Глава 8. А ты понимаешь все, но продолжаешь смотреть

А ты понимаешь все, но продолжаешь смотреть

И верить, и думать, и скучать, и мечтать

Пока солнцу в глазах твоих не суждено умереть

Пока не останется сил, чтоб рыдать.

Я вновь вижу свой первый сон, приснившийся мне несколькими неделями ранее. Зажатая между стенок комнаты, жадно глотаю ртом воздух, пропитанный едким ядом и дымом. Мои глаза мечутся впереди, словно выискиваю признаки жизни. Во круг темнота, и, кажется, что помещение поглотило меня. Неожиданно комната расширяется, выталкивая меня из закрытого пространства, и я делаю неуверенный шаг вперед. Кровать одиноко стоит у стенки, помятая и окрашенная в черный цвет от дыма, веющего здесь. Письменный стол, на нем пару бумаг старого изготовления и черные чернила, рядом перо. Обнимаю себя за плечи и чувствую холодную кожу. В недоумение я оглядываю себя и ужасаюсь, прикрыв рот рукой. Белое платье. Мое похоронное платье, в котором я провела последние минуты, секунды своей жизни, находясь под властью водной стихии. Только теперь мой наряд такой же серый и мутный, как зал, в который я вхожу. Белые и пустые стены сменяются картинами с одинокими золотыми ранами, в них только дырка размером с плакат. По середине стул и…душа! Я вижу отчетлива контуры и изгибы тела. Мужского, как мне кажется. Силуэт стоит в спокойствие, всматриваясь в окно. Его рука зависает на оконной раме и сжимает деревяшки. Медленно иду к нему и неуверенно кладу руку на плечо. Пальцы тут же ощущают странное чувство, никогда ранее не испытанное и не видевшееся им. Мне хочется спросить, но голоса нет. В ужасе свободной рукой хватаюсь за шею и делаю попытку. Бесполезно. Я нема, как и мертва. Точно. Я ведь умерла. Сколько прошло времени после моей кончины, никому не известно, тем более мне. Возможно пару минут, может быть час, а может и вовсе несколько дней. Но тогда бы я услышала какие –нибудь звуки, доносившиеся снизу. Глупая. Думаю, что нахожусь в Раю, но на Рай это место не похоже. Темные оттенки сопровождают меня по всюду, куда бы не пошла и где бы не очутилась. Все это я время нахожусь в одной комнате, но пейзажи меняются, перемещая меня в залы, дворы и другие комнаты, ранее не знакомые моему взору. Пока я здесь, мне никто не попадался на дороге, даже мертвый или ангел, а тут нате получите.

Поднимаю взор на незнакомца и легонько трясу его за плечи, и вдруг…

Резко отрываю глаза и, стремглав, сажусь, учащенно дыша. Мои зрачки расширены, а по телу сочиться неприятный холодок, словно после страшного сна. Трясущейся рукой протираю вспотевшее лицо и аккуратно опускаю на колени. Произвольно пальцы сжимают что –то мягкое и пушистое, и мой взгляд кидается вниз. Рука настолько сильно держит кусочек одеяло, что, разжав хватку, пальцы взвывают от боли и покалывающего чувства. Знакомый запах проникает в ноздри, переворачивая внутренний мир верх дном, и мне хочется закричать. От безумства. От удивления. От…счастья!

Душистый аромат яблока летает по помещению, растворяясь в солнечном свете, сочившийся сквозь открытое окно. С улицы дует ветер и мельком просачивается ко мне, приятно обдувая и шелестя кожу. Моя комната. Оглядываюсь. Все как и было при мне с первых дней колледжа, так и осталось на месте. Только школьная форма лежит на одной из полок шкафа, выделяясь своим пиджаком.

Как во сне, откидываю одеяло в сторону, свисая ноги с кровати, и медленно опускаю их на пол. По пяткам и ступням пробегает холодок, но я улыбаюсь. Мои ноги чувствуют. Несколько раз двигаю пальцами, не веря в происходящее, и, оперившись на матрас, спокойно встаю, расправляя спину. Делаю шаги вперед и снова не могу сдержать радости. Это не сон. Это реальность, а значит…я жива! Продолжая улыбаться и смотря под ноги, не замечаю, как оказываюсь по середине комнаты и поднимаю глаза, заметив зеркало. Подхожу к нему и ахаю.

Мое лицо, побледневшее и худое, не выражает никаких эмоций, кроме тех, что были несколько секунд назад. На щеках видны ямочки, глаза тусклые и больные. Я провожу пальцами по коже рук, медленно спускаясь на ночнушку и пробуя тело на вкус. Я бледная, как мертвая, и худая, точно щепка. Но главное я жива.

