КОШМАРЫ 17 страница

Попасть в сад можно было только через подземный проход или по незаметной тропинке, которой Элендра вывела Рапсодию наружу. Замок, где располагалась королевская резиденция, был построен как настоящая крепость — посреди огромной площади на самой вершине Томингоролло, туда вела единственная дорога, проложенная под поверхностью холма. Он стоял таким образом, что его было видно с любой более или менее открытой точки города. Огромное круглое сооружение со множеством колонн и куполом из серебристого мрамора, сияющим в лучах солнечного света, поражало воображение, и Рапсодия не могла отвести от него глаз, пока они шли по усыпанным сосновыми иголками дорожкам сада, а потом спустились в сам город.

Тириан практически ничем не отличался от обычных лиринских городов, к которым Рапсодия привыкла, и скорее походил на любую из деревень, встречавшихся им с Седелией на пути сюда. Приземистые простые здания с высокими крышами, построенные вдоль дорожек в лесу. Тут и там на самых высоких деревьях виднелись платформы — небольшие на могучих дубах и огромные сразу на нескольких деревьях. Их соединяли веревочные мосты — казалось, будто в воздухе раскинулся еще один город с улицами и домами. По Тириану свободно разгуливали козы, овцы и свиньи, впрочем Рапсодия с Элендрой встречали главным образом лесных обитателей, живших в гармонии и мире с лиринами.

Защитные сооружения в глаза не бросались, однако Рапсодия заметила замаскированные посты, расставленные таким образом, чтобы встретить непрошеных гостей перекрестным огнем из луков. А кроме того, они порой натыкались на ямы и канавы, предназначенные для того, чтобы разорвать строй наступающего врага.

Впрочем, лирины не отказались и от стандартных, принятых у людей защитных сооружений. На холмах имелись сторожевые посты, а между ними располагались огороженные бастионы и рвы, затрудняющие передвижение противника. На дне рвов торчали заостренные колья, падение на них не сулило захватчикам ничего хорошего. Тут и там через рвы были перекинуты мосты, которые легко разрушались с бастионов. Рапсодии стало интересно, что сказали бы об этой системе Акмед и Грунтор, и решила обязательно поделиться с ними своими наблюдениями — может быть, их можно будет использовать в Илорке.

Но самое сильное впечатление на Рапсодию произвела кипучая жизнь Тириана. Лирины, не слишком жаловавшие чужаков, в пределах городских стен вели себя доброжелательно и дружелюбно, и Рапсодия вдруг обнаружила, что весело смеется и разговаривает с людьми, с которыми ее познакомили несколько минут назад. Всюду, куда они приходили с Элендрой, ее встречали тепло и сердечно, и она чувствовала, что успокаивается.

Они перекусили в кафе приправленной специями олениной, оливками и потрясающе вкусными орешками. По улицам с радостными воплями носились ребятишки, порой останавливались на мгновение, чтобы поглазеть на нее, дотронуться рукой или бросить на колени цветок.

Когда Рапсодия смотрела на жителей Тириана с их миндалевидными глазами и необычной внешностью, ее сердце наполнялось тихой радостью, причин которой она и сама не понимала.

«Наверное, это имела в виду Элинсинос, когда говорила про намерьенов, — подумала она, заметив, что улыбка практически не сходит с ее лица во время их прогулки по городу. — Теперь я понимаю, как можно считать народ сокровищем, которое необходимо беречь».

Она улыбнулась двум девчонкам, остановившимся около их столика.

— Если ты поела, я покажу тебе замок, — предложила Элендра.

Поискав что-то в карманах, она протянула девчонкам раскрытые ладони и кивнула. Обе метнулись к ней, но она быстро сжала пальцы в кулаки. Однако дети оказались проворнее и с радостным визгом засунули в рот по красной ягоде киран. Рапсодия расхохоталась и захлопала в ладоши, малышкам удалось одержать верх над знаменитой воительницей.

