Глава 17. Их отношения вступили в новую фазу

Их отношения вступили в новую фазу. Теперь они были связаны, помимо всего прочего, еще интимными нитями, общей тайной. Встречая ее в коридоре, доктор Рамзи улыбался какой-то особой улыбкой, предназначенной только ей. Эта улыбка выделяла ее из всей общей массы, напоминала, что она для доктора Рамзи самая лучшая, самая красивая…

После окончания второго курса он дал ей на лето несколько книг из собственной библиотеки, которыми очень дорожил. Когда же каникулы кончились, Рамзи попросил показать выписки, обратил ее внимание на самые интересные места, объяснил, к каким мыслям следует подходить критически.

Он по-прежнему был требовательным, но даже строгостью умел подчеркнуть свое особое отношение к Лейле к дать понять, что она лучше всех остальных.

Лейла, одинокая и беззащитная, вдруг почувствовала себя в полной безопасности, как за высокой, надежной стеной, защищавшей ее от малейшего дуновения ветра. Наконец она могла отдохнуть, ни о чем не думая. Так хорошо было прислониться к этой стене спиной! Приходили силы, уверенность. Лейла старалась держаться к этой стене поближе.

Она подчинилась доктору Рамзи. Делала все, как хотел он. Старалась ничем не вызвать его неудовольствие, признавала правильным все, что считал правильным доктор Рамзи. Теперь Лейла легко могла отличить справедливое от ошибочного. Для этого только нужно было узнать, что думает доктор Рамзи по этому поводу. Черное есть черное, белое — белое. Никаких промежуточных оттенков не существует. Это нетрудно было усвоить, тех же взглядов придерживались ее мать, Адиля и вообще большинство людей.

И все же было нечто такое, что отличало доктора Рамзи от других. Все, что он делал, он делал не потому, что так поступают все, и избегал ошибок не из боязни заслужить осуждение людей, а потому, что доктор Рамзи, как человек культурный и сильный, умел контролировать свои поступки и чувства, не переступать черты дозволенного и, следовательно, избегать ошибок. Именно такое самообладание и отличает человека образованного от обыкновенного смертного, который, находясь во власти минутного чувства, может кинуться в любую авантюру, натворить сколько угодно ошибок, за которые потом будет расплачиваться всю жизнь.

Лейла воспринимала взгляды доктора Рамзи, не задумываясь, как свои. Заметив перемену в ней, он не скрывал удовольствия и всячески ее поощрял. Как-то на уроке, выслушав реферат Лейлы, доктор Рамзи сказал:

— Прекрасная работа! Вы почти полностью освободились от прежних недостатков. Теперь вы подходите к решению проблем, руководствуясь объективными научными законами, а не субъективными взглядами. Впереди большой путь, но вы успешно продвигаетесь вперед!

— Ну, скажи, разве я была не права? — сказала Адиля Сане после занятий. — Он дает ей книги, расхваливает на каждом уроке. По-моему, тут все ясно! Просто он в нашу Лейлу влюблен.

— Что ж тут удивительного? И она отвечает ему взаимностью. Кумир далеко, витает где-то в небе, а доктор Рамзи рядом, на земле.

— Уж не ревнуешь ли ты? — ехидно заметила Адиля.

— При чем тут ревность, старушка? Давай говорить откровенно. Лейла стала ужасно скрытной. Говорит одно, а делает другое. Как ты смотришь на ее поведение?

— Хочешь, я выдам тебе один секрет? Лейла уже до этого два раза влюблялась.

— Только два? Сомневаюсь!

Сана считала, что Лейла изменилась в худшую сторону. Стала замкнутой, неприступной, холодной и вообще черствой к людям. Вдобавок еще и ограниченной. Дальше своего носа ничего не видит. А если что и разглядит в ком-нибудь, то обязательно осудит. Не упустит ни одной ошибки, ни одного промаха. Кажется, даже специально разыскивает их, чтобы потом обрушиться на человека. При этом говорит с таким апломбом, с такой самоуверенностью, что можно подумать, будто она сама никогда не ошибается и лишена недостатков. Словно это не Лейла, а Фемида с весами в руках. Если обращать внимание на все, что она говорит, то остается только одно — повеситься. Кругом, видите ли, полное разложение, разврат. Он захлестнул даже интеллигенцию. Никаких идеалов. Устои подорваны. Честных людей нет. И, конечно, в стране не осталось ни одного культурного человека… Разумеется, кроме доктора Рамзи и ее самой!

