Глава 20. Я не успела и глаз сомкнуть, как мой даже не начавшийся сон потревожил требовательный

Я не успела и глаз сомкнуть, как мой даже не начавшийся сон потревожил требовательный звонок телефона. Пришлось нехотя поднимать голову и сквозь сонные дебри интересоваться:

- Твой?

- Нет, - отрицательно покачал головой вампир, поднимаясь с кровати. Видимо, пошел разбираться со звонящим (иными словами кем-то стукнутым во всю голову, потому что часы на тумбочке показывали начало шестого утра), а мне было банально лень вылезать из теплой постели только ради того, кто явно ошибся номером.

- Всегда полагал, что наглость вампиров имеет границы, - практически беззвучно выругался Дамон, выключая звук на моем мобильном.

- Это Фрэнки? – рассмеялась я, делая по моему мнению совершенно правильные выводы. Ну кому еще может не достаться за его испорченное настроение?

- Нет, - невесело ответил он. – Это дорогой братец.

Сон мгновенно улетучился из головы, словно я уже успела отдохнуть по меньшей мере около десяти часов. Такого поворота я никак не могла ожидать, но уж слишком много мне пришлось пережить по вине Стефана, с которым действительно есть о чем поговорить. Уже совершенно все равно, как он отреагирует на мои слова. То, что он сделал, просто не поддается ни одному логическому объяснению, да и оправданию тоже.

Я выхватила их рук любимого аппарат, быстро нажала на кнопку вызова и уже через секунду услышала довольно вежливое:

- Прости, что так поздно, но…

- Ничего страшного, ведь тебе действительно есть, что мне сказать в пять утра? – тут же вспыхнула я праведным огнем злости. До сих пор у меня в голове никак не укладывалось все случившееся. И пусть он посчитает меня грубиянкой – я скажу то, о чем возможно очень скоро пожалею.

- Да, Елена, - как-то слишком грустно подтвердил юноша. – Понимаю, что оправдываться глупо, поэтому просто хочу предупредить: у Дамона нет…

- Стефан! – перешла я на крик, переставая вслушиваться в его плавную речь. Это уму непостижимо! Разумеется, у Сальваторе (обоих) напрочь отсутствует чувство меры, но так перегибать палку! Попахивает катастрофическим перебором. – Я прекрасно осведомлена о всех недостатках твоего брата, и уж поверь, в курсе, что у него нет ни стыда, ни совести, ни человечности! Но меня устраивает подобный набор, поэтому очень прошу тебя, перестань, - скривилась я, не давая ему и единого шанса договорить. Честное слово, никакого терпения не хватит, чтобы спокойно воспринимать эти братские разборки.

- Хорошо, я понял, - внимательно дослушал меня до конца младший вампир, а потом воспользовался моей секундной заминкой, которую я потратила на аутотренинг, чтобы ненароком не высказаться самым грубым образом. – Он рядом?

Местоимение «он» было произнесено с таким пренебрежением, что все мои усилия, потраченные на успокоение, пали даром. Я молча кивнула, забывая о его невозможности видеть меня в этот момент, а потом протянула телефон мужчине, не в силах продолжать нашу отнюдь не милую беседу. По его лицу сразу становилось ясно, что самообладание давно предательски сбежало, а разговор с младшим братом он намерен вести если не на повышенных тонах, то уж издевательски-ехидно точно.

- Ты, наконец, решился поблагодарить меня за наличие твоей трусливой душонки в теле? – весело спросил он, поднося трубку к уху. Актер вышел бы из него и правда великолепный. В голосе нет ни грамма неискренности, а вот на лицо лучше не смотреть, потому что первым делом бросается в глаза бесконечное сожаление и разочарование. Не знаю, с чем они связаны в первую очередь, но ему действительно больно от этой ситуации. – Так и быть, я приму твое тупое мычание за пару вежливых слов вроде: «Спасибо». А теперь о цели твоего звонка, Стефи. Как-нибудь в ближайшем будущем посети начальные классы, там как раз изучают тему «Время», а вместе с ней учат правильно разбираться в таких небольших приборах с часовым механизмом, которые глупые бессмертные вроде тебя называют «Тикалки». А теперь уж извини, но нам явно не до твоей сопливой тирады о вреде и пользе гормонов. Поэтому желаю тебе в скором времени повеситься от собственной раздражительности и огромного количества злобы. Заскучаешь, позвони Фрэн, она знает гораздо больше гадостей, которыми обязательно с тобой поделиться! Чао! – хотел попрощаться вампир, когда услышал всего одну короткую фразу, заставившую его с огромной силой сдавить телефон, положив тем самым конец жизни и этого чуда прогресса. «Твое кольцо у Мисао».

Дамон медленно, точно во сне поднес правую ладонь к глазам и несколько секунд с показным равнодушием оглядывал безымянный палец, на котором белела небольшая полоска кожи – след от жизненно необходимого перстня.

Сначала я не совсем поняла, что произошло, и каким образом мой мужчина остался без самой важной защиты, а потом тихо сползла с кровати прямо на пол, и себе под нос пробормотала:

- Он что украл его?

Кэролайн вжалась в спинку кровати, из последних сил прижимая к груди подушку, словно искала в ней защиты. Безумно хотелось заплакать, чтобы хоть на пару минут избавиться от огромного комка в горле, от которого невозможно было избавиться каким-то другим способом. Она так устала за последние несколько дней, что перестала чувствовать что-либо кроме всепоглощающего ужаса. И боялась она в основном не за себя, потому что это слишком глупо, ее терзал страх за Кайлеба и Алекса, которому возможно очень скоро придется нос к носу встретиться с младшим Дамоном. Вот только надежды на хороший исход этой встречи казался ей невероятным.

