Странная парочка.

В последний период убеждением Морвеера было то, что он черсчур много времени проводит на чердаках. Ни капельки не помогало, что данный открыт всем ветрам вплоть до последнего кирпичика. Большие перекрытия крыши обвалившегося дома пропали, ветер задувал холодом прямо в лицо. Это пренеприятнейше напомнило ему о той морозной весенней ночи, давным давно, когда двое самых сипатичных и самых популярных девчонок заманили его на крышу сиротского приюта, а потом заперли там в одной ночной рубашке. Утром его нашли, серогубого и дрожащего, чуть было не замёрзшего насмерть. Как же они все смеялись.

Компания далеко не согревала. Во тьме сжалась Шайло Витари, её голова шипастой линией выделялась на ночом небе, один глаз прикрыт, ко второму она поднесла подзорную трубу. Позади в городе полыхают пожары. Война может и благоприятное время для отравительского ремесла, но Морвеер обычно предпочитал держаться от неё на расстоянии хотя бы вытянутой руки. На самом деле значительно дальше. Осаждённый город не место для цивилизованного человека. Он скучал по своей оранжерее. Скучал по добротному, набитому гусиным пером матрасу. Он попробовал натянуть воротник пальто ещё выше, до самых ушей, и в очередной раз перевёл внимание на дворец великого герцога Сальера, нависший над вытянутым островом посередине быстротечного Виссера.

- То, зачем вообще для обозрения пейзажа и обследования местности понадобилось привлекать человека с моими способностями, лежит целиком за пределами моего понимания. Я не генерал!

- О, нет. Ты убийца гораздо меньшего масштаба.

Морвеер повернувшись нахмурился. - Также как и ты.

- Естественно, только не я вообще-то жалуюсь.

- Я возмущён заброской в самый центр боевых действий.

- Это Стирия. Сейчас весна. Ну конечно же здесь воюют. Давай-ка просто определимся с планом и свалим ночевать обратно.

- Хех. Назад в благотворительное учреждение для обездоленных работников сельского хозяйства, имени Муркатто, ты про это? В том доме вонь лицемерного самодовольного благочестия повышает уровень моей желчи.

Витари дышала в сложенные чашечкой ладони. - Лучше чем здесь, снаружи.

- Да? Снизу в ночи вопят крестьянские спиногрызы. Наверху от крайне изысканных эротических приключений нашего работодателя с нашим диким спутником всю ночь стонут половицы. Ответь мне, бывает ли что-то более раздражающее звуков... трахания... других... людей?

Витари ухмыльнулась. - Это ты верно подметил. Они, прежде чем кончат, как следует поимеют этот пол.

- Перед этим они как следует поимеют мой череп. Ответь мне, неужели крупица профессионализма - слишком большое требование?

- А тебя заботит, пока она платит?

- Меня заботит, если её беззаботность приведёт меня к безвременной кончине, тем не менее, полагаю, мы обязаны выполнить поручение.

- Тогда, может быть, стоит меньше ныть и больше трудиться? Путь внутрь.

- Путь внутрь, ввиду того, что благородные правители Стирийских городов - народ доверчивый и всегда изволят пригласить незваного гостя в своё место проживания... - Морвеер аккуратно навёл подзорную трубу прямо на фасад раскинувшегося сооружения, отвесно вздымавшегося из бурлящих речных вод. Для жилища известного эстета, оно являло собой минимум архитектурных достоинств. Сумятица вразнобой подобранных стилей, нескладно слепленных вместе в чехарду крыш, башенок, куполов, сводов и мансард. В небеса вонзалась единственная башня-донжон. Всесторонне укреплена привратная постройка, усиленная стрельницами, сторожевыми гнёздами, навесными бойницами, и позолоченной подъёмной решёткой в торце ведущего в город моста. Там разместилось отделение из пятнадцати солдат в полных латных доспехах.

- Ворота более чем хорошо охраняются, передние возвышения более чем хорошо просматривается, чтобы по ним забраться в окно или на крышу.

- Согласна. Лишь один участок, где у нас был бы шанс проникнуть внутрь не обнаруженными - северная стена.

Морвеер навёл подзорную трубу на северный фас сооружения - отвесное нагромождение замшелого серого камня, пронзаемого темнеющими витражными окнами, а сверху - парапет с горгульями. Был бы дворец кораблём, идущим вверх по течению - здесь был бы его нос. Быстротечные воды с особенной силой пенились у его скошенного основания. - Возможно и не просматривается, но попробуй же туда доберись.