— Да, было очень вкусно. — Она поднялась и сложила салфетку, помахав рукой детям, которые, весело смеясь, убежали по своим делам. — Ведите, Элендра. Я готова идти за вами куда угодно.

— Здесь находится двор и трон Томингоролло, — сказала Элендра, открывая тяжелые дубовые двери.

За ними располагалась огромная мраморная ротонда с высоким куполом, который поддерживали колонны, стоявшие в десяти футах от стен. Сквозь отверстие в самом центре купола виднелось голубое небо и лился солнечный свет.

В дальнем конце ротонды стоял массивный трон, вырезанный из черного каштанового дерева, неожиданно простой и практически ничем не украшенный. Два очага, значительно превосходящие размерами весь дом Элендры, темные и холодные, располагались по обе стороны от трона.

Вдоль стен шла деревянная скамья, опоясывавшая по кругу все помещение, только кое-где в ней виднелись от крытые пространства. В центре зала на серебряной под ставке, не вяжущейся с суровой обстановкой, стоял небольшой стеклянный ящичек. Под потолком по всему периметру тянулся балкон. Единственным украшением тронного зала были решетки в форме звезды, являвшиеся частью пола. Воздух здесь оказался на удивление чистым и прохладным.

— Здесь будет сидеть король, если он у нас появится, здесь был заключен и разорван первый союз в Новой Земле. Иди сюда. — Элендра направилась в центр зала и остановилась около стеклянного ящика.

— Корона Лиринского королевства, — сказала Элендра.

— Какая красивая! — Рапсодия не могла отвести глаз от диадемы, лежавшей под стеклом.

Она была сделана из бесчисленного множества крошечных алмазов, вырезанных в форме звездочек. Восемь больших звезд украшали главное кольцо короны и сверкали в лучах солнечного света, льющегося в зал сквозь отверстие в куполе. Рапсодии еще не приходилось видеть ничего подобного.

— Осколки, из которых сделана корона, когда-то были Алмазом Непорочности, камнем размером с кулак взрослого мужчины, в котором сиял свет звезд. Мы привезли его из нашего мира и передали в знак дружбы лиринам Горллевиноло, первым их местным жителям, встреченным нами здесь, если не считать Пророков. Они были предками нынешних жителей Тириана и вместе с некоторыми представителями нашего народа, прибывшими с Острова, построили город, вот почему центральный холм назван в их честь.

— Томингоролло: башня горллевинолов, народа запада, — проговорила Рапсодия.

— Верно. За прошедшие годы имя изменилось, но го род и его жители остались прежними.

— А что произошло с алмазом? Вы сказали, что это лишь его осколки. Они его разбили?

— Нет. Его разбила Энвин.

— Я не понимаю. Зачем?

— Никто не знает. Лирины, жившие здесь, были нашими друзьями и союзниками. Они остались рядом, когда все от нас отвернулись, и поддерживали Энвин во время войны даже тогда, когда собственный народ ее покинул. Союз между лиринами и Энвин был древнее и имел значительно более глубокие корни, чем соглашение между Энвин и намерьенами, выбравшими ее своей королевой.

Лирины считали Алмаз Непорочности символом их союза. Тогда ее поступки казались бессмысленными. Только много лет спустя я начала понимать, что ею двигало. Впрочем, мне следовало догадаться раньше. — Элендра провела пальцем по тонкому слою пыли, скопившейся на поверхности стекла.

— Все случилось непосредственно перед ее встречей с Гвиллиамом, до которой он не дожил. Она пришла в тронный зал и приблизилась к подставке, на которой стоял камень. Подняв руки, Энвин призвала с неба звездный огонь и произнесла могущественное заклинание, и камень разлетелся на тысячи осколков, лишившись навсегда своего волшебного света. Затем, не сказав ни слова, Энвин покинула зал.