Минуту любуюсь на свое отражение, а после вновь возвращаюсь к рукам. Ногти поломались и выглядят грубыми, кожа запястья шершавая и покрытая мурашками. Стоит мне несколько раз полюбоваться на свое «обезображенное» тело, как вдруг дверь раскрывается и на пороге появляется Жаклин.

- Жаклин, -неуверенно шепчу я, не понимаю, что испытываю сейчас. Радость за то, что вижу подругу. Или разочарование. Перед глазами возникает образ в воде. Меньше всего мне хочется хранить это воспоминание в своей голове, но не получается.

- Почему ты встала? –пропустив мимо ушей мои слова, девушка нервно подлетает ко мне и, взяв за руку, ведет к кровати, укладывая и накрывая одеялом. –Это мой прокол, -опустошенно произносит Лиса и садится рядом со мной, взяв в руки полотенце. Несколько раз промыв мое лицо, блондинка убирает в сторону предмет и складывает руки. –Слава Богу, ты очнулась. –на ее лице возникает облегченная улыбка.

- Я тоже рада вновь видеть и слышать тебя, Жаклин, -протягиваю я и скрючиваюсь от боли в груди. Словно меня дерут несколько десяток озлобленных собак. Жаклин подкладывает под голову подушку и аккуратно опускает меня на нее.

- Ты не до конца еще оправилась.

- Что произошло?

- Ты не помнишь? –удивленный тон. А должна? Все, что так хорошо отпечаталось у меня в голове, скорее всего было стерто и уже не воспроизвести, но отдельные части картины я припоминаю: высота, бассейн, удар в спину, холод, скованное тело, смазанные лица людей и я проваливаюсь во тьму. Ничего не помню. В ответ я лишь отрицательно киваю, стараясь вновь не пробудить боль в грудной клетке. –Твое посвящение. Может быть это?

- Да, помню. От части. –неуверенно говорю я и сглатываю комок в горле. Не хочу сейчас слушать о своей смерти и воскрешение, но, похоже, придется, и я это понимаю.

- Ты должна была продержаться пять минут в воде. В закрытом пространстве, где доступ кислороду полностью был аннулирован, -Жаклин говорит медленно и отчетливо. Боится, что я не успею за ней запомнить или не смогу так ярко соображать. –Ты прыгнула, и Дерек приказал закрыть тебя.

Теперь вспоминаю. Гляжу на ладони и ощущаю покалывания, нытье. Моментально появляются красные отпечатки. Следы моих ударов о стекло. Как только я не барабанила по двери, в надежде выбраться, но, кажется, ее посадили на несколько гвоздей.

- Ты крепко держалась пол минуту, а после, -Лиса зажмуривает глаза и накрывает мою ладонь своей. –Я не видела, что происходило там, но замечала, как нервничал Питер и еще несколько товарищей. Потом разнося удар. Затем еще один. Тогда я поняла, что тебе плохо, и поспешила остановить Дерека. Хотела, чтобы тебе дали отсрочки на испытание, но не получилось. Я много раз наблюдала, как лицо Дерека искажает гримаса радости и ухмылки, когда он мучал, истязал таких, как ты, погружая в воду, подвешивая над пропастью. Только ради забавы, и чтобы увидеть храбра ли ты на столько сильно, как он и другие.

- И что произошло? –я знаю что. Дальше все было, как в страшном сне. Мне не хватало сил и воздуха, чтобы подняться, сделать последний удар и надеяться, что данное мне время истратилось. Я была беспомощна и слаба, и шансов на жизнь практически не было.

- Ты пошла на дно. Не знаю как, стремительно, как в фильмах с чудовищами. Но никаких чудовищ подводных и не было. Я не знала, что делать, и, -Жаклин протирает усталое лицо и смахивает несколько прядей светлых волос со лба. –Меня снова охватила паника и страх потерять близкого человека, как в прошлый раз.

Я знаю о чем она говорит. В моей голове мелькают проблески разговора о ее отце, которого Лиса потеряла несколько лет назад. Не знаю, испытывали ли она ту боль и сострадание, или только печаль и горе о потерянной подруге?

- Я молила Дерека остановиться, открыть это чертово окно, но все напрасно. Секундомер продолжал щелкать и действовать на нервы. Последняя надежда оставалась лишь на кого –нибудь из братства. Надеялась, что среди них найдутся те, кто рискнет, пойдет против правил и спасет тебя, -на ее лице появляется проблеск улыбки.

- Кто спас меня? –хочется услышать имя или хоты бы намеки на этого человека. Уверена, что не знаю его, но хочу знать имя своего спасителя. Человеку, которому я благодарна жизнью.