- Испугался? - Морвеер опустил подзорную трубу и с каким-то болезненным раздражением увидел, как над ним скалит зубы Витари.

- Лучше скажем - существует неоднозначность в отношении наших шансов на успех. Хотя, признаться, я и чувствую душевное тепло, представляя картину, как ты валишься с верёвки в бурлящую реку - перспектива последовать за тобой для меня далека от притягательности.

- Почему не сказать просто, что ты испугался?

Морвеер отказался отвечать на столь неуклюжую подколку. Такое не срабатывало в приюте, несомненно оно не сработало бы и сейчас. - Конечно, нам понадобится лодка.

- Выше по реке наверно не проблема что-нибудь найти.

Он поджал губы, взвешивая преимущества. - У данного плана был бы дополнительный выигрыш в обеспечении средством эвакуации - ведь по-видимому эта сторона нашего предприятия решительно не заботит Муркатто. Когда Ганмарку придёт конец, мы, всё ещё переодетые, сможем залезть на крышу и спуститься обратно в лодку по верёвке. Затем мы просто-напросто отчалим к морю и...

- Посмотри. - Витари указала на оживлённо движущуюся по улице внизу группу и Морвеер направил на них подзорную трубу. Примерно дюжина латников маршировала по бокам двух спотыкающихся фигур, целиком обнажённых, у обоих руки скованы сзади. Женщина и крупный мужчина.

- Кажись каких-то шпионов поймали, - отметила Витари. - Неповезло им.

Один солдат пырнул мужчину тупым концом своего копья, тот опрокинулся на дорогу, выставляя всем голый зад. Морвеер хихикнул. - О да, в самом деле, темницы под дворцом Сальера имеют чёрную славу даже среди стирийских тюрем. - Он нахмурился сквозь окуляр. - Хотя постой-ка. Эта женщина похожа на...

- Муркатто. Блядь, это они!

- Неужто ничто не может идти гладко? - Морвеер ощутил нарастающий наплыв ужаса, который едва ли ожидал. Позади них, заплетавшуюся в ночной рубашке со связанными за спиной руками, вели Дэй. - Будь оно всё проклято! Они взяли мою ассистентку!

- Насрать на твою ассистентку. Они взяли нашего нанимателя! Это значит, что они взяли мою оплату!

Морвеер не смог ничего, кроме как скрежетнуть зубами, когда арестованных погнали через мост во дворец, массивные ворота плотно захлопнулись за ними.

- Вот падла! - Теперь наше жилище в башне не безопасно! Нельзя туда возвращаться!

- Час назад ты не мог вынести саму мысль о возвращении назад в логово лицемерия и эротических похождений.

- Но там моё снаряжение!

- Сомневаюсь. - Витари кивнула шипастой головой на дворец. - Должно быть оно в тех ящиках - туда занесли.

Морвеер в раздражении стукнул балку, торчащую возле его головы. Сморщился, загнав занозу в средний палец. И был теперь вынужден высасывать её.

- Спокойно, Морвеер, спокойно.

- Я спокоен! - Бесспорно разумным поступком было бы раздобыть лодку, тихонько доплыть до дворца герцога Сальера, а затем миновать его и выйти в море. Списать потери, вернуться в оранжерею и обучить нового ассистента, оставив Муркатто и её умственно отсталого северянина расхлёбывать последствия собственной глупости. Всегда первым делом убедись, но...

- Я не могу бросить там свою помощницу, - каркнул он. - Просто не могу!

- Почему?

- Ну, потому... - Он сам точно не знал. - Я наотрез отказываюсь выносить холопоты, натаскивая новую!

Бесящая усмешка Витари расширилась. - Чудесно. Тебе нужна твоя девушка, а мне нужны мои деньги. Будем их оплакивать или поработаем над способом проникнуть внутрь? По прежнему предлагаю лодку и спуск по течению к северной стене, а затем верёвку и захват, чтобы залезть на крышу.

Морвеер безнадёжно покосился на отвесную каменную кручу. - Ты сможешь правильно закрепить захват там, наверху?

- Я могу пробросить захват сквозь мушиную задницу. Наоборот, меня беспокоит, сможешь ли ты подвести лодку в нужное место.

