Внешний ход занятий собрания

В начале 1767 года английский посланник Макартней писал: «Так как это собрание будет состоять из депутатов числом от 100 до 1200 (sic), избранных из всех сословий и из всех народов, составляющих русские владения, без различия исповедания, то есть, христиан, язычников и маго­метан, то нельзя предполагать, чтобы действия столь шумного собрания были особенно правильны, а решения их отличались бы быстротою».¹

Собрание не было «шумным» (tumultuous), а вело себя все время весьма чинно и осторожно. Зато ожидание дипломата, что решения собра­ния не будут отличаться быстротою, оказалось не лишенным основания. Неудача обусловливалась не столько неспособностью собрания, сколько недостатками в организации работ Комиссии.

Правительство во всех отношениях имело инициативу. Оно сделало ошибку, не составив предварительно подробной программы занятий. Пол­тора года продолжались заседания Большой Комиссии. Система очеред­ных занятий несколько раз изменялась совершенно в продолжение этого времени. Не окончив прений по одному предмету, собрание переходило к разбору других вопросов. В первое время заседаний основанием прений служили депутатские наказы, затем, однако, исходною точкою прений сделалось существующее законодательство по специальным вопросам; все это было часто прерываемо чтением Наказа Екатерины и другими заня­тиями.

По истечении нескольких месяцев после открытия Большой Комис­сии, после того, как во все это время не было точно выработано опреде­ленной программы для занятий собрания, 8 апреля 1768 года правительст­вом был составлен план, по которому должна была работать Комиссия.² Однако и в этом плане заключался лишь краткий перечень предметов за­конодательства. Так как и это средство дать известное направление ходу работ не подействовало, то была составлена (3 июля 1768 года) особая ин­струкция для генерал-прокурора, руководившего занятиями Комиссии. Однако и этот документ заключал в себе лишь краткую систематику предметов, подлежавших обсуждению, к чему было прибавлено, что гене­рал-прокурор при прениях о специальных вопросах должен прибегать к советам юристов.

«Сб. Ист. Общ.», XII, 293. ¹ П. С. 3. XVIII, № 13095. Извлечение в IV т. «Сб. Ист. Общ.», 49—51.

Таким образом, правительство, не успев приготовить проект законов, ограничивалось общими замечаниями, намеками, советами. Самый труд составления законов не мог собственно быть возложен на общее собрание, в котором участвовали столь многочисленные и разнокалиберные элемен­ты; тут разве могли быть выслушаны просьбы и желания, могли быть под­вергнуты критике кое-какие готовые проекты законов. Самая же редакция последних, кодификация в тесном смысле, должна была быть предостав­лена специальным комиссиям, учрежденным при так называемой Большой Комиссии; таких комиссий было 19, которые могут быть разделены на два разряда. Общее значение, так сказать, канцелярий, состоявших при боль­шом собрании, имели: 1) дирекционная комиссия, 2) экспедиционная ко­миссия, 3) комиссия для разбора депутатских наказов.

Дирекционная комиссия должна была вообще руководить ходом все­го дела; ей было вменено в обязанность составлять, смотря по надобности, особые частные комиссии, наблюдать за работами последних, смотреть, согласны ли оконченные этими комиссиями части законов с Большим На­казом и пр. Экспедиционная комиссия наблюдала за тем, чтобы труды прочих комиссий изложены были «по правилам языка и слога», следова­тельно, работа ее заключалась главным образом в редакции. Комиссия о разборе депутатских наказов должна была, сделав из них выписки и сво­ды, представлять последние полному собранию.

Прочие специальные комиссии, которых было 16, занимались разбо­ром вопросов о законодательстве, разделении жителей на сословия, отно­сительно судебных учреждений, городского управления, полиции, школ, различных отраслей народного хозяйства и пр.¹

О занятиях этих комиссий мы пока почти ничего не знаем; лишь в виде исключения сохранился и был напечатан весьма важный документ, относящийся к занятиям комиссии о школах.²

В какой степени зорко Екатерина следила за ходом всех дел, видно из следующего эпизода. В то время, когда были учреждены некоторые ча­стные комиссии, именно 26 апреля 1768 года, она писала Бибикову: «Я вчера получила список кандидатов по баллам для военной комиссии. Не­обходимо нужно, чтобы один из гражданских депутатов которого-нибудь

¹ Список комиссий с обозначением их членов в «Р. Вестнике», 1861, декабрь,
приложение 67—79. Замечание Каскарта о комиссиях в «Сб. Ист. Общ.», XII, 360.
Весьма дельное обсуждение недостаточного отношения специальных комиссий к
Большой у Сергеевича на с. 224 и след.

² «Р. Вестник», 1861, окт., 338—339.

порта нашего в сию комиссию вошел, а еще лучше или архангелогород-ский, или кронштадтский, если они еще не умещены. Отдаю на ваш вы­бор, кого вы изберете».¹ Желание императрицы было исполнено в точно­сти; Бибиков предложил в члены означенной комиссии кронштадтского депутата, купца Рыбникова.²

ПЕТЕРБУРГ ПРИ ЕКАТЕРИНЕ II.

Площадь Большого театра. С редкой гравюры 18-го века, из собрания П.Я. Дашкова.

Вообще Екатерина входила во все подробности затеянного ею пред­приятия, как видно, между прочим, и из чернового списка обряда Комис-

¹ «Сб. Ист. Общ.», X, 285.