А сделала она это потому, что лирины и некоторые из самых верных приверженцев отказались признать ее единственной правительницей Намерьенского королевства после смерти Гвиллиама. Она уничтожила дар, который Первый флот намерьенов преподнес лиринам, символ мира и традиций старого мира.

Лирины посчитали, что своим поступком она разорвала договор и совершила страшное предательство, но с точки зрения ее собственного народа это был еще один безобразный поступок в ряду ему подобных. Энвин вернулась к Дереву и обнаружила, что от нее отвернулись все, в том числе и лирины. И тогда она ушла, впрочем добившись того, к чему стремилась, — она уничтожила Гвиллиама, — но ей пришлось заплатить за победу высокую цену. Энвин не получила главного приза, о котором мечтала. В конце концов она осталась совсем одна и проводила все свои дни, лелея ненависть и отвечая на вопросы немногочисленных пилигримов, приходивших расспросить ее о Прошлом. Иногда ее навещал сын.

Когда много лет спустя Ллаурон попытался исправить причиненное ею зло и предложил взять в жены королеву лиринов, она показала ему корону, сделанную из осколков алмаза, подаренного в знак мира.

«Вы сможете вернуть ему прежний вид?» — спросила королева Террелл. Ллаурон ответил, что не сможет. «В таком случае, почему вы думаете, что вам удастся таким простым способом возродить наш союз?»

— Ллаурон объяснил, что хочет загладить вину своих родителей перед намерьенами и лиринами, и мечтает о том, чтобы они снова стали друзьями. Королева Террелл отклонила оба его предложения — о брачном союзе и о дружбе и мире, — но сказала, что если найдется человек, который сможет вернуть камень к жизни, чтобы он снова засиял звездным светом, лирины признают его Королем намерьенов и лордом обоих народов. А до тех пор они будут подчиняться своему собственному монарху и не станут вступать ни в какие союзы.

Ллаурон предполагал получить такой ответ и, как Главный жрец, благословил корону и королеву, прежде чем вернуться в Гвинвуд. С тех пор корона остается здесь и ждет Короля и Королеву намерьенов, которые исправят зло, причиненное в древние времена.

— И все же почему Энвин разбила алмаз? — спросила Рапсодия, обходя корону, чтобы разглядеть ее со всех сторон.

— Чтобы избавиться от своего мужа.

— В каком смысле? — не поняла Рапсодия.

На лице Элендры появилось суровое выражение.

— Она заключила сделку с демоном. Для меня это стало первым подтверждением того, что ф'дор последовал за нами сюда, — дети огня боятся алмазов, поскольку те ослабляют их силу и даже могут ранить. Я думаю, дело в том, что в них заключен свет звезд, как и в Звездном Горне, — стихия более могущественная и древняя, чем огонь. Алмаз Непорочности был достаточно крупным, чтобы подчинить себе и уничтожить даже самого непобедимого демона.

Мне довелось познакомиться с ф'дором, и я ненавижу их и зло, которое они несут. Он стал причиной бед нашего Острова, уничтожил всех, кого я любила, убил моего деда и мужа. Я знала, что он прячется где-то среди нас, цепляясь за души своих ничего не подозревающих жертв, постоянно старается оставаться в тени и ждет подходящего момента, чтобы напасть.

Я уловила его присутствие, почувствовав его запах в тот первый день, когда Первый и Третий флоты объединились, — ф'доры омерзительно воняют, когда находятся в своей истинной форме, а иногда можно уловить их запах, когда они захватывают чужую душу, но подтверждение моим догадкам я получила в тот день, когда Энвин разбила алмаз.

Она знала. Всегда. Ведь она видела Прошлое. И поняла, что ф'дор покинул Остров, взойдя на борт корабля. А еще ей было известно, в чью душу он вселился. Он не мог от нее спрятаться, и, если бы она открыла мне имя жертвы, мы давно победили бы его. Но она дитя драконихи и старательно хранит свои тайны, надеясь использовать их в будущем — с выгодой для себя. Так и произошло, но Энвин так и не получила того, о чем мечтала.

