Этнофобия и квазинаучное конструирование

Существуют принципиальные отличия этнических мифов традиционного сообщества и современной эпохи. Этномиф домодернового периода имел органический характер. Он представлял собой способ самоидентификации народа в условиях дефицита знаний о внешнем мире и средств из межпоколенной трансляции. Посредством мифологического аналогового языка осуществлялось закрепление в коллективной народной памяти базовых для существования соответствующей этнической общности положений.

«Чужак» в мифологическом этноцентристском мировосприятии ассоциировался с потусторонними силами, он не похож на «людей», его поведение аномально. Образ «чужака» противостоит традиционным ценностям, обычаям и символам народа. Двойственное отношение к иноэтническому персонажу может быть выражено в восприятии его, как носителя сакрального откровения (пророк приходит извне замкнутого мира), или демонического разрушителя устоев. Ломка традиционного общества привела к дополнительной актуализации образа противостоятеля традиции.

С начала эпохи модерна этномиф утрачивает органическую природу и приобретает конструктивистский характер. Он становится составной частью национальной идеологии. Этнические мифы конструируются теперь различного рода пропагандистскими средствами. Нет ни одного национального государства, которое не использовала бы на том или ином этапе своей истории инструмент этномифологического конструирования в идеологических целях. Апелляции при этом выдвигались уже не к преданиям предков, а к данным науки. Научный авторитет был необходим для легитимизации выдвигаемых этнополитических конструктов. Права на владения той или иной территорией - одно из главных направлений такого рода обоснований. Понятно, что для политики нужна была в данном случае не подлинная наука, а имитация научности, квазинаучный суррогат. О возможном масштабе квазинаучных подмен и манипуляций этническим материалом можно судить, в частности, по идеологии германского национал-социализма. Однако уроки из последствий фвашистской этнизации оказались к настоящему времени в значительной степени забыты.

Эпоха постмодерна еще более усилила конструктивистские тенденции оперирования категорией этничности. Искусственно, со ссылками на науку, формируются не только новые неведомые ранее этносы, но и целые цивилизационные миры. Раскрутка этномифов при помощи СМИ деконструирует, соответственно, и прежние этноидентификации. Результат – перекройка политической карты мира, крушение режимов и государств.

А что же наука?

На древе познания произрастали как плодоносящие ветви, так и сухие или зараженные прутья, инородные прививки. Адекватно оценить состояние всего древа, а соответственно, определить верную процедуру излечения нельзя лишь на основе изучения его здоровых частей. Как правило, особо активное продуцирование этнических мифологем приходилось на периоды переходных эпох, ломки традиционных систем координат. Этномифология в этом смысле выступает в качестве своеобразного индикатора кризисных процессов в соответствующем социуме.

Процесс научного познания генерируется при прохождении триады этапов – выдвижения рабочей гипотезы, ее эмпирической верификации и теоретического обобщения накопленного опыта. Ложные, также как и истинные гипотезы, являются предметом рассмотрения науки. Мифологический шлак науки является канвой, отражающей сложный путь развития историографии. Признано, что без исследования феномена средневековой алхимии, оцениваемой в качестве паранаучного увлечения, нельзя постичь генезис естественнонаучных дисциплин. Ведущий специалист по изучению философии алхимических изысканий В.Л. Рабинович пишет: «Вне алхимической картины мира история физики и химии предстает разорванной, а современная наука о превращающемся, дискретно ускоренном веществе лишается собственной исторической памяти, выглядит обедненной, не подкрепленной мыслью и делом предшественников».

Доказательством этномифологических построений выступают, как правило, разоблачительные документы – «откровения». Подлинность их по меньшей мере сомнительна, а зачастую – это научно доказанная фальсификация. Примеры такого рода «документов» - «Протоколы сионских мудрецов», «Арльский документ», «Велесова книга», «Русские веды», «Тайна еврейства», «Речь Раввина», «Воззвание А.И. Кремье», «Документ Альбера Пайка», «Сон Кайзера», «Записка об анархистах» В.Н. Ламздорфа, «Документ Цундера», «Материалы Сиссона» и др.