Вампир так и не объяснил ей, каким образом у Сальваторе-старшего мог объявится сын, да еще как две капли воды похожий на него. Хотя при внимательном осмотре отличия можно было отыскать. Глаза у него были не угольно-черными, а темно-карими, волосы чуть длиннее (в отличие от того бессмертного, которого она видела уже больше месяца назад), но на этом наверное и все. Девушка не могла похвастать доскональным знанием очередной любви Елены Гилберт просто потому, что видела его от силы пару-тройку раз.

И вот сейчас он, красуясь, сидел на подоконнике к ней спиной и что-то негромко насвистывал себе под нос. Настроение у него было удивительно жизнерадостное, а размеры человечности превзошли любые ожидания Кэр. С самого утра он вел себя показательным образом, ни разу не попытался сделать что-то действительно подлое, за исключением довольно лицемерной беседы с Александром. Более того, юноша даже принес ей какую-то одежду взамен испорченной и всячески старался угодить. Было отчего поддаться удивлению. Ей богу, еще несколько часов такого отношения и она бесстрашно попросит у него отпустить их с Кайлом.

- Не все так просто, детка, - разрушил получасовое молчание приятный голос. Несомненно, все это время он очень внимательно следил за ее неразумными мыслями. – Сначала мне понадобится от вас кое-какая помощь, а потом, - он развернулся к ней лицом, украшенным довольно милой и искренней улыбкой. – А потом я, конечно же, отпущу тебя и твоего ненаглядного дружка.

- Что именно тебе нужно? – окончательно осмелела девушка, позволяя ввести себя в заблуждение предельно ласковому тону мужчины. Почему-то последнюю фразу они и не подумала поставить под сомнение.

- Мы поиграем в одну увлекательнейшую игру, - восторженно закатил глаза Дамон, грациозно спрыгивая с подоконника. Быстро закрыл окно, плотно задернул занавески, погружая комнату в непроглядный мрак, и в следующее мгновение оказался всего в нескольких сантиметрах от лица Кэролайн. – Сначала мы с тобой, потом твой парень с очаровашкой Еленой. Вроде как все по-честному, - хитро подмигнул он ей, одаряя взглядом блестящих темных глаз.

Если у нее и остались сомнения относительно его психического здоровья, то теперь они пропали бесследно. У вменяемого человека (или же бессмертного) взор не может быть настолько пропитан сумасшествием. Она бы даже назвала это фанатизмом.

- Что «мы с тобой»? – холодея до самых кончиков пальцев, переспросила девушка, на всякий случай отодвигаясь как можно дальше. Почему она до сих пор не научилась держать рот на замке? Меньше всего ей хотелось знать ответ на свой вопрос, но тем не менее она умудрилась задать его, причем с нескрываемым любопытством.

- Поиграем, - весело повторил мужчина. – Ты же не думаешь, что я действительно собираюсь быть нежным? Определенно, ты мне нравишься и все такое, но это будет слегка не по правилам. Я много лет потратил на осуществление своего плана и вряд ли позволю какой-то девчонке испортить его, пусть даже такой милашке, как ты. Поэтому советую слушаться меня и дальше, - он потрепал ее по щеке и с отвращением отвернулся.

Скучно. Весь день он провел рядом с мыслями этой недалекой особы, испытывая к ней довольно искреннюю жалость. И данное ощущение не нравилось ему категорически. Он любил боль и страдания, ему приносили удовольствие слезы, невнятная мольба прекратить и остановиться, доносящаяся сквозь чудовищные всхлипы – вот что было поистине интересным и увлекательным. Но трогать ее было нельзя, потому что она еще может пригодиться, а сидеть, сложа руки… это было убийственным!

- Как тебе жизнь среди вампиров? – решил юноша скоротать время за разговором.

- Не восторг, - честно призналась Кэролайн, пытаясь незаметно отодвинуться еще дальше. Близость этого монстра рядом изрядно ее пугала. – Иногда жалею о своем выборе.

- Любишь его? – все также немногословно поинтересовался Дамон.

- Скорее да, чем нет, - туманно ответила девушка. На самом деле она не представляла своей жизни без ассасина, но боялась прямо заявить об этом. Слишком непредсказуемым была реакция рядом лежащего мужчины.

- А секс? – с непонятными для нее интонациями, прозвучал следующий вопрос.

- Что? – вновь пришлось переспрашивать ей. Только сейчас она догадалась о возможной цели, которую изначально преследовал юноша, терзая ее довольно странным на ее взгляд любопытством. – Что ты имеешь в виду?

- Расслабься, - в голос захохотал мужчина. – Я пошутил. Мне придется оставить тебя одну на пару часов, скучать не будешь? – еще громче загоготал он, поднимаясь на ноги. – И я очень тебя прошу, не вздумай со мной шутить. Иначе то, что было между нами на глазах у твоего кровососа, покажется тебе милой забавой. Поверь, я умею делать по-настоящему больно. Так что советую поспать, а через два часа мы с тобой прокатимся по этому чудному ночному городку.

Он уже подошел к двери, когда решил обернуться и на всякий случай добавить:

- Да, и запомни: мы довольно далеко от Феллс-Черча. Надумаешь бежать, запасись картой здешних окрестностей. Без нее точно заблудишься.

И с самодовольной улыбкой «в пол лица» он вышел из комнаты, не забыв при этом запереть ее на ключ.

Алекс бесшумно припарковал Мерседес на заднем дворе пансиона, галантно открыл дверь Фрэнки и протянул руку, чтобы помочь выбраться. При всей своей независимости и ярой нелюбви к нежностям, девушка довольно легко согласилась на дальнейшее соблюдение светских приличий и безропотно накрыла изящной ладонью мужественную мужскую кисть.