Через семьсот лет войны с Гвиллиамом она обратилась к единственной силе, которая могла его победить, силе на столько древней, что она хранила тайны, недоступные самой Энвин. Она обратилась за помощью к ф'дору и предложила ему сделку: демон исполнит ее самое сокровенное желание — иными словами, убьет Гвиллиама, обладавшего бессмертием и, следовательно, неуязвимого, а она взамен уничтожит Алмаз Непорочности, которого демон боялся даже больше, чем Звездного Горна.

Энвин поступила глупо, но она думала, будто ее смешанная кровь — дракона и представителя народа сереннов — и знание Прошлого защитят ее, когда она заключит сделку с ф'дором. Она забыла о том, что демон не только произошел от более древней расы, но еще и родился в Преждевременье и знал вещи, которые ей и не снились.

Она согласилась на его условия и уж не знаю, на что еще, и разбила камень, являвшийся главным оружием против ф'дора. А он в благодарность убил Гвиллиама, послед него из сереннских королей, и таким образом победил в сражении, которое проиграл на Острове, в старом мире.

Затем он уничтожил остатки намерьенского союза, расправившись с главами двух домов и разорвав их связь с лиринами, а также посеяв вражду между самими лиринами. Ф'дор сделал все, чтобы намерьены перестали существовать как единый народ, и Энвин ему помогла. Начал войну Гвиллиам, но его королева стала причиной нашего общего поражения.

Следующие несколько лет я потратила на поиски ф'дора. Энвин отказалась мне в этом помочь, потому что я не участвовала в войне, не желая поддержать какую-нибудь из сторон и помогать им уничтожить друг друга. Я также советовала лиринам не ввязываться в конфликт, но они меня не послушали и последовали за Энвин, о чем потом сожалели. Демон надежно спрятался, дожидаясь своего часа. Но, учитывая, что назревает война, постоянно возникают пограничные конфликты, его время не за горами.

Хотя Рапсодия стояла в теплых лучах солнца, льющихся сквозь отверстие в куполе, ее пробрала дрожь. Она с ужасом поняла, чего ждет от нее Элендра. После уничтожения алмаза единственным оружием, способным справиться с ф'дором, стал Звездный Горн. Не удивительно, что воительница с радостью согласилась научить ее с ним обращаться.

— Хорошо, — сказал Элендра, убирая свой меч. Рапсодия, задыхаясь, без сил повалилась на землю.

— Вы шутите? — с трудом переведя дух, проговорила она. — Я еще ни разу в жизни не чувствовала себя такой неумехой.

Она, конечно, не надеялась, что ей удастся победить воительницу, но рассчитывала достойно пройти это испытание. Элендра рассмеялась и протянула руку, которую Рапсодия взяла лишь через несколько мгновений.

— Перестань, ты прекрасно сражалась. — Элендра помогла Рапсодии подняться с земли, причем Певица видела, что ее наставница нисколько не устала.

Сама же она была полностью вымотана, рука онемела, а пальцы болели от сильных ударов, которые обрушились на ее меч. Во время первого боя она сражалась обычным мечом, поскольку Элендра хотела посмотреть, на что она способна.

— Если бы я продемонстрировала свое мастерство в настоящем бою, моя голова уже украшала бы чей-нибудь флагшток.

— Ты слишком строга к себе. Ты прекрасно защищалась, не поддалась на мои уловки и держалась даже тогда, когда у тебя не осталось сил, чтобы сопротивляться. Ты прекрасно умеешь двигаться, наносить ответные удары и уходить от выпадов неприятеля. А ведь это самое трудное.

— Ничего я не знаю.

— Ты прошла хорошую школу.

— Спасибо. Обязательно передам ваши слова Грунтору.

