КОШМАРЫ 11 страница

Вскоре они оказались в огромной пещере с высоким, гладко отполированным базальтовым потолком. Входом в пещеру служила огромная арка с высеченными на ней словами. Каждая буква была в рост человека, но фирболгам этот язык был незнаком. Стены пещеры потемнели от дыма и сажи. Очевидно, здесь располагался центр подземного лабиринта — в разные стороны из пещеры отходили туннели.

Праматерь остановилась перед аркой и указала длинным костистым пальцем на огромную надпись.

— Пусть тот, кто спит во чреве Земли, покоится с миром; его пробуждение станет началом вечной ночи, — перевела она.

И вновь ее речь прозвучала без слов, двумя различными голосами. Грунтор и Акмед внутренне содрогнулись, вспомнив о своем долгом путешествии по Корню. Они собственными глазами видели того, кто спит во чреве Земли. Так что надпись их не удивила.

Праматерь сложила руки на груди и внимательно посмотрела на гостей.

— В свое время это место носило название Колония, — проговорила она своим шипящим, щелкающим голосом без слов. — Перед концом в этом городе-государстве насчитывалось сто двенадцать тысяч девятьсот тридцать восемь дракиан. Потушите факел. Я покажу вам причину, по которой мои предки построили Колонию именно здесь.

Акмед бросил остатки факела на землю и затоптал огонь. Дым от факела быстро рассеялся в воздухе. Праматерь повернулась и молча зашагала вперед. Мужчины последовали за ней через арку в густеющую темноту.

Прошло какое-то время, прежде чем зоркие глаза Акмеда приспособились к сумраку пещеры, глубокому и почти осязаемому, — казалось, будто он течет вокруг них. И тут же Праматерь ударила чем-то о стену, и возник тусклый свет. Акмед увидел гриб вроде тех, которые не раз попадались им во время путешествия по Корню, — испускающие свет, если их потереть. И вновь прошло время, прежде чем Акмед смог разглядеть, куда же он попал.

Пожилая дракианка взошла по высеченным в земле ступенькам на горизонтальную плиту, подняла руку над головой и отступила в сторону, когда свет гриба начал усиливаться. Акмед и Грунтор вскоре увидели, что она поместила его в небольшой светильник — матовую сферу, свисавшую с потолка пещеры. Теперь они смогли осмотреться вокруг.

Помещение, где они стояли, имело три абсолютно гладкие стены. В одной из них был сделан проход, закрытый массивными железными дверями, ведущий в пещеру, откуда они пришли. Прекрасно отполированные стены сходились в точке, из которой свисала длинная потускневшая цепь со светильником.

Под светящейся сферой был установлен большой обсидиановый катафалк, на котором мог бы стоять гроб. В призрачном свете казалось, будто там и в самом деле лежит тело, выставленное для прощания. Акмед и Грунтор подошли ближе.

Им еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Хотя размерами спящая походила на взрослого человека, лицо принадлежало ребенку, а гладкая кожа отливала се рым. Если бы не мерно вздымающаяся грудь, ее вполне можно было принять за статую.

Под прозрачной кожей виднелась более темная плоть, Акмед различал оттенки коричневого и зеленого, пурпурного и темно-красного цветов, сплетенных вместе, точно тонкие глиняные нити. Черты лица диковинного существа были одновременно грубыми и очень гладкими, словно их вырезали тупыми инструментами, а потом в течение очень долгого времени тщательно полировали. Казалось, что брови и ресницы сделаны из высохших стебельков травы, им подстать были длинные шероховатые волосы. В тусклом свете ее косы напоминали пшеничные колосья, зеленые у корней, точно трава ранней весной.

— Она Дитя Земли, рожденная из Живого Камня, — негромко проговорила Праматерь. Произносимые ею звуки больше ощущались кожей, чем ушами. Она мягко провела Рукой по непослушным волосам ребенка. — Дитя спит днем и ночью, один сезон сменяется другим. Она была здесь еще до моего рождения. Я дала клятву охранять ее до тех пор, пока за мной не придет Смерть. — Праматерь подняла голову, и ее овальные черные глаза засверкали. — Так должны поступать и вы.

