Глава 13. После отъезда Хусейна Лейлой овладело полное равнодушие ко всему

После отъезда Хусейна Лейлой овладело полное равнодушие ко всему. Чувства ее притупились, даже воспоминания не могли вывести из этого состояния оцепенения. Она слонялась по дому, занималась хозяйством, читала, но все быстро надоедало ей, и Лейла не знала, куда себя деть.

Она садилась в шезлонг и тут же вставала — неудобно сидеть. Брала книгу, но вскоре начинала зевать и отбрасывала ее, книга казалась неинтересной. Она даже ела и пила не потому, что хотела, а лишь для того, чтобы чем-нибудь занять себя.

Стоило Лейле сделать несколько шагов к морю, как она тут же возвращалась: на улице очень жарко, море грязное…

— Если тебе так надоело здесь, давайте поедем завтра в Джарбу, — предложила как-то Сана. Махмуд поддержал ее, и Лейле ничего не оставалось, как согласиться.

Попутный ветер наполнил парус, и шхуна быстро поплыла в сторону Джарбы.

Махмуд что-то рассказывал. Сана внимательно слушала, не спуская с него глаз. Лейла сидела со скучающим видом и смотрела на берег. Кинотеатр. Яркая афиша с полуобнаженной глупо улыбающейся женщиной… Летние ресторанчики, кафе. Витрина обувного магазина — ботинки и туфли всех фасонов… А вот бакалейная лавка. Тут продают дамьетские сладости, крупу, харис, бобы, кока-колу… Опять реклама: «Стой! Здесь можно купить икру…»

Но час еще ранний, и улицы безлюдны. В магазинах не только покупателей — продавцов еще нет. Город пуст, будто все покинули его…

Сана перебралась на нос лодки, постелила газету и легла на спину, накрыв лицо платком. Сделала она это, конечно, не столько для того, чтобы загореть, сколько желая привлечь к себе внимание. Девушка знала, что ее изящная фигурка и округлые плечи вряд ли кого оставят равнодушным.

Красота требует жертв — это Сана усвоила твердо. Она усердно ухаживала за собой. Смазывалась специальным маслом для загара, после купания натиралась кремом. Каждый день Сана измеряла свою талию, и если обнаруживала, что полнеет, принималась усиленно заниматься гимнастикой, морить себя голодом до тех пор, пока не достигала нормы. И ничуть не смущалась, когда Адиля начинала подтрунивать над ней.

— Природе надо помогать, — посмеивалась девушка.

Сана сладко потянулась.

— Ах, как чудесно. Что за погода!

Лейла покосилась на Махмуда. Она была уверена, что брат не сводит с Саны глаз. Но Махмуд сидел, опустив руку в воду, и задумчиво смотрел на старые рыбацкие шхуны, вытащенные на песчаный берег. Шхун было много — целая флотилия. Почерневшие, рассохшиеся, они навечно нашли прибежище на берегу, словно покойники на кладбище.

Махмуд глубоко вздохнул. Он представил на минуту, как эти шхуны снова плывут по Нилу, блестя на солнце свежей краской. Какие же это покойники! Просто шхуны, подобно птицам, присели отдохнуть, чтобы затем с новыми силами продолжить свой путь. Стоит только спустить их на воду, и они двинутся вперед, разрезая носом речную гладь.

— Посмотри, Сана, вон на те старые шхуны! — окликнул Махмуд девушку.

Сана лениво откинула с лица платок, приподняла голову и, щурясь на солнце, посмотрела на берег. Шхуны как шхуны, ничего особенного.

Скоро они приехали в Джарбу. Народу здесь было видимо-невидимо. Одни купались, другие загорали, третьи просто сидели за столиками под зонтиками.

Лодочник с трудом нашел свободное место и, закрепив лодку, перекинул на берег доску, чтобы можно было сойти. Но Сана в купальнике прыгнула в воду. Махмуд последовал ее примеру.

— Прыгай и ты! — крикнула она Лейле.

Лейла закрыла лицо руками, защищаясь от брызг.

— Прыгай, Лейла! Вода — чудо! — звала подругу Сана, держась рукой за борт лодки.

— Я потом… Мне пока не жарко, — отговаривалась Лейла.

Махмуд тоже ухватился за борт, лодка накренилась.

— Вы соображаете, что делаете?! — испугалась Лейла.

Они отпустили лодку и поплыли не спеша, держась рядом.

— Мне кажется, я мог бы так плыть и плыть хоть до завтрашнего дня, — сказал Махмуд.

— И я, — откликнулась Сана. — У меня точно такое же чувство.

Совместное пребывание в Раас аль-Барре сблизило молодых людей. Между Махмудом и Саной протянулась невидимая нить, которая связывала их крепче, чем могли бы соединить бессонные ночи, вздохи, страдания и страстные взгляды… Между ними установилось то полное взаимопонимание, когда приятно просто быть вместе, разговаривать, молчать.

Глядя на милое личико Саны, ее тонкие губы, вздернутый носик, ощущая аромат светлых волос, Махмуд испытывал чувство душевного покоя, которое обычно приходит к человеку, попавшему после сражения на отдых.

Что касается Саны, то в обществе Махмуда у нее появлялось непреодолимое желание нежно погладить его волосы, обнять, назвать ласковым словом.