— Твоему другу болгу, о котором ты мне рассказывала, когда мы возвращались из города?

— Да, он был моим первым учителем.

— Тогда все понятно. Ты и в самом деле получила отличную начальную подготовку, но я научу тебя сражаться так, как принято у нашего народа.

— Вы полагаете, что лирины более умелые воины, чем фирболги? — все еще пытаясь отдышаться, поинтересовалась Рапсодия.

— Да, по крайней мере когда речь идет о мастерстве. Болги могучие, сильные и неповоротливые, а лирины маленькие, быстрые и слабые. Конечно, у обоих народов встречаются исключения, но у каждого свой собственный стиль ведения боя. Ты слишком рассчитываешь на силу и недостаточно внимания уделяешь хитрости и быстроте. И, уж не обижайся, масса у тебя неподходящая для того, чтобы сражаться как дикарь.

— А я и не обижаюсь. — Рапсодия подняла с земли меч. — С чего начнем?

— С глотка воды. — Элендра отпила немного из меха с водой и передала его Рапсодии. — Первое: ты должна прислушиваться к своему телу. Иногда возникают ситуации, когда нужно от него отвлечься, и ты уже продемонстрировала мне, что умеешь забыть об усталости и не сдаешься, даже когда кажется, будто у тебя не осталось сил.

— Ну, у меня большая практика. — Рапсодия сделала глоток воды.

— Заметно, — проговорила Элендра. Рапсодия подумала, что ее наставница над ней потешается, но увидела у нее на лице искреннее восхищение. — Пришла пора научиться слушать свое тело и понять рисунок его движений, а потом читать движения своего противника и подстраиваться под него. Ты Певица, Рапсодия, я сделаю из тебя Танцовщицу. — Элендра снова взяла в руки меч, и они вернулись к занятиям.

Они потратили несколько часов на отработку простейших выпадов, приемов защиты и движений, которые следует делать между сериями ударов. К вечеру Рапсодия уже легко проделывала все, чему ее учила Элендра. Когда солнце собралось спрятаться за горизонт, а облака окрасились в розовый цвет, она повторила все выученные за день приемы, взяв в руки Звездный Горн, и ей показалось, что она уже чувствует себя значительно увереннее.

Когда она взмахнула мечом, его огненный клинок окутали мягкие нежные краски уходящего дня, а серебряная рукоять засверкала в лучах закатного солнца. Рапсодия почувствовала, как ее захватывает магия танца, спокойно повторила серию ударов, которые ей показала Элендра, и ее окутало приятное ощущение равновесия и силы. Сделав глубокий вдох, она повернулась к своей наставнице, чтобы выслушать ее замечания. Элендра стояла, скрестив руки на груди и улыбаясь.

— Отличное начало, — сказала она. — А теперь иди за мной.

Она двинулась прочь с поляны, на которой они тренировались, и направилась к лесной тропе. Рапсодия убрала меч и поспешила за ней. Приближалась ночь, и в воздухе чувствовалась прохлада. Они шли под сенью могучих деревьев, чьи сплетенные ветви создавали впечатление, будто они оказались в древней базилике. Сквозь молодые листья пробивались лучи заходящего солнца, и все вокруг окутала теплая зеленая тень, расцвеченная тут и там золотистыми искорками. Они шагали очень быстро, Элендра молчала. Наконец они выбрались из леса и оказались около маленького голого холма, над которым повисло темно-оранжевое небо, украшенное пурпурными облаками.

— Тебя мать научила вечерней молитве? — внезапно спросила Элендра, взобравшись на вершину холма.

Ее вопрос застал Рапсодию врасплох.

— Да, в детстве. Она научила меня приветствовать появление звезд и наступление утра, и всем другим лиринским песням и молитвам. Отец еще шутил, что у нее есть песня для каждого случая жизни.

— Наверное, он был прав, — совершенно серьезно проговорила Элендра. — Такова традиция нашего народа. Ты не возражаешь, если я к тебе сегодня присоединюсь?