- Питер нырнул за тобой, разбив стекло. Не знаю, как ему удалось, что он быстро скрылся среди темной воды. Все, что я слышала, были крики Дерека и перешептывания людей. Никто, понимаешь, никто еще не сопротивлялся, шел против законов и правил, спасая чью –то жизнь на посвящение. Это не правильно и, тем не менее, смело. Я знала всегда, что Питер никогда не был похож на его «брата». Он не был таким, как Дерек. Отчаянный, полный решимости и не знающий, что такое боль. Готов был идти за чертом в самый ад, только, чтобы помочь и спасти близких ему людей. Он спас тебя, -девушка сделала акцент и тревожно улыбнулась. –Но ты не дышала, не подавала признаков жизни, когда тебя подняли со дна. Я думала, что ты умерла. Пульс прощупывался ели –ели, а какое –то время его не было вовсе.

Знала бы Жаклин, что так оно и было. Я умерла, оказавшись в другом мире, в другое вселенной, но что –то заставило повернуть назад, вернуться в реальность. Возможно слова, которые я слышала, уходя в пропасть.

- Но вскоре твое сердце забилось вновь. Тело стало согреваться, и я благодарила Господа, что он вернул тебя нам. Питер принес тебя пару дней назад сюда и…

- Что? Пару дней? –переспросила я, приподнявшись на локтях. Этого не может быть. Ведь прошла всего ничего времени.

- Да. Ровно три дня. Три дня ты не приходила в себя, находясь в коме. Мы с Питером дежурили у твоей кровати каждый день, сменяя друг друга. Сегодня моя очередь, а вечером к тебе зайдет Одли, проведает. Заодно я наконец сяду за уроки.

- Уроки! –взмолилась я, прикрывая лицо руками. Слышу смешок подруги. –А директор Джоунз. Он знает, что я в таком состояние?

- Нет, но мы сказали учителям, что ты приболела и находишься на лечение под нашим присмотром. Они поверили. Пару деньков еще полежишь и будешь, как огурчик.

- Спасибо, Жаклин, но я чувствую себя уже хорошо и могу спокойно ходить на занятия.

- Нет! Никаких возражений, дорогая. Не хочу, чтобы ты пропускала Весенний Бал.

- Весенний Бал? –переспрашиваю я, присаживаясь на край матраса. Что –то, а об этом я не слышала.

- Да. Раз в три месяца: зимой, весной и летом, колледж устраивает большой бал. В этот день сокращены уроки, а весь первый этаж превращается в настоящую площадку для танцев и пира. Приятное зрелище! –мечтательно произносит Лиса. –Девушки в изысканных платьях, юноши в дорогих костюмах.

Я усмехаюсь. Никогда не любила дискотеки, а балы тем более. Все дорогое, все драгоценное и блестящее будет маячить перед глазами всю дорогу. Оно мне надо?

- И чтобы попасть на него, ты должна чувствовать себя на высшем уровне.

- Я не хочу.

- Почему? –наверное Жаклин видит первую девушку в своем роде, которая отказывается от похода на торжественное мероприятие.

- Просто не хочу. Я не любила дискотеки в школе с класса пятого. Думаешь сейчас колледж изменил мое отношение к ним? –горько усмехаюсь. –Тем более бал. Я никогда не была на балах, где все разодетые и прикрашенные до тошноты. И я не хочу маячить перед глазами Дерека.

- Боишься, что такое вновь повторится?

- Не знаю, -отвечаю я, взглянув в окно. –Просто… я не уверена, что вообще хочу куда либо выходить в ближайшие пару дней, пока не утихомирится братства. Снова наблюдать те взгляды, слышать усмешки за спиной. Это повторится вновь, если я покажусь перед ними.

- А если не покажешься, -рассуждает Лиса. –Они посчитают тебя трусихой и еще слабее, чем была тогда. Тогда тебе лучше прийти на бал. Сможешь показать им всем, в том числе и Дереку, что после пережитого тебя ничего не сломило и не уничтожило. Это будет оценено как уважение и храбрость.

- Да, но что с того? Я все равно не стала одной из вас.

- С чего ты так решила? –приподняв одну бровь, озадачено спросила Жаклин.

- Ну, если меня не подводит память, то я медленно пошла на дно, как айсберг, -с сарказмом отвечаю я.

- Верно, но ты протянула в воде половину того времени, что было дано. И правила братства позволяют тебе вступить в наши ряды. Дерек сам поставил такой закон, так что нарушить его он не смеет.

Что я должна сейчас испытывать? Облегчение, что перед своей кончиной стала свободной, и спокойно оправилась на тот свет? Или же грусть, что мне не дали спокойно умереть? Два варианта противоречат друг другу.

