Глава 12. Больно Хоть бы предупредил, что собирается бросать с высоты

Больно… Хоть бы предупредил, что собирается бросать с высоты. Надеюсь, я ничего себе не сломал…

Где это я? На Стасову квартиру не похоже… Комната какая-то… Погодите-ка, мне знакома эта обстановка… Неужели?

Слышу шебуршание в углу, оборачиваюсь — за резным книжным шкафом сжалась в комочек… Лизи? Что? Я вернулся в прошлое?! Какого черта?!

В глазах у сестры застыл ужас. Ну еще бы, увидеть как твой брат ни с того ни с сего с воплем падает откуда-то с потолка — тут кто хочешь испугается.

— Лиз, не бойся, — поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь. Хм… Кажется, я спер Стасовы штаны.

— Н-не подходи! — она так испугана, что мне самому невольно становится страшно.

— Эй, что с тобой? Почему ты меня боишься?

— Т-ты же умер! — с надрывом сообщает девочка.

Что? Ах ты ж гад такой! Мало того, что отправил меня в прошлое, даже не спросив, так еще и во время после моей «смерти».

— Нет-нет, все не так. На самом деле я не умер, просто кто-то наложил на меня проклятие, и я превратился в кота.

— Ну да, конечно, — фыркает сестра. Хе, моя школа!

— Так и есть. Вы же не видели мое тело, а то кольцо я в карты Бену Брауну проиграл накануне.

— Чем докажешь, что ты Эдвард?

— Значит, внешности моей тебе недостаточно? — сестренка энергично мотает головой, от чего ее темные кудряшки хлещут по плечам. — Ну, когда тебе было пять лет, ты пряталась в шкафу, когда к нам приходили гости. Из-за этого матушку очень сердилась и оставляла тебя без сладкого, а я вечером тайком приносил тебе тарелку с пудингом.

— Да.

— Ну что, веришь мне? — девочка кивает, подходя ближе. Вижу, что она готова расплакаться. — Лиз, ну ты что?

— Я скучала! — всхлипывает Лизи и бросается ко мне. Зарываюсь носом в ее пушистые волосы, пахнущие чайной розой. — Эрик, я так скучала по тебе!

— Солнышко, я тоже. — обнимаю сестру. Какая же она — еще ребенок, несмотря на свои пятнадцать лет. Я в этом возрасте считал себя уже взрослым и старался не показывать своих переживаний.

— Расскажи, где ты был? — она хлюпает покрасневшим носиком и смотрит мне в глаза.

— Ой, где я только не был. — улыбаюсь. — Пойдем, расскажу.

— Врешь, — смеется сестра полчаса спустя, — тебя не было всего месяц.

— Так я же говорю, волшебство меня обратно вернул, только, кажется, не очень точно.

— Все равно не верю.

— Лиз, я когда-нибудь тебя обманывал? — заглядываю ей в глаза.

— Нет.

— Тогда я и сейчас не стал бы.

— Но это невероятно — прожить столько лет, столько всего увидеть… Эдвард, я так тебе завидую!

— Не надо, Лиз. Это не так романтично, как кажется.

— Правда? — сестра хлопает длинными ресницами.

— Да, это страшно.

— И ты боялся?

— Да. Временами очень сильно. Но все наладилось.

Раздается стук в дверь, и я замираю.

— Элизабет! — слышится из коридора голос мамы. — Лиз, ты опять прячешься? Выходи немедленно!

— Мама… — Лизи втягивает голову в плечи и затравлено смотрит на дверь. — Сейчас зайдет…

И правда, дверь распахивается, и в комнату входит матушка, одетая в траурное закрытое платье. Ее длинные черные волосы стянуты на затылке в тугой узел. Она застывает на пороге и во все глаза смотрит на меня. Представляю, как я сейчас выгляжу — изможденный, с синяками под глазами, покрытый шрамами, к тому же в одежде на пару размеров больше необходимого.

Киваю и пытаюсь улыбнуться:

— Здравствуй, мама, — вижу, как ее лицо сереет, и она начинает оседать на пол. Едва успеваю ее подхватить и перенести на кушетку. Но мама не теряла сознания, просто силы ее оставили.

— Эрик… — шепчет она и обнимает меня. — Живой… — в следующее мгновение комнату оглашают рыдания.

— Да, матушка, я жив. — боже, как я мечтал об этом. Чувствую, что и сам на грани.

Мама не могла успокоиться еще три четверти часа: плакала, обнимала меня, потом отстраняла и рассматривала со всех сторон, ужасаясь моим шрамам, и опять плакала. Пришлось ей рассказать урезанную версию моей истории — сказал, что жил нормально, а шрамы… они появились, при обрушении, в котором я находился, но мне тут же оказали необходимую помощь. Ну да, соврал, но это ложь во благо — матушка итак много выстрадала, и я не хотел, чтобы она переживала еще из-за этого.

— Отцу я сама расскажу. — улыбается она. — А ты, Эрик, переоденься, пожалуйста. Твои вещи в гардеробе. Элизабет, идем.

* * *

Стас всю ночь просидел рядом с Эдвардом, ожидая, что он в любой момент может очнуться. Но юноша не только ни пришел в себя, но, кажется, даже дышать стал реже. Его рука, которую Стас сжимал в ладонях, была неестественно холодной и начала немного просвечивать.. Это пугало парня больше всего. Он не знал, что делать. Было огромное желание вызвать скорую, но эта полупрозрачность… Нет, неотложка тут была бесполезна.