— Нет, конечно, — немного удивленно ответила Рапсодия. — Я еще вчера сказала, что мне будет приятно пропеть вечернюю молитву с человеком, который знает слова.

— Они звучали в моей душе вчера ночью, впервые за много лет, — призналась Элендра, остановившись на вершине холма, откуда открывался поразительный вид — алое закатное солнце заливало лес на западе огненными краска ми. — Я их растеряла, когда приплыла сюда. Ты мне их вернула, Рапсодия. Наверное, ты единственный человек в мире, способный понять, что я испытала, когда поняла, чего лишилась. — Рапсодия смутилась, потом улыбнулась, а воительница отвернулась и принялась разглядывать горизонт. — Пора. Достань Звездный Горн и держи его, пока будешь петь свою молитву. Ведь он рожден звездами, и они дарят ему силу.

Рапсодия молча последовала ее совету, заметив, что огонь, обнимающий клинок, стал такого же цвета, что и закатное небо. Она закрыла глаза и почувствовала присутствие меча и его растущую силу. В следующее мгновение все ее существо потянулось навстречу новым ощущением, словно Звездный Горн проснулся и разбудил ту часть ее души, что еще спала.

И тут она услышала, как запела Элендра. В ее голосе, иссушенном возрастом и печалью, звучала нежная радость, тронувшая сердце Рапсодии. Казалось, будто добрая бабушка поет колыбельную своему любимому малышу или вдова скорбит о муже, погибшем в бою. И Рапсодия присоединилась к вечерней молитве Элендры.

Пока они пели, солнце соскользнуло за холмы, окрасив небо в ярко-оранжевые цвета. Над горизонтом на западе возникла весело мерцающая точка. Солнце село, и его место заняла вечерняя звезда, а сияние Звездного Горна тут же изменило цвет, став серебристо-белым.

Словно в ответ, Элендра запела новую песнь, которую Рапсодия прекрасно знала и любила. Она была посвящена звезде по имени Серенна. Лирины Серендаира верили в то, что она оберегает их родной дом, Остров. Рапсодия попыталась присоединиться к ней, но тут же задохнулась; она родилась под Серенной, и Эши слышал, как она назвала ее Ариа, моя путеводная звезда. Ей вдруг показалось, что прошлое вернулось и стало настоящим и это мать поет хвалебный гимн путеводной звезде Рапсодии. На глаза Певицы навернулись слезы, и она судорожно сжалась, пытаясь удержать рвущиеся из груди рыдания.

Незваные образы Прошлого, воспоминания, которые она старалась припрятать как можно дальше, чтобы они не бередили душу, нахлынули, точно безжалостный поток, накрыв ее с головой и мешая дышать. Барни и Ди из «Шляпы с пером», булочник Пилам и множество других людей, с кем она была знакома в Истоне. Перед глазами встали лица детей, для которых она играла у фонтана на городской площади, Аннализа и Карли, Али и Меридион, постоянно просившие ее исполнить одну и ту же мелодию.

Поток воспоминаний мчался все быстрее, грозя поглотить Рапсодию, ее окружили друзья детства, умершие тысячу лет назад; братья, отец, мать. Когда перед ее мысленным взором возникло лицо матери, Рапсодия подняла голову и взглянула на Элендру, которая пела гимн небу, подставив лицо серебряному свету звезд.

И Рапсодия не выдержала. Она проиграла сражение и разрыдалась. Запрет Акмеда утонул в потоке слез, которые она сдерживала с тех пор, как он предупредил ее, что сделает, если она станет плакать, тогда, в их первую ночь в Корне. Она сумела справиться с мучительной, жгучей болью потери всех, кого любила, мира, где родилась, и жизни, отнятой у нее в ту ночь. Рапсодия согнулась пополам и положила руки на пояс, стараясь успокоиться, как уже делала множество раз, но на сей раз ничего не помогало. И она пере стала сдерживаться, отдавшись горю.