Сане было больно за подругу, и она часто спрашивала себя: «Что случилось с Лейлой? Совсем недавно она была полна любви. Почему же вдруг она стала такой желчной, бесчувственной? Неужели это сестра Махмуда, глаза которого светятся любовью к жизни и к людям?!»

Сана знала, что в ближайшее время ей придется выдержать серьезную стычку с Лейлой. Ведь они с Махмудом ждут не дождутся того момента, когда он окончит институт и станет врачом. Тогда они объявят родителям о своем решении. И, конечно, дадут отпор любому, кто станет на их пути.

Столкновения с Лейлой Сана боялась даже больше, чем ссоры со своими родителями. Это навсегда похоронит их дружбу. Но что она могла сделать? Ведь Лейла, холодная, каменная Лейла, никогда не поймет ее…

Но вскоре произошло нечто такое, что опять сблизило Сану с Лейлой и почти полностью восстановило прежние отношения.

В течение недели на дверях университета висело объявление о том, что для студентов в доме Национальной гвардии будет проведен день открытых дверей. Затем вместо этого объявления появилось другое. В нем говорилось, что все девушки факультета приглашаются на встречу с командиром дивизии Национальной гвардии.

В назначенный час более трехсот девушек заполнили аудиторию, в которой должна была состояться встреча. Стеклянная дверь не успевала закрываться. Одни шли сюда, чтобы записаться добровольцами в Национальную гвардию, другие — любопытства ради, третьи — чтобы лишний раз показать себя или новое платье.

Глядя на разряженных девушек, Адиля пошутила:

— А я даже не успела по такому важному случаю вымыть голову…

Она хотела еще что-то сказать, но в это время в аудиторию вошел молодой подтянутый офицер, и сразу более трехсот пар девичьих глаз впились в него. На миг воцарилось молчание. Молодой офицер, покраснев от смущения, откашлялся и начал что-то говорить монотонным, хриплым голосом. Разговоры, прервавшиеся с его появлением, снова возобновились. Одна девушка, положив ногу на ногу, шепотом продолжала рассказывать соседке, как она, чтобы избавиться от настойчивых ухаживаний своего поклонника, приняла его предложение, другая давала подруге рецепт мытья головы: сначала нужно вымыть волосы в горячей воде с растительным маслом, а потом подержать некоторое время над паром.

Офицер еще раз смущенно откашлялся и поправил ворот рубахи.

— Бедняга! — шепнула Адиля. — Его же никто не слушает!

Офицер, видимо, тоже заметил это. Он вдруг ударил рукой по столу и громко, как полагается командирам, крикнул:

— Тише!

Все сразу стихли. Даже самые неисправимые болтуньи и те на несколько секунд перестали разговаривать. Почувствовав, что ему наконец удалось овладеть аудиторией, офицер продолжал на той же ноте. Его нельзя было назвать красноречивым, но говорил он от души — о новом назначении женщины, о ее равноправии и священном праве защищать свою родину наравне с мужчинами.

Девушки притихли, сидели как зачарованные, будто офицер распахнул перед ними дверь в неведомый мир, куда они не решались сразу войти.

Перед глазами Лейлы один за другим проходили эпизоды из ее жизни… Маленькая девочка-непоседа прыгает по комнате и, подражая демонстрантам, потрясает в воздухе правой рукой и кричит: «Оружие! Оружие! Даешь оружие!» А вот она, уже почти взрослая девушка, чужим, срывающимся от волнения голосом выкрикивает лозунги, которые подхватывают тысячи других голосов, и она чувствует себя необыкновенно сильной, свободной и, как никогда, счастливой…

Смутные воспоминания были такими далекими, будто происходило все это не с ней, а с кем-то другим.

Сана подтолкнула Лейлу локтем и написала на листке бумаги: «Я решила записаться добровольцем». Затем, плотно сжав губы, с такой решимостью подчеркнула эти слова, что порвала бумагу.

Лейла хотела было скептически улыбнуться, но улыбка не получилась. Она вдруг почувствовала, что возбуждение Саны передалось и ей. Озноб пробежал по телу, в висках стучало.

Когда Лейла подошла к столу записываться, от волнения она даже забыла свое имя.

Офицер вопросительно поднял на нее глаза, а она водила пальцем по краю стола.

— Лейла Сулейман, третий курс, философское отделение, — спохватившись, выпалила она наконец и с пылающими щеками бросилась догонять Сану.