- Сразу предупреждаю, в этом доме обитает совершенно неуравновешенный вампир, которому плевать на твоих детей, окружающий мир, экономический кризис и прочие беды, коснувшиеся человечество. У него одна цель: его маленькая Елена должна быть в безопасности. Поэтому очень прошу обойтись без резких движений, двусмысленных фраз и намека на угрозы, потому что в противном случае мне очень трудно будет гарантировать тебе жизнь до глубокой вечности, - внесла четкую ясность в ситуацию девушка, внимательно разглядывая необычные фиолетовые глаза ассасина. – А посему для нашего же блага предлагаю немного отвлеченную тему. Я представилась тебе Фрэнки, но недавно ты назвал меня полным именем. Конечно, понимаю, что умом ты можешь блеснуть при желании, но гораздо логичнее было бы обратиться ко мне Фрэнсис, как делает абсолютное большинство.

Она и сама не заметила, насколько охотно получается разговаривать с этим немного угрюмым на вид мужчиной. Безусловно, жизнь его не была сахаром, о чем свидетельствовал довольно потухший взгляд, но в целом он выглядел жизнерадостным и безусловно приятным в общении бессмертным. Впервые в жизни она почувствовала нечто сродни «родственной душе».

- Я знаком с вашими родителями, мисс Реттондини, - лукаво улыбнулся ей он. – И даже помню вас маленькой девочкой с копной густых вьющихся черных волос, тоненьким голосочком и обаятельными ямочками на щеках. В своей очень продолжительной жизни мне еще никогда не приходилось видеть настолько красивых бессмертных детей, коим были вы. А женщина из вас получилась поистине ослепительная, - отвесил он умелый комплимент, глядя на нахмурившееся лицо оказывается совсем не новой знакомой.

- Знаешь, знакомство с моими родителями – огромный минус для тебя, - мрачно отозвалась Фрэнки, без всякого восторга вспоминая свое ужасное детство. – Более мерзких ламий повстречать очень трудно, поэтому дальнейшие разговоры на тему: «Мир тесен» я считаю ненужными. Скажешь хоть одно лишнее слово, лично убью тебя, не испытывая при этом никакого сожаления, - от души предупредила она, направляясь ко входу в дом. Приятно начавшийся разговор окончательно испортил ее настроение, поэтому переступала порог пансиона она с назойливым желанием затопить слезами уродский городишко.

Как и ожидалось, Дамон не заставил себя долго ждать. В наспех одетых черных джинсах и такого же цвета рубашке, он сбежал вниз по лестнице, демонстрируя жадному взгляду девушки чудовищно привлекательные кубики на животе.

- Говорила же, что он был слишком занят, чтобы трезвонить тебе попусту, - тихо шепнула она Корвинусу, мгновенно оказываясь рядом со стремительно злеющим приятелем. – Все нормально, Дамон, он просто хочет поговорить. У нас тут довольно мерзкая ситуация выходит, в которой явно замешана хвостатая тварь, поэтому давай спокойно выслушаем друг друга, чтобы ненароком не наделать глупостей, - спокойно увещевала девушка, неспешно застегивая пуговицы на его рубашке. – Пару часов назад ему звонил ты, грозился расправиться с некоей Кэролайн, если Алекс не притащит свою персону к нему, точнее к тебе, в течение двух дней. И мне очень интересно знать, что происходит, потому что голос принадлежал действительно тебе, в этом можешь даже не сомневаться.

- Я звонил? – слегка растерялся вампир, окидывая недоверчивым взглядом нежданного гостя и свою подругу. – Ничего, что сегодня утром его обожаемый сынок до смерти перепугал Елену?

- Вот это-то меня и настораживает, - тут же согласилась с ним Франческа. – Попахивает жульничеством, тебе так не кажется? Странные звонки, и при этом кому-то обязательно угрожают. Думается, и ты, и этот Кайл тут совершенно ни при чем. Дело куда серьезнее…

- Судя по всему, ты и понятия не имеешь о местонахождении Кэролайн? – вклинился в их беседу голос Алекса. Как ни странно, но примерное объяснение происходящему он сумел придумать только что, вот только вряд ли оно подойдет двум присутствующим здесь вампирам.

- Как видишь, - развел руками Дамон, отодвигаясь от успокаивающих поглаживаний итальянки. – Где мой блондинистый друг?

- К сожалению, сие мне неизвестно, - грустно ответил ассасин. – Но я начинаю понимать суть игры. Фрэнки, вам не показалось, что голос якобы Дамона немного наигран? Было в нем что-то неестественное и вроде как издевательское…

- Да, - задумчиво протянула девушка. – Как будто кто-то удачно копировал твои интонации, - кивнула она головой другу. – Назойливая манера тянуть гласные! Точно! Именно это зацепило меня в первую очередь.

- Тогда я могу предложить вам одно из немногих возможных объяснений, - продолжил Александр, с удобством устраиваясь в кресле, обитом светлым гобеленом. – Это был Стефан. Голоса у них довольно-таки похожи, вот только манера речи разная. Поэтому ему не составило бы особого труда прикинуться тобой, Дамон. А после довольно обстоятельного рассказа Фрэнки у меня напрочь отпадают всяческие сомнения.

- Предлагаю найти подростка и оторвать ему сначала одну ногу, потом вторую, следом заняться руками и другими бесполезными органами, и только когда главная суть: «Не делай людям каку» дойдет до него, приступить к планомерному отрыванию безмозглой головы, - тут же воодушевилась девушка, старательно выстраивая в голове пошаговую стратегию для новой забавы.

