Глава 15. Сокровенное

«Я целую Джона. Целую наяву», — эта мысль вытеснила из головы Шерлока все остальные, когда он прижался губами к его губам, сосредотачиваясь на ощущении от этого запретного до сих пор прикосновения.

В первое мгновение Джон, казалось, был ошеломлен до полной неподвижности, но быстро пришел в себя. «Нет, Джон целует меня», — поправил себя Шерлок, чувствуя, как крепче сжимается рука на его шее и приоткрываются губы Джона — точно так же, как тогда, только теперь на них был вкус чая и песочного печенья, а не зубной пасты.

Ему хотелось распробовать этот вкус, хотелось изучить рот Джона так же тщательно, как все остальные уголки его тела, но не успел он задуматься о воплощении этого намерения, как Джон неожиданно отстранился. Шерлок бессознательно потянулся за ним, касаясь его губ еще раз и еще — а потом Джон отвернулся, тяжело дыша.

На долю секунды Шерлока обжег страх быть отвергнутым, первая капля нестерпимо горячей волны унижения, но рассудок одержал верх. Он знал, что Джон любит его. Ни в чем на свете он не был уверен больше. Он замер в ожидании.

— Я что, сплю? — спросил Джон, снова поворачиваясь к нему лицом, и все встало на свои места. Шерлок улыбнулся.

Джон поспешно оттолкнулся от дивана, приподнимаясь, и Шерлок сделал то же самое. Теперь они оба сидели вполоборота друг к другу.

— Откуда ты... как ты вообще узнал об этом? — недоверие сделало голос Джона почти резким. — Я никогда не пересказывал тебе свой сон, только сказал, что мне снилось, как я тебя целую. Но я не упоминал, где и как... Это было точно... То есть, почти точно...

Шерлок одобрительно поднял бровь. Все в порядке, рано или поздно Джон сообразит.

— Значит... значит, это был не сон? — изумленно спросил Джон. — Тот первый раз... он был на самом деле?

Шерлок кивнул. Сердится ли на него Джон?

— Я должен был сказать тебе? Я собирался, но испу... но подумал, что ты будешь разочарован.

Джон все еще пытался разобраться в происходящем.

— Значит, это было после истории в парке, в ту ночь, когда ты залез ко мне на диван. Так вот что ты имел в виду утром, когда сказал, что я не возражал...

Это был не вопрос, а утверждение, и Шерлок промолчал. Он все еще не был уверен, как отреагирует Джон. Может быть, попытка повторить те обстоятельства была плохой идеей, но это действительно был его первый поцелуй, и он хотел разделить его с Джоном — так, как его помнили они оба.

— И все это время, когда я говорил: «Никаких поцелуев в губы», еще до того разговора в такси... Получается, к тому моменту я уже поцеловал тебя? — голос Джона не был огорченным, скорее удивленным с ноткой смущения. Шерлок поднял руку, проверяя выражение его лица, — да, именно так. Он кивнул.

— Ты не проснулся. Мне не пришло в голову, что ты осознавал что-то в тот момент, иначе я бы заговорил с тобой, — Шерлок пожал плечами. — Прости, Джон. Это моя вина. Я тебя потревожил, а ты... а ты просто поцеловал меня, — он улыбнулся с ноткой лукавой грусти. — С тех пор я чуть ли не каждую ночь толкал тебя, но ты так и не сделал ничего подобного.

Не удержавшись, Джон рассмеялся, но тут же резко оборвал смех.

— Это был твой... Мне достался первый поцелуй в твоей жизни, и я даже не запомнил этого?

Шерлок склонил голову набок.

— Ты спал, Джон, так что вся ответственность лежит на мне. Вот почему я хотел... — как же сказать, чтобы это не прозвучало невыносимо приторно? — Вернуть его, — наконец нашел он слово.

По выражению лица Джона было невозможно понять, о чем он думает, и Шерлок обвел пальцем его рот, о котором мечтал так долго.

