Технологии политической риторики в современной России

В истории России последние два десятилетия неразрывно связаны с формированием нового политического дискурса. Его цель заключается «в том, чтобы внушить адресатам – гражданам сообщества – необходимость «политически правильных» действий и/или оценок. Другими словами, целью политического дискурса является не описание, а убеждение, пробуждение в адресате некоего намерения, а также создание почвы для убеждения и побуждение к определенному действию».

В политическом дискурсе эксплицитно реализуется задача распространения идеологии, соответствующей интересам правящей верхушки. Имплицитно же ее распространение происходит таким образом, чтобы в обществе данная идеология воспринималась, как как соответствующая интересам народа.

По мнению С. Кара- Мурзы – известного исследователя современных политических коммуникаций, «идеология – это средство господства в современном мире».[7]

Еще с античных времен имеет место априорный тезис: «слово – является главным орудием политика». Таким образом, умение четко и ясно сформулировать идеологию, донеся ее до масс через стиль и обороты речи является искусством и в то же время главной задачей любого политического оратора.

Действенность (перформативность) речей политических ораторов является на сегодняшний день наиболее существенным отличием современного политического дискурса от дискурса постперестроечных времен. Советский период истории можно вкратце охарактеризовать в качестве периода декларативной риторики.

Яркая, убедительная речь дает политикам возможность привлечь на свою сторону большинство, добившись, к примеру, согласия с проведением реформ. Главным инструментом для достижения столь важной цели, безусловно, является аргументация.

По мнению известного исследователя Перельмана, так называемая «новая риторика» базируется на аргументации, что, в некоторой мере противоречит строгому правило аристотелевской формальной логики. То есть формальная логика основывается на доказательстве, или демонстрации. Что касается неформальной, то в основе ее лежит аргументация. То есть, доказательство может являться либо истинным, либо ложным, в то время, как аргументация может быть более или менее сильной, убедительной, подходящей и т.д.

Труды Х. Перельмана легли в основу но­вого направления развития теории аргумента­ции. В исследовании ученого суть нового понимания ри­торики Аристотеля можно вкратце свести к таким основным тезисам:

• в неформальных (диалектических) рассужде­ниях в качестве аргументов представлены пра­вдоподобные суждения. Эти суждения в своей практике широко используют современные поли­тики, представители гуманитарных про­фессий, судьи;

• аналитические (демонстра­тивные) рассуждения, в отличие от логики аргументации, выстраиваются на доказательствах формальной логики;

• логика неформальных рассуж­дений (аргументации) и является так называемой «новой риторикой»;

• поскольку при помощи доказа­тельного (рационального) убеждения далеко не всегда можно получить нужный результат, необходимо применение несколько иных стратегий риторического воздействия;

Так называемая «новая риторика», как правило, ориентируется на такие страте­гии, в которых учитываются особенности ауди­тории, на которую ее воздействие направлено. Основная ее цель заключается больше в получении согласия с осуществляемой поли­тикой, нежели с доказательством. Как указывает сам автор: «новая рито­рика, подобно старой, стремится также скло­нить или убедить слушателей, чтобы получить их согласие;

• «новая риторика» ориентируется на конкретную аудиторию, а потому подразумевает учет эмоциональной, психологической стороны объекта воздействия и, кроме того, субъективные характеристики то или иной социальной группы.

Практика публичной политики уже давно знакома с так называемым «эффектом ожидания», который подразумевает то, что каждый слушатель от речи оратора ожидает услышать какое-нибудь сильное, убедительное и аргу­ментированное доказательство. Последнее накладывается на его субъективные представления и сказывается на приятии или неприятии внушаемой точки зре­ния. Если же речевое поведение оратора идет вразрез с представлениями объекта, то соответственно уменьшится и эффективность воздействия. Напротив, если оратору удается в положительном смысле внезапно изменить ожидания объекта, то эффективность воздействия резко увеличится.

Еще в 1949 году вышел в свет роман знаменитый роман «1984» английского писателя Дж. Оруэлла. Эта антиутопия предупреждает нас об угрозе тоталитаризма и в ней вводится, завоевавший вскоре популярность, термин «двоемыслие», который обозначает речевой стереотип, который является искаженной нормой, оказывающей огромное влияние на мысли широких масс.[8]

Ярким примером двоемыслия в российской политической риторике является частое употребление в речи полити­ков фразы «особый путь». Что именно она озна­чает, до сих пор еще никто из политиков, по сути не обозначил и не объяснил. Это означает, что за данным словосочетанием можно «замаскировать» самые различные цели, в том числе выгодные узкой политической элите. Оруэлл в своих бессмертных произведениях «1984», а также «Скотный двор» часто делал особый акцент на подобного рода «маскировке». На его взгляд, политический язык состоит главным образом из эвфемизмов, неопределенности и размытых общих фраз. Многими словосочета­ние «особый путь» воспринимается скорее, как возврат к тоталитарному прошлому, хотя и преподносится он в красивой патриотической «упаковке».[9]