Казалось бы, историософские построения германской ариософии могут восприниматься лишь в качестве библиографического курьера. Первооткрыватели проблематики оккультной эзотерики Третьего Рейх Л. Повель и Ж. Бержье обращали внимание на парадоксальный успех абсурдных положений национал – социалистских теоретиков: «Земля полая. Мы живем внутри ее. Звезды – ледяные глыбы. Множество их уже упало на Землю. И наша упадет. Вся история человечества объясняется борьбой между льдом и огнем. Человек еще не завершен. Он стоит на пороге грандиозной мутации, она даст человеку то могущество, которое древние приписывали богам. И в мире уже существует несколько экземпляров нового человека, явившихся, может быть, из-за пределов времени и пространства. Возможно, есть связи с Властелином Мира, «Королем Ужаса», царствующим в городе, скрытом где-то на Востоке. Те, кто подпишут с ним договор, на тысячелетия изменят жизнь на Земле и придадут смысл судьбе человечества. Таковы «научные» теории и «религиозные» концепции, питающие зарождавшийся нацизм, в них верил Гитлер, верили члены группы, куда он входил, эти теории и концепции в значительной степени определили социальные и политические факты недавней истории. Это похоже на сумасбродство. Объяснение современной истории, даже частично, на основе таких идей и верований может показаться отвратным. Но мы думаем, что раскрытие правды никогда не может быть отвратно». Фантомы древнегерманской мифологии Вальгала, Туле, Один, Зигфрид, Валькирии преподносились в университетских кругах как исторические факты, достоверность которых не подлежат сомнению. Канвой горбигеровской версии праистории являлись сюжеты о взаимоотношениях сверхрасы великанов – атлантов с их выродившимся в процессе мутагенеза потомством – современными людьми и завистниками человеческого рода, особями принципиально иной биологической природы – евреями, неграми, цыганами. Развитие великих цивилизаций прошлого прерывалось периодически происходящими катастрофами космического масштаба, кульминациями которых являлись столкновения Луны и Земли.

«Верую, потому что нелепо». Фантасмагории национал – социалистского изложения истории не помешали, а возможно даже способствовали ее социальному успеху. Позиция по умолчанию существования проблемы мифологизации науки на основании вопиющего дилентатизма авторов конспирологических или ариософских разработок, представляется неоправданной, поскольку не приводит к их свертыванию. Напротив, отсутствие серьезной критики со стороны академической науки используется такими мистификаторами в качестве доказательства правоты своих гипотез, против которых якобы не имеется веских доводов. Высокомерие академических кругов сами мистификаторы объясняют своим читателям как «заговор молчания».

Мифологизация этнического прошлого не представляет собой специфический российский феномен. В настоящее время процесс исторического мифотворчества охватил все республики постсоветского пространства, для которых задача создания квазинаучного эпоса исторического прошлого автохтонной нации рассматривается как одна из приоритетных в процессе государственной конституализации и самоидентификации. Принцип их конструирования аналогичен мифотворческой традиции «Сказания о князях Владимирских», отражая сходный с контекстом создания русской летописи период обретения национального суверенитета.

В украинской самостийнической литературе статус официальной версии истории приобретают сочинения, перефразирующие содержательную канву таких источников как «История руссов», давно разоблаченных в качестве документа сфабрикованного (по-видимому, усилиями Г. Конисского) в сепаратистских кругах. Утверждается факт существования в античные времена сверхразвитой державы украинцев – руссов. Украинскому народу приписывается решающее участие чуть ли не во всех крупных свершениях мировой истории, от взятия Трои до величайших открытий в науке. Вместе с тем, как русские (москали) объявляются генетическим симбиозом татар и народов Севера («людей ледникового периода»), присвоивших, дабы скрыть свое азиатское происхождение, гордое имя руссов, принадлежавшее исторически украинцам. Именно коварству псевдорусских соседей Украина обязана всеми бедами своей истории, от закрепощения крестьян до сталинской коллективизации.