Он не собирался уступать. - Да тебе не отыскать более совершенного гребца! Я могу держать лодку как вкопанную, если даже поток будет вдвое более свирепым, но оно нам не понадобится. Я вгоню крюк в каменную кладку и заякорю лодку за теми валунами на всю ночь.

- Да ты крут.

- Крут. Великолепен. - Его сердце стучало с изрядной назойливостью во время спора. Пусть ему не нравится эта женщина, но её способности вне всяких сомнений. Учитывая обстоятельства, более подходящего напарника ему не сыскать. Более сипатичного тоже, на её лад, и, разумеется, решительного поборника строгой дисциплины, совсем как в приюте самая суровая из сестёр...

Она сузила глаза. - Надеюсь, ты не собираешься сделать то предложение, как в прошлый раз, когда мы работали вместе?

Морвеер ощетинился. - Повторения чего-бы там ни было не будет. Могу тебя уверить!

- Ладно. Потому как я по прежнему скорее ежа трахну.

- Ты свои предпочтения на этот счёт уже разъяснила! - резко отозвался он, затем как можно скорее поспешил сменить тему. - Медлить смысла нет. Давай отыщем судно, подходящее нашим нуждам. - Уже спрыгивая обратно на чердак он бросил ещё один, последний взгляд вниз и замер. - А это ещё кто? - Одинокая фигурка смело шагала навстречу дворцовым вратам. Сердце Морвеера ухнуло куда ниже, чем раньше. Эту напыщенную поступь нельзя перепутать. - Коска. Чего затеяла эта старая страхолюдная пьянь?

- Кто знает что витает в его шелудивой башке?

Наёмник с отмашкой шествовал настречу страже, всем видом показывая, что это его дворец, а вовсе не герцога Сальера. Морвеер даже смог услышать его голос в промежутке между порывами ветра. Но не малейшей зацепки касаемо произнесённых слов. - Что они говорят?

- Ты не умеешь читать по губам? - буркнула Витари.

- Нет.

- Как здорово обнаружить хоть один предмет, по которому ты не являешься величайшим мировым специалистом. Его окликнули стражники.

- Конечно! - Уж это-то ясно из наставленных в грудь Коске алебард. Старый наёмник смахнул с головы шляпу и низко поклонился.

- Он отвечает... моё имя - Никомо Коска... прославленный солдат удачи... и я пришёл... - Она, побледнев, опустила трубу.

- Да-да?

Глаза Витари чуть не вывалились на него. - И я пришёл к вам на ужин.

Тьма.

Кромешная тьма. Монца во всю ширь раздвигала веки, таращась и вращая зрачками, и не видела ничего, кроме гулкой звенящей черноты. Она не разглядела бы свою руку даже у самого носа. И всяко бы не смогла поднести руку ни туда, ни куда-нибудь ещё.

Её приковали цепями - к потолку за запястья и к полу за щиколотки. Если она висела мешком, её ступни едва задевали шероховатые камни. Если она вытягивалась на цыпочках, можно было на милосердный шажочек ослабить пульсацию боли в предплечьях, рёбрах и боках. В этом случае вскоре начинало жечь её икры, сильней и сильней до тех пор, пока ей не приходилось стиснув зубы откинуться обратно, и закачаться на ободранных запястьях. Страшно, мучительно, унизительно, и всё же она понимала - хуже всего то, что всё это в сущности неплохо, по сравнению с тем, что влекут события.

Она не знала, что же случилось с Дэй. Вполне возможно что та похлопала своими большими глазами, пустила густую слезу, заявила о том, что ничего не знает и ей поверили. У неё лицо такое - располагает людей верить. Лицо Монзы никогда таким не было. С другой стороны она наверное иного и не заслуживала. Где-то в чернильной черноте бился Трясучка, звенел металл когда он изворачивался в цепях, ругаясь на северном наречии, а потом и по-стирийски. - Ёбаная ты Стирия. Ёбаный ты Воссула. Блядь. Блядь.

- Кончай! - зашипела она ему. - Может лучше... не знаю... побережёшь силы.

- Ты считаешь, наши силы нам помогут?

Она сглотнула. - Не повредят. - Не помогут. Ничто не поможет.

- Клянусь мёртвыми, я ссать хочу.

- Ссы, - огрызнулась она во тьму. - Какая разница?

