Убирайтесь из квартиры, - задушенно шепнул Филипп Филиппович.

Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показал Филипп Филипповичу обкусанный, с нестерпимым собачьим запахом шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько секунд прыгающий по битым стеклам Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке. На ней распростертый и хрипящий, лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой»

Самозащита, скажет «адвокат дьявола» - все-таки револьвер – не шутка. Но развитие событий говорит о явном превышении меры самообороны. Если Борменталь помещался на груди Шарикова и душил того подушкой, значит, противник был обезоружен, надежно обездвижен и не представлял угрозы в виду физического (и численного) превосходства другой стороны.

За это всегда полагался тюремный срок – поинтересуйтесь соответствующей статьей УК РСФСР, которая в этом отношении будет мало различаться с УК РФ.

Ловкие ученые, однако, вывернулись, проведя обратную операцию.

***

Каков же итог нашего многословного разбора?

Филипп Филиппович Преображенский – это Виктор Франкенштейн русской литературы.

Да, он настоящий интеллигент. Тот самый, о котором Ленин задорно сообщил, что он не мозг нации, а её говно. Крайне точная метафора Булгакова, который наблюдал ту интеллигенцию в исторической динамике.

Сперва они были недовольны царём и помещиками – тупыми, тёмными, феодальными, костными. Почитывали Маркса, водили дружбу с народниками, не включаясь, однако, в активную революционную борьбу.

После – приветствовали Февральскую революцию, тех царей и помещиков свергшую.

И редкий интеллигент такого сорта потрудился хотя бы примерно прикинуть: что будет после падения монархии?

Отмечу: устранение монархии, последующее свержение Февральского режима –прогрессивный результат развития исторического процесса от 1825 года начиная. Пока речь не об этом, а о модусе поведения интеллигентов, коих призван символизировать профессор Преображенский.

Итак, развал страны и приход к власти либеральных политических кругов из числа сторонников буржуазной республики привел к коллапсу, развалу страны и последовавшей Гражданской войне. И колоссальная вина за это лежит именно на интеллигенции, которая, как интеллектуальный авангард общества, создала необходимый информационно-идеологический фон.

Что мы видим сразу после развала?

Интеллигенция начинает дружно и громко стонать на тему, как все плохо! Хотели-то как лучше! Народ только подкачал – ничего не поняли в благородном замысле, изгадив светлую идею. А как же! На 200 лет отстали от европейцев, штаны плохо завязывают.

Т.е. налицо решительное одобрение «острого эксперимента» и, по результатам, не менее решительное устранение от ответственности.

Правда, похоже на сюжет «Собачьего сердца»?

Ведь кто такой профессор Преображенский?

Классный спец в своей области. При этом, абсолютно неумный человек во всех иных областях, кроме личного комфорта. Бессвязность мышления, чрезвычайно гибкая мораль, проблесковая совесть. Что выражается как в чудовищном социальном презрении, прямом укрывательстве и потакании преступникам – лишь бы платили деньги.

Еще профессор в качестве побочного продукта своей деятельности внезапно создал человека из собаки, чего не ожидал и не желал. После этого он начисто отказывается отвечать за созданную личность, развивать ее и воспитывать, что есть прямая обязанность любого творца.

Зато у профессора хватает совести и ума, чтобы заклеймить собственное творение обладателем «самого паршивого сердца в природе», фактически отказав тому, как в праве на развитие, так и в праве на жизнь.

Единственный, кто вызывает сочувствие в числе главных героев – это сам Шариков. Крайне не симпатичная персона, но… Филипп Филиппович, целиком и полностью ответственный и за последовавшие за опытом события и за саму личность Шарикова, всего лишь приватно укоряет самого себя:

«Так вот вам как другу, сообщу по секрету, – конечно, я знаю, вы не станете срамить меня – старый осёл Преображенский нарвался на этой операции, как третьекурсник. … Если бы кто-нибудь, … – я бы, клянусь, заплатил бы червонцев пять! … Моё открытие, черти б его съели, с которым вы носитесь, стоит ровно один ломаный грош…»

Шариков же за собственные типичные качества лишился жизни (как человек), а конкретно, человеческого разума. Мечта всех социальных дарвинистов! Вот бы можно было разных пролетариев прооперировать! Чик – и готово! Был человек, с которым надо возиться, который имеет какие-то там права и, что ужасно, способен на этих правах настаивать («на шести аршинах сидел и буду сидеть!»), а вот уже и нет человека – есть животное, у коего никаких прав.

В душераздирающей сцене попойки учителя и ученика, профессор под коньячок сознаётся в чудовищной вещи, которую публика обычно пропускает в виду общего умиления:

«Можно привить гипофиз Спинозы или ещё какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высокостоящего.»

Учёный доктор, дававший клятву Гиппократа, допускает возможность того, что определяющие качества человека даются ему по наследству, что они врожденные. Генетический Спиноза (родился он, или был «изготовлен») – всегда Спиноза. Ну а Клим Чугункин – Шариков Полиграф Полиграфович, как его не воспитывай. То есть, нечего и носиться со всякой ерундой. Пролетарию – чистить сараи и мести трамвайные пути, Преображенским – оперировать, в Большом театре – играть музыку. И все будет в порядке – «никаких разрух».

Остаётся трижды, со всего размаху, перекреститься, радуясь, что наша страна лишилась мудрого водительства таких гуманистов на долгие годы с 1917 по 1991 гг. Всё-таки у нас были эти 74 года – грех жаловаться.

Дата добавления: 2015-08-13