— Может быть, начнем сначала? — тихо попросил он. — Я по-прежнему не понимаю эти чувства, но теперь я уверен в них. Я уверен в нас.

Он почувствовал, как губы Джона сжались.

— А что если однажды утром ты проснешься здоровым и они исчезнут, как ты опасался? — спросил он с неохотой, но недрогнувшим голосом. — Что тогда, Шерлок? Что будет со мной? С нами?

Шерлок нашел руку Джона и приложил ее к своей груди.

— Джон, они родятся снова. Что бы ни произошло, они вернутся.

В наступившей тишине он сидел, прижимая к себе сжатую в кулак ладонь Джона, и всей душой надеялся, что тот поверит в его слова. Теперь он точно знал, что каждое из них — правда, но больше сказать ему было нечего.

Джон медленно распрямил пальцы и прижал ладонь к сердцу Шерлока.

— Хорошо, — тихо сказал он, и Шерлок поразился тому, сколько смелости, веры и любви было в этом человеке. Еще больше он поразился, когда Джон толкнул его в грудь, вынуждая откинуться на спинку дивана, и оседлал его бедра.

— Итак, на чем мы остановились? — вопрос Джона явно был риторическим, поскольку у него определенно имелся план действий.

Шерлок поднял руки и с удивлением обнаружил, что голова Джона находится на одном уровне с его собственной. Возможно, ему стоит пересмотреть в лучшую сторону свое мнение об умственных способностях Джона: иногда его посещают просто замечательные идеи. Подавшись вперед, он замер на расстоянии вздоха от своей мечты.

— Ты не станешь останавливать меня на этот раз?

Он почувствовал дыхание Джона на своем лице; лежавшие на его плечах ладони скользнули выше, пальцы запутались в волосах на его затылке.

— Мне кажется, я никогда больше не буду останавливать тебя.

Шерлок притянул Джона ближе к себе, дотронувшись губами до его губ в легчайшем из прикосновений. Необъяснимым, завораживающим образом это ощущение не походило ни на какое другое. Шерлоку не хватало информации, чтобы понять, почему.

Обняв одной рукой Джона за шею, он прижался к его губам немного крепче, так что это уже было больше похоже на настоящий поцелуй, а потом чуть отодвинулся и оценивающе провел языком по своей нижней губе. Интересно. Он снова потянулся вперед, приоткрыв рот, и почувствовал, как Джон делает то же самое. И куда теперь полагается целиться — в центр рта или на какую-то определенную губу? Он попробовал и так, и эдак, с каждым разом отстраняясь все медленнее.

Шерлок пришел к двум важным умозаключениям. Первое — он понятия не имел, что делать дальше. Он намеревался изучить рот Джона изнутри настолько подробно, насколько тот ему позволит, но для подобных действий наверняка существовал свой этикет, одобренный путь отсюда, где было приятно, но относительно несерьезно, туда (что, по мнению Шерлока, было равносильно вторжению на чужую территорию). К великому сожалению, этот путь был ему незнаком.

Во-вторых, Шерлоку стало ясно, что Джон придает поцелуям большое значение и, вне всякого сомнения, имеет в этой области немалый опыт. Из этого заключения вытекало еще несколько выводов: от немедленной и весьма сильной неприязни ко всем, с кем Джон целовался раньше — исключая, может быть, близких родственников, — до беспокойства о том, что Джон может быть разочарован его попыткой, не отвечающей общепринятым стандартам.

Он даже почти не удивился, когда Джон, словно бессознательно ощутив его неуверенность, поцеловал его еще несколько раз и просто сказал:

— Теперь моя очередь.

— Да, пожалуйста, — Шерлок улыбнулся, не отрываясь от его губ, и почувствовал, как ладонь Джона ложится ему на щеку, а пальцы второй руки крепче сжимаются в его волосах. Джон склонил голову набок, прижался к его губам и повел, как ведут неопытного партнера в танце.