Началась совсем иная жизнь. Построения, поверки, приказы, незнакомые военные термины, команды сержанта — все это на первых порах походило на детскую игру, было занятно. Доставляло удовольствие, выбежав на улицу, ощутить холодный воздух раннего утра, но главное — это тот дух солидарности, который царил в отряде. Их всех связывала одна общая цель, как когда-то в лицее.

Лейла была счастлива снова испытать знакомое ощущение, которое она утеряла в университете, — почувствовать себя частицей коллектива. Когда сержант делал Лейле в строю замечание и приказывал выше поднять голову, девушка страшно смущалась. Лейла старалась изо всех сил, но у нее ничего не получалось. Вместо головы поднимались плечи. Не было случая, чтобы сержант не сделал ей какого-нибудь замечания.

— У меня ничего не получается! Понимаешь, не получается! — жаловалась она Сане.

— Ничего, со временем получится! Ты только старайся и будешь ходить правильно.

— Но как мне этого добиться?

— Ты иди свободно, не напрягайся, а голову держи высоко. Шагай и мысленно говори себе: «Вот какая я красивая! Вот какая я умная!»

Лейла засмеялась.

— Я серьезно тебе говорю! — сказала Сана. — Понимаешь, когда человек высоко держит голову, он как бы показывает, что ему есть чем гордиться. Помни это, и все будет в порядке.

Лейла последовала совету Саны и сама удивилась, как все оказалось просто. Девушка как-то сразу преобразилась — стала ловкой, подтянутой, в строю шла легко и свободно.

Но теперь появилась новая забота. Сержант сделал Лейле замечание.

— Не держите винтовку, как метлу!

Его слова вызвали общий смех. Однако на этот раз насмешки продолжались недолго. К всеобщему удивлению, в том числе и сержанта, Лейла быстро научилась не только держать винтовку, но и метко стрелять. Нажав курок, она с первого же раза попала в цель. Попадание было отличным и второй раз, и третий, и все последующие дни. Девушка была на седьмом небе от счастья.

Лейла обрела уверенность, почувствовала себя сильной, способной совершить все что угодно… И эту уверенность ей внушили не чьи-то ободряющие слова, не поощрения преподавателя, а сознание, что она может добиться всего, чего захочет.

Это новое чувство уверенности не покидало ее в течение всего времени, пока она проходила военную подготовку. Глаза ее радостно сияли. Лейла будто возродилась…

— Доброе утро, профессор! — с улыбкой приветствовала Лейла доктора Рамзи, столкнувшись с ним у главного входа.

Лейла, возбужденная и раскрасневшаяся, возвращалась с военных занятий. В руках у нее был сверток с военной формой. Доктор Рамзи сделал удивленные глаза. Он никогда еще не видел у Лейлы такого смелого взгляда, не слышал, чтобы она первая так громко и, как ему показалось, задорно приветствовала его.

— Откуда это вы идете? — спросил он, показывая глазами на сверток.

— С занятий.

— С каких занятий?

— Военных занятий в Национальной гвардии.

Доктор Рамзи затянулся сигаретой и сказал:

— Все это детская забава! Вы лучше занялись бы своими конспектами.

Лейла снисходительно улыбнулась, будто разговаривала с ребенком, с которым не стоит затевать спор. Эта улыбка вывела из себя доктора Рамзи.

— Вы, конечно, считаете себя храбрым, сильным бойцом, готовым всегда идти в бой, не так ли? — хмуро спросил он. — Когда же мы наконец оставим ребячество и поймем простую истину, что у каждого человека есть свое назначение?

Лейла вопросительно посмотрела на него.

— Образованные люди составляют небольшую привилегированную группу, которая не должна воевать. Они должны мыслить. Люди в каждой стране делятся на две части: одни мыслят, другие воюют. Защита отечества, война — это удел необразованных, некультурных людей.

Улыбка исчезла с лица Лейлы.

— Защита отечества, — сказала она, поджав губы, — это священный долг каждого человека, независимо от его образования и культурного уровня!

Пробормотав еще что-то вроде извинения, Лейла стремительно направилась к двери, будто за ней гнались.

Через неделю после этой встречи доктор Рамзи вызвал Лейлу к себе.

Вся ее смелость разом исчезла. Встречаясь с доктором Рамзи, Лейла всегда испытывала непонятное чувство страха. Она боялась его так же, как в тот день, когда впервые вошла к нему в кабинет, и в то же время какая-то непреодолимая сила притягивала девушку к нему.