Хриплое рычание. Звук брызщужей на камень жидкости. Она могла бы присоединиться к нему, если б её мочевой пузырь не скрутило узлом от страха. Она снова приподнялась на пальцах - ломило ноги, плечи, запястья, бока жгло с каждым вдохом.

- У тебя есть план? - Слова Трясучки утонули и сгинули в затхлом воздухе.

- По твоему у меня дохуя разных планов? Они считают, что мы шпионили в их городе, работали на врага. Уверены в этом! Нас собираются допрашивать, а когда нам нечего будет сказать из того, что они хотят услышать, нас, блядь, прикончат! - Животный рёв, грохот усилился. - Думаешь они не предусмотрели, что ты будешь корячиться?

- Чё мне по твоему надо делать? - Его голос был придушенно надрывным, словно он еле сдерживал рыдания. - Висеть и ждать пока нас начнут резать?

- Я... - Она почувствовала как к её собственному горлу непривычно подкатывает комок слёз. Она не могла придумать и намёка на способ освободиться. Беспомощная. Можно ли быть более беспомощной, чем прикованной обнажённой глубоко в подземелье, в кромешной тьме? - Я не знаю, - прошептала она. - Не знаю.

Был лязг отмыкаемого замка и Монца вскинула голову, внезапно ощутив мурашки по коже. Со скрипом отворилась дверь и в глаза полез режущий свет. Шаркая башмаками по каменным ступеням, вниз спускалась некая фигура, в её руке мигал факел. Позади неё шла другая.

- Ну-ка посмотрим, что тут у нас за дела? - Женский голос. Лангриер шла первой, та, что схватила их. Та, что спустила Монцу с лестницы и отобрала кольцо. Другим был усатый Пелло. Оба оделись как мясники, в фартуки дублёной кожи и тяжёлые перчатки. Пелло обошёл помещение, зажигая факелы. Факелы им не требовались - у них были лампы. Но с факелами выходило более зловеще. Как будто к этому моменту Монца была недостаточно напугана. Свет пополз по грубым каменным стенам, лоснящимся моросью, обросшим зелёным лишайником. Рядом стояла пара столов, на них лежали чугунные инструменты. Инструменты, отнюдь не изысканные на вид.

В темноте она себя чувствовала лучше.

Лангриер наклонилась над жаровней и стала разжигать её, терпеливо раздувая угли, оранжевые отблески с каждым выдохом подсвечивали её одутловатое лицо.

Пелло наморщил нос. - Кто из вас обоссался?

- Он, - сказала Лангриер. - Да какая разница? - Монца увидела как она просовывает несколько железных прутьев в горн и почувствовала, как её горло туго сжалось. Она бросила взгляд вбок на Трясучку, и он посмотрел на неё в ответ и ничего не сказал. Сказать было нечего. - Бьюсь об заклад они оба вскоре описаются.

- Вам то что, не вам придётся подтирать за ними.

- Я подтирала и похуже. - Она оглядела Монцу и в её глазах читались усталость и скука. Ненависти не было. Как и чего-либо иного. - Дай им чуть-чуть попить, Пелло.

Мужчина протянул кувшин. Её бы хотелось плюнуть ему в лицо, выкрикивая ругательства, но ёе мучила жажда и сейчас не то время, чтобы проявлять гордость. Поэтому она открыла рот и он воткнул туда носик, и она пила, и кашляла, и снова пила, и вода струилась вдоль шеи и падала между её босых ног на холодные плиты.

Лангриер наблюдала, как к ней возвращается дыхание. - Видишь, мы тоже люди, но должна быть честной - это последняя любезность, которую ты получишь от нас, если от тебя не будет пользы.

- Это война, парень. - Пелло поднёс кувшин Трясучке. - Война - а ты на другой стороне. У нас нет времени нежничать.

- Просто поделитесь кое-чем, - сказала Лангриер. - Самую малость, чтобы я могла поделиться с моим полковником, а потом мы на время оставим вас в покое, и всем нам будет капельку радостней.

Монца посмотрела ей прямо в глаза, не дрогнув, и постаралась вложить в слова всё, чтобы ей поверили. - Мы не заодно с Орсо. Наоборот. Мы здесь...

- При вас его форма, не так ли?

- Только так мы могли бы смешаться с ними, если они ворвутся в город. Мы здесь, чтобы убить Ганмарка.