- Какое облегчение, -иронично восклицаю я и поднимаюсь с кровати. Слышу, как бубнит Жаклин, изредка поднимая руку, но остановить меня не пытается. Правильно. Я лучше сейчас буду вести себя, как последняя дрянь, чем где –нибудь еще, не в самый подходящий момент. –Прости, -устало выдыхаю и возвращаюсь обратно. Если так просто уйду, совесть съест меня ночью. –Не стоило срываться.

- Ты не должна извиняться. Пережить такое и остаться живой –это чудо. И срыв нервов как раз самый верный способ, чтобы прийти в себя, -мои слова ее даже не задели. На лице все также красуется легкая и не принужденная улыбка. Мне бы иметь такую выдержку, как у подруги.

- Спасибо, -коротко отвечаю я и обнимаю Жаклин.

Несколько минут мы сидим в полной тишине и не двигаемся, продолжая обнимать друг друга за плечи, как старые добрые друзья. Да, друзья. Друзья, которые никогда не бросают, готовые идти за тобой в самое пекло и спасти твою дешевую шкуру. Как хочется, чтобы таких людей было побольше, но лучше встретить двух или трех, которые останутся с тобой на всю жизнь. Думаю здесь я нашла именно таких. Моя старая жизнь была связана с Ханной, с внешним миром. Мы чувствовали себя детьми, любившее беситься и играть на перегонки друг с другом. Любили чувствовать, как волосы приятно развиваются на ветру при беге. Это было детством –той частью меня, что я давно позабыла. Сейчас все изменилось. Изменились нравы и принципы, хорошим на замену приходят лучшие, выставляя старых за дверей. Не думала, что моя жизнь так быстро изменится с приходом в колледж. А это только на три месяца. Потом все снова будет со мной. Со мной будет Ханна и родители. Сейчас у меня есть Жаклин. Девушка, с огненно- светлыми волосами и голливудской улыбкой, карими глазами и татуировкой на запястье. Помню, как первый раз, увидев ее, размышляла о ее жизни, статусе в колледже и положение в обществе. Правильно мне говорили: сначала узнай человека, а потом суди по обложки. Жаклин оказалась другой. Доброй, отзывчивой, иногда взрывной, как волна, но милой, как одуванчик на лугу.

- Знаешь, Элизабет, -начинает Лиса, оборвав мои мысли на пол дороге. –Я рада, что тогда подсела к тебе в столовой. Наверное сейчас мы бы сторонились друг друга, как кошка и собака, но хорошо, что этого не произошло.

- Я тоже рада этому, Жаклин, -тихо отвечаю и улыбаюсь. Моя жизнь прекрасна, а что надо для нее? Друзья, дом, родители и близкие люди.

Слышу, как в дверь стучат, не придаю этому особого значения и залезаю под одеяло, повернувшись спиной от окна. Отвечает Жаклин, что –то вроде «войдите», дверь открывается, и появляется Питер.

Мое сердце начинает молоть около пятидесяти ударов в секунду, погружая меня не в самое лучшее состояние. Парень осторожно входит, стараясь не разбудить мое тело, но этого мало. Я знаю, что он здесь, и от этого не смогу заснуть. Держу глаза прикрытыми и молю Жаклин, чтобы та не прокололась с ответом. Нос улавливает знакомый грубый парфюм, и я морщусь.

- Привет, -почти шепотом произносит парень, и я чувствую, как прогибается матрас внизу у ног. Но не это волнует больше всего. От голоса по телу пробегают маленькие паучки, а от шепота подавно. Я съеживаюсь и накрываю нос одеялом, не желая больше чувствовать его. –Как она?

- Нормально. Просыпалась пару раз и уже в хорошем состояние, чтобы соображать. Сейчас снова заснула.

- Хорошо, -облегченно произносит Одли. Не знаю, что в этом может быть хорошего. Что он находится здесь, или что видит меня спящую и до сих пор беззащитную? –Иди, поспи сама. Ты дежурила всю ночь, теперь моя очередь.

Превосходно! Жаклин пробыла у меня в комнате всю ночь и ничего мне не сказала об этом. Ну смотри, подруга. Проснусь, мало не покажется!

Девушка ничего не отвечает, но знаю, что благодарна улыбается другу и, дотронувшись до моей ладони, встает и, стуча каблуками, покидает комнату. В помещение повисает гробовая тишина, но слышу лишь наши с Питером дыхание. Медленное, спокойное, расслабленное. Матрас снова возвращается в привычное положение, а парень, пододвигая стул ближе, садится, что я могу ощутить теплое дыхание на коже рук. Теряю контроль, и снова мурашки покрывают вес тело, словно невидимая оболочка.

