ГЛАВА 33

I

Металлическая дверь комнаты допросов со скрипом открылась, и вошел Фарук с подносом, на котором стояли две чашки кофе, лежала стопка бумаги и магнитофон. Он поставил поднос на стол и сказал:

– Я слышал, что сегодня ночью вы нарушили покой?

– Мою подругу захватили в заложники, – ответил Нокс. – И она послала мне сообщение.

– Как же, как же, – отозвался Фарук. – То самое пресловутое сообщение. Мои коллеги обсуждают его все утро.

– Вы должны сказать об этом следственной бригаде. Это может быть важным.

– Сказать им что именно? Что, по вашему мнению, она послала вам сообщение, но вы не знаете, какое именно? И чем это может помочь?

– Отпустите меня. И я все выясню.

– Конечно. Мне надо выпустить всех убийц, верно? Чтобы они помогли вам в поисках.

– Пожалуйста! Умоляю! По крайней мере сообщите тем, кто ведет следствие по похищению заложников…

– Мистер Нокс, успокойтесь. Один из моих коллег уже связался с Асьютом, уверяю вас. Они перезвонят, если захотят узнать больше. Пока звонков нет. Если они позвонят, я дам вам знать. Даю вам слово. А теперь мы можем заняться нашими делами?

– Нашими делами?

Фарук закатил глаза.

– Вчера вечером я предупредил вас, что собираюсь выдвинуть обвинение в убийстве Омара Тофика, помните? Или вы забыли?

– Нет, не забыл.

– Это хорошо. К вам еще не вернулась память? Вы готовы рассказать, что произошло на самом деле? Почему вы заехали в кювет?

– Я не заезжал.

– Именно заезжали! И я хочу знать почему! – Он чуть подался вперед, и в глазах мелькнул огонек. – Все дело в раскопках Петерсона, так ведь?

Нокс помолчал. При других обстоятельствах он бы не стал потакать неуклюжим попыткам Фарука заставить его оговорить себя. Но Гейл находилась в опасности и нуждалась в его помощи. А ключ к ее сообщению был в мозаике на раскопках Петерсона.

– Да, – подтвердил он. – Дело в них.

– Я так и знал! – воскликнул Фарук, сжимая кулак. – Я так и знал! И что это?

– Подземный комплекс. Камеры, коридоры, катакомбы.

– И поэтому вы завезли Омара в кювет?

– Я не завозил Омара в кювет.

– Ну конечно! – ухмыльнулся Фарук и взял ручку. – Пусть так. Скажите мне, как найти это место. Поверьте, если вы станете сотрудничать, всем будет лучше.

– Сделаем по-другому, – ответил Нокс, стараясь придать своему голосу всю уверенность, на которую был способен. – Отвезите меня туда, и я все покажу.

II

В полицейском участке Огюстэна ждало разочарование. Все посещения Нокса были запрещены, встретиться с ним не удалось даже за взятку. Сейчас, похоже, Нокс на допросе.

Ему предложили вернуться через час. Он вышел на ступеньки при входе в участок, чувствуя злость и необходимость сделать хоть что-нибудь, чтобы сдвинуть все с мертвой точки. Чистое небо было голубым, но солнце стояло еще слишком низко, чтобы припекать. Он потер щеки и помассировал виски, надеясь, что в голове прояснится.

За ним водилось, что иногда среди разговора он вдруг ни с того, ни с сего начинал срываться и выказывать неуважение к собеседнику. Тогда он сразу прекращал говорить и ограничивался только кивками и хмыканьем. Люди его считали невоспитанным.

Не исключено, что Костасу что-то известно. В конце концов, Нокса арестовали у него в квартире. Он сел на мотоцикл и, несмотря на утреннее движение, довольно быстро добрался до дома грека и оставил мотоцикл на узкой аллее. Пожилой грек поморщился, почувствовав запах перегара от виски.

– Это после вчерашнего, – объяснил Огюстэн, проходя в квартиру.

– Как скажешь.

– Ты слышал о Ноксе?

Костас кивнул.

– Его арестовали прямо здесь, – сказал он, его руки тряслись, а глаза слезились. – Это было ужасно. А про Омара – это правда?

– Что он погиб – да. А что по вине Нокса – нет. Послушай, у меня мало времени. Мне надо знать, о чем вы с Ноксом говорили.

– О разном. О терапевтах. О карпократах.