² «Р. Вестник», 1861, дек., приложение, 73.

сии, писанного Козицким и исправленного ею,¹ из черновых собственно­ручных отрывков ее, из обряда управления Комиссии и пр.² Она постоянно старалась исправлять ход занятий, давала советы маршалу собрания, забо­тилась о дополнении обряда управления Комиссией, придумывала разные средства для избежания «остановки и конфузии» и пр.³

Ведению дневных записок Екатерина придавала особенное значение в той мысли, «чтобы будущие времена имели верную записку сего важно­го производства и судить могли о умоначертании сего века и найти могли те правила, коим в наставление служить будут и от коих много зависит твердость нашего нынешнего здания, которое бы менее нас обременяло, если бы мы не были лишены подобных прошедших веков записок или из­вестий; и того для надлежит стараться, чтобы записки были как возможно вернее и яснее».⁴

Екатерина предвидела некоторые затруднения при руководстве пре­ниями собрания. Можно было ожидать, что не все депутаты будут избе­гать каких бы то ни было столкновений. Поэтому императрица старалась усилить авторитет председателя следующим образом, как сказано в за­ключении наказа, данного ею директору дневных записок: «Мы за нужное находим здесь изъяснить, для чего маршалу, генерал-прокурору и дирек­тору дневной записки в обряде предписано сидеть за одним столом. Мы предвидели тогда еще, что в Комиссии будут такие печальные происшест­вия, для коих никак не можно предписать правила, и для того велели мы сидеть трем вместе, дабы маршал, как человек, явно действующий, имел бы близ себя людей, с кем советовать, и чрез то получил бы он приличный род помощи, в чем всем прочим, мы надежны, что нужды не имеем пред­писывать обхождение дружеское и чистосердечное, дабы довести пору­ченное великое, дело до благополучного конца».⁵

Впоследствии оказалось, что таких «нечаянных происшествий» было немного. Собрание держало себя хорошо; столкновений почти вовсе не было. Все, что мы знаем на этот счет, заключается в следующем.

Когда однажды по случаю прений о наказе каргопольских крестьян один депутат от дворянства заметил, что «крестьяне Каргопольского уезда ленивы и утягощены, утороплены (?) и упорны», то ни со стороны депута-

«Сб. Ист. Общ.», X, 222 и след. ¹ Там же, 230 и след. ¹ Там же, 297 и след. ¹ Там же, IV, 46. ' «Сб. Ист. Общ.», IV, 47.

та каргопольских крестьян, ни со стороны маршала собрания не было сде­лано замечания по этому поводу; только граф Орлов заметил, что подоб­ные названия не должны быть употребляемы при обсуждении дела.¹

Другой раз, когда депутат от дворян Обоянского уезда Глазов позво­лил себе в записке о делах крестьян Каргопольского уезда также употреб­ление резких выражений о пороках этих крестьян, маршал прекратил чте­ние записки и обратился к собранию с вопросом: «что с депутатом Обоян­ского уезда учинить следует?» Некоторые депутаты предложили исключить Глазова из числа собрания; при баллотировании оказалось, что

Народные увеселения в Петербурге в Екатерининское время. С гравюры Ходовецкого, сделанной с рисунка с натуры Майера.

105 голосов за исключение Глазова, 323 голоса за меньшее наказание, в виде денежной пени. Глазову была возвращена его записка с выговором; потом он просил у обиженных прощения, которое маршал повторил точ­ными его словами; наконец Глазов заплатил пять рублей пени. Собрание при этом эпизоде держало себя спокойно и с достоинством. Любопытно, что при таком случае столкновения между представителями разных сосло-

Там же, 77—79.

вий председатель особенно энергично заступился за слабейших и скром­ных, т. е. за крестьян, замечая при этом, что и в крестьянском сословии встречаются добродетели и благородные чувства и т. п.¹

В какой мере Екатерина следила за всем этим, видно из ее записки к Би­бикову: «Если Глазов не покорится и сделают приговор об исключении его, то не забудьте последний пункт обряда, если чуть складно употребить способ найдете, — да будет ему стыдно и всех неудовольствие на себе да понесет».²

Был еще другой случай такого рода. Депутат от города Вологды Блазнов сделал несколько резких замечаний о крестьянах, которые, не имея на то права, участвуют в делах торговли. Маршал объявил, что счи­тает выражения Блазнова неприличными. На вопрос маршала собрание определило единогласно возвратить депутату Блазнову его записку с вы­говором, дабы впредь от таких выражений он остерегался.³

От депутатов требовалось регулярное посещение заседаний. В обря­де было предписано строго наблюдать за этим. Те, которые не присутство­вали в продолжение целой недели без уважительной причины, подверга­лись пене.⁴ Далее мы узнаем, что маршал делал внушение депутатам, яв­лявшимся на заседание слишком поздно. Имена опаздывавших были отмечаемы в дневных записках собрания.⁵ На заседании 13 августа, как сказано в дневных записках, «было примечено, что некоторые депутаты от дворянства вставали с мест и оборачивались лицом к своим лавкам, до­вольно громко и весьма много разговаривали».⁶ Депутат от города Дерпта Гадебуш сообщает в своем дневнике, что один из депутатов был замечен в собрании в нетрезвом виде, в чем сам маршал удостоверился.⁷ О каком-то неправильном действии одного башкирского депутата мы узнаем из наме­ков Екатерины в одной из ее записок к Бибикову.⁸

Дата добавления: 2015-08-13