- Если бы ты только знала, как я был рад, когда ты открыла глаза, -нежно говорит Питер, и я чуть не подрываюсь с кровати. Открыла глаза? Что это значит? На сколько помню, я не открывала глаза до сегодняшнего дня.

Что –то внутри меня щелкает и перед глазами вновь возникает недавний сон. Ко мне разворачивается незнакомец, и я вижу Питера. Хочется улыбнуться и броситься к нему на шею, но картинка начинает меняться. Кожа становится сухой и бледной, покрывается морщинами и видны некоторые уголки голого черепа, глаза становятся стеклянными, а после и вовсе прозрачными, что я могу увидеть дальний угол комнаты, где висит ковер. В моих глазах стоит ужас, ничего не в состояние выговорить, но моя рука оказывается в его липкой, гнилой ладони. В следующую секунду чувствую, как что –то липнет к моему телу и ползет вверх, к лицу. Пытаюсь отряхнуть, но Питер превращается в скелет, и я…просыпаюсь.

Я должна открыть глаза, но не могу. Тело отдает жаром, спина горит, будто на ней несколько десяток шрамов и царапин, грудную клетку что –то сдавливает, а в горле застревает крик. Если позволю ему вырваться наружу, пиши пропало. Вместо этого, я съеживаюсь под одеялом в клубок и опускаю голову, скрывая слезы. Плевать, что, возможно, Питер видит меня в таком состояние. Плевать! Мне нужно успокоиться. Я хочу дышать ровно и легко. Но вместо спокойствия во мне пылает огонь боли. Слишком трудно, слишком тяжело.

- Знал, что ты жива. Не переставал на это надеяться и вот, ты тут, рядом, -Питер рядом, а его голос для меня лучшее лекарство и успокоительное. Жаль, что я стала замечать это только сейчас. Чувствую прикосновение его ладони, и слезы отходят прочь. Нежное поглаживание по руке, и мое тело расслабленное. Мне больше не видеться его изуродованный образ во сне, с щупальцами вместо рук и сухой, холодной и липкой кожей. –Я рад, что ты с нами, Элизабет. Я рад, что ты со мной.

Считать это его признанием или нет, но я робко открываю глаза и улыбаюсь, замечая удивленный взгляд парня.

- Привет, -скромно говорю я и приподнимаюсь на локтях, скрещивая перед собой ноги. Питер ошеломленно смотрит на меня, но позже улыбается в ответ и убирает ладонь, от чего мне становится одиноко.

- Ты все слышала?

- Да, и прошу прощение за это.

С каких пор из меня льется вежливость?

- За что? За то, что подслушивала все сказанное мною выше, или что притворялась спящей? –на лице Питер возникает легкая улыбка.

- Можно сказать и так, -скромно отвечаю я. –Но я хотела сказать совсем другое.

- И что же?

- Хотела поблагодарить тебя за то, что спас меня, хоть и не обязан был делать этого. Ты пошел против приказа Дерек, а это, -я морщусь. –Ставит тебя перед товарищами не в очень хорошем свете.

- Как говорила Жаклин ранее, должно было быть три раза, -Одли усмехается и хлопает ладонью по своему колену. –И вот, третий раз представился мне.

- Все равно спасибо.

- Обращайся в любую минуту, -мы улыбаемся одновременно.

Впервые за долгое время у меня такое чувство, будто я знаю этого человека всю жизнь, словно он был всегда рядом и поддерживал в тяжелый миг. Я больше не ощущаю к нему холод или нейтральную сторону. Он не противен мне, как ранее. Не скажу, что и близок, но хочу узнать Питера лучше. Парень кажется не таким холодным и грубым, как могло показаться в первые дни нашего знакомства.

На меня наваливается непреодолимое желание дотронутся до него, ощутить ту самую сталь, что была при моем контакте в спортзале. Но я не решаюсь поднять руку и приложить ладонь к груди. Слишком страшно. Слишком не правильно. Броню себя за мысль об этом, но позже замечаю, как наши руки находятся в миллиметровых расстояниях друг от друга, пальцы практически соприкасаются, лишь тонкая простынь разделяет их, создавая барьер. Хочется поблагодарить природу, но язык даже не поворачивается в сторону. Пора мне унять накопившийся пыл внутри!

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, только, -дотрагиваюсь до грудной клетки и несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, пока не начинаю чувствовать покалывания. –Грудь немного болит.