– Карпократах? – В голове Огюстэна стало проясняться. – А о чем именно?

– Среди прочего о том, что они узнавали друг друга по татуировке на правой ушной раковине.

– В самом деле?

– Да. И у Нокса была такая же реакция. Он спросил меня, почему ими могут интересоваться библейские археологи. В этот момент появилась полиция. Но думаю, я знаю ответ.

– И в чем он?

– Карпократы слыли настоящими эстетами. Они не просто восхищались философией людей вроде Платона, Аристотеля и Пифагора. Они украшали храмы их портретами и бюстами.

– И что из этого? – нахмурился Огюстэн. – Как это связано с интересом библейских археологов к бюсту Платона?

– Э-э, нет! – рассмеялся Костас. – Ты меня не понял. Не к бюсту, а к портрету. И не Платона.

– Тогда – кого?

– Если верить древним источникам, то карпократы обладали единственным сделанным портретом Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа.

III

– Расскажи нам о нем, – попросила Лили.

– О ком? – спросила Гейл.

– О своем друге. О Дэниеле Ноксе, кажется? О том, кто собирается нас спасти.

– А-а, о нем, – вздохнула Гейл.

– Да, – не сдавалась Лили. – О нем самом.

Гейл откинула прядь черных волос, упавших на бровь, и собрала их сзади в пучок.

– Он – просто человек, с которым мы вместе работаем, вот и все. Но у него есть дар делать так, что все получается.

– Дар! – повторил за ней Стаффорд. – О Господи!

– Я не могу это выразить иначе. Если нас и можно найти, то он это сделает.

– А между вами двоими?.. – спросила Лили.

– Нет. – Она почувствовала, что в ответе прозвучала неуверенность, и добавила: – Это сложно. Мы уже знакомы очень давно.

– Ну пожалуйста, Гейл.

Та вздохнула.

– Мой отец очень много для меня значил, когда я была ребенком. Он значил все. Единственное, чего я всегда хотела, так это радовать его. Я стала египтологом, потому что он тоже им был, потому что я могла ездить с ним на раскопки. Так я впервые попала в Амарну, хотя в то время еще училась в школе. Он тогда начинал новые раскопки в Малави – прямо напротив этого места на другом берегу. Я должна была стать его помощницей, но он все откладывал отъезд, а потом начался учебный год, и мне пришлось пойти в школу. Позже я узнала, что мое место занял этот Дэниел Нокс. – Она сделала глубокий вдох. – Дело в том, что мой отец… как бы лучше выразиться… предпочитал мужчин женщинам.

– Понятно.

– И я все неправильно поняла. Я решила, что он от меня отказался из-за того, что влюбился в Нокса, или, вернее, что Нокс заставил в себя влюбиться. Но я ошибалась. И не потому, что дело заключалось совсем в другом. Не говоря уже о том, что и Нокс был другим. Отец несколько раз пытался мне это объяснить, но я не слушала. Я предпочитала злиться. Это было праведно, что ли. Но время шло, я росла и начала понимать, как сильно мне не хватает отца. И когда я уже была готова проглотить свою гордость и все исправить, пришло письмо. Несчастный случай. Он упал и разбился насмерть.

– Господи! – сказала Лили. – Мне так жаль.

– Это ничего не должно было значить. В конце концов, между нами не существовало близости уже много лет. Но на самом деле это потрясло меня. И я пустилась во все тяжкие. Я спала со всеми и не спала ни с кем конкретно. Я начала пить. Я принимала наркотики. Пока в конце концов не взяла себя в руки. И сделать это, среди прочего, помогла мне злость. Не на отца. А на Нокса. Понимаете, помощницей отца должна была стать я, а не Нокс. И тогда я оказалась бы рядом с отцом во время этого восхождения. И я бы его спасла. Отсюда логически следовало, что его убил Нокс. Он превратился для меня в козла отпущения, чтобы снять вину с себя самой. Господи, как же я его ненавидела! – Она печально покачала головой, до сих пор отказываясь верить в силу своей ненависти. – Я хочу сказать, что ненавидела его по-настоящему.

– Судя по всему, эта ненависть осталась в прошлом, – заметила Лили. – Что же произошло?

Вопрос застал Гейл врасплох, и она задумалась, прежде чем ответить. Когда она наконец сообразила, в чем дело, то не могла сама удержаться от смеха.

– Я познакомилась с ним, – ответила она.

Дата добавления: 2015-08-18