Россия в начале 2000-х годов. Трансформация политической системы.

Назначая Путина премьер-министром, Ельцин, к удивлению общества, объявил, что видит в нем своего преемника. Россий­ская общественность отнеслась к этому высказыванию как к оче­редному проявлению «монарших» замашек президента, но серь­езного значения ему не придала, полагая, что Ельцин по доброй воле пост президента никому не уступит и что малоизвестный до того и внешне малоприметный Путин вряд ли окажется более удачливым, нежели Кириенко, Примаков и Степашин. Уже дебют нового премьера оказался главным политическим событием года. Первая самостоятельная акция Путина явилась ответом на неожиданно драматическое развитие событий на Се­верном Кавказе, вызванное широкомасштабным вторжением че­ченских военных соединений во главе с Ш. Басаевым и Хаттабом на территорию Дагестана. В создавшейся ситуации Путин действовал жестко и энергич­но. В Дагестан были без промедления введены российские десан­тные войска, начавшие решительно вытеснять соединения мод­жахедов на территорию Чечни. Специальным правительствен­ным постановлением денежное довольствие участников военной операции было поднято до уровня российских миротворцев в Ко­сово (для рядовых — 1000 долларов в месяц, для офицеров — бо­лее высокий уровень). Премьер-министр не только словами, но и действиями ясно показывал обществу, что он берет лично на се­бя всю ответственность за операцию российских войск на Север­ном Кавказе и ее последствия. Это в глазах большинства обще­ства выгодно отличало его позицию от потаенно отстраненной позиции как Ельцина, так и Черномырдина в период первой че­ченской войны 1994—1996 гг. Другим удачным идеологическим обоснованием было увязы­вание, подкрепленное большим количеством фактов, действий Басаева и Хаттаба с активностью международного терроризма и подача российской позиции как контртеррористической акции. Все большее количество россиян высказывали одобрение и, поддержку решимости Путина использовать жесткие силовые меры для наведения порядка на Северном Кавказе. Когда в кон-; це сентября российские войска после освобождения Дагестан^¹ перенесли военные действия на территорию Чечни, в россий^ ском обществе практически не раздалось голосов протеста или даже возражений. По сравнению с периодом первой чеченской: войны резким контрастом выглядела позиция средств массовой! информации: подавляющее большинство электронных и печат­ных СМИ положительно оценивали решительные действия Пу1 тина, а те немногие, как, например, телеканал НТВ, которые за­нимали критическую позицию, пытались выглядеть политически нейтральными и не высказывали симпатий в отношении чечен­ской стороны. И уже все без исключения СМИ стали называть чеченские соединения «боевиками». В течение полутора-двух месяцев Путину удалось добиться то­го, чего не удалось Ельцину на протяжении 1994—1996 гг. — ис­пользовать военные действия в Чечне для мощного укрепления своей массовой поддержки, политического авторитета и влия­ния. Рейтинг популярности премьер-министра перевалил за 70%, а его массовая поддержка была сопоставима с массовой поддерж­кой Горбачева в 1985-1986 и Ельцина в 1990-1991 гг. Политический капитал, приобретенный в течение двух меся­цев второй чеченской войны, даже при всем том, что исход ее был далеко не ясен, превратил Путина в самого популярного россий­ского политика. Этот успех предстояло закрепить на не менее сложных фронтах — экономическом, а также в грядущих избира­тельных кампаниях, ближайшей из которых были декабрьские выборы в Государственную думу.