Ночной мрак окутал склон холма, когда она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Элендра что-то тихо сказала ей на ухо, но Рапсодия не расслышала слов. И тогда воительница повторила:

— Я знаю.

Слезы, прячущиеся в самых глубинах ее существа, вы рвались наружу — да, впрочем, их никто и не пытался удержать. Элендра обняла юную Певицу, и та, прижавшись к ее сильному, надежному плечу, плакала и пыталась произнести слова, которые имели смысл только для нее одной. Элендра, тихонько раскачиваясь, гладила ее по волосам, сияющим в лунном свете.

— Выпусти на свободу свое горе, милая. Не держи его. В этом… наше начало.

Они просидели так всю ночь. Элендра крепко обнимала Рапсодию, а та порой успокаивалась, но потом рыдания снова начинали сотрясать ее тело так неистово, что ей казалось, будто она не выдержит и умрет. Элендра шептала ей слова утешения, но не для того, чтобы остановить поток горя, а чтобы помочь ей справиться с ним и отпустить на свободу боль, накопившуюся за все это время. Так врач пытается облегчить страдания женщины, дающей жизнь ребенку.

Когда рассвело, они все еще сидели на вершине холма. Рапсодия задремала и проснулась от тихого пения своей наставницы, приветствовавшей восход солнца древним гимном своего народа. В голове у нее еще не слишком проясни лось после пролитых ночью слез, но она подхватила мелодию, хотя ее голос время от времени предательски срывался. Дрожащей рукой она вынула Звездный Горн из ножен и подставила его ослепительным лучам светила, поднимающегося из-за горизонта. Уже в следующее мгновение на клинке заиграли голубые, розовые и золотые отблески, словно меч тоже радовался наступлению нового дня.

Когда солнце заняло свое место на небосводе, а ночные звезды отправились на отдых, Элендра поднялась на ноги и помогла встать Рапсодии. Они вернулись в домик Элендры, где Певица опустилась на лежащую на полу подушку и взяла чашку чая, которую ей вручила ее наставница. Во время завтрака они вспоминали старый мир и людей, которых любили, понимая, что им больше не суждено их увидеть. Немного посмеялись, чуть-чуть поплакали, но главным образом просто разговаривали. Почувствовав, что Рапсодия немного пришла в себя, Элендра спросила:

— Ты впервые оплакала свою потерю, верно?

Рапсодия допила чай и отставила чашку в сторону.

— Да.

— А могу я спросить, почему?

— Мне запретили.

— Кто?

— Тот, кто возглавлял наш отряд, — улыбнувшись, ответила Рапсодия. — Мой государь. Когда-то я ненавидела его всеми фибрами своей души, но постепенно поняла, что могу безоговорочно ему доверять. Он один из самых близких моих друзей.

— А почему он запретил тебе плакать? Рапсодия задумалась, прежде чем ответить.

— Я не знаю точно, но мне кажется, что у него от этого болят уши. Он довольно чувствителен к вибрациям, может быть дело в этом. Но он очень ясно дал мне понять, что я не должна плакать — никогда.

— Не слишком мудро с его стороны. Правила, которые я тебе преподам, когда буду учить владеть Звездным Горном, важны для выживания, но жизнь гораздо сложнее, чем просто необходимость остаться в мире людей. Я дам тебе совет, как друг и человек, потерявший то же, что и ты. Я прекрасно понимаю твои чувства, и поэтому слушай: первое правило заключается в том, чтобы слушать свое тело, второе — чтобы слушать сердце.

У тебя поразительная способность продолжать идти вперед, даже когда ты отчаянно нуждаешься в отдыхе. Не жалей времени на то, чтобы позаботиться о себе — не только о теле, но еще и о душе. Иначе твоя жизнь превратится в кошмар. Когда больно, нужно плакать. Если твоя боль не будет находить выхода, ты рано или поздно потерпишь поражение — как если бы вышла на поединок, не накопив достаточно сил. Думай о себе. В противном случае ты ни когда не сможешь быть полезной другим.