Пожилая женщина положила пальцы на лоб ребенка, а потом поднялась по ступенькам и потушила светильник.

— Пойдем. — Она спустилась и быстро зашагала обратно.

Волги последний раз взглянули на Дитя Земли, погрузившееся в темноту, и последовали за Праматерью.

Когда Рапсодия вышла из пещеры, трава показалась ей слишком зеленой, а небо ярким.

«Сколько дней прошло? — подумала она. — Два? Пять?»

Она не знала.

Она огляделась, чтобы сориентироваться. Ей следовало идти на северо-восток, чтобы добраться до границы Тириана, лиринского королевства, которое не являлось частью Роланда. Если ей повезет, она найдет Элендру.

Певица осторожно спускалась по скользкой траве к берегу озера, когда что-то коснулось ее руки.

— Рапсодия?

Она подскочила от неожиданности, в ее руке блеснул кинжал: противник находился слишком близко, чтобы успеть выхватить меч. Эши поднял вверх руки и отступил на шаг.

— Извини.

— Когда ты наконец прекратишь свои штучки? Однажды ты напугаешь меня до смерти.

— Прости меня, — повторил он, опуская руки. — Я ждал тебя с тех пор, как ты скрылась в пещере.

— Я же сказала, что со мной все будет в порядке. — Дыхание Рапсодии почти успокоилось, и тут в ее сознании прозвучал голос Элинсинос:

«Послушай меня: ракшас где-то рядом».

Он где-то рядом.

«Будь осторожна, когда уйдешь отсюда».

У нее на лбу выступил пот.

«Не могла Элинсинос иметь в виду Эши», — подумала Рапсодия.

«Нет, это невозможно», — решила она. Он провел с ней наедине несколько недель. Если бы он хотел с ней разделаться, у него имелось сколько угодно возможностей.

А вдруг он следит за мной?

— Рапсодия? С тобой все в порядке?

Она заглянула под капюшон, но увидела там лишь темноту. Потом она вспомнила его лицо, затравленный взгляд, и все ее сомнения исчезли.

— Абсолютно, — с улыбкой ответила она. — Ты случайно не знаешь, как найти Элендру?

— Мне известно, как добраться до Тириана.

— Ты можешь нарисовать для меня карту? Я туда иду.

— В самом деле? А зачем?

— Я бы хотела с ней встретиться. Элинсинос считает, что это будет полезно. Возможно, среди лиринов я найду ответы на интересующие меня вопросы.

Эши кивнул.

— Может быть. Все складывается удачно — мне как раз нужно в сторону Тириана. Хочешь, я тебя провожу?

— Мне бы не хотелось навязывать тебе свое общество, — неуверенно проговорила она, вспомнив один из разговоров возле лагерного костра.

Он говорил, что хочет вернуться к своей возлюбленной, которая все это время его ждет.

— Я ведь сказал, что мне нужно в ту же сторону. Ты нисколько не навязываешься, и я буду спокоен, когда ты окажешься в обществе Элендры. Ну, что скажешь?

— Скажу «спасибо», — ответила Рапсодия. — Давай не будем терять время.

Эши кивнул и повернул на юг, легко переступая с одного скользкого камня на другой. Над входом в пещеру драконихи поднимался туман. Рапсодия последовала за Эши по берегу озера, и вскоре вход в пещеру скрылся из виду. Она остановилась и бросила назад последний взгляд.

— До свидания, друг мой. Я люблю тебя, — прошептала она.

Ветер, шелестевший в кронах деревьев, слегка усилился, нежно коснулся ее лица и убрал со лба прядь волос.