Она посмотрела на приятеля, ожидая презрительного взгляда в знак неодобрения, но увидела на его лице лишь жаждущий того же оскал. Вместо обстоятельных объяснений он протянул ей правую руку, чтобы наглядно продемонстрировать все миллион причин своей ненависти к младшему Сальваторе.

- Мать моя старая ведьма! – всплеснула руками Франческа. – Он скамуниздил твое кольцо? Быть того не может! Неужели он настолько тупой, что решился на собственноручное подписание смертного приговора? Держите меня семеро, во тупой! – продолжала она бурно выражать свои эмоции, чем заслужила поистине звонкую оплеуху от друга.

- Елена спит, - зло прошипел он, легко касаясь рукой затылка вампирши. – Умерь пыл и веди себя подобающим образом. Но сначала дай мне свое кольцо на пару часов, и мы с Алексом уладим кое-какие неприятности.

Дамон бросил уточняющий взгляд на ассасина, дождался мгновенного кивка и протянул ладонь в выжидательном жесте, всем своим видом намекая на крайнюю степень нетерпения.

Девушка заметно занервничала, медленно крутя пальцами ободок самого обычного кольца со вставленным в него топазом. Объяснить ему причины своего вранья, не касаясь при этом действительно больной темы под названием: «Детство», не представлялось возможным. Да и признаться, что несколько столетий обманывала его относительно своего происхождения – было еще более глупым поступком, чем скрывать правду.

- Видишь ли, - залепетала она, медленно снимая с пальцев все украшения. Одновременно она неспешно отодвигалась к двери, подыскивая самые действенные слова в свою защиту. – Сразу я не могла тебе обо всем рассказать, а потом стало банально страшно. В общем, вот, - она бросила на пол несколько весело звякнувших украшений, вытянула вперед ладони, демонстрируя на них отсутствие ювелирки, открыла входную дверь и вышла на середину залитого солнцем двора. – Я – ламия.

Елена быстро накинула на себя халат, плотно закуталась в него и почти бегом спустилась по лестнице на первый этаж. Из постели ее вытянули громогласные крики ссоры, доносящиеся из гостиной. Судя по всему, Дамон и Фрэн решили окончательно выяснить отношения путем вселенского скандала. Каждую секунду раздавался чудовищный грохот, за которым следовал не менее громкий ор. Итальянка старательно демонстрировала свой запас ненормативной лексики, безжалостно превращая гостевую комнату миссис Флауэрс в живописное поле боя. На последней ступеньке девушка замерла в нерешительности, отыскивая глазами своего вампира, и когда наткнулась взглядом на его спину, то просто онемела от растерянности. Он спокойно стоял у завешенного портьерами окна, повернувшись затылком ко всему происходящему. Ни малейших признаков того, что он пытался как-то остановить разошедшуюся подругу, не наблюдалось. Напротив, ему самому было впору поддаться подобному проявлению бессмертного психоза, вот только прежде хотелось немного обдумать сложившуюся ситуацию.

- Конечно, я всегда у тебя крайняя, - кричала Франческа, с остервенением доламывая книжный шкаф. – Но как я могла рассказать о своей жизни, если люто ее ненавижу? Да, для меня приятнее быть превращенным вампиром, нежели трепать на каждом углу о своей аристократической сущности, которая сводится к наличию львиной доли сволочизма в характере! Поболтал бы ты с моей ненаглядной мамашей пару минут, а потом уже обвинял меня во всех смертных грехах. И если уж я «лживая тварь», тогда это у нас семейное! Рассказать тебе о своем чудном детстве? Поделиться фото из семейного архива? Родители на охоте возле детского сада, папочка вырезает молодую семью с грудным ребенком, мамуля собственноручно прикончила шестиклассницу! Ей богу, у нас богатая семейная история, которой я жажду поделиться с миром! Тем более, что сама на днях убила ни в чем не повинную девушку! Яблоко от яблоньки…

Елена боялась сделать слишком шумный вдох, чтобы никто не узнал о ее присутствии. Она слабо понимала суть их ссоры, но брюнетка произносила такие ужасающие вещи, что впору было бежать без оглядки. Однако ее останавливало невыясненное самочувствие вампира, который за эти несколько минут ни разу не обернулся, чтобы укротить пыл разбушевавшейся фурии. Даже когда не в меру разошедшаяся итальянка запустила в него довольно увесистый том, он лишь спокойно поймал его, и не стараясь развернуться, а потом с отвращением отбросил в сторону. Беззвучно и тихо, словно все было спланировано заранее и отрепетировано до мелочей.

Собравшись с силами, девушка тихо, но очень отчетливо позвала его по имени, и тут же получила в ответ яростный взгляд, который через мгновение наполнился теплотой.

Фрэнки тоже осеклась, медленно попятившись к середине разгромленной комнаты, с таким видом, точно она сама не понимала, кто мог устроить такой форменный беспорядок! Натянув на лицо глупую улыбку, она продолжала отступать назад, пока не наткнулась ногами на кресло, в котором с царственным видом восседал Александр, явно витающий мыслями где-то в отдалении.

- Здравствуйте, - почти беззвучно поздоровалась с незнакомым мужчиной Елена, вновь возвращая все свое внимание неспешно крадущемуся к ней Дамону.

- Солнышко, мы не хотели тебя напугать, - заискивающе улыбнулась итальянка, нервно переплетая пальцы на ладонях. Посмотреть в глаза светловолосой девушке она отчаянно боялась, дабы не столкнуться с полными страха очами бесподобного цвета летнего неба.