Доктор Рамзи стоял спиной к столу и листал какой-то фолиант. Увидев Лейлу, он положил книгу, взял другую и, снова принявшись ее листать, сказал, не поднимая головы:

— Проходите, пожалуйста. Садитесь!

Лейла села на край кресла и одернула платье, прикрывая колени. Девушке пришлось прождать в таком положении несколько минут, прежде чем доктор Рамзи заговорил:

— Я хотел бы поговорить с вашим отцом. Вы можете устроить мне эту встречу?

— А когда бы вы хотели с ним увидеться? — спросила Лейла, стараясь скрыть удивление.

Доктор Рамзи достал из ящика стола записную книжку и начал перелистывать страницы. «Зачем ему вдруг понадобился отец? — пронеслось в голове у Лейлы. — Ведь они даже незнакомы друг с другом. Что у них может быть общего? Обычно мужчина хочет поговорить с отцом девушки, когда…»

Лейла покосилась краем глаза на доктора Рамзи. Но разве прочитаешь у него что-нибудь на лице? Оно, как всегда, было непроницаемо.

Нет, нет! Все что угодно, только не это! Он просто, наверное, узнал, что ее отец служит в министерстве финансов, и хочет обратиться к нему с какой-нибудь просьбой. Конечно! Разве он вел бы себя так, если бы хотел жениться?

— Я бы хотел встретиться в понедельник, — сказал наконец доктор Рамзи. — Вы передадите мою просьбу, Лейла?

— Хорошо, доктор, передам, — ответила Лейла, поднимаясь.

— Когда вы сможете сообщить мне ответ?

— Думаю, что завтра.

Лейла не спешила уходить. Ее так и подмывало спросить, зачем все-таки доктору понадобился отец. Но сделать это она, конечно, не решилась.

Против обыкновения доктор Рамзи проводил ее до дверей и, что было еще удивительнее, пожал на прощанье руку.

— Чует мое сердце, Лейла, что он хочет на тебе жениться! — воскликнула мать за обедом, узнав о просьбе доктора Рамзи.

— Ты только и думаешь, мама, о замужестве! Разве такие женихи бывают? — возразила Лейла.

— А какие же они бывают? — исподлобья посмотрев на Лейлу, холодно спросил отец. — И вообще, кто вбил этой девчонке в голову всякую дурь? — обращаясь к матери, раздраженно продолжал он. — У человека есть имя, положение… Почему же он не может быть женихом?

— Лейла просто дикарка! Даже Махмуд говорит об этом.

И Сания-ханым, наверное, уже в сотый раз принялась перечислять недостатки дочери.

Когда отец вышел из-за стола, Лейла с укором сказала матери:

— Право, мама, у тебя нет никаких оснований думать, что разговор пойдет о моем замужестве. Если бы доктор Рамзи собирался на мне жениться, я по крайней мере догадалась бы об этом. Вот увидишь, ваши надежды не оправдаются!

И все-таки надежды родителей Лейлы сбылись. Проводив доктора Рамзи, отец радостно обнял Лейлу:

— Поздравляю тебя, дочка. Теперь, слава богу, и ты у нас невеста!

«Как же так? — пронеслось в голове у девушки. — Ни отец, ни доктор Рамзи не спросили моего согласия! Будто не я, а кто-то другой выходит замуж!» Но эта мысль недолго мучила Лейлу. Ее вытеснили другие, более радостные чувства, наполнившие душу девушки гордостью.

Новость быстро распространилась по факультету. Лейла ловила на себе взгляды, полные любопытства и зависти. Идя по коридору или сидя на лекциях, она слышала, как сзади перешептываются, называют ее имя. На факультете теперь не было ни одного человека, который не знал бы ее. И все это благодаря тому, что она стала невестой доктора Рамзи.

— Везет же тебе, Лейла, — обняла ее Адиля. — Ну, когда свадьба? Все сейчас только и говорят о тебе. Ты взбудоражила весь факультет!

— Поздравляю! От души поздравляю! — целуя подругу, воскликнула Сана.

— Я что тебе говорила! — сказала Адиля, оставшись вдвоем с Саной. — Лейла теперь как на крыльях.

— Да, кто бы мог подумать! — задумчиво произнесла Сана.

— Вот именно, — подхватила Адиля, — кто бы мог подумать, что такой холодный, мрачный тип влюбится в нашу Лейлу!

— Ну, уж если говорить о холодности, то наша Лейла, ей-богу, превзошла его, — заключила Сана.

Дата добавления: 2015-08-10