Рапсодия вела себя как ребенок, владеющий тайной. В течение нескольких следующих дней после визита к Элинсинос она постоянно улыбалась, сама не зная чему. У Эши сложилось впечатление, что Рапсодия была бы рада рассказать обо всем, что произошло в пещере, но не могла сформулировать свои чувства и мысли.

Возможно, поэтому их совместное путешествие протекало заметно веселее, чем раньше, несмотря на зарядившие дожди и непролазную грязь, с которыми им постоянно приходилось бороться. Казалось, Рапсодия простила его за переправу через Тарафель и теперь охотно обменивалась с ним шутками или молча шагала рядом, неизменно оставаясь доброжелательной. Эши ощущал, что ее переполняет возбуждение, отчего драконья кровь в нем бурлила, не говоря уже о человеческой стороне его натуры.

Изредка, когда они останавливались, чтобы поесть или разбить лагерь для ночлега, он ловил ее задумчивый взгляд, словно она пыталась вспомнить черты его лица. Она всегда улыбалась, когда видела, что он это заметил. И хотя он не раз видел, как точно такая же улыбка дарилась друзьям или знакомым, Эши казалось, будто в ней появилось нечто, предназначенное именно ему. Всякий раз улыбка производила на него такое впечатление, что ему оставалось только радоваться наличию туманного плаща.

После трехдневного путешествия по грязи под непрерывным дождем они вышли на поляну. Издалека доносился шум воды, но Рапсодии никак не удавалось определить точное направление. Через несколько минут она начала подозревать, что они двигаются по кругу, и окончательно в этом убедилась, когда заметила тот же куст орешника, который они прошли несколько минут назад. Она остановилась посреди лесной тропинки.

— Ты сбился с пути?

— Нет.

— Тогда почему же ты водишь меня по кругу?

Эши вздохнул, и Рапсодии показалось, что она слышит улыбку в его голосе.

— Я на минутку забыл, что ты из лиринов. Никто другой не смог бы догадаться.

— Ну? — в ее голосе появилось раздражение. Он немного помолчал.

— Извини. Я все объясню, когда мы доберемся до моего убежища.

— Убежища?

— Да, здесь есть местечко, где мы можем спокойно поспать и помыться. Хотя бы один из нас проведет ночь в настоящей постели. Или оба. Если пожелаешь. — Он вновь поддразнивал ее.

— И ты бы не хотел, чтобы я могла сама отыскать это место.

Эши снова вздохнул:

— Да.

Рапсодия вздохнула в ответ:

— Тебе будет легче, если я закрою глаза?

Он рассмеялся.

— В этом нет никакой необходимости. Пойдем, я покажу тебе это место.

Шум падающей воды стал значительно громче, когда они вошли в рощу и попали в компанию молодых ясеней и только что зацветших диких яблонь. Рапсодия пришла в восторг. Отведя в сторону тяжелую ветку, она залюбовалась изящными бело-розовыми цветами и бледной зеленью только что распустившихся листьев. Полуденное солнце, пробившись сквозь плотный полог листвы, заливало все вокруг такими яркими лучами, что Рапсодия протянула руки, стараясь поймать солнечный зайчик. Воздух в лесу был удивительно свежим, наполненным живительными ароматами недавнего дождя.

— Как здесь красиво. — В ее голосе звучало неподдельное восхищение. — Неудивительно, что ты так тщательно оберегаешь свое убежище.

— Вовсе нет, ведь ты же здесь, не так ли? — Рапсодия вновь ощутила, что он улыбается.

— Я не уверена, — сказала она, продолжая вертеть головой. — У меня такое ощущение, будто я сплю.

— Вот уж нет, — возразил Эши. — Я видел тебя, когда ты спишь, и сильно сомневаюсь, что твои сны выглядят так же. — Рапсодия поморщилась.

Конечно, он прав, но напоминание о том, как мешали спать другим людям ее ночные кошмары, заставило ее покраснеть. Ночью она решила лечь спать как можно дальше от Эши.