- Доброе утро, мисс, - вежливо, но довольно сухо, поприветствовал ее ассасин, с интересом разглядывающий профиль вампирши.

И только ее мужчина сохранял гробовое молчание, решительно останавливаясь у лестницы. В другое время его обязательно рассмешила бы довольно комичная на вид ситуация: в доме находятся три вампира, одна из которых самозабвенно занимается порчей хозяйского имущества, а двое других заняты исключительно поиском ответов на безумное количество отнюдь не самых простых вопросов. Остается лишь учесть, что эти оба являются мужчинами, которые даже в самой малой степени не пытаются остановить явно потерявшую контроль над собой знакомую, хотя прекрасно осведомлены о наличии в пансионе человека, причем не слишком-то отважного. Впору всем записываться в очередь к психоаналитику.

- Что случилось? – постаралась как можно мягче спросить Елена, одновременно спускаясь на ступеньку ниже.

- Перепили крови, - неестественно рассмеялась Фрэнки, пытаясь отыскать в своей голове хоть одно разумное объяснение своему поведению. И тут же столкнулась с ясно говорящим взглядом друга, который советовал ей попридержать язык до более подходящего случая. – Хорошо, я сама ей все объясню, пока вы будете выяснять, как поступить разумнее. Если ты злишься на меня, то это твое законное право. Я не виновата в том, что мне противно рассказывать правду о своем происхождении, поэтому всегда было проще лгать. Да, я не превращенная, но при этом чувствую себя именно такой.

На этих словах она гордо вздернула подбородок и величественно прошествовала на второй этаж, мимоходом одаряя девушку улыбкой. На своего приятеля она обратила ровно столько же внимания, сколько на учиненный ею разгром.

- Дамон, - вновь предприняла Елена попытку хоть немного разговорить его.

- Чуть позже, моя принцесса, - наконец сумел выдавить из себя вампир, с подчеркнутой осторожностью целуя ее в щеку. – У нас теперь будет очень много времени друг для друга. Если эта истеричка будет тебя доставать, напомни ей о моем отнюдь не безграничном терпении, а потом просто ложись спать. Я приду к тебе через пару часов, когда выпровожу наших не слишком желанных гостей, хорошо?

Ей ничего не оставалось делать, кроме как безропотно кивнуть в ответ, и покорно подняться к себе в комнату, где ее уже поджидала ходящая из угла в угол итальянка.

- Ты даже представить себе не можешь, как я иногда тебе завидую, - одарила ее грустным взглядом Франческа, нервно вышагивающая кругами вокруг кровати. – Как мне иногда хочется иметь возможность взглядом заставить его выслушать меня, собственной глупостью объяснить то, что я делаю. Но он ведь не станет слушать, потому что это всего лишь я. Жалкая бессмертная, которая веками водила его за нос, выдавая себя за совершенно другого вампира. И мне нечем себя оправдать, незачем вываливать на него ворох ненужных воспоминаний и томящейся глубоко в душе боли. Кто меня будет слушать? Мистер Сальваторе слишком горд для этого, слишком самовлюблен и безукоризненно честен. Вся его неправда сводится к понятию «во благо», а остальные пользуются ею исключительно в корыстных целях. Мне никогда уже не вернуть его доверие, а все потому… - она остановилась у окна, быстро раздвинула шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет занимающего утра, распахнула настежь окно и громко выкрикнула, - Потому что я ламия!

Елена только успевала открывать и закрывать рот, с содроганием наблюдая за истерикой подруги вампира. Она не понимала сути ее слов, но переспрашивать не решалась. Фрэнки выглядела слишком безумной, чтобы спокойно и четко объяснить ей причины истерики. И все-таки один вопрос сумел заставить ее произнести кое-что вслух, причем довольно громко:

- Кто такие ламии? – она осторожно прошла к кровати и села на самый ее краешек, надеясь тем самым подать итальянке хотя бы один правильный пример. В последнее время все нуждаются в львиной доли равнодушия и спокойствия, потому как события нескольких последних дней окончательно перестали радовать своей значимостью. Каждый день происходило нечто из ряда вон выходящее и вовсе не удивительно, что даже у такой, казалось бы, пуленепробиваемой девушки, как Франческа, банально сдали нервы.

- Выродки среди бессмертных, которые кичатся своими чертовыми генами, - мгновенно ответила ей брюнетка, перекидывая ноги через подоконник.

У девушки от подобного трюка сердце зашлось в бешеном ритме, хоть она и понимала всю глупость такой реакции. Ну что может случиться с ней? Даже если она сорвется вниз со второго этажа, то максимум на что можно рассчитывать, так это на ее громкий смех, вызванный осознанием собственной неуклюжести. И все-таки ей стало откровенно не по себе.

- Фрэн, можно чуть подробнее? – взмолилась блондинка, разрываемая на части любопытством. Последнее время у нее было столько вопросов, которые все старательно обходили вниманием. И сейчас, когда выдалась возможность расспросить довольно говорливого «информатора», она просто не может упустить такой шанс. – Ты ведь обещала Дамону, что все подробно мне объяснишь! – как бы невзначай ввернула она, старательно отводя взгляд в сторону.