Показательно, что аналогичная методология интерпретации этнической истории характера для историографии вышедших из под колониального бремя стран третьего мира. В свое время большой общественный резонанс получила книга сенегальца Ш.А. Диопа «Негрские нации и культура», которую он безуспешно пытался защитить в качестве докторской диссертации в Парижском университете. Основополагающим тезисом его концепции являлось утверждение о принадлежности древних египтян к негроидной расе. Провозглашалось, что представителям чернокожего населения мир обязан изобретением всех точных наук, религии, искусства, медицины, календаря, письменности, техники, архитектуры и т. п. В развитие «школы Диопа» конголезский историк Т. Обенги привнес утверждение, что древнеегипетское население говорило на языке родственном речи народов банту. Камерунец Э. Мвенг считал, что колыбелью цивилизации выступала Эфиопия, откуда негры управляли основанной их представителем Осирисом колонией Египтом. Согласно мвенговской концепции, все древнейшие культуры, вклюая государственные образования доколумбовой Америки, формировались под влиянием негроидной цивилизации. Идеологи Ливийской джамахирии обнаруживали арабское происхождение у наиболее выдающихся деятелей истории и культуры, включая, к примеру, Колумба и Шекспира, а из российских персонажей – Пушкина, Менделеева и Толстого. Если у Пушкина действительно можно отыскать элемент африканской крови, то каким образом она найдена у предков Менделеева и Толстого, остается загадкой. На явные расхождения подобных теоретических построений с данными науки их адепты заявляют, что оперируют особым «чисто африканским» методом исторического познания – «мулонги».

Классическим, с точки зрения методологии осуществления научной критики этномифологических конструкций, трудом явилась монография историка эмигранта волны «ди - пи» Н.И. Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма». Автору удалось проследить генезис самостийнической мифологии, провести ее историческую констектуализацию, выявить факты преднамеренного искажения и подлога источников. Резюме исследования Н.И. Ульянова гласило: «В противоположность европейским и американским сепаратизмам, развивавшимся, чаще всего, под знаком религиозных и расовых отличий, либо социально-экономических противоречий, украинский не может оставаться ни на одном из этих принципов. Казачество подсказало ему аргумент от истории, сочинив самостийническую схему украинского прошлого, построенного сплошь на лжи, подделках, на противоречиях с фактами и документами».

Идеомифология этнического заговора основывается на теории «малого народа», т.е. вере в то, что определенные инородцы и этнические меньшинства ведут тайную подрывную деятельность против автохтонного большинства с целью его подчинения или геноцида. Наиболее глубоко в общественных науках подверглась изучению тема генезиса идеомифологемы еврейского заговора. Остановимся на ней как на наиболее проработанной модели, с точки зрения выявления механизмов формирования ксенофобских мифов, подробнее.

Вариации этнического заговора строились в зависимости от выдвижения на первый план либо расового (принцип крови), либо национального (принцип культуры) аспектов. В первом случае еврейский заговор приобретал расистское обрамление, во втором – иудейское.

Расовая теория интерпретации еврейского заговора не стала доминирующим концептом отечественной конспирологической мысли. Преобладало рассмотрение проблемы через призму культурологического анализа. Расовый вектор в конспирологической литературе был связан с развитием «ариософского» направления в среде российской эмиграции в Германии, оказавшим заметное влияние на формирование национал-социалистской идеологии и реанимируемом в постсоветской печати националистического толка.

Чаще всего аргументация наличия еврейского заговора проистекала из конспирологического истолкования доктрины иудаизма. При этом единого мнения о приоритете библейской, талмудической или каббалистической традиции в консолидации тайных сил достигнуто не было. Доминирующим мотивом конспирологического анализа иудаизма являлось установление его антихристианского характера. Иудаизм, возникший задолго до христианства, оценивался лишь в качестве антитезы последнего. Еврейская цивилизация рассматривалась как антипод христианской в силу представления о приоритете в ней материалистических ценностей, приверженности стяжательству. В конспирологической литературе сложилась традиция идентификации иудейского Машиаха с грядущим Антихристом. Одним из наиболее популярных сюжетов антисемитской конспирологии являлась тема ритуальных убийств, приписываемых евреям, являющаяся наглядным примером попыток мифологизации истории