Взгляды нового премьера на экономическое развитие оказа­лись равноудаленными от двух самых известных крайностей — гайдаровского радикал-либерализма и зюгановского национал- коммунизма. Путин твердо высказался в пользу рыночной эко­номики, отверг идею передела собственности и национализации предприятий. Вместе с тем он доказывал, что рынок совместим с государственным регулированием, которое, в первую очередь,

приложимо к деятельности ВПК и естественных монополий Главными проблемами российской экономики были названы де фицит инвестиций, чрезмерная зависимость госбюджета от ми ровых цен на нефть, продолжающийся отток капиталов за грани цу, процветание неплатежей и бартера. Важнейшим условие подъема реального сектора экономики признавалось снижени налогов на производство, прибыли и доходы граждан. Социаль ная политика правительства должна была быть реалистичной адресной, ибо «ресурсов не хватит, чтобы решить все и сразу», целом экономическая платформа нового премьера была близка *' программам, которые ранее уже высказывались другими росси ' скими политиками и которые могут быть поименованы как Hai онал-либеральные или консервативно-либеральные.

О создании политического объединения «Единство» было объявлено в конце сентября, после чего новое образование без всяких промедлений погрузилось в избирательную деятельность и межпартийную борьбу. Во главе «Единства» выступил С. Шой­гу, возглавлявший в правительстве министерство по чрезвычай­ным ситуациям. Сам он имел много общего с Путиным: пример­но одного с премьером возраста, немногословный и высказываю­щийся только по сути (лаконично, но емко и определенно), энер­гичный, волевой, но внешне предельно сдержанный. Шойгу не скрывал тесной связи с Путиным, хотя и не выпячивал ее.

Излагая цели и идеологию нового движения, Шойгу неизмен­но давал понять, что движется в фарватере путинских подходов. К экономической программе премьера он вообще ничего не до­бавлял. Подобно Путину, он представлял себя либерал-государ­ственником: рынок и приватизация признавались нерушимыми ценностями, но государству надлежало определять всеобъемлю­ще «правила игры» и стоять на страже их исполнения всеми чле­нами общества. Эту цель могло реализовать государство сильное, «прозрачное» и честное, полностью очищенное от коррупции. Поэтому реформа государственной службы, ремонт всех государ­ственных этажей входили в число актуальных задач.

При ближайшем рассмотрении нетрудно было обнаружить, что между платформами ОВР и «Единства» принципиальных раз- линий не существовало. Два объединения, ставшие главным конкурентами на выборах, отразили не противоборство отличаю­щихся социальных интересов, а соперничество разных группиро­вок российской политической элиты — той, которая хотела удер­жать верховную государственную власть в стране, и той, которая претендовала на овладение этой властью, опираясь на свои поли­тические позиции во влиятельных регионах. Вплоть до октября 1999 г. большинство аналитиков не сомневалось в том, что пре­имущество принадлежит ОВР — во главе ее были политики, пользовавшиеся более высоким авторитетом и более известны стране, а входящие в блок партии, в первую очередь «Отечество», существовали и агитировали в свою пользу более продолжитель­ное время. Кроме того, новоявленный соперник «Единство» на ходи лея в тесных связях с Ельциным и ельцинским окружением, давно уже непопулярных в обществе.

Но уже через полтора месяца после возникновения «Единства» произошло то, что впоследствии назовут политическим чудом проправительственное объединение сравнялось по степени влия ния с ОВР и стало обходить его, добившись к моменту выборо ощутимого превосходства. Поразивший многих успех «Единства имел ряд причин, а одной из главных был «фактор Путина». Взле тевшая, как на дрожжах, популярность нового премьера увеличи вала синхронно и популярность «Единства», воспринятого в пер вую очередь как путинская, а не ельцинская партия (то, что Пути был выдвиженцем Ельцина и ельцинского окружения, для боль шинства избирателей утратило значение, и нового премьера стал воспринимать как самостоятельную и независимую политиче скую фигуру).

Другой важной причиной успеха «Единства» было его инфор мационное преимущество. «Единство» использовало льготы про правительственной партии в государственных СМИ, продолжав ших доминировать в российском информационном пространст ве. Критический же запал государственных СМИ был направле" по преимуществу против ОВР. Особенно мощные удары по лиде рам ОВР нанес первый общероссийский телевизионный канал по охвату телезрителей намного превосходивший другие каналы.