- Это из –за меня, -виновато произносит Одли и неожиданно придвигается ко мне, нежно кладя ладонь на сердце. Становится не по себе. Горячее дыхание обжигает кожу лица, ребра сжимаются из –за недостатки воздуха в легких и кажется, что я провалюсь в обморок. Но в голове летаю обрывистые строчки слов: только не сейчас…только не здесь.

- Не вини себя в том, что сделал, -шепчу я и убираю его ладонь с кожи, не разжимая пальцев, наши руки по прежнему находятся в состояние единого целого существа. –Ты спас мне жизнь и, возможно, благодаря этому, -мои глаза на секунду мечутся от груди к его глазам. –Я сейчас жива.

- Да, но ты по –прежнему чувствуешь боль. Только по тому, что не сумел найти другого выхода.

- Прошу, не говори так. Из –за этого я больше ощущаю себя виноватой в твоем сожаление. Я жива, слышишь, Питер? Жива и нахожусь рядом. А значит ты не виноват. Ни Жаклин, ни ты. –я правда ощущаю себя виноватой. Как перед подругой, так и перед парнем. Из –за меня и моей глупости Питер нарушил правила братства, бросившись в след за мной, когда мог совершенно спокойно стоять и смотреть как я погибаю. В чем причина? Подвоха здесь нет, я знаю. Может быть ради Жаклин? А смысл? Тогда, я в смятение.

Выдохнув, Питер поднимает голову, и наши глаза встречаются. Неожиданно возникает резкое желание прижаться к нему, согреться, будто в лютый мороз, но я боюсь. Попросту боюсь, что сделаю не совсем правильный и уверенный шаг. Из моей головы совсем вылетел тот факт, что у Одли есть девушка, но… кто говорит о ней сейчас? Я первый раз замечаю необъяснимую тягу к этому человеку, которую нельзя увидеть. Кажется, что могу увидеть разноцветные потоки линий, исходящих из его головы и направленных в мою сторону. Это сводит с ума, когда замечаю, как его взгляд бегает по моему лицу, глазам, щекам, лбу, губам и шеи. Готова поклясться, что если бы не все эти чертовы правила и обязанности, возложенные на наши плечи, не раздумывая я прикоснулась бы к его шее, сквозь пальцы нащупывая выступающие нити вен, провела линию вдоль груди, спускаясь к торсу и, наконец, дотронулась бы до его чуть грубой кожи лица. Она наверняка именно такая. Только так, находясь на достаточно опасном и близком расстояние от его лица, я могу внимательнее изучить лицо, но мой взгляд находит нечто интересное и не понятное. Под правым глазом я замечаю небольшую шершавую кожу, больше схожая с морщинкой, но позже, приметив под правильном углом, убеждаю себя в обратном. Шрам. Сейчас он выглядит менее грубо, чем раньше, но я поражаюсь, как долго Питер скрывал его. В столовой я не могла обратить должного внимания на эту мелочь, зато сейчас отлично рассмотрела. Неловко опускаю голову на наши сплетенные руки и вижу с какой нежностью и заботой его рука держит мою, словно была предназначена для этого. Возникает странная мысль, и воздух становится свинцово тяжелым, когда Питер подвигается ближе, оказавшись на матрасе. Теперь я заперта, оказавшись между стеной и парнем. Во мне борются два желания, как одичавшие звери: одно, с силой выплескивающее волнение и испуг из груди, настаивает на продолжение. Хочет, чтобы я коснулась его щеки, а второй, усердно переваривающий мысли в голове, пытается огородить меня от опасности, сидящей впереди. И с этими противоположными силами я живу 17 лет.

Когда до блаженного прикосновения остается несколько сантиметров, а его рука крепче сжимает мою, и, кажется, что сейчас случится что –то по –настоящему волнующее и прекрасное, над ухом раздается противный звук мобильного, и Питер откидывает голову, разжимая руку и отодвигаясь обратно у стулу. Я разочарованно вздыхаю и опрокидываю голову на подушку, протирая руками вспотевшее лицо. Даже отойдя от шокированного состояния, на ладони чувствую следы его грубых пальцев, но это не сравнится с обжигающим дыханием на лице. Почему мне так хочется удавиться сейчас? Провалиться сквозь землю или повернуть время вспять?

- Прости, Элизабет, но мне надо идти, -растерянно произносит Питер и, отодвинув стул, встает, убирая источник моего негодования в карман. –Просто…

- Джулия, -заканчиваю я и, поджав под себя ноги, устало улыбаюсь, спрятав все эмоции и переживания глубоко в себя. –Ничего. Я все понимаю. Ты не обязан был приходить.