Стоит отметить, что двоемыслие власти непременно порождает двоемыслие в обществе. Для обозначения данного фено­мена Юрием Левада был введен термин «лукавое двоемыслие». Он означает то, что каждый «приспосабливается к социаль­ной действительности, ища различные лазейки в ее нормативной системе, то есть способы использовать в собственных интересах существующие в ней «пра­вила игры»[10]. Порочный круг двоемыслия, как считает Юрий Левада, «очерчен лукавым сознанием».

Экспертами и исследователями российского политического дискурса уже подобран набор опреде­лений и эпитетов, отражающих суть новой трактовки дво­емыслия в современной российской политической риторике. Например: «языковой то­талитаризм», «ис­тинная намеренная двусмысленность», «фальшивый язык официоза», «девальвация смысла», «словес­ный разбой».

Не секрет, что в современной политической риторике победу одерживает тот политик, у которого наиболее искусно сконструирован фрейм. Такой политик является носителем определённого смысло­вого концепта, через который его слушатели ин­терпретирует окружающую политическую, социально-экономическую и культурную действительность.

Рефрейминг – производное от тер­мина «фрейм». Это смена фрейма или, другими словами, перемещение того или иного пере­живания или образа в новый фрейм. Одним из наиболее популярных способов в рефрейминге является метафора.

Метафора в политической риторике – это неотъемлемый компонент аргументации в речи политика. Как отечественные, так и зарубежные лингвисты отмечают, что в переходный период (смена власти, «шоковые реформы» в экономике и социальной политике) метафоры применяются гораздо чаще. То есть, есть резон предположить, что возраста­ние в политическом дискурсе среднего количества метафор, является неявным признаком кризисных явлений в политической и в экономической сферах. Таким образом, мониторинг политического дискурса дает возможность осуществлять прогнозы кризисов.

Рефрейминг в политическом дискурсе чаще всего применяется для достижения вполне конкретных политических целей. Так, посредством самых различных языковых средств политиком преследуется цель максимально эффективно повлиять на сознание аудитории, дабы убедить ее в своей полной правоте, не допустив какой-либо иной интерпретации смысла или невыгодной ему оценки действительности. Очень часто реальность, так ярко описываемая многими политиками, и ее восприятие и осознание в социуме совпадают далеко не всегда. Так, к примеру, в современной политической риторике направо и налево используется рефрейминг понятия как «национальная идея».

В частности, Президент нашей страны периодически осуществляет рефрейминг данного понятия, подменяя его настоящий смысл. Так, изначально, в качестве «национальной идеи» провозглаша­лась конкурентоспособность во всех сферах, а вот спустя несколько лет, в сентябре 2013 года, на Валдай­ском форуме Президент, уже призывая к патриотизму, заявил, что «национальная идея» должна основываться именно на национальной идентичности.[11]

Что касается «духовных скреп», то никому не удается это толком интерпретировать ни в среде вла­ствующей элиты, ни на уровне научных экспертов.

В этой связи рефрейминг «национальной идеи» и «духовных скреп» вызывает огромное множество самых различных реинтерпретаций (уточнений и подмен первоначального смысла), при чем, как в положительном, так и в отрицательном ключе[12].

На наш взгляд, наиболее точно охарактеризовал рефрейминг пресловутой «национальной идеи» политолог П. Салин: «по большому счету Путин проде­монстрировал, что власть будет идти тем курсом, который посчитает нужным, а разъяснять его или не будет вообще, или будет, но по минимуму».[13]

Анализируя практику использования рефрейминга в отечественной политической риторике, можно прийти к таким выводам:

• по сути поиски национальной идеи, символи­зируют на самом деле кризис идеологического мышления в «правящей верхушке», испытывающей острую потребность в легит­имации и объяснении объективной политической реальности;

• власть стремится создать некий «полигон идей», для того, чтобы как можно точнее сформулировать тот общественный идеал, ко­торый мог бы поскорее стать прочной опорой нынешнего политического режима и консолидирующим фактором для всего общества;

• рефрейминг национальной идеи можно трактовать, как своеобразное «латание идеологических дыр», которые образовались в ре­зультате довольно непоследовательных реформ постсоветского периода, в которых было недостаточно настоящей структурной перестройки, при этом в качестве одной из основных «заплат» можно рассматривать «реинкарнацию» советского коллективистского прошлого (об этом свидетельствуют многочисленные рассуждения о том «как раньше все было хорошо» и что, мол «Сталин не был таким уж ужасным».

