ГЛАВА 35

I

Нокс редко чувствовал себя в такой изоляции, как на пути по тропинке. Объединенную недоброжелательность Фарука, Петерсона и молодых археологов, казалось, можно было пощупать. Но он все равно старался выглядеть уверенным, не переставая внимательно изучать взглядом каменистый грунт в надежде найти на нем возможные зацепки. Но до ограды он добрался, так ничего и не заметив.

– Это здесь, – сказал он. – Где-то здесь.

Фарук смерил его уничтожающим взглядом.

– Где-то здесь?

Нокс кивнул в сторону юга:

– Чуть подальше.

– С меня достаточно.

– Это правда. У меня есть фотографии.

– Фотографии? – Фарук ухватился за эту новость. – Почему же вы раньше не сказали?

– Они исчезли, – признался Нокс.

– Конечно, исчезли! – В голосе Фарука была явная издевка. – А как же иначе!

– Их видел Огюстэн.

– И я должен ему поверить, верно?

– Клянусь! Их переслала мне Гейл по электронной почте.

– Та самая, которую взяли в заложники? Вы про нее? Как удобно!

– Но они наверняка сохранились у нее в компьютере, – возразил Нокс. – А его не взяли в заложники. Позвоните в Гермополис. Пусть проверят.

– У меня есть другое предложение, – насмешливо улыбнулся Фарук. – Я посажу вас здесь на поезд, и вы привезете их сами.

– Вы должны меня послушать. У нее…

Его остановил удар кулаком по скуле. Изо рта брызнула слюна, и он отшатнулся к изгороди.

– Я должен послушать? – закричал Фарук, хватая Нокса за волосы и потащив к машине, выкручивая их так, чтобы тому наверняка было больно.

– Вы закончили, офицер? – крикнул сзади Петерсон. – Или мне ждать вас завтра? Я мог бы приготовить чай, если вы сообщите мне время, когда вас ждать.

Фарук побагровел, но оборачиваться не стал и с силой затолкал Нокса в машину.

– Издеваешься? Выставляешь меня дураком? – прошипел он, едва Хосни тронулся с места. – В этом все дело?

– Я говорю правду. Здесь что-то есть.

– Здесь ничего нет! – закричал Фарук. – Ничего! Я ясно выражаюсь?

Машина, натужно ревя и переваливаясь на ухабах, выехала с раскопок и направилась по разбитым сельским дорогам к озеру Мариут. Нокс погрузился в унылое молчание. Будущее выглядело совсем мрачным. Он превратил Фарука в непримиримого врага. Через полчаса или меньше его запрут в камере, и он ничем не сможет помочь Гейл. И кто знает, когда его в следующий раз вывезут из тюрьмы?

Впереди на дороге послышался глухой удар и визг тормозов. Машины загудели, и движение замедлилось.

– Что там еще? – проревел Фарук, когда Хосни нажал на тормоза.

– Какой-то идиот за рулем грузовика.

На другой стороне дороги встречное движение свелось к одной полосе. Черный с золотом мотоцикл остановился у разделительного невысокого бордюра посередине дороги, и его двигатель мерно урчал как пчела. На нем сидели два человека в черных кожаных куртках и защитных шлемах. Сидящий сзади постучал водителя по плечу и показал на Нокса, которого, как арестанта, везли на заднем сиденье полицейской машины. Тот расстегнул куртку и засунул под нее руку.

Неожиданно Нокс вспомнил вчерашний вечер и рассказ Фарука о родственниках погибшего Омара, как они считали его виновным, их намерениях и возможностях. Здесь было идеальное место для засады. Он среагировал, не думая: распахнул дверь и вывалился из продолжавшей двигаться машины, больно ударившись о бетонное покрытие и отлетев к бордюру, шатаясь, поднялся на ноги.

На другой стороне мотоцикл вновь нырнул в поток движения и скрылся. Ложная тревога. Хосни ударил по взвизгнувшим тормозам и остановился. Фарук выпрыгнул из машины с пистолетом в руке и искаженным от бешенства лицом. Нокс поднял руки, но Фарук все равно поднял пистолет и прицелился, готовясь выстрелить. Нокс повернулся и, перескочив через разделительный бордюр, метнулся через дорогу, петляя и используя ехавшие машины как щит. Оказавшись на берегу озера, он перепутал двух рыбаков, схвативших удочки и бросившихся бежать. Пологий берег был усеян мокрыми камнями, постепенно уходившими в воду, преломляясь в ней так, что озеро казалось совсем мелким. Сзади хлопнул звук выстрела. Нокс набрал воздуха и с головой нырнул в темные воды.

II

Костас достал с полки толстый фолиант, послюнявил пальцы, сверился с указателем и нашел фотографии оригинала, от руки написанного на греческом.

– Напоминаю, это – подделка, – снова предупредил он. – Жалкая подделка, изготовленная с целью обогащения и возвеличивания одного человека ценой правды.

Ученики же упрекали ее. И, разгневавшись, Иисус ушел с ней в сад, где находилась гробница. И тут же раздался из гробницы громкий крик. И, подойдя, Иисус откатил камень от двери гробницы. И, войдя, немедленно протянул руку находившемуся там юноше и поднял его, держа его за руку. Ученик же, взглянув на Него, возлюбил Его и начал умолять Его быть с Ним. И, выйдя из гробницы, они пришли в дом юноши, а он был богат. И спустя шесть дней Иисус сказал ему, что он должен сделать. И когда наступил вечер, юноша пришел к Нему в одной простыне [или погребальной плащанице], накинутой на голое тело, и остался с Ним в ту ночь, так как Иисус учил его тайне Царства Божия. И, встав, Он вернулся на другой берег.

– Боже милостивый! – прошептал Огюстэн. Простыня, голое тело, проведенная вместе ночь: стандартный набор греческой мистической инициации – самый страшный кошмар, который только может привидеться христианскому фундаменталисту, ненавидящему гомосексуалистов.

– Теперь ты сам понимаешь, почему это вызвало такой шум, – сказал Костас. – Но, повторяю, это – гнусная подделка. И она не может иметь никакого отношения к твоим раскопкам.

– Может, и так, – согласился Огюстэн. «А если Петерсон этого не знает?»

Дата добавления: 2015-08-18