- Должен, -настаивает парень и обреченно выдыхает, протирая лицо руками. Замечаю серебренное кольцо на указательном пальце левой руки. Ни камня, ни рисунка. Лишь тонко выцарапанная надпись, которую я не могу разглядеть. –Я зайду к тебе вечером, когда будешь лучше чувствовать себя, -вижу, что улыбка ему дается не просто. –Если хочешь, могу принести что –нибудь.

- Нет, спасибо. Иди, -киваю в сторону двери. –Тебя ждут.

- Да, -тихо отвечает Одли, и мне кажется, что моя грубость его ранила. –Тогда, до вечера.

Равнодушно киваю и наблюдаю, как неуверенно Питер скрывается за дверью, тихо прикрыв ее. Свое пробуждение я не так хотела видеть. Точнее так, но не таким образом. Почувствовать неожиданное притяжение со стороны юноши, а потом облом. Снова протираю лицо и укладываюсь на кровать, свернувшись на ней калачиком, как котенок под дождем.

С уходом Питера пришла пустота и боль, ярко стучащая по сердцу, но она совсем другая. Любой другой заметил бы ее, но только не я. По сравнению со всем, во что я так славно ввязала свою жизнь, это лишь крошечная щепотка неприятностей на голову. Мне не хочется кричать, не хочется бить кулаками по стене, пока не найду ответ на поставленный вопрос, и не хочется просить кого –то остаться. Конечно, я была бы рада, если Одли побыл со мной еще немного, но в другой обстановке. Сейчас эта комната навсегда поселила воспоминания о произошедшем моей глупости и невнимательности Питера. Прижимаю колени к груди и ощущаю, как по щеке текут слезы, сворачивая в сторону ног и попадая на волосы. Порой мне хочется, чтобы меня вообще не существовало в этом мире. Ведь минус один человек на земле - ничего страшного. Сейчас, лежа в одиночестве в холодной постели, все больше понимаю, что я все еще ребенок. Пусть и считаю себя слишком взрослой для карапуза. Только дети могут совершить столько ошибок за раз, но им простительно. Только дети могут прийти к маме в любую минуту и плакать у нее на плече. Тогда почему я не могу?

Моя рука автоматически тянется к тумбочке и, нащупав металлическую коробочку, притягивает к себе. На экране стоит наша с Ханной совместная фотография, но, перевернув экран, вижу наши лица с Лисой. Девушка обнимает меня за плечи, ее волосы каскадом свисают с моих плеч, а сама Жаклин кривляется на камеру. Этому рисунку несколько дней, если не ошибаюсь. Как раз перед тем, как я выбрала сторону свободы, а не справедливости и реальности. Захожу в папку сообщений. Ноль новых или не прочитанных. Звонков тоже нет. Появляется жгучее желание раздолбать ненужную технику об кровать, но я останавливаюсь и бросаю телефон в ноги, скрыв с глаз долой.

Я осталась одна. Одиночество с силой поедает меня изнутри и, кажется, что нет выхода из этой ситуации. Возможно так оно и есть. По крайне мере я никому не нужна за пределами колледжа. Ни родителям, ни Ханне. Может быть у нее налаживается жизнь, а отец с матерью решили отдохнуть перед мои приездом? Не хочу гадать, меня воротит от этого. Накрываюсь до самой шеи одеялом и закрываю глаза. Может быть сейчас смогу уснуть? Мне нужен лишь покой. Это все, о чем я так мечтаю.

***

Переодевшись в удобную одежду: майку и пижамные шорты в клеточку, завязываю волосы в тугой пучок и взгромождаюсь на кровать, по путно хватая со стола учебник по истории Англии. Сажусь на кровать, не глядя, включаю лампу и в глаза бьет тусклый свет. За окном уже давно вечер, а я решила позаниматься уроками, если уж мне нельзя выходить из комнаты. В небе светит луна, излучая свое тепло и отгоняя плохие мысли. Скрещиваю перед собой ноги и открываю параграф, на котором остановилась днем. Да, весь день я потратила за уроками, нагоняя программу. Раз мне суждено торчать в неволе еще несколько дней, то пусть эти дни я проведу в компании астрономии, физики, истории и математики. Пока читаю конспект и стараюсь запомнить даты, в голове плавают совсем другие мысли. Не относящееся к урокам в целом. Я стала свободной, а значит мне придется сделать татуировку, как делали это остальные. Нанести непонятный рисунок на участок тела, который совершенно не имеет никакого значения и смысла, а потом проходить с ним всю жизнь, каждый раз уклоняясь от расспросов родителей. Замечательный путь! Жаклин говорила, что я могу повременить с нанесением тату, но не долго. Дерек всегда проверяет на честность новеньких, а после того, что случилось в бассейне, уверена, я буду первой в его списке «Не желательных гостей». Переворачиваю страницу, и неожиданно раздается звук, похожий на стук в дверь.