Махмуд и Сана отплывали от лодки все дальше и дальше. Лейла понимала, что для них сейчас никто не существует. Она остро почувствовала одиночество, вся как-то съежилась, вобрав голову в плечи, поникла. Такой одинокой и никому не нужной она себя еще никогда не чувствовала. Лейла закрыла глаза. Ей казалось, что кругом пустыня без конца и края. Бесплодная выжженная пустыня и больше ничего…

И вдруг на лицо ей упало несколько капель. Лейла вздрогнула. Рядом с лодкой купался мальчик, он приветливо помахал ей рукой.

Лейла взяла весло и замахнулась. Мальчик мгновенно скрылся под водой. Потом вынырнул и, засмеявшись, опять помахал рукой. От этого смеха на душе у Лейлы стало еще тоскливее. Все раздражало Лейлу. И эти мальчишки, плывущие наперегонки с таким видом, будто импровизированные соревнования решат их судьбу. И женщина на берегу, которая, положив голову на колени, дремала, не обращая внимания на глазеющих мужчин, и девица в окружении молодых людей, заливавшаяся диким хохотом, словно ее кто-то щекотал…

Неожиданный удар по голове заставил Лейлу обернуться. Отскочивший от нее мяч летел в воду, а к нему спешил тот самый мальчишка, который только что дразнил ее. За ним плыла целая ватага ребятишек. Все они весело смеялись, будто издеваясь над ее одиночеством.

Терпение Лейлы лопнуло.

— Эй, лодочник!

Но тот даже не обернулся. Он сидел невдалеке и, глазея по сторонам, счастливо улыбался, будто тоже был причастен к всеобщему веселью.

— Лодочник! — с нескрываемым раздражением, еще громче позвала Лейла.

Лодочник удивленно посмотрел в ее сторону.

— Отвяжи лодку! — приказала она.

— Ее же отнесет…

— Ничего…

— Одна поплывешь?

— Одна! — сердито ответила Лейла.

Лейла долго сидела в лодке не двигаясь. Стало холодно, и она принялась грести. Изо всех сил налегала на весла, будто за ней кто-то гнался. С каждым взмахом весел лодку относило все дальше от берега. Вода — и ни души кругом. Казалось, она наступает на Лейлу со всех сторон. Вот-вот хлынет в лодку, затопит, польется в рот, в уши… Лейла крепче сжала весла. На лбу выступил пот. Куда она плывет? Зачем? От кого бежит? От людей? Но ведь одиночество и среди людей ее никогда не покидает. Оно вселилось в нее и разрастается, как опухоль… И все из-за Хусейна. Это он виноват! Прежде она была спокойна и одиночество ее нисколько не страшило. Но на ее дороге встал Хусейн, и теперь она не знает, куда себя девать. Как избавиться от этого страшного чувства, найти то важное и дорогое, что она вдруг потеряла и чему не может найти замены?

Как-то Хусейн сказал, что глаза ее утратили блеск, а лицо — улыбку. Если бы это было так! В том-то и дело, что она потеряла гораздо больше: веру в людей и в себя! Ничего у нее не осталось, кроме страшного одиночества.

Зачем он уехал? Если бы Хусейн был сейчас рядом!.. Впрочем, что изменилось бы от этого? Все равно ее удел — одиночество. Лишь однажды, когда он назвал ее любимой и поклялся в верности на всю жизнь, она почувствовала себя счастливой, связанной с Хусейном неразрывными узами. Но это продолжалось лишь мгновение, ее сразу охватил страх. Страх перед Махмудом, перед всеми другими людьми. Даже перед самим Хусейном.

Вдруг Лейла почувствовала, что правое весло выскользнуло из ее руки. Она сразу очнулась. Куда девалась апатия! Движения девушки стали быстрыми, уверенными. Лейла, кажется, готова была потягаться с самим могучим Нилом. Крепко сжав левое весло, она перевесилась через правый борт. Лодка угрожающе накренилась. Еще мгновение — и вода затопит ее. Стараясь сохранить равновесие, Лейла немного подалась вперед и с трудом ухватилась за конец весла. Она выпрямилась и облегченно вздохнула. Только теперь ей стало страшно. По телу побежали мурашки.

Лейла повернула лодку обратно и принялась грести медленно, размеренно, преодолевая мощное течение Нила. Откуда только взялись силы, смелость, решительность! Удивительно! Обычно даже самый пустяк вызывал у нее растерянность, покорность судьбе — будь что будет! А сейчас можно подумать, что это была не она, Лейла, а совсем иной человек. Иной? А может быть, в ней действительно живет другой, более сильный и решительный человек?

Махмуд и Сана уже были на берегу. Увидев Лейлу, они поплыли ей навстречу.

— Что случилось? — закричал еще издали Махмуд. — Куда ты уплыла? Мы так беспокоились за тебя!

Но Лейле в голосе брата слышался упрек, а не тревога за ее судьбу. Девушка промолчала, опустив голову.

На обратном пути в Раас аль-Барр Махмуд все еще продолжал ворчать:

— Ты, наверно, воображаешь себя героиней? Скажи, пожалуйста, одна уплыла на середину реки! Твое геройство могло печально кончиться. Случись что, никто не успел бы тебя спасти. Так и утонуть недолго.

Лейла невольно ощутила дрожь, вспомнив все, что с ней произошло.

— Я и в самом деле могла утонуть, — тихо сказала она как бы самой себе.

Дата добавления: 2015-08-10