- Генерала Орсо, который родом из Союза? - Пелло вопросительно поднял брови и Лангриер в ответ пожала плечами. - Одно из двух - или всё так, как она говорит, или они шпионили в пользу талинцев. Может даже их забросили сюда убить герцога. А теперь сравни - что из этого кажется более правдоподобным?

Пелло вздохнул. - Мы в эти игры играем уже да-а-авно, и очевидный ответ девять раз из десяти и есть правильный.

- Девять раз из десяти. - Лангриер развела руками в извинениях. - Наверное, тебе стоит сочинить что-нибудь получше.

- Не могу сочинить ничего лучшего, - прошипела Монца сквозь сжатые зубы, - это всё, что я...

Кулак Лангриер в перчатке неожиданно двинул её по рёбрам. - Правду! - Другой кулак вошёл в другой монзин бок. - Правду! - Удар поддых. - Правду! Правду! Правду! - Она брызгала слюной Монце в лицо, пока выкрикивала это, швыряя её вперёд и назад, стук резких ударов и одышливый хрип Монзы глухо отражались от сырых стен подземелья.

Не было никакой возможности сделать хоть одну из тех вещей, которые отчаянно требовались её телу - ни опустить руки, ни свернуться, ни упасть на живот, ни даже вдохнуть. Беззащитна, как туша на крюку. Когда Лангриер подустала выбивать из неё кишки, она на миг беззвучно дёрнулась - вспышками спазмов свело каждую мышцу, закатила глаза, поскрипывая назад-вперёд на запястьях. Затем она выхаркнула водянистую блевотину себе на подмышку, выдавила безнадёжный, жалобный вздох и изо рта снова потекло. Она безвольно поникла, мокрой простынёй на бельевой верёвке, волосы свалялись на лице. С каждым вдохом слыша, как скулит побитой псиной, но остановиться не могла - ей было уже всё равно.

Она услышала, как башмаки Лангриер прошаркали к Трясучке. - Что она ебанутая дура, мы уже выяснили. Дадим шанс тебе, верзила. Начну с простого. Твоё имя?

- Коль Трясучка, - высокий и объятый ужасом голос.

- Трясучка. - Пелло усмехнулся.

- Северяне. Кто только выдумывает эти их забавные имена? А она?

- Она зовётся Муркатто. Монцкарро Муркатто. - Монца медленно покачала головой. Не потому, что винила его за разглашение её имени. А просто потому что знала - правда им не поможет.

- Да что ты говоришь? Сама Мясник Каприла в моей уютной камере! Муркатто погибла, идиот. С тех пор прошёл не один месяц, и мне становится скучновато. Можно подумать у нас впереди вечная жизнь, раз вы так не бережёте наше время.

- Вы думаете они такие тупые, - спросил Пелло, - или такие храбрые?

- А какая разница?

- Хотите, подержу его?

- Ты всё о том же? - Лангриер передёрнулась, вращательным движением разрабатывая локоть. - Проклятое плечо сегодня ноет. При сырой погоде с ним такое постоянно.

-...тебя с твоим хреновым плечом. - Загремел металл, когда Пелло ослабил цепь на подвесном вороте и руки Трясучки упали до уровня его головы. Однако облегчение, которое он ощутил, жило недолго. Пелло зашёл за спину и пинком подсёк ему ноги, от чего северянин шатаясь упал на колени, снова с растянутыми руками. Сапог стражника на икрах не давал ему подняться.

- Послушайте! - Несмотря на холод всё лицо Трясучки покрылось бусинками пота. - Мы не с Орсо! Я ничего не знаю о его армии. Я просто... просто не знаю!

- Это правда, - прохрипела Монца, но так тихо, что никто не смог услышать. Но даже от этого она начала дохать, каждый толчок кашля прокалывал болью разбитые рёбра.

Пелло обвил рукой голову Трясучки - локоть изогнулся под подбородком, затем крепко подперев другой рукой затылок наклонил того лицом кверху.

- Нет! - пронзительно завопил Трясучка, выкатывая на Монцу тот опухший глаз, который было ей видно. - Это сделала она! Муркатто! Она наняла меня! Убить семь человек! Месть за брата! И... и...

- Ты его держишь? - поинтересовалась Лангриер.

- Держу.

Трясучкин голос поднялся до визга. - Это она! Она хочет убить герцога Орсо! - Он уже дрожал, клацал зубами. - Мы порешили Гоббу и банкира! Банкира... звали Мофис! Отравили его, а потом... потом... Принца Арио, в Сипани! У Кардотти! А теперь...

