Екатерина II и крестьянский вопрос.

Теперь лег­ко понять, какая задача предстояла законодательству Екатерины при устройстве отношений землевладель­цев с крепостным крестьянством: задача эта состоя­ла в восполнении пробелов, допущенных в законо­дательстве о поземельных отношениях обеих сторон. Екатерине предстояло провозгласить общие начала, которые должны были лечь в основание их позе­мельных отношений, и согласно с этими началами указать точные границы, до которых простирается власть землевладельца над крестьянами и с которых начинается власть государства. Определение этих границ, по-видимому, занимало императрицу в на­чале царствования. В комиссии 1767 г. послышались с некоторых сторон смелые притязания на крепост­ной крестьянский труд: требовали расширения кре­постного права классы, его не имевшие, например купцы, казаки, даже духовные, к их стыду.

Эти рабовладельческие притязания раздражали императрицу, и раздражение это выразилось в одной коротенькой записке, дошедшей до нас от того вре­мени. Эта записка гласит: «Если крепостного нельзя персоной признать, следовательно, он не человек; так скотом извольте его признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписа­но будет». Но это раздражение осталось мимолетной патологической вспышкой гуманной правительни­цы. Люди, близкие и влиятельные, знакомые с поло­жением дел, также советовали ей вмешаться в отно­шения крестьян к помещикам. Можно предполагать, что освобождение, полная отмена крепостной нево­ли была тогда еще не под силу правительству, но можно было провести в умы и законодательство мысль о обоюдно безобидных нормах отношений и, не отменяя права, сдержать произвол.

Государственные дельцы советовали Екатерине законом определить размеры крестьянских платежей и работ, каких вправе требовать землевладельцы. Граф Петр Панин, один из лучших государственных людей времен Екатерины, в записке 1763 г. писал о необходимости ограничить беспредельную власть помещика над крестьянами и установить нормы ра­бот и платежей крестьянина в пользу помещика. Та­кими нормами Панин признавал для барщины не более четырех дней в неделю, для оброка — не более 2 руб. с души, что составляет 14—16 руб. на наши деньги. Характерно, что Панин считал опасным об­народовать такой закон; он советовал сообщить его конфиденциально губернаторам, которые должны были секретно передать его помещикам к сведению и руководству.

Другой делец, образцовый администратор времен Екатерины, новгородский губернатор Сиверс также находил помещичьи поборы с крестьян «превосходя­щими всякое вероятие». По его мнению, также нуж­но было определить размеры платежей и работ на помещика законом и предоставить крестьянам право за известную сумму выкупаться на волю.

Закон Петра III,изданный 18 февраля 1762 г., прибавил еще одно существенное побуждение так или иначе разрешить вопрос. Крепостное право име­ло одной из своих опор обязательную службу дво­рянства; теперь, когда эта служба была снята с со­словия и крепостное право в прежнем виде потеря­ло прежний смысл, свое главное политическое оп­равдание стало средством без цели. Теперь, при та­кой разнице в побуждениях, любопытно видеть, как Екатерина отнеслась к тяжелому вопросу, доставше­муся ей от предшественников.

Крепостное право на Украине. Из сказанного видно, какие задачи предстояло разрешить законода­тельству Екатерины II в вопросе об отношениях кре­постного населения к землевладельческому классу. Крепостной труд крестьянина был для дворянства средством нести обязательную военную службу, сле­довательно, с прекращением этой повинности долж­на была сама собой прекратиться раздача населенных казенных земель в частное владение. Далее, крепостной крестьянский труд не весь был отдан дворянам в частное владение, часть этого труда была обложена государственной податью, следовательно, крестьян­ский крепостной труд был в совместном владении у помещиков с государством. Поэтому законодательст­ву предстояло провести точные границы между пра­вами владельцев и властью государства.

Однако Екатерина не прекратила раздачи казен­ных земель с крестьянами в частное владение, на­против, раздавала их еще более щедрой рукой, чем ее предшественники. Вступление ее на престол сопро­вождалось пожалованием почти 18 тыс. душ 26 ее пособникам. В продолжение всего царствования шли эти пожалования, иногда крупными массами, создававшими быстро громадные землевладельче­ские состояния. Мелкий смоленский дворянин по происхождению, Потемкин кончил свою деятель­ность помещиком, владевшим, как рассказывают, тысячами двумястами крестьянских душ. Не пере­числяя всех отдельных пожалований, я ограничусь лишь одним общим итогом: доселе приведено по до­кументам в известность 400 тыс. ревизских душ, роз­данных при Екатерине из казенных и дворцовых имений в частное владение; 400 тыс. ревизских душ — почти миллион душ действительных.

Но при Екатерине крепостное состояние распро­странялось еще одним способом — законодательным прекращением вольного крестьянского перехода. Та­кой вольный переход в XVIІІ в. еще допускался за­коном в малороссийских областях; здесь крестьяне посполитые, как они назывались, вступали с земле­владельцами в краткосрочные поземельные догово­ры, которые свободно разрывали, переходя на зем­лю, где их принимали на более выгодных условиях Казацкая старшина издавна стремилась прекратить эти переходы, закрепляя за собой не только посполитых крестьян, но и вольных казаков на крепост­ном праве. Особенно сильно помогал стремлениям старшины в этом деле Кирилл Разумовский, бывший гетманом Малороссии с 1750 по 1764 г. Он первый начал раздавать казенные земли с посполитыми кре­стьянами в полную наследственную собственность вместо временного владения, похожего на наше ста­ринное поместное право. Эта раздача производилась в таких широких размерах, что вскоре по выходе Ра­зумовского в отставку во всех областях Малороссии, принадлежавших Русскому государству, считалось не более 2 тыс. крестьянских дворов, не розданных в частное владение.

Екатерина с самого царствования стала прини­мать меры к прекращению вольного перехода мало­российских посполитых. По указу 1763 г. крестьяне могли покидать землевладельцев, только получив от них отпускные свидетельства. Землевладельцы, разу­меется, затрудняли получение этих свидетельств, чтобы удержать крестьян на своей земле. Наконец, тотчас по окончании IV ревизии издан был закон 3 мая 1783 г., по которому все посполитые крестья­не в наместничествах или губерниях Киевской, Чер­ниговской, вмещавшей и нынешнюю Полтавскую, и Новгород-Северской должны оставаться на тех мес­тах и за теми владельцами, где их застала и записала только что конченная ревизия. Скоро это распоря­жение распространено было и на губернию Харьков­скую с частью Курской и Воронежской.

Таким образом, более миллиона посполитых кре­стьян, записанных по IV ревизии в указанных губер­ниях, очутились в частном владении и скоро сравня­лись с центральными великорусскими крепостными крестьянами. Успеху этого закрепощения содейство­вало и то, что Екатерина распространила на казац­кую старшину права русского дворянства.

Таким образом, количество крепостного населе­ния увеличилось при Екатерине двумя способами — пожалованием и отменой свободы крестьянского пе­рехода там, где она еще существовала. Благодаря то­му к концу царствования Екатерины Россия, несом­ненно, стала гораздо более крепостной, чем была прежде. В конце царствования Елизаветы, по дан­ным II и III ревизий, считалось в России около '/₂ млн. ревизских душ дворцовых крестьян; к концу царствования Екатерины в тех же губерниях дворцо­вых крестьян, по данным IV и V ревизий, оставалось гораздо меньше.

Дата добавления: 2015-08-13