Главным среди этих механизмов стал тот, который в поли тологии традиционно обозначается как «избирательные техноло гии». Господство избирательных технологий в борьбе за голос россиян выступило как еще одно важное отличительное свойстве кампании 1999 г. В избирательных технологиях 1999 г. на однои из ведущих мест оказалась дискредитация политического про тивника при помощи дезинформации, полуправды, прямой кле веты — всего, что кратко обозначалось как «компромат». Инфор мационная война достигла беспрецедентного масштаба, а наи большими возможностями в ней обладали политобразования контролирующие влиятельные СМИ. Появились тысячи и тыся чи «политтехнологов» (по преимуществу из среды журналистов 1 политологов) и профессиональных служб, специализировавших ся на пиаре (от английского PR — public relations, что переводит ся как «связь с общественностью»), который в отечественном ва рианте означал обслуживание интересов заказчика, не гнушаяс никакими средствами. Пиар делился на «белый» и «черный» - первый означал создание информации,

обеляющей и возвеличи вающей заказчика, а второй — производство информации, диск редитирующей противников заказчика. «Белый» и «черный» пи ар занял львиную долю информационного пространства в СМИ стал надежным средством их существования и благополучия.

Еще одним важным механизмом политических технологий стал «административный ресурс», которым могли главным обра­зом воспользоваться политобразования, приближенные к власти. «Административный ресурс» означал использование государст­венного аппарата — от президентской администрации и губерна­торов до руководителей местных органов власти — для давления на избирателей и манипулирования ими с целью склонить в поль­зу приемлемых для власти кандидатов или ее выдвиженцев. Воз­можности «административного ресурса» в новой России со време­нем, как это ни парадоксально, не уменьшались, а возрастали.

19 декабря на выборы явились 61,8% избирателей (1993 г. — 54,3, 1995 г. — 64,7%). В голосовании по партийным спискам 5%- ный барьер преодолели шесть участников — КПРФ, «Единство», ОВР, ЛДПР, Союз правых сил и «Яблоко». Наибольшего успеха добилась КПРФ. Но, хотя процент собранных коммунистами го­лосов (24,3) оказался наибольшим в сравнении с предшествую­щими выборами (1993 г. — 11,6, 1995 г. — 22,3%), говорить об ус­пехе левых сил было бы явным преувеличением. Представитель­ство левых депутатов — коммунисты плюс их союзники —■ в Госу­дарственной думе в 1999 г. по причине относительной неудачи союзников уменьшилось. Если после выборов 1995 г. у левых бы­ло в общей сложности 220 депутатов и им не хватало всего 6 голо­сов, чтобы иметь в Думе большинство, то после декабря 1999 г, количество коммунистов и их союзников уменьшилось до 130, И они утратили возможность определять политическую линию за­конодательной ветви.

Триумфатором избирательной кампании можно признать проправительственное «Единство». Дебютант российских выбо­ров сумел заручиться поддержкой 23,3% избирателей, а его пред­ставительство в Государственной думе составили 83 депутата.

Думские выборы еще больше укрепили позицию В. Путина, прочно утвердившегося в роли российского политика № 1 и имевшего теперь мошную поддержку и опору в законодательном органе власти.

Над новым главой государства продолжал витать ореол из­бранника «семьи», но сам Путин с момента вступления в прези­дентскую должность, еще тверже, чем прежде, и своим внешним видом, и поведением демонстрировал политическую независи­мость и надпартийность, настойчиво утверждая стиль просве­щенного авторитаризма. Авторитаризм проявлялся в демонстра­ции политической воли и определяющей роли нового лидера в выдвижении и одобрении всех сколько-нибудь важных государ­ственных решений, просвещенный же характер авторитаризма усматривался в желании соединять вождизм и государственниче- ство с либерализмом, твердом неприятии реставрационных идей. Как выяснилось, именно такой симбиоз соответствовал обще­ственно-историческому запросу большинства россиян, подтвер­ждением чему служили неизменно высокие и стабильные рей­тинги популярности Путина среди населения.