Очень важным является понимание такого важного понятия в политическом дискурсе, как миф (от греч. – «вымысел»). В любой науке миф понимается как некая форма построения реальности. Это своеобразный «вымысел, который служит, в первую очередь, для олицетворения какой-нибудь идеи».[14]

Часто миф употребляется в немного некорректном, переносном значении – как какая-нибудь выдумка, недостоверный, нарочно придуманный рассказ. Типичные характеристики мифа: оче­видность и простота. В. Барлачук, исследователь механизмов формирования социальной реальности, утверждает, что в периоды нарастания социального кризиса в об­ществе весьма востребованы нерациональные формы по­стижения действительности, в основе которых лежит миф (как например, «теория заговора» или конспирология). По мнению исследователя, «главной функцией мифа является герменевтическая, то есть функция интерпретатора и истолкователя действительности»[15].

В современной российской политической риторике миф в ускоренном темпе становится нормой, потому как «создана благодатная почва для свободного прорастания мифологических концептов, которые не подвержены запрету со стороны официальной идеологии».

Помимо всего прочего, по мнению В. Барлачук, общество «ушиблено ре­формами» и разочаровано идеалом «суверенной демократии», а потому собой представляет самый что ни есть привлекатель­ный объект для внушения разных, пусть даже и самых нелепых мифов. Когда по­литика переплетена с мифотворчеством, то на становится мощным инструментом управления обществом[16].

Стоит также отметить, что в современной российской политической риторике миф, как некая абстрактная идея, безусловно объединяет значительную часть общества, однако, но по своему содержанию эта идея очень далека от объективной реаль­ности.

Как подтверждение данному тезису, можно рассмотреть краткую формулировку не­которых мифов, которые были созданы на протяжении последнего десятилетия, опираясь на исследования отечественных ав­торов, таких как М.А. Чикурова, Н.Г. Щербинина, Н.И. Березина и др.:[17]

• миф о демократии. Этот миф направлен в основном на то, чтобы в обществе складывалась иллюзия того, что оно живет в поистине единственно правильной форме по­литического порядка;

• миф о «суверенной демократии». Он был создан для того, что­бы обосновать так называемый «особый путь» демо­кратических преобразований;

• миф о свободе слова. Он постоянно преобразуется в целях поддержания иллюзии о по-настоящему свободном до­ступе к самой «достоверной и объективной информации», а также возможно­сти всесторонней критики власти. Пользуясь данным мифом, власть пытается скрыть монополизацию основных информационных ресурсов и усиление контроля Интернета;

• миф о свободных выборах ориентирован на то, чтобы доказать легитимность выборов, а также создать иллю­зию реального участия всего населения в данном «акте прямой демократии»;

• миф о том, что Россия «поднялась с колен» и возродилась исключительно усилиями В.В. Путина. Это ни что другое как легитимация правящей верхушки и тотальной монополизации сферы полити­ческого влияния.

В данном контексте, для того, чтобы развеять сомнения, можно обратиться к данным информационно-аналитического бюллетеня Института социологии РАН за 2013 год. Так, социологами данного института отмечено, что «в результате ошибок, а также неверно выбранной модели экономического и социального реформирования в 90-е годы, по мнению большинства россиян, произошло ухудшение практически во всех основных сферах общественной жизни и в государственной сфере. При этом, в наибольшей степени это ухудшение коснулось именно тех сфер, которые напрямую оказывают влияние на степень консолидации российского общества»[18]

Можно, таким образом, констатировать, что рито­рические уловки современных поли­тиков России зачастую попросту подрывают общественное доверие общества, становясь серьезным препятствием для осуществления реального диалога между обществом и властью. Подытоживая вышесказанное можно сделать следующие выводы:

- активное применение риторических уловок символизи­рует кризис идеологии правящей государственной элиты;

- политический режим посредством создания системы мифов (псевдореальности), которая призвана легитимизовать сложившийся политический режим, стремится оградить себя от возрастающего риска социального взрыва:

- концепты риторических уловок, конструируемых властью, зачастую скрывают истинность намерений, навязывая при этом, обществу «единственно верное» понимание (на самом же деле – вы­годное больше всего правящей верхушке);

- контроль над электоратом, достижение консенсуса, сегодняшней правящей элите гораздо важнее, нежели поиск конструктивных идей для эффективного преодоления назревших за многие годы проблем (таких как, к примеру, отсутствие структурных реформ, диверсификации и модернизации экономики, которая по-прежнему остается «сырьевой»);

- в войне «идейных концептов» между различными полити­ческими группировками основным оружием ста­новятся риторические уловки.

Дата добавления: 2015-08-18