- Ладно, слушай, - милостиво разрешила вампирша, каким-то неуловимым движением оказываясь обратно в комнате. – Стефан ведь спер заветное колечко, тем самым нанеся брату в спину такой удар, от которого он вряд ли отойдет в ближайшее тысячелетие. Кстати, он уже звякнул в Ад, забронировал там местечко для драгоценного родственника, - со смехом пробормотала она, краем глаза наблюдая за переменами в лице Елены, которых не последовало. Видно, последняя выходка младшего Сальваторе окончательно выбила ее из колеи, заставив относиться к нему не самым лучшим образом, хотя раньше все было вроде как иначе… - В общем, Дамону понадобилось мое кольцо. Вроде как для воплощения в жизнь акта правосудия и водворения мира во всем мире. Только вот, видишь ли, одна неувязочка вышла. Я не боюсь солнечного света, а потому и колечко мое не имеет никакого отношения к тому, что носил на пальце дружище. Это самое обычное золото с не менее банальным топазом, которое мне подарил Остин. Моя первая и единственная любовь, которую я похоронила больше трех сотен лет назад. Моя кровь и душа, сердце и мысли...все целиком принадлежало ему. Именно он научил меня жить, радоваться, любить и быть настоящим человеком. И если бы я знала, чем отплачу ему за всю доброту, то немедленно сбежала от него в тот день, когда он встретил на дороге заплаканную четырнадцатилетнюю девочку, ободранную, измученную голодом и совершенно одинокую.

Девушка неожиданно для самой себя подлетела к Елене, уткнулась носом ей в плечо и отчаянно заплакала, скорее даже заскулила. Тихо, без истерично заломленных рук и бутафорских выкриков, призванных обратить на себя внимание. Просто потому, что ей было действительно больно. Столько лет держать в себе правду, старательно обкладывая ее невинными листьями лжи, в которую приходилось верить самой, чтобы окончательно не сойти с ума. Нельзя было допустить обнаружения истины, ибо она несла за собой смерть. Ту самую, которой суждено было случиться три столетия назад, когда она сжимала в объятиях окровавленное тело своего любимого мужчины, отдавшего жизнь за ее свободу. Когда смотрела в глаза отцу, видела его самодовольную улыбку, направленную в сторону благосклонно склонившей голову матери. Именно в тот день она получила все ценой неимоверного горя и жизни двух десятков оборотней. Впоследствии их будет еще больше, чтобы каждый раз напоминать себе о необходимости считать. Она уже давно не сводила счеты, потому что считала это бессмысленным. «Невозможно жить одной ненавистью» - так учил Остин. «В душе должна пылать любовь». Он вообще был излишне благородным, человечным и искренним, за что и поплатился. В этом мире нельзя оставаться светлым, особенно когда ты живешь во Тьме.

- Давай начнем по порядку, - устало пробормотала Фрэнки, отодвигаясь от изумленной девушки. – Я начну издалека, чтобы тебе было как можно понятнее. Но сразу предупреждаю, что впервые рассказываю эту историю хоть одной живой душе. Да если честно, я и сама не знаю, что из моих слов будет правдой, а что выдумкой, созданной моим подсознанием только ради облегчения боли.

Она сделала несколько героических выдохов, попеременно вдыхая полной грудью приятный запах спальни, пропитанный ароматами чего-то поистине настоящего. Любви – так ей показалось, потому что только это чувство может принести за собой в любое помещение шлейф из бесконечной гаммы чувств: нежности, страсти, обожания и какого-то подобострастного влечения… Объяснить было трудно, а вот ощутить на себе – безумно легко. Выходит, у нее появился еще один повод от всей души позавидовать другу и его человеческой девушке. И пусть эта зависть заставляет ее чувствовать себя неловко, но приятно быть негласным участником настолько…

