружавшие зеленые газоны, не позволяли ему видеть ферму «Сазерленд», до нее все равно было рукой подать.

Мысли Хавьера вернулись к женщине, которая создавала для него проблемы. Меган. Она демонстрировала упрямство каждый день. Правда, сегодня новый управляющий конюшней зашел к нему и доложил, что Меган явилась сюда сама без приглашения и предварительной договоренности. Хавьер счел это хорошим знаком. Значит, сегодня ему не надо будет ехать на ферму «Сазерленд».

Если он обеспечит ребенка в финансовом плане, а сам устранится, как просила Меган, то проблема вряд ли будет решена раз и навсегда. Какие‑то вопросы обязательно возникнут позже. А если он возьмет малыша себе и будет растить его вместе с Сесиль, есть риск, что Меган через несколько лет изменит решение и заявит свои права на ребенка, как это сделала его мать. Она вернулась, когда Хавьеру было двенадцать лет, и твердила, что совершила ошибку и хочет стать настоящей матерью.

Ее не было десять лет, и это большой срок. Материнские чувства не просыпались в ней, пока ее не бросил любовник ради молодой женщины и пока отец Хавьера не стал зарабатывать большие деньги. Отец был готов позволить ей вернуться, но Хавьер убедил его не торопиться. Если мать однажды покинула их, она способна повторить это. Отец отказал своей бывшей жене от дома, хотя решение далось ему нелегко.

Теперь у Хавьера есть только один выход. Ему надо законным образом оформить свое отцовство, избежав скандала с Меган.

Но какой ценой? У каждого человека своя цена. За сколько можно купить Меган? Когда‑то Хавьер предлагал ей драгоценности и даже лошадь, которой она залюбовалась, но молодая женщина отказалась от этих подарков.

Хавьер стал вспоминать их предыдущие разговоры, и неожиданно понял, что они в основном обсуждали лошадей и соревнования. Умопомрачительный секс не требовал слов. Почти все время, которое они проводили вместе, тратилось на подготовку к нему, на сам секс, а также на восстановление после него.

Хавьер практически ничего не знал о ее детстве – за исключением того, что Меган потеряла близких, когда ей было тринадцать лет. Их дом был продан, и ей пришлось жить со своим дядей, для которого она стала ненужным бременем.

Увидев Меган возле манежа, он ощутил желание, которое ни время, ни расстояние не могли уничтожить. Хавьер не понимал, почему его так влечет к ней. Но это пройдет. Должно пройти.

Он едва взглянул на молодого человека, сидевшего верхом на Аполло. Тим был талантливым наездником, но не мог сравниться с Меган. Хавьер сосредоточился на матери своего ребенка. И как он мог не заметить округлившиеся – и очень соблазнительные – груди, слегка увеличившийся живот, сияние кожи?

Беременность ей шла.

Возможность возвращения Меган вместе с ним во Францию Хавьер больше не рассматривал. Вряд ли разумно демонстрировать беременную любовницу своей будущей жене. Меган перестала выступать на скачках, и это заметили все. Она приобрела достаточно высокий статус в сфере конного спорта, и слухи о ее беременности не могли остаться незамеченными. Придется оставаться в Штатах до тех пор, пока он не уговорит ее отдать ему наследника.

Легкий ветерок ворошил волосы Меган, волной спадавшие на спину. Хавьер знал, что золотистые пряди, мерцающие на фоне темных локонов, – результат пребывания на солнце, а не в парикмахерском салоне. Меган не пользовалась косметикой, и это тоже привлекало его.

– Привет, дорогая. Что привело тебя в мои конюшни?

– Доброе утро. – Ее улыбка, как всегда, подняла ему настроение. – Я приехала помочь Тиму с Аполло.

Голубая майка без рукавов подчеркивала голубизну глаз Меган, под эластичной тканью угадывались очертания бюстгальтера и ложбинка между грудями. Это заставило Хавьера забыть о своих планах.

Меган надо снова завлечь в постель, и тогда в запасе у него будет полгода, чтобы убедить ее отказаться от ребенка.

– В обращении с лошадьми у Тима нет такого дара, как у тебя, – улыбнулся он.

– Это не дар. Это опыт. Просто Тиму нужна практика.

– Я не согласен. Смотреть на тебя, когда ты скачешь на лошади, – это все равно что слушать прекрасный оркестр. Ты словно сливаешься с конем, находишься с ним в полной гармонии, отзываясь на любое его движение.