Парень очень боялся, что Пух умрет. Он не хотел, чтобы последними словами, которые услышал Эдвард, были отказ в близости и сухая реакция на признание в любви.

Он запоздало начал понимать, что он испытывает к Эрику большее, чем просто привязанность к другу. Это было какое-то странное чувство, которое Стас еще не мог классифицировать.

— Ты только смотри, — прошептал молодой человек, прижавшись щекой к щеке юноши, — не вздумай умирать.

Первые солнечные лучики, проникшие сквозь тонкий тюль, застали Стаса задремавшим на краешке кровати. Он так и не отпустил руку Эдварда, ставшую уже практически невидимой — все тело юноши уже начинало немного просвечивать.

* * *

У-ух!... Хорошо-то как…. Я уже и забыл, какая мягкая перина на моей кровати. Вчера вечером матушка рассказала отцу обо мне. Разговаривали они долго, но когда папа вышел из своего кабинета с горящими глазами, я даже испугался, что сейчас меня будут бить. Но нет, он стиснул меня в объятиях так, что затрещали кости. А потом долго вертел из стороны в сторону, рассматривая, будто куклу… Когда же мне удалось вырваться на свободу, я чувствовал себя так, словно меня в очередной раз переехала машина. Зато сейчас наслаждаюсь жизнью.

В комнату, неся в руках таз для умывания и кувшин с водой, заходит Мэри — та самая девочка, с которой мы провели пару незабываемых ночей.

Она ставит таз на трюмо и, присев в глубоком реверансе, разворачивается, чтобы уйти.

— Мэри, — окликаю ее, — иди сюда. — тяну к ней руки, приглашая.

Девочка, робко улыбнувшись, приближается.

— Я скучал по тебе, — шепчу прямо в аккуратное ушко, прикрытое светлыми кудряшками, и притягиваю ее для поцелуя.

Мэри безропотно подчиняется и позволяет расстегнуть ворот своего платья. Нежная белая шея так и манит к себе, и я не собираюсь противиться этому желанию, слишком долго у меня никого не было.

Покрываю теплую кожу быстрыми поцелуями, продолжая освобождать девушку от платья. Ух ты! Она не надела корсет, неужели рассчитывала, что все так и будет? Добираюсь до упругих грудей и приникаю губами к розовой пуговке соска. Это великолепно…

Мэри тихо стонет подо мной, вцепившись тонкими пальчиками с острыми ноготками мне в плечи. Потом будут царапины, но это уже не важно…

Не могу больше тянуть, поэтому, задираю пышную юбку и, стянув с девушки белье, вхожу в обжигающую тесноту ее тела.

Боже… Как хорошо… Не могу удержать счастливого стона…

Мэри, она такая отзывчивая, такая развратная, но в то же время безумно чувствительная.

Сейчас… Еще чуть-чуть… Боже, да!!!

Руки отказываются держать, поэтому я отстраняюсь и без сил падаю рядом. Черт, я кончил в нее… Не успел отстраниться вовремя… А все потому, что в самый последний момент перед глазами промелькнуло вчерашнее утро и Стас, возбужденный и раскинувшийся на кровати… Такой красивый…

Мэри рядом всхлипывает, поправляя одежду. Чего это она?

— Не волнуйся, — говорю. — Я попрошу отца, он найдет тебе хорошего заботливого мужа. Свадьбу сыграете не позднее, чем через месяц и, если ты забеременеешь, никто не посмеет тебе ничего сказать.

— Мистер Ричардсон, — хлюпает носом девушка, — вы совсем меня не любите?

— Почему ты так решила? — опираюсь локтем о подушки и в упор смотрю на нее.

— В самом конце вы выкрикнули странное имя… Раньше вы так не делали. Вы говорили, что любите меня. Вы лгали, сэр? — не выношу плачущих женщин. Ну почему они так любят разводить сырость по любому поводу?

— Мэри, душа моя, ты мне очень дорога, но это правда — я люблю другого человека.

— И… и вы женитесь на ней? — у-у-у… Рева… Сажусь и начинаю промокать слезы с ее щек, вытащенным из-под подушки кружевным платком.

— Нет. Мы не сможем пожениться, да и… — запинаюсь, размышляя, стоит ли назвать Стаса девушкой. Другого выхода нет, иначе слухи к вечеру разлетятся по всему Лондону. — Она не питает ко мне нежных чувств. Я для нее обуза, всего лишь надоедливый поклонник…

— Сэр, простите…

— Все в порядке, ступай.

— Да, сэр. — она приседает в реверансе, но не уходит, видно, что хочет о чем-то спросить, но не решается.

— Что?

— Сэр, можно попросить вас об одолжении?

— Какого рода? — вздергиваю брови.

— Я хотела бы получить на память ваш локон.

— Зачем тебе? — что-то у меня нехорошее предчувствие.

— Простите, мистер Ричардсон, я … у меня был он, но я его потеряла… То есть, покойная мисс Джулия Рейнольдс, земля ей пухом, просила меня принести ей локон мистера Беккета, но я их случайно перепутала… и отдала ей мешочек с вашим…

Что? Неужели…

— Уходи, — не узнаю собственного голоса.

— Но, сэр…

— Поди прочь, умоляю тебя…

Мэри всхлипывает и выбегает за дверь, а я устало откидываюсь на подушки.

Значит, вот оно как… Джулия мертва… Вот о какой плате говорил Магия… И столько страданий из-за нелепой ошибки?!

— Черт!!! — кричу я, ударяя кулаками по матрасу. — Черт!

Дата добавления: 2015-08-13