С самого начала президентской кампании Путин стал ее глав­ным фаворитом. Российская элита, терзавшаяся сомнениями во­время президентских выборов 1996 г., в этот раз практически еди-; нодушно высказала поддержку главному претенденту. Губернато­ры и лидеры бизнеса соперничали друг с другом в демонстрации лояльности Путину, и пресса не без некоторого удивления конста­тировала, что самые могущественные олигархи склонили перед ним головы.

На президентских выборах 26 марта победа Пугина была пол­ной и безоговорочной. К избирательным урнам пришли 68,7% имеющих право голоса (в 1991 г. — 77,7, в 1996 г. — около 70%] Путин, обыгравший всех в первом же туре, собрал 52,9% от уча ствовавших в выборах. Его главные соперники существенн{ снизили свои результаты в сравнении с предшествующими вы борами: Зюганов — 29,2%, Явлинский — 5,8, Жириновский - 2,7%.

Сразу после принесения Путиным президентской присяги был сформирован новый кабинет министров. Большинстве прежних министров, в том числе и глава кабинета М. Касьянов сохранили свои посты. Нововведений было немного, но они бы ли многозначительны: так, пост заместителя-председателя прави«тельства — министра финансов занял А. Кудрин, а важнейши! пост министра экономического развития и торговли Г. Греф - оба сторонники либеральной экономики. Кроме того, один и: ведущих либеральных экономистов А. Илларионов был назначен советником президента.

Весной 2000 г. обозначились основные направления внутренней политики нового президента. Главными были три:

5) реорганизация государства, преследующая цель укрепления его центра, а также всей вертикали власти;

6) создание новой диспозиции во взаимоотношениях госу дарства и бизнес-элиты, означающей отстранение «оли; гархов» от центров политической власти;

7) либерально-рыночные нововведения в экономическую 1 социальную политику.

Реорганизация вертикали государственной власти включила в качестве важнейшей меры создание семи федеральных округов, оказавшихся промежуточным и одновременно связующим зве­ном между центром и 88 регионами России. Федеральные окру­га — Центральный, Северо-Западный, Северо-Кавказский, При­волжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный — по своим границам практически совпадали с военными округами.

Вторая важная реформа в механизме государственной вла­сти — реорганизация Совета Федерации, верхней палаты Феде­рального собрания — также серьезно ущемила статус региональ­ных лидеров. Губернаторы и председатели региональных законо­дательных собраний, являвшиеся по статусу и членами верхней палаты («сенаторами»), должны были, согласно реформе, рас­статься с местами в Совете Федерации. Вместо них «сенаторами» становились рядовые представители региональных исполнитель­ных и законодательных органов. В результате уменьшались как возможности влияния региональных лидеров на центральную власть, так и политический вес самих регионов. Региональные лидеры поначалу оказали сопротивление реформе, но в июле 2000 г. должны были уступить объединенным усилиям президен­та и Государственной думы, нижней палаты, которая не упустила шанса принизить роль «сената», своего законодательного проти­вовеса.

Второе важное направление внутренней политики Путина — взаимоотношения с бизнес-элитой — преследовало цель отстра­нения олигархов от центров политической власти. При этом ут­верждалось, что в намерения власти не входит вообще пресече­ние участия бизнеса в политике, но это участие должно осущест­вляться в конституционных рамках, никто из бизнесменов не должен получать искусственных политических льгот и преиму­ществ, все они должны быть «равноудалены» от государственны органов. Концепция взаимоотношений правительства с бизнес сом не была прописана сколько-нибудь глубоко и всесторонне, общественном мнении ей стали даваться различные трактовки, самой популярной стала версия, что Путин хочет нанести удар п олигархам, связанным с «семьей», как и по самой «семье».