По мере того как они углублялись в рощу, птичьи трели становились все громче, соперничая с близким плеском воды. Наконец она заметила водопад. Он срывался вниз со склона холма четырьмя разными потоками. Вода обрушивалась в глубокое ущелье; очевидно, сильные дожди сделали поток таким многоводным.

— Разреши мне осмотреть твои сапоги, — попросил Эши. Рапсодия согнула ногу в колене и показала ему подошву. Он удовлетворенно кивнул. — Будет лучше, если ты возьмешь меня за руку, Рапсодия. Спуск здесь довольно крутой, а глина скользкая. Подошва твоих сапог недостаточно шершавая, тебе будет трудно удержаться на ногах. Если ты дашь мне руку, я обещаю не поднимать тебя, если в этом не возникнет необходимости.

Он говорил почти шутливо, но Рапсодия понимала, на сколько он серьезен; Эши собирался держать свое слово.

— Что тебе известно о шершавости или гладкости моей подошвы — или души? — пошутила она. — Или ты стал Единым Богом?

Эши рассмеялся. Она дала ему руку, заметив, как он бросил взгляд на ее запястье, — Эши всегда так поступал, когда их руки встречались. Они спустились со склона и вошли в воду.

— Я привык играть разные роли, но такой у меня еще не было. — Они перешли поток, поскользнувшись всего один раз.

Увидев, как стремительно несется вниз вода, Рапсодия порадовалась тому, что Эши ее поддерживает. Когда они оказались на противоположном берегу, поросшем густым кустарником, Эши отвел в сторону толстую ветку и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Рапсодия находилась в скрытой со всех сторон части долины, куда практически не проникали солнечные лучи. Привыкнув к сумраку, она заметила, что рядом стоит маленькая хижина. Стены домика были каменными, крыша — торфяная. Со всех сторон хижину окружал лес. Никаких украшений, одно окно и дверь.

— Мы будем ночевать здесь?

— Да. Тебе нравится хижина?

— Замечательное место, — улыбаясь, ответила Рапсодия. — Никогда бы не догадалась, что тут может стоять дом.

— Вот именно. — Эши взял Рапсодию за руку и повел к хижине. — Это единственное место в мире, где я могу снять свой плащ и быть обычным человеком. И еще я не ношу плащ, когда оказываюсь в море.

Рапсодию удивили последние слова Эши. Если туманный плащ помогает скрыть его сущность, значит, именно вода дает ему возможность оставаться неузнанным. Она вспомнила, как Акмед что-то говорил о своей природе, когда они отправились в Элизиум. Постепенно ситуация начала проясняться: она поняла, почему Акмед чувствовал неловкость в присутствии Эши. В отличие от всех остальных людей, Эши оставался абсолютно закрытым для Акмеда. Вероятно, шум водопада производил аналогичный эффект, не говоря уже о том, что их со всех сторон скрывали стены ущелья. Затем у Рапсодии появилась новая мысль.

— Нет, это не единственное место, — взволнованно сказала она. — Ты мог бы снять плащ в моем доме.

Эши заметно вздрогнул.

— В Котелке? Нет, благодарю.

Рапсодия шутливо толкнула его в бок.

— Мой дом находится в другом месте, — возразила она. — И готова спорить, что найти его еще труднее, чем твою хижину.

— Неужели?

Эши открыл дверь и немного подождал, пока свежий ветерок выгонит застоявшийся воздух из хижины. Рапсодия заглянула внутрь.

В домике была одна-единственная комната, а в ней не большой камин. Кроме того, у одной стены стоял шкаф без дверцы, прикрытый занавеской, а у другой — неубранная кровать. Рапсодии показалось, что шкаф пуст, и действительно, это было именно так, поскольку вещи были разбросаны по полу. На всех горизонтальных поверхностях стояла посуда, рядом валялись носки и нижнее белье, на вешалке болтались какие-то грязные тряпки. Рапсодия с удивлением осматривала ужасный беспорядок.