Лагнриер впихнула ему между зубов потрёпанную деревянную шпонку, положив скорый конец его бесплодным признаниям. - Не хочу чтобы ты язык себе отгрыз. Необходимость рассказать мне что-нибудь стоящее всё ещё в силе.

- У меня есть деньги! - каркнула Монца, постепенно возвращающимся голосом.

- Чего?

- У меня есть деньги! Золото! Полные ящики! Не при себе, но... золото Хермона! Всего лишь...

Лангриер захихикала. - Ты изумишься - почти каждый в такое время вспоминает о зарытых сокровищах. Срабатывает не часто.

Пелло осклабился. - Если б у меня оказалась хотя бы десятая часть того, что мне наобещали в этом подземелье, я был бы богачём. А я, если тебе трудно догадаться, нет.

- К тому же если у тебя и есть все эти полные золота ящики, где я его нахер буду тратить? Ты опоздала со взяткой всего на какую-то пару недель. Талинцы полностью блокировали город. От денег здесь толку нет. - Лангриер помассировала плечо, поморщилась, прокрутила руку, затем потянула из жаровни железо. Оно визгливо скрипнуло звуком металла по металлу, взметая буранчик оседающих искр и тошнотную судорогу страха в трепыхающихся внутренностях Монзы.

- Это правда, - прошептала она. - Правда. - Но вся сила из неё вышла.

- Конечно же. - И Лангриер шагнула вперёд и прижала раскалённый до желтизны металл к лицу Трясучки. Раздался звук, подобный тому, который издаёт ломтик сала, когда его бросают на сковородку, только громче и, само собой, его венчал безумный, клокочущий, невыносимый визг. Спина северянина выгнулась, тело дёрнулось и забилось как рыба в сети, но мрачнолицый Пелло не ослаблял хватки.

Взметнулся жирный пар, Лангриер привычным выдохом скривившихся губ задула маленький сгусток пламени, толча железом туда-сюда в его глазу. При этом у неё был вид, какой мог бы быть протирай она стол. Неприятная, нудная рутина что свалилась на неё и к несчастью, должна быть выполнена.

Шкворчанье сделалось тише. Крик Трясучки обернулся сиплым стоном, последний воздух выходил из лёгких, с натянутых губ слетали брызги слюны, пенящейся под деревяшкой между оскаленных зубов. Лангриер отступила. Железный прут остыл до тёмно-оранжевого, с боку к нему налипли пятна курящегося пепла. С долей отвращения, она бросила его обратно на уголья.

Пелло разжал руки и голова Трясучки обвисла, дыханье перхало в глотке. Монца не знала в сознании тот или нет, чувствует что-нибудь или нет. Она молила, чтобы нет. В камере смердело обугленным мясом. Ей нельзя глядеть на его лицо. Нельзя смотреть. Должна посмотреть. Мельком взглянуть на громадную черную полосу, идущую по щеке через глаз, с краснотой сырого мяса вокруг, раздувающуюся пузырями, масляно блестевшую вытопленным с его лица жиром. Она сразу же одёрнулся взгляд, уткнулась вытаращенными глазами в пол, воздух с трудом попадал в горло, а кожа сделалась мокрой, холодной и вялой, как у выловленного из реки трупа.

- Вот, пожалуйста. Ну разве ж не лучше было б нам обойтись без этого? И всё ради того, чтобы сохранить военную тайну ещё несколько минут? Всё что вы от нас утаите, мы позже вытянем из той желтоволосой сучки. - Она ладонью поразгоняла воздух перед лицом. - Блин, воняет. Сбрось её, Пелло.

Загремели цепи и она съехала вниз. Она даже не могла стоять. Слишком напугана, слишком избита. Колени оцарапались о камень. Хрустело дыхание Трясчки. Лангриер тёрла плечо. Пелло тихонько щёлкал языком, пока закреплял цепи. Монца ощутила, как подошва его сапога вдавливается в её икры.

- Пожалуйста, - прошептала она, трясясь всем телом, стуча зубами. Монцкарро Муркатто, повергающий в ужас Мясник Каприла, грозная Талинская Змея, чудовище, что купалось в Кровавых Годах - всё это стало далёким прошлым. - Пожалуйста-а!