- Я родилась в очень богатой семье, - тихо начала итальянка, откидывая в сторону ненужные размышления. – У нас было не только много денег, славы, уважения и почета тоже хватало – мне, во всяком случае. Родители решили дать мне все, видимо, считая вечную жизнь недостаточным условием для безбедной жизни. Я уже не помню, были ли они королями или же просто состояли при дворе, да это уже и не важно. Больше двух сотен лет они грезили о ребенке, жаждая получить наследника, который станет достойной заменой их самих. Дело в том, что у бессмертных с этим очень большие проблемы. Невозможно просто захотеть и точка. Не знаю, смогу ли объяснить, просто прими на веру тот факт, что забеременеть вампиру практически невозможно. Поэтому их так мало – ламий. Они живут общинами, закрываясь от всего прочего мира, предпочитают занимать самые значимые должности, подчеркивают свое знатное происхождение… В общем, пальцы веером, сопли пузырями. Ничего примечательного, одни сплошные закидоны. Так вот… Моя мать просто летала на крыльях счастья, старательно заваливая меня тоннами довольно своеобразной любви. Для маленькой Франчески делалось все: вместо материнского молока ее поили свежей кровью, как впоследствии мне предстояло узнать, это была кровь маленьких детей; ее окружало бесчисленное множество нянек, в основе своей обычных женщин, которым предстояло стать завтраком-обедом-ужином у шаловливого малыша; в дом вереницей текла бесконечная очередь бессмертных родительских знакомых, которые шастали к ним полюбоваться на очаровашку Франческу, каждый нес под мышкой сладкий сувенир – ребенок какой-нибудь зазевавшейся мамаши. И так продолжалось очень долго. Года в три меня стали становить на табуреточку, заставляли улыбаться этим мерзким кровососам, показывать ямочки, прятавшиеся в безобразно откормленных румяных щеках. И никто из них ни разу в жизни не подумал о том, что перед ними стоит монстр, который с младых ногтей занимался убийством детей. Нет, все притворно ахали и охали, восхищаясь моей красотой. Я действительно была удивительно милой даже для вампира. Как любил говорить Остин, во мне был свет, много света. Яркого, ослепительного, притягивающего к себе точно магнит железо. Я оказалась из того разряда созданий Ночи, которые несли в себе День. Возможно, мне пришлось бы и дальше влачить жалкое существование пиявки, устроившейся под надежными крыльями родителей, если бы не тот день. Знаешь, ламии очень похожи на обычных людей. В поведенческой манере, я имею в виду. Лет в четырнадцать мы крупно повздорили с отцом после его возращения с очередной охоты. Он часто уезжал куда-нибудь за пределы города, чтобы привезти как можно большее количество «пищи», которой не было еще и семи лет от роду. Моим маме с папой всегда казалось, что пить более взрослую кровь – это просто неуважение к своей аристократической сущности. Ну да, когда в жилах течет голубая кровь, отчего не побаловать себя вкусненьким? Я представить себе не могу, что бы услышала от них в ответ, предложи им диету Стефана… В общем, мой красавец-папаша прибыл назад домой с отличным «уловом» - пятеро совершенно бесподобных розовощеких малышей, которым от силы было года по три. Одного из них он привез лично для меня. И ты знаешь, мне и на секунду не пришла в голову мысль о том, что это все чудовищно, напротив! Я чуть было тут же не впилась ему в горло, потакая своему капризному телу. Мне хотелось рвать эту приятно пахнущую кожу, испуская при этом совершенно звериный рык. Хотелось как следует вцепиться в него зубами, чтобы вязкая и безумно ароматная кровь заполонила все горло, а удивительно короткая жизнь вливалась в меня подобно бурной горной реке. Я крепко обхватила мальчишку ладонями, прижала к груди и выбежала в сад, чтобы никто не мог нарушить мое наслаждение от трапезы. И неожиданно парнишка проснулся. Он обхватил мою шею ладонями и жалобно заплакал, испуганный всем происходящим. Слова давались ему с огромным трудом, но он все-таки сумел выдавить из себя тихое: «Мамочка, пожалуйста». Может, я никогда не была по-настоящему тем монстром, каким хотели видеть меня родители, а может во мне проснулось что-то человеческое, но я не убила того ребенка. Ночью, без труда обведя вокруг пальца двух безгранично доверяющих мне вампиров, я сумела вернуть его обратно к семье и вернулась обратно только ради чудовищного скандала. Несколько часов я посыпала головы ополоумевших от гнева родителей проклятьями, обвиняя их в совершенных убийствах. Не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я четко решила для себя – кровь невинных детей исключена из моего рациона. Помню, отец безумно разозлился на меня, а мать только тихо плакала, умоляя «доченьку» опомниться. К утру мне пришлось уйти из дома, потому что наш авторитарный папаша довольно четко дал понять: видеть в своей семье подобное отродье он не собирается. И я была даже рада покинуть этого проклятое место, во мне сломалось все то, что четырнадцать лет неразрывно связывало меня с ним. Радостно вычеркнула из жизни стерву-мать, имеющую две темы для разговора: малютка Франческа, отрада и гордость родителей, жадно попивающая немыслимое количество крови (хороший аппетит считался у нее признаком отличного вкуса и неоспоримой причиной для принадлежности к знатному роду), да еще превращенные вампиры, которых давно бы следовало истребить всех до единого. Смешно сказать, но именно моим предкам довелось внести посильный вклад в костры инквизиции. В те времена люди с трудом могли отличить человека от демона, что уж говорить о поиске настоящего вампира, ведьмы, оборотня и прочей нечисти. Чаще всего в кострах погибали неугодные тем или иным представителям власти крестьяне. Допустим, хотел феодал N обзавестись более крупным поместьем – накропал жалобную бумажку куда следует и пользуйся на здоровье чужой земелькой. Вот так обстояли дела в большинстве случаев, но мои достопочтенные родственники решили принять посильное участие в сожжении превращенных, поэтому старательно пробивались в ряды инквизиторов. Скольких невинных вампиров, практически не убивающих ради крови, они отправили в Ад, я даже боюсь представить. Счет идет на тысячи, а не на сотни. Только оборотни были у них в чести, потому как согласились прислуживать, мерзкие блохастые шавки.