Третьим по счету (но первым по важности, по крайней мере, для общества) направлением внутренней политики В. Путина стали экономические и социальные реформы. Экономические показатели России и в 1999, и в 2000 гг. оставались, как и прежде,

достаточно противоречивыми, но позитивные тенденции (осо­бенно в 2000 г.) в целом были более ощутимы, чем прежде, что на­капливало предпосылки для нового тура либеральных реформ. В 1999 г. экономический рост составил 3,5, а в 2000 г. — 7,8% (са­мый высокий показатель за 15 лет). Экономика преодолела по­следствия финансового краха 1998 г. и по валовым показателям вернулась к уровню середины 1994 г. Снижалась инфляция: если в 1999 г. она составляла около 36%, то в 2000 г. — 20%, то есть вер­нулась под контроль и сблизилась с докризисным уровнем. Курс рубля к доллару оставался плавающим, но это не влияло на его устойчивость: его номинальный курс подешевел всего на 4,3%, при этом в реальном выражении он вырос на 13,2%. Золотова­лютные резервы Центрального банка России за 2000 г. выросли более чем вдвое и достигли рекордного уровня в 27,95 млрд. дол­ларов.

Практически все специалисты признавали, что первый год пребывания Путина на президентском посту для российской экономики оказался весьма удачным. Расхождения существова­ли в вопросе о причинах обозначившегося экономического рос­та. Е. Гайдар и его единомышленники утверждали, что это — пер­вая отдача от осуществленных в начале 90-х гг. радикальных эко­номических реформ.

Программа Путина, представлявшая симбиоз государствен- ничества, которое не могло не вызвать симпатий «почвенников», как и части левых сил, и либерализма, который получил отклик уже среди «правых», породила необычную, не встречавшуюся прежде реакцию со стороны общества. Каждый из противоборст­вующих политических спектров, как и рядовые граждане, видели в программе то, что хотели увидеть и готовы были оказать под­держку исполнительной власти для реализации того, что совпа­дало с их взглядами и что, по их мнению, составляло ядро прави­тельственной программы. В результате программа Путина стала «инвестицией надежд» для большинства общества, что обеспечи­вало стране политическую стабильность, необходимую для про­ведения реформ.

Главной опорой Путина стали те, кого можно отнести к поли­тическому центру. К нему все более склонялось большинство i фракций Государственной думы. Важным политическим успехом президента стало решение движения «Отечество» и партии «Единство» об объединении (принято в апреле 2001 г.). Собирая вокруг себя политический центр, Путин пытался подтянуть к не­му и как можно больше представителей «крайностей». Стремле­ние президента к национальному консенсусу нашло яркое выра­жение в законе о государственной символике, поддержанном всеми ветвями власти в конце 2000 г. Закон одобрил герб (двугла­вый орел), флаг (красно-сине-белый), утвердившиеся при Ель­цине, и музыку гимна, позаимствованную у СССР. Поскольку герб и флаг уходили корнями в Московскую Русь и Петербург- | скую Россию, государственная символика соединила все эпохи ^! российской истории. Подобный синтез вызвал протест как у крайне правых (для них был неприемлем советский гимн), так и у крайне левых (их не устраивали антисоветские герб и флаг), но большинство нации он вполне удовлетворил.

Весной 2001 г. российская общественность подвела итоги пер­вого года пребывания В. Путина у власти. Разброс мнений среди политических аналитиков был достаточно велик, при этом боль­шинство сочло, что практическая отдача от президентских ре­форм оказалась ниже ожиданий. Социологические опросы обще­ственного мнения засвидетельствовали, что рейтинг популярно­сти Путина был, как и прежде, высок, но в восприятии его прак­тических дел проявлялись критические оценки. Согласно дан­ным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), 31% россиян считали, что президент успешно справ лялся с экономическими проблемами, в то время как 63% полага­ли, что он не преуспел в их решении. 40% одобряли деятельность Путина по защите демократии и политических свобод, а проти­воположной точки зрения придерживались 46%. 28% считали, что президент сумел добиться своих целей в Чечне, а 65% не бы­ли с этим согласны. И только в оценке международной политики президента соотношение опрошенных — 55 против 38% — оказа-, лось в пользу Путина.

Дата добавления: 2015-08-13