— Боже мой! И это твоя комната? — не веря своим глазам, спросила она. — Как ты можешь здесь жить?

— Очень просто, — проворчал Эши, но в его голосе слышался смех. — Для одного человека больше места не требуется, да и одного не слишком привередливого гостя можно принять. Остальные могут спать снаружи, если их что-то не устраивает.

Рапсодия отпихнула его в сторону и вошла в домик. Ничто не украшало абсолютно голые стены — если не считать пыли. Кроме кровати и шкафа здесь стоял еще маленький стол и ветхое кресло с потертой обивкой. Неприятно пахло грязным бельем.

— Ну, что ты скажешь?

— Здесь не хватает женских рук или служанки.

Эши рассмеялся:

— Я согласен принять тебя в любом варианте.

— Мне приходилось исполнять обязанности служанки. Не вижу в этом ничего постыдного.

— Ты совершенно права, — заявил он. — Не думаю, что в твоих действиях может быть нечто постыдное.

Рапсодия покраснела и ничего не ответила. «Как же мало ты знаешь», — подумала она, но вслух произнесла:

— Впрочем, если рассудить здраво, потоп принес бы больше пользы.

— Это организовать совсем нетрудно. — Эши коснулся рукояти своего водяного меча. — Ты остаешься? Только за ночевку придется заплатить.

Рапсодия напряглась и медленно повернулась к нему.

— Да? И какова цена?

— Ответ.

— На какой вопрос?

— Их будет два.

— Задавай. — Рапсодия сложила руки на груди.

— Ты намерьенка — и если да, то в каком поколении? Ты говорила, что никогда не лжешь, поэтому меня устроит любой твой ответ.

Рапсодия опустила голову и задумалась.

— Хорошо, у меня есть ответ на твой вопрос. Но сначала я отвечу на первый: нет, я не собираюсь оставаться в твоей хижине. — И она решительно направилась к двери, возле которой все еще стоял Эши. Он преградил ей до рогу.

— Подожди. Я пошутил.

— Нет, ты говорил серьезно. Отойди.

— Я прошу прощения, — сказал он и отступил в сторону.

Эши знал, что лучше не испытывать ее терпение. Он молча смотрел, как Рапсодия подошла к водоему и сняла заплечную сумку.

— Не стоит. Здесь мне будет очень хорошо. — Она вытащила постельные принадлежности и принялась их раскладывать.

Эши присел рядом с ней.

— Зато мне будет плохо. Рапсодия, ты первый человек, которому я показал свой дом. Я привел тебя сюда для того, чтобы мы оба смогли отдохнуть перед тем, как ты отправишься в Тириан. Я устал от ночлегов под открытым небом; мне очень хочется хотя бы одну ночь провести в собственной постели. Я знаю, что моя хижина не производит особого впечатления, но другого дома у меня нет. Пожалуйста, зайди ко мне. Прошу извинить за беспорядок и мою ужасную глупость. Ты не должна отвечать на мои вопросы, и я обещаю больше не спрашивать тебя о твоем прошлом. Кроме того, мы договорились, что один из нас должен стоять на страже, а я не смогу этого делать, находясь внутри, если ты останешься снаружи. И я просто обязан выполнить свой долг проводника. Пожалуйста, вернись в мой дом.

Рапсодия посмотрела на сидящего рядом молодого человека, закутанного в плащ. В голосе Эши слышалось отчаяние, причин которого она не понимала, и ей стало его жаль. Она представила себе, какую жизнь он ведет, постоянно прячась от своих преследователей. И ей стало стыдно за свое поведение, ведь он столько для нее сделал, подвергая опасности собственную жизнь. В сознании Рапсодии неожиданно вновь прозвучал мелодичный голос мудрой Элинсинос:

«Человек, который тебя сюда привел, хотел узнать, намерьенка ли ты?»

«Да».

«Ты можешь ему сказать, Прелестница. Он и сам все понял. Это очевидно».