— Спасибо, Элендра, — очень серьезно сказала Рапсодия. — Спасибо за все, что ты для меня сделала. Я обязательно последую твоему совету. А теперь, если не возражаешь, пора заняться делом.

Она вымыла чашку и подошла к стойке для мечей, а ее наставница тихонько кивнула.

В саду Элендры звенела сталь, Рапсодия наносила удар за ударом, которые ее великая воительница легко парировала. Пару раз Элендра бросалась в атаку, и ей удавалось прикоснуться мечом к лодыжке, бедру или боку Рапсодии, но большую часть ударов, направленных на жизненно важные части ее тела, Певица умудрялась отразить или блокировать.

«Наноси УДАР! Вытащи свою смазливую мордашку из задницы и следи за происходящим, иначе Ой отрубит тебе башку и насадит на пику!»

Рапсодия схватила Звездный Горн обеими руками и пошла в наступление. Собрав всю свою силу, она обрушила меч на голову воительницы.

Элендра перехватила меч в левую руку и легко отразила ее удар, а правой врезала Рапсодии кулаком в челюсть. Мир для Певицы перестал существовать, все вокруг заполнила белая слепящая боль.

Она споткнулась и рухнула на землю, мельком подумав, что даже Грунтор не смог бы нанести ей такой мощный удар. Рапсодия лежала на земле и моргала глазами, стараясь избавиться от красных точек, нахально мельтешивших перед глазами, и не очень понимала, кто она такая и куда попала. Над ней склонилось изборожденное временем женское лицо.

— Ты не болг, Рапсодия. — Элендра стояла над своей ученицей. — Если ты будешь сражаться как они, тебя прикончат. Я уже говорила, природа не наградила тебя физической силой, значит, не следует на нее полагаться. Если тебе понадобится сила, можешь попросить ее у меча, но все равно надеяться только на нее нельзя. Твоя жизнь в роли Илиаченва'ар будет весьма непродолжительна, если ты позволишь мечу собой управлять. Ну, ты в порядке?

— Да, — ответила Рапсодия, чувствуя, что у нее начинает распухать разбитая губа. — Голова немного кружится.

— Хорошо, отдохнем немного, а потом попробуем еще раз.

— Нет, я в порядке.

Рапсодия осторожно потрогала подбородок и встала в позицию. Урок продолжался. На сей раз она старательно рассчитывала свои движения, и в конце поединка Элендра удовлетворенно кивнула.

Вскоре Рапсодия нашла нужный ритм и начала наносить своей наставнице все новые и новые удары, заставляя ее отступать, пару раз Элендра даже потеряла равновесие. Рапсодия сделала глубокий вдох и сосредоточила все внимание на музыке, которая наполняла ее тело, а потом попыталась настроиться на вибрации своей противницы и друга. Прикрыв глаза, она ждала, когда Элендра замахнется, подняв вверх меч, а после этого атаковала ее сбоку и уже в следующее мгновение нанесла молниеносный удар по запястью. Услышав, как меч Элендры со звоном упал на землю, она испуганно открыла глаза.

Элендра не пострадала и широко улыбалась. Такого счастливого выражения Рапсодия еще ни разу не видела на лице своей наставницы. Воительница протянула ей руку, чтобы поздравить:

— Отлично. Теперь займемся настоящим делом.

— А это было ненастоящее? — возмущенно поинтересовалась Рапсодия.

Элендра перестала улыбаться.

— Боюсь, нет, дорогая. Учитывая, с каким противником тебе придется сражаться, то, что ты сейчас проделала, просто дало бы тебе время, чтобы увидеть, как он тебя прикончит.

Дата добавления: 2015-08-18