Шерлок пытался сохранять рациональный подход, когда Джон вобрал в рот его верхнюю губу, легко прикусил зубами нижнюю, скользнул в его рот языком и провел им вдоль его собственного языка. Он старался наблюдать со стороны и запоминать все происходящее, чтобы понять, что делать сейчас, и обдумать свой опыт на досуге, но Джон глубже запустил пальцы в его кудри, обхватил губами его язык и сжал, — и мозг Шерлока перешел в автономный режим.

Чувствуя головокружение и нехватку воздуха, Шерлок прервал поцелуй и прижался лбом ко лбу Джона, схватившись за его шею, как за спасательный круг.

— Ты в порядке? — спросил Джон, и в его хриплом, задыхающемся голосе было столько желания, что Шерлок просто не мог противостоять ему, не мог не ответить на этот зов. Он запрокинул голову Джона назад и завладел его ртом.

Что делать дальше, как будет правильно — все это было теперь неважно. Впервые в жизни Шерлок слушал свои инстинкты, доверялся своему телу, каждая клетка которого требовала, чтобы он схватил Джона и не отпускал больше никогда, объявил его навеки своим, поставил на нем свою несмываемую печать и держал так крепко, чтобы ему никогда не пришло в голову ни вспоминать о прошлых возлюбленных, ни задумываться о новых. Потому что — и это было ясно, как день, — Джон Ватсон принадлежал ему, а Шерлок Холмс был совершенно не намерен делиться.

Они целовались, пока мир вокруг не поблек и не расплылся туманным облаком бессмыслицы, потому что все, что не было ртом Джона, языком Джона, вкусом и запахом Джона, больше не имело значения. И когда у Джона устали колени, Шерлок подался вперед, а Джон обхватил его ногами. Шерлок крепко прижал его к себе, и они вместе упали на диван, ни на мгновение не отрываясь друг от друга.

А потом Шерлок вытянулся во весь рост, прильнул еще ближе, склонил голову набок, втолкнул язык в рот Джона и почувствовал его язык у себя во рту. Он лизал, сосал, покусывал, пробовал до тех пор, пока не узнал все, что хотел узнать, и не запомнил каждый дюйм рта Джона. Он постиг все, что можно было постигнуть в науке поцелуев, и научился понимать, чего хочет Джон, научился различать, от чего он вздрагивает, от чего стонет, а от чего отрывается от его губ, чтобы сказать, что Шерлок удивительный, что он любит его, хочет его одного и никогда, никогда не хотел так никого другого.

И даже узнав все это, научившись всему, чему можно было научиться, собрав и усвоив каждую крошку информации, Шерлок с изумлением понял, что ему все еще мало. Поэтому он целовал Джона снова и снова, осознавая, что достаточно не будет уже никогда, что он впал в новую зависимость, по сравнению с которой кокаин не страшнее кофеина. Зависимость от Джона или от поцелуев — он не знал, но это было неважно, потому что Джон был рядом, не уходил и не собирался уходить от него. В этот момент стало необходимо прерваться, и он остановился — заставил себя остановиться, — поднял голову, положил ладони на лицо Джона, чтобы тот не потянулся за ним вслед, и сказал:

— Я люблю тебя.

И Джон ответил ему, задыхаясь, и снова поцеловал его, и его лицо было мокрым, но он улыбался. Они целовались и целовались, хотя теперь это было сложнее из-за того, что Джон улыбался, — а может быть, это Шерлок улыбался и его щеки были мокрыми, но это не имело никакого значения, потому что они были вместе. И в какой-то момент они отправились в постель, но ничего больше не случилось: они лежали, сплетясь в единое целое, целовались и что-то шептали друг другу, и Шерлок чувствовал себя полноценным, настоящим и совершенно счастливым, и Джон был важнее всего — важнее зрения, важнее всей его жизни.

Дата добавления: 2015-08-13