- И я ушла, - подвела небольшой итог своей истории Фрэнки, на секунду выныривая из вязкого болота воспоминаний. – Чтобы встретить своего единственного. Мужчину, который вытянул меня из этой трясины, помог подняться на ноги и стать настоящим вампиром с блестящим будущим, а не покрытым тьмой прошлым. Его звали Остин. Красавец-вампир, неизвестно кем превращенный в возрасте двадцати двух лет, он стал моей жизнью. Я влюбилась, как девчонка! Таскалась за ним повсюду хвостиком и, точно губка, впитывала в себя его бесконечную доброту. Никогда больше мне не приходилось встречать настолько идеального вампира. За всю свою жизнь, включающую в себя более четырех столетий, он никого не убил. Обладатель безграничного обаяния, он вовсе не нуждался в крови – ее было более чем предостаточно. Стоило ему одарить взглядом какую-нибудь не наделенную интеллектом особу, и все… Девушка пропадала. Причем в переносном смысле. Видела бы ты, каким он становился! Нежный, заботливый, готовый в любой момент остановиться, чтобы не нанести и малейшего вреда… Я часами любовалась на его «охоту» и тихо предавалась сладким мечтам о том, что когда-нибудь он будет со мной таким же: легкие поцелуи, скользящие поглаживания ласковых рук, тихий шепот, касающийся самого сердца… Ему не было равных. Его Сила могла заглушить собой любую боль, а манящие золотистые глаза влюбляли в себя навсегда. Иногда мне казалось, что он настоящий ангел. Раз существуют на свете вампиры, которых в простонародье называют демонами, то почему бы не существовать кому-то вроде Остина? Сыновья Бога, от рождения полубоги, ну чем не мой бессмертный обольститель? И самое удивительное в нем было то, что он всегда рвался помогать. Защитить женщину, успокоить плачущего ребенка, помочь заплутавшему путнику, накормить голодного бедняка – всегда с легкой улыбкой на лице. Не знаю, был ли он таким до встречи со мной или же просто пытался выставить себя в лучшем свете, да это уже и неинтересно. Остин был честен даже с самим собой, не говоря уже об окружающих. И вот, в день моего совершеннолетия, он решил сделать мне подарок, который я никогда не забуду, - она подняла руки к затылку, старательно нащупывая висящую на шее цепочку, расстегнула ее и медленно стала вытягивать, одновременно старательно борясь с непрошеными слезами. Цепочка оказалась довольно длинной, по всей вероятности для того чтобы никто не сумел увидеть кулон, который висел на ней. Аккуратный медальон овальной формы, внутри которых обычно скрываются две небольших рамочки для фотографий. Вампирша трясущимися пальцами открыла его и протянула Елене, боясь даже взглянуть на пожелтевшие от времени снимки. На одном из них была она, почти не изменившаяся с тех давних времен, а со второго лучезарно улыбался красивый молодой парень со светлыми волосами, уложенными довольно замысловатым образом. Оба фото были черно-белыми и не могли в должной мере передать всю красоту запечатленных на них вампиров, тем более время изрядно потрепало снимки, но все же было что-то в облике мужчины, заставляющее сердце болезненно сжиматься. И дело тут вовсе не в обаянии или природном шарме, на подобную реакцию подталкивали его глаза: живые, горящие, игривые и в то же время безгранично добрые очи. – И пока он одевал мне на шею эту милую вещицу, я сама не заметила, как поцеловала его. Или же он меня? Не знаю, помню только его извиняющийся шепот. Он говорил мне о том, что любит с того самого дня, как увидел тогда на дороге, но никак не решался признаться в этом. Да и что толку? На тот момент я была для него всего лишь ребенком, глупым и потерянным, который всего несколько часов назад ушел из дома в приступе подросткового максимализма. Во всяком случае, так ему казалось. И даже после стольких лет я не могу простить ему это чрезмерное благородство, потому что оно было настолько мучительным…Каждый день видеть рядом с собой его улыбающееся лицо, проводить ночи в мечтаниях о том самом моменте феерического поцелуя, а потом получить все разом лишь потому, что стала совершеннолетней. Я бы все отдала сейчас, чтобы та ночь появилась в моих воспоминаниях гораздо раньше, чтобы она не оставила за собой той боли, которая живет во мне и по сей день, чтобы наутро я не нашла на подушке это злополучное золотое кольцо с короткой запиской: «Люблю тебя, моя Фрэнни, и очень скоро вернусь. Остин». Тогда я еще не знала, что этому «скоро» не суждено случиться. Мой отец, будь он четырежды распят на солнце, давно искал меня и нашел. Нашел в объятиях ненавистного для себя превращенного, вампира-выродка, бессмертного, недостойного существования в этом мире. А потом и я отыскала своего мужчину, растерзанного оборотнями. Целой стаей жадных до бессмертной крови собак, которые всего за несколько минут разорвали вонючими зубами мое сердце и душу. Они убили его только за любовь ко мне! Только за то, что он спас меня тогда он неминуемой гибели! За то, что в его глупом сердце жила настоящая человечность! Я молила Дьявола о милости, выпрашивала у Господа снисхождение, клялась, что откажусь от своей любви, только ради его жизни, и бесконечное число раз пыталась напоить его изуродованное тело своей кровью. Умом я понимала, что все это глупые попытки воскресить умершего, но не переставала терять надежду. И только на следующие сутки мне удалось взять себя в руки. Не помню, какое количество крови я выпила, чтобы полностью отключить сознание. Человек, два, три, десять – мне было все равно. Я выбросила из головы голос, воспитанный Остином, который неустанно твердил о невозможности мести. Мне было абсолютно все равно, умру я или останусь жить. Кровь псов, а затем и моих родителей – вот чего я жаждала. Помню кретинскую улыбку моей злобной мамаши, которая решила, будто я вернулась домой, и ликующий взгляд отца, потом был жалобный вой жалких шавок – отцовской свиты, которые один за другим отправлялись в свой долбанный собачий рай. И только с первыми лучами солнца я смогла остановить неожиданно ожившее внутри меня чудовище. Наверное, это и спасло жизнь моим родственникам. Я вернулась назад домой, так я называла купленный Остином особняк на берегу моря, вместе с телом его хозяина. К слову, только там я чувствую себя по-настоящему хорошо и уютно, но не позволяю себе бывать там чаще одного раза в год. В свой день рождения. Навещаю свою некогда счастливую жизнь и могилу мужчины, образ которого до сих пор живет на глубине моей души и сердца. Я научилась жить без него, только чтобы у него была возможность, вольготно разгуливая по раю, гордиться мной. Я забыла его, только чтобы он стал моим. Я никогда не желала любить, только чтобы быть верной своему единственному. И я ненавижу оборотней, потому что они отняли у меня жизнь, которая по праву им не принадлежала. А еще я забыла о своем прошлом, чтобы жить по принципам Остина, - закончила она, резко поднимаясь на ноги. Старые раны открылись и стали кровоточить с утроенной силой. Столько лет она не вспоминала о своем прошлом, а сейчас порушила все принципы. И она знала, что Дамон внимательно слушал ее историю, но никогда не покажет и виду. Как и Елена, которая, совершенно не скрываясь, обливается слезами. Ей бы тоже хотелось вдоволь выплакаться, только вот бессмертная гордость не позволяет опускаться до таких крайностей.

Дата добавления: 2015-08-18