Она встала, отряхнула пыль с одежды, а потом взяла свои вещи.

— Я заключу с тобой сделку, Эши, — предложила Рапсодия, подхватив свою сумку. — И дам ответы на твои вопросы.

— Нет, я не имею права…

— Дай мне закончить. Я отвечу на любой из твоих вопросов или на оба, если ты ответишь на такой же вопрос относительно себя самого. Договорились?

Он немного подумал.

— Да.

— Хорошо, тогда я вхожу.

— Извини за беспорядок.

— Тебе не нужно извиняться, — ответила Рапсодия. — Во-первых, ты имеешь полное право жить в своем доме так, как пожелаешь. Во-вторых, это образец аккуратности по сравнению с комнатой Джо.

Эши рассмеялся:

— Должно быть, она живет на мусорной свалке.

— Именно, причем большую часть своей жизни, до того как я ее встретила, она и в самом деле жила на свалке. Так что я стараюсь не обращать внимания на бардак, хотя сама очень его не люблю. Боюсь, что фанатичное стремление к чистоте воспитано во мне с детства.

Он кивнул. Рапсодия подошла к креслу, взяла лежащие на нем грязные шерстяные носки, сложила их и уселась, положив носки себе на колени.

— Давай я их заберу, — торопливо предложил Эши. — Тебе вовсе не обязательно держать их в руках. — И он бросил носки в пустую корзинку, стоящую в шкафу.

— Хочешь снять плащ? — спросила Рапсодия. — Наверное, тебе давно уже не терпится.

Эши откинул капюшон, но плащ снимать не стал и уселся на кровать. Рапсодия затаила дыхание, когда еще раз посмотрела в его лицо; у нее появилось странное чувство. Зрачки его глаз были необычными, но ошеломляющее впечатление на нее вновь произвел металлический блеск его волос. Он перехватил ее пристальный взгляд и заметно смутился.

— Итак, — неуверенно заговорил он, — ты намерьенка?

— Сначала ты.

— Да.

— В таком случае, — сказала Рапсодия, — хотя ты и сам это знаешь, я отвечу: да, я намерьенка.

— Акмед и Грунтор тоже?

— Я не могу ответить на твой вопрос без их разрешения, — с сожалением сказала она. — Ты должен сделать выводы сам.

Эши кивнул.

— А к какому поколению ты принадлежишь? — Когда Рапсодия с подозрением посмотрела на него, он улыбнулся. — К третьему, по отцовской линии. А материнская линия так далека, что об этом не стоит и упоминать.

— Объясни мне еще раз, — попросила Рапсодия. — Первое поколение намерьенов рождено еще в Старом мире. их дети, появившиеся на свет здесь, называются Вторым поколением?

— Да.

— А что, если кто-то из сереннов, живших на Серендаире, не уплыл вместе с флотом?

Внимательно наблюдавший за ней Эши заморгал, и на его лице появилось недоумение.

— И пережил катастрофу?

— Естественно, иначе что бы мы сейчас с тобой обсуждали?

Эши кивнул:

— Да, конечно. Ты совершенно права, очень глупо с моей стороны. Это случилось со многими людьми, если исторические документы, которые я изучал, не врут. Не все, кто покинул Серендаир, согласились уплыть с Гвиллиамом, многие считали, что он безумен, или боялись не пережить долгого пути, в особенности те расы, которые не склонны к продолжительным морским путешествиям. Они покинули Остров еще до отплытия Трех флотов и отправились в другие места, которые находились ближе к Серендаиру. Рапсодия встала и накинула на плечи плащ.

— Так следует ли считать их намерьенами?

Обжигающе голубые глаза продолжали пристально смотреть на Рапсодию, вертикальные разрезы зрачков расширились в темноте комнаты, купаясь в отсветах, словно в солнечных лучах.