На секунду Меган задержала на нем взгляд, наполненный нежностью, как и раньше. Но затем она прикусила губу и стала наблюдать за тренировкой лошади. Хавьер должен понять, что утратил ее любовь.

Рука ее слегка дрогнула, когда она заправила за ухо выбившуюся прядь.

– Тим – один из лучших наездников‑любителей фермы «Сазерленд». Если ты хочешь найти профессионала, это будет трудно сделать, потому что все наши наездники уже имеют клиентов. Но ты всегда можешь перевести своих лошадей в другую конюшню или забрать их домой.

Хавьер проигнорировал ее не совсем тактичное предложение покинуть страну.

– Нет. Ведь здесь ты.

Он заметил, что дыхание Меган участилось.

– Я готова помочь Тиму, – продолжила она. – Я прекрасно знаю твоих лошадей и проконсультирую Тима по поводу того, как обращаться с ними. Возможно, ты даже успеешь получить несколько наград, прежде чем закончится сезон.

– Ты можешь вернуться ко мне в любое время, Меган. Разреши…

Не дождавшись разрешения, Хавьер положил руку ей на живот. Меган вздрогнула и отодвинулась бы, если бы он другой рукой не обнял ее за талию.

– Что ты делаешь? – задыхаясь, воскликнула она.

Хавьер почувствовал, что тело его охватил жар.

Боже мой! Неужели это влечение никогда не исчезнет? Ему не терпелось запустить руку в ее трусики, погладить теплый живот, прикоснуться к темному треугольнику волос, а затем… Он не забыл, какова она на вкус…

Хавьер обуздал сладострастные мысли.

– Как любой хороший папочка, я хочу наблюдать за тем, как тело твое расцветает и полнеет, пока ты вынашиваешь моего ребенка.

– Нашего ребенка, – поправила его она. – А что будет с «Парфюм Александер»?

– В доме для меня оборудуют офис. – Хавьер погладил трикотажную ткань, прикрывающую живот Меган. – Поехали со мной, Меган, воспользуемся этой волшебной возможностью.

Она вздохнула, и он подметил в глазах женщины вспыхнувшее желание. Меган вывернулась из его рук, но румянец на ее щеках, а также учащенный пульс, заставивший быстро биться тоненькую жилку на шее, говорили о том, что она также возбудилась.

– Я не против того, чтобы ты наблюдал за моей беременностью. Но я не хочу жить с тобой.

– Почему же ты отказываешь нам обоим в таком удовольствии? Я жажду ощутить твою шелковистую кожу всем своим телом, mon amante, и насладиться твоими жаркими объятиями.

Губы Меган приоткрылись, глаза заблестели, и он поверил было, что она готова отдаться ему, но Меган покачала головой, обхватив руками живот:

– Мне надо привыкать жить без тебя.

«Жить без тебя». Эти слова вонзились в сердце Хавьера, словно острые иглы. Но она права. Настанет день, когда они должны будут расстаться. Правда, до этого еще далеко.

– Я собираюсь связаться с наследниками Хичкока, чтобы купить у них ферму, – заявил он.

Меган прищурила глаза:

– Зачем тебе это нужно? У тебя есть прекрасное имение во Франции. А после свадьбы появится еще одно.

– Я подарю ферму тебе, если ты подпишешь документы о передаче мне ребенка. У тебя появится свой дом, рядом с твоей кузиной.

Боль мелькнула на ее лице.

– Что хорошего может быть в доме, если там нет семьи? Сколько раз я должна повторять тебе, что не откажусь от ребенка? И ты не заставишь меня изменить решение ни куском земли, ни мешком с деньгами.

– Это не просто земля. Я предлагаю тебе обеспеченную жизнь и возможность вернуться к скачкам. Ребенок станет помехой для тебя.

– Скачки – не самое главное в моей жизни. Ребенок важнее. Если ты настаиваешь, то сможешь навещать его или ее.

Меган противилась сильнее, чем он ожидал.

– Мой наследник должен приобщаться к бизнесу с самого раннего детства, – настаивал Хавьер, – с того момента, как он начнет осознавать себя наследником.

– Ты собираешься привить ему понятие долга и чести? Посмотри на себя. Ты женишься на женщине, к которой, по твоим словам, не испытываешь никаких чувств. Брак заключается ради империи «Парфюм Александер».

– Я женюсь не ради денег. Деньги не играют никакой роли.