- По твоему, нам в удовольствие творить такое? По твоему, мы бы не хотели разговаривать с людьми по хорошему? Например, меня, люди, в основном, любят, не так ли, Пелло?

- В основном.

- Умоляю, выдай мне что-нибудь полезное. Просто скажи... - Лангриер закрыла глаза и потёрла их тыльной стороной ладони. - Просто скажи мне, хотя бы, кто отдаёт вам приказы. Давай начнём с этого.

- Хорошо, хорошо! - Монце жалило глаза. - Буду говорить! - Она чувствовала, как по лицу бегут слёзы. - Говорю! - Она не отдавала себе отчёт, что произносит. - Ганмарк! Орсо! Талинс! - Ахинея. Ни о чём. Всё, что угодно. - Я... я работаю на Ганмарка! - Всё что угодно, только пусть железные прутья останутся в жаровне ещё пару секунд. - Я от него получаю приказы.

- Напрямую от него? - Лангриер угрюмо взглянула на Пелло и тот прервался ковырять мозоли на ладони, для того, чтобы угрюмо посмотреть в ответ.

Монца попыталась вытрясти из головы всю муть. - Чё т хошь шоб я тьбе сказала? - Слова заплетались в её распухшем рту.

- Что-нибудь, что мне невъебенно пригодится!

Окровавленные монзины уста задвигались вверх и вниз, но из них не изошло ничего, за исключением струйки красных слюней. Ложь бесполезна. Правда бесполезна. Рука Пелло встряхнула её голову назад, тугая как петля, вытянула её лицо навстречу потолку.

- Нет! - тявкнула она. - Нет! Н... - Деревяшку, мокрую от слюны Трясучки вставили ей в рот.

Лангриер показалась перед расплывающимся взором Монзы, тряся вытянутой рукой. - Гадское плечо! Клянусь, мне больнее чем всем остальным, но никто ни разу надо мной не сжалился, а? - Она повозила новым железным прутом, очищая от углей, подняла его. Бледно-жёлтый, он озарил её лицо тусклым светом, заискрились бусинки пота на лбу. - Есть ли что-нибудь скучней, чем боль других людей?

Она поднесла железо. Слезящийся глаз Монзы вдавленно распахнулся и уставился на его белый кончик, смотрящий на неё сверху и столь мягко потрескивающий. Грудь содрогалась и хрипела. Она почти чувствовала щекой исходящий от него жар, уже почти чувствовала боль. Лангриер наклонилась вперёд.

- Стоять. - Самым краешком глаза она заметила смутные очертания в дверном проёме. Она моргнула, затрепетала веками. Огромный толстый мужчина, стоял на верхней ступеньке в накинутом белом халате.

- Ваша светлость! - Лангриер моментально задвинула железо обратно в жаровню, как будто это её оно жгло. Объятья вокруг головы Монзы внезапно разжались, сапог Пелло слез с её икр.

Глаза великого герцога Сальера медленно шевелились на бескрайней шири его бледного лица, с Монзы на Трясучку, и снова на Монцу. - Это они?

- Несомненно, они. - Никомо Коска окинул взглядом из-за плеча герцога всё помещение. Монца не могла вспомнить, чтобы хоть раз за свою жизнь была так рада кого-то видеть. Старый наёмник поджал губы. - Для глаза северянина - слишком поздно.

- Ну зато для его жизни - как раз вовремя. Но что ты сотворила с её кожей, капитан Лангриер?

- Шрамы у неё уже были, ваша светлость.

- В самом деле? Настоящая коллекция. - Сальер медленно покачал головой. - Прискорбнейший случай ошибки установления личности. С сего времени эти двое людей - мои почётные гости. Одежду для них, и как следует займитесь его раной.

- Конечно. - Она выдернула шпонку из монзиного рта и склонила голову. - Глубоко сожалею о моей ошибке, ваша светлость.

- Вполне понятной. Это война. На войне легко обжечься. - Герцог тяжело вздохнул. - Генерал Муркатто, выражаю надежду, что вы согласитесь на постель в моём дворце и утром присоединитесь к нам за завтраком?

Загремели спущенные цепи и её руки безвольно упали на бёдра. Ей показалось, что она сумела выдохнуть "да" прежде чем начала рыдать и от рыданий потеряла речь. Ничем не сдерживаемые слёзы бежали вниз по лицу.

Ужас, боль и безмерное облегчение.

Дата добавления: 2015-08-18