— Да, — задумчиво проговорил он. — Даже если они и не приветствовали местное население афоризмом Гвиллиама, я считаю, что серенны, покинувшие Серендаир перед катастрофой, должны считаться намерьенами. Ведь и Второй флот тоже никого не приветствовал таким образом они высадились в Маноссе или Гематрии, а на континент перебрались только в следующих поколениях, когда был созван Первый Совет намерьенов. И они считаются намерьенами; когда заиграл рожок, созывающий всех на совет, и они услышали его зов в своих душах, то посчитали, что должны на него откликнуться, и прибыли на Великую Встречу. Да, всякого, кто родился на Серендаире, а потом покинул его, следует считать намерьеном Первого поколения.

Рапсодия отвернулась, чтобы он не увидел, как она вздыхает, и повесила свой плащ на крючок.

— Ну, тогда меня следует отнести к Первому поколению намерьенов, — сказала она, разглаживая складки плаща и стряхивая грязь.

Потом она повернулась и посмотрела на Эши. Ей не удалось увидеть в его глазах победного блеска, в них лишь промелькнула тень улыбки.

— Но как тебе удалось уцелеть? Куда ты направилась? Тебе не пришлось воспользоваться лодкой или паромом, поскольку ты сказала, что никогда не плавала на корабле. Как же тебе удалось попасть сюда, преодолев половину мира?

— Но это уже много больше чем два вопроса, — торопливо возразила Рапсодия. Вновь ожили воспоминания о бесконечном путешествии в чреве Земли; она тряхнула головой, чтобы избавиться от нахлынувших неприятных ощущений. Всякий раз, когда она начинала думать о том времени, ее охватывало отчаяние. — Кроме того, мы договорились, что постараемся как можно меньше говорить о Прошлом.

— Извини, — быстро сказал Эши. — Ты, конечно, права. Спасибо тебе за то, что ответила на мои вопросы.

Рапсодия с некоторым беспокойством посмотрела на него.

— И что ты собираешься делать теперь, когда получил ответы на мучившие тебя вопросы?

Эши встал.

— Мыться.

Рапсодии не удалось скрыть своего удивления.

— И это все? Ты столько времени приставал ко мне, а теперь собираешься идти мыться?

— Да, — со смехом ответил Эши. — На случай, если ты не заметила, скажу: всякий раз, когда мы оказывались рядом с речкой или прудом, ты купалась, а мне приходилось довольствоваться туманом моего плаща. Едва ли это следует считать справедливым, к тому же мы собираемся про вести ночь в одной комнате. Так что извини, я ухожу. — Рапсодия с улыбкой наблюдала, как Эши подобрал с пола нечто, когда-то служившее полотенцем, и, насвистывая, вы шел из домика.

Эши закончил надевать штаны, когда дверь хижины широко распахнулась и наружу посыпались горы грязи и мусора. Рапсодия наломала веток, сделала из них метлу и теперь энергично подметала пол. Когда она выглянула наружу, их глаза встретились, и Рапсодия ахнула. Она смотрела на его грудь.

От пупка до левого плеча шел след от ужасной раны, черный и изогнутый. Ранение было давним, но оно так и не зажило и продолжало гноиться, обожженная плоть выглядывала из-под обугленной кожи. Голубые вены радиально расходились по груди, образуя звезду вокруг сердца. На глазах Рапсодии выступили слезы.

«Обычно я вырезаю им сердце, хотя некоторые уже давно его лишились».

Эши быстро отвернулся и надел через голову рубашку. Когда он обернулся, Рапсодия скрылась в домике. Он провел рукой по чистым волосам и подождал, не появится ли она. Наконец он решил нарушить молчание.

— Рапсодия?

Она показалась в проеме двери.

— Да?

Он махнул в сторону водоема:

— Я сделал маленькую дамбу, там удобно искупаться.

Ее лицо прояснилось.

— Превосходно! Спасибо. Я сейчас же туда отправляюсь. — Она вновь исчезла в домике, а через мгновение появилась с корзинкой, доверху набитой одеждой.

Эши опустил глаза — большая часть вещей принадлежала ему.