Согласно получившей распространение в конспирологической литературе интерпретации правомонархиста рубежа XIX – XX вв. А.С. Шмакова, тактика еврейского заговора сводилась к триединому действию тайных сил для достижения господства в духовной, экономической и политической сферах. Каждому из направлений соответствовал мифологизированный персонаж еврея газетного, биржевого и политического. Согласно конспирологическому объяснению, контролируя финансовые потоки, евреи стояли за кулисами всех национальных катаклизмов в истории. Еврейская тематика в выявлении причин военных конфликтов обосновывалась значительным дивидендом финансовых кругов (= евреев) при развертывании войн. Глобальной задачей еврейско-масонского заговора в развязывании мировых войн было принято считать непосредственное осуществление технологии покорения мира. В интерпретации теории этнического заговора тайная цель революций заключалась в достижении эмансипации евреев. Социально-политическая эмансипация, при наличии еврейского экономического преобладания, должна была, в понимании конспирологов, привести к захвату евреями власти.

Видное представительство евреев в руководстве оппозиционных партий России начала XX в. фиксировалось в различных вариациях конспирологической литературы. Рассеяние по разным политическим объединениям интерпретировалось как политическая уловка по созданию видимости выбора. Давалось произвольное определение этнического состава руководства партии, что позволяло акцентировать внимание на еврейских фамилиях. В разряд евреев записывали видных политических деятелей, относящихся к другим национальностям. Абсолютизация еврейского фактора на основе анализа генеалогии лидеров большевизма не представляется корректным приемом. Особенно важен в этой связи вопрос о национальной самоидентификации рассматриваемых лиц.

Теория «малого народа» связывалась не только с заговором евреев, но и иных национальных групп. Периферийное расположение этнического ядра ряда национальностей в Российской империи обусловило интерпретацию их тайных чаяний в ракурсе центростремительных сепаратистских тенденций.

На возникновение конспирологических версий мифологизации влияет комплекс исторических факторов. Их устойчивое мотивационное проявления в различные эпохи позволяет говорить о существовании определенных закономерностей формирования «теории заговора». Популярность концепций заговора обусловливается:

- разрушением традиционного уклада и потерей социальной стабильности: человек, застигнутый врасплох революционной ломкой традиционных структур и не способный объяснить ее следствием действия реально существующих причин, приходит к заключению о существовании тайной силы, находящейся за кулисой развертываемых событий;

- социальной и культурологической мобильностью современной цивилизации: динамичная урбанистическая культура «общества новых кочевников» вызывает у человека неосознанное чувство тревожности, преломляющееся в поиске внешнего источника дискомфортного состояния;

- переходными периодами развития общества: процесс формирования нового мировосприятия, выбор оси мировоззренческих координат связаны с конструированием модели антисистемы и выявлением ее носителей;

- поражением от внешнего противника, что при этноцентристской традиции мысли, основанной на стереотипах «коллективного нарциссизма», находит объяснение в заговоре вражеской агентуры и выливается в комплексы шпиономании;

- изоляционистским положением государства или локальной субкультуры (русская диаспора за рубежом), приводящим к отторжению всего исходящего извне, как экспортных инноваций врагов по осуществлению конспирологических замыслов;

- социальной некомплиментарностью: представители нетипичного фенотипа и маргинальной субкультуры (образ «чужака») подсознательно воспринимались как носители антагонистической духовной традиции;

- дуалистическими традициями христианской эсхатологической мысли (Христос – Антихрист);

- сознательным мифотворчеством, обусловленным как персональной инициативой, так и следствием идеологического заказа;

- маргинальным статусом ряда конспирологов, который в процессе самоанализа оправдательно объясняется следствием заговора тайных сил, при переносе персональной драмы на макроисторический уровень;

- маниакальной депрессивностью ряда авторов конспирологических теорий, что может являться как источником, так и следствием разработок конспирологических сюжетов.

Вопросы для обсуждения.

1. Когда и при каких условиях обостряются этнофобские настроения в обществе.

2. Как и при помощи, каких инструментов формируются этнические мифы? Реконструируйте структуру этнического мифа.

3. Насколько процесс распространения и продуцирования этнофобских мифологий проектируем и управляем? Рассмотрите феномен провоцирующих катализаторов разжигания национальных конфликтов.

4. Каковы истоки и причины формирования идеамифов русофобского содержания?

5. Каковы различия этнического мифа в периоды традиционного общества, модерна и постмодерна?

Дата добавления: 2015-08-13