– Скажи, Хавьер, ты знаешь что‑нибудь о своей невесте, кроме того, что отец заставляет ее выйти замуж и она покорно повинуется ему?

Эта атака удивила его.

– Ты никогда не была такой злой, Меган. Это на тебя не похоже.

– Да, не была. Но я всегда оценивала своих соперников, их сильные и слабые стороны. Сесиль не будет достойной женой и, прости господи, хорошей мачехой. Она – девушка легкомысленная. Ты знаешь об этом? Она любит повеселиться, а тебя вечеринки с выпивкой никогда не привлекали. Ты относишься к вечеринкам и банкетам как военный стратег. На них ты устанавливаешь связи с людьми, которые могут быть полезными для тебя. Затем ты уходишь. И ты никогда не напивался до потери разума. Сесиль, вероятно, очень любит позировать фотографам желтых изданий. Я нашла в Интернете сотни ее фотографий. А ты оберегаешь свою личную жизнь и терпеть не можешь, когда о тебе пишут в гламурных журналах.

– Сесиль будет вести себя пристойно после замужества. Я прикажу ей.

– Ты уверен? А известно ли тебе, что она – большая поклонница тенниса и не пропускает ни одного международного матча? Ты терпеть не можешь теннис, а она, насколько я поняла, не любит лошадей. Что у вас общего?

– Это мелкие детали, и их легко решить.

– Ей двадцать пять лет, и она никогда не работала.

– Моей жене не надо работать.

– Нет, конечно, но, если интересы сводятся только к моде и теннису, трудно завоевать твое внимание.

– Может быть, ты прекратишь критиковать мою невесту?

– Прости. Я не пытаюсь оскорбить ту, которую никогда не видела, но, мне кажется, ты многого не понимаешь. Кроме того, что ваши отцы являются основателями крупных парфюмерных компаний, и французского гражданства, у вас нет ничего общего.

Аргументы Меган начали раздражать Хавьера. Она подчеркнула негативные аспекты его брачного соглашения. Но у него не было выхода. Хавьер поклялся на могиле отца, что исправит все его ошибки, главной из которых была потеря поместья. Единственный способ вернуть фамильное достояние – женитьба на Сесиль. Отец ее отверг предложение Хавьера о покупке.

Но теперь, когда Меган заронила в его душу зерна сомнения, Хавьер задумался над тем, почему месье Дебюсси настаивал именно на браке. И почему Сесиль согласилась.

– Уверяю тебя, я иду на это с открытыми глазами. Но до свадьбы еще далеко. Сейчас для меня важнее всего то, что я записал лошадей на скачки в Лексингтоне, которые состоятся в эти выходные.

– Значит, поэтому ты спрашивал, есть ли у меня ученики?

– Да.

– Но разве мы не можем начать с более скромных, местных скачек? Тим не готов для соревнований такого уровня.

– Но лошадь готова, и Тим должен научиться.

– В этом деле нельзя торопиться.

– А как же спонсорские призы и денежное вознаграждение? Да и ты поедешь со мной.

Меган колебалась.

– Не думаю, что нам стоит показываться вместе, когда ты объявил о своей помолвке. На таких крупных соревнованиях будет много фотографов.

– Папарацци? Едва ли.

– Там будут присутствовать корреспонденты журналов, посвященных конному спорту. Шоу такого размаха всегда освещается в крупных изданиях.

– Никого в Штатах не волнуют мои личные дела.

– Ты смеешься? Когда глава крупнейшей международной парфюмерной корпорации собирается жениться на дочери своего основного конкурента, это интересует всех.

– Если ты не хочешь ехать на скачки со мной, сделай это ради Тима. Ему нужна твоя поддержка.

– Ты говорил с ним?

Хавьер кивнул:

– Он жаждет проверить уровень своего мастерства.

Меган задумалась, посмотрела на лошадь и всадника, топнула ногой, потом вздохнула, и Хавьер понял, что победил.

– В гостинице я поселюсь в отдельном номере, – заявила молодая женщина.

– Разве ты не помнишь, какие у нас были ночи?..

– Помню. Но мне нужен отдельный номер.

– Как скажешь. – Хавьер слегка поклонился.

На сей раз он уступит. Но это не значит, что он не будет продолжать попытки. Хавьер хотел вернуть Меган в свою постель. Более того, он надеялся, что на скачках в ней вновь проснется спортивный азарт, и она захочет вернуться к профессии, которую так любила. И тогда она поймет: для ребенка в ее жизни нет места.

Дата добавления: 2015-08-21