— Что ты собираешься делать?

— Устроить стирку. — Она решительно направилась к маленькой запруде, которую сделал для нее Эши, и одну за другой побросала туда вещи, вслед за ними там же оказался большой кусок твердого мыла.

В воду полетели грязные штаны, рубашка с огромным жирным пятном и несколько пар нижнего белья, что окончательно смутило Эши. Он подошел к берегу и потянулся к корзине.

— Отдай белье мне, я сам постираю.

Глаза Рапсодии сверкнули.

— Ерунда! Ты предложил мне должность служанки, и я ее приняла, во всяком случае на сегодняшний день. Таким способом я смогу отблагодарить тебя за то, что ты был моим проводником. Стирка в обмен на постель. Более того, если ты снимешь то, что на тебе надето, я постираю всю твою одежду.

— Нет, спасибо.

— Тебе следует воспользоваться моими услугами, пока у тебя есть такая возможность. Как только я расплачусь с тобой, тебе придется самостоятельно стирать белье и убирать свою лачугу… точнее, дом. — Вода в запруде забурлила, над ней начал подниматься пар.

Рапсодия воспользовалась своим магическим даром, что бы прокипятить белье, и теперь ей оставалось лишь шевелить его палкой — камни и дно запруды сделают все остальное.

Когда со стиркой было покончено, Рапсодия вытащила белье из воды, которая мгновенно стала прохладной, и раз весила его на веревке, натянутой между деревьями. Эши подошел к выстиранным вещам и дотронулся до них — все мгновенно высохло.

— Так ты собираешься купаться? — спросил он. Рапсодия взглянула на небо сквозь густую листву. Там сгущались тучи, стало темнеть.

— Нет, лучше не стоит. Похоже, скоро будет дождь. Эши тоже посмотрел на небо.

— Ты права. Давай вернемся в дом.

Они быстро собрали белье, вошли в хижину и закрыли за собой дверь как раз в тот момент, когда первые капли дождя застучали по крыше. Эши потрясенно огляделся. Его комната была приведена в порядок и чисто вымыта, более того, ему показалось, что еще никогда в его доме не царил такой идеальный порядок. Кровать застелена, пол подметен, над чайником с чаем поднимается пар, да и сам стол тщательно вымыт.

— Как тебе удалось все это сделать за такое короткое время?

— Опыт.

— Понятно. В общем-то в этом не было необходимости, но все равно спасибо.

Рапсодия улыбнулась ему:

— Это является частью моей работы в качестве служанки. Но мы предоставляем некоторые услуги бесплатно, когда становимся женами. — И она неожиданно замолчала — ведь она до сих пор не знала, есть ли у Эши супруга.

Он рассмеялся:

— В таком случае, я бы предпочел воспользоваться услугами другого рода. — Его глаза весело заискрились.

— Извини, — сказала Рапсодия, бросая чистое белье на постель. — Это временное соглашение, которое мы заключили, чтобы погасить мой долг. Ведение домашнего хозяйства. Другие услуги стоят дороже, а некоторые из них тебе не по карману.

Эши с улыбкой отвернулся.

— Есть вещи, которых стоит добиваться мольбами, или пытаться получить в долг, или даже украсть.

Рапсодия принялась аккуратно складывать белье.

— Да, но я не думаю, что это одна из них.

Эши взял с постели батистовую рубашку и повесил ее в шкаф.

— Я сомневаюсь, что ты понимаешь, о каких услугах я говорю, Рапсодия.

Она взяла дорожную сумку, открыла ее и принялась укладывать туда свои вещи, которые постирала вместе с грязным бельем Эши.

— Я догадываюсь, — сухо проговорила она.

— Ты можешь ошибаться, — улыбнулся Эши. — Почему бы тебе не попробовать угадать. Какую услугу из арсенала жены я бы хотел получить?

Она достала несколько мешочков со дна сумки.

Дата добавления: 2015-08-18