- Да, -протягиваю я, не отрываясь от учебника.

Дверь открывается, но я не собираюсь смотреть на непрошенного гостя, пока не улавливаю знакомый аромат и запах чего –то сладкого. С каких пор у меня обострился нюх, как у животных?

- Привет, -на радостной ноте протягивает Питер, садясь рядом и вынимая из –за спины небольшой бумажный пакет.

- Привет, -мне требуется секунда, чтобы исчезнуть книге с колен. перекладываю подушку за голову и облокачиваюсь на нее. –Ты пришел.

- Я ведь обещал, а обещания держу. Подумал, что ты не откажешься от печенья. –он трясет пакетом, а после разворачивает его, и я чувствую шоколад.

- Шоколадные? –я распахиваю глаза от счастья. Нет сомнений, что этот человек знает меня всю жизнь, знает, что я люблю но откуда, черт подери? –Откуда ты узнал? –подсаживаюсь ближе и беру один из лакомых кусочек. Покрытый ореховой стружкой, мне кажется, что это первый приступ рая. Как долго я не пробовала эти печенья на язык, наверное уже забыла, какого они вкуса.

- Не только ты любительница шоколадного печенья, -гордо говорит Питер, улыбнувшись, и устраивает пакет между нашими ногами, а сам облокачивается об стену. –Думал, что ты спишь.

- В девять вечера? –удивленно приподнимаю бровь и кидаю в строну настенных часов. –Признайся, ты с другой планеты?

- Хм, нет, -смеется парень и отламывает кусок. –Просто ты только сегодня пришла в себя и…

- Питер, не говори обо мне так, словно уже похоронил.

- На какое –то время это было правдой.

- Если так, то прости. Твои коварные мысли не оправдали своих надежд. И да, -подмечаю я. –Умирать я не собираюсь еще очень и очень долго.

- Я запомню.

Не хочу, чтобы снова наступала тишина. Кажется я вновь чувствую себя нормальной когда рядом находится Одли. Мне с ним легко, хоть и никогда не подумала бы об этом. С первых дней наши отношения сложно было назвать дружескими, а теперь все меняется. И в лучшую сторону.

- Расскажи о себе. –прошу я, переходя на третье печенье.

- Что ты хочешь узнать?

- Все и по подробнее.

- Ну истории, касающиеся колледжа, я опущу с твоего позволения.

- Как хочешь.

- Хорошо, -парень разминает руки, и я слышу, как хрустят расслабленные суставы пальцев. –Я не из совсем богатой семьи, как Дерек или Жаклин. Мой семья переехала в Лондон несколько лет назад, когда мне было около пяти лет. Из –за отцовской работы. Каждый день мне становилось сложно привыкать к местности и окружающим, и мы перебрались сюда, в пригород. Здесь я рос последующие года, пока не пошел в колледж. Моя сестра тоже хотела пойти следом за мной, но…

- У тебя есть сестра? –перебиваю я.

- Да. Джессика. Мы с ней похожи только характерами. Такие же упертые, гордые и…

- Самовлюбленные, - слово вырвалось быстрее, чем я успела подумать. Виновато поднимаю глаза на парня и сглатываю. –Прости.

- Ничего. С какой то стороны ты права, -раздумывает Питер, и я благодарю его, что он не остановился и не зациклил своего внимания на моем невежестве. Мне стоило побранить себя за грубость. –Да, и самовлюбленные в каком –то роде. Она младше меня на два года, но все равно была примером для подражания. Моя мать всегда ставить ее мне в пример, как опрятного и приятного души человека, но я не воспринимал этого в серьез. И здесь сказалось мое детство, -парень шумно выдыхает. –Я часто не ладил со своим отцом и за это получал по мозгам, но сейчас я благодарен ему за то, что так воспитал. В моем возрасте все парни грубые и необученные придурки, каких свет не видывал. Иногда мне хочется вернуть те времена, когда с отцом я был близок.

- А что тебе мешает это сделать вновь?

- Как ни печально это говорить, но не смогу. Его не стало четыре года назад.

- Прости, -снова моя оплошность.

- Ничего. Ты ведь не знала.

- Нет. Прости, что вновь заставила это почувствовать и вспомнить.

- Не извиняйся. Ты не знала. Никто не знает, кроме Дерека и Жаклин. Я доверяю им больше, чем кому либо. Больше, чем родной матери и близкой по духу сестре. Но, -он смотрит на меня. –Теперь и ты оказалась в этом списке.

- Не думала, что когда –нибудь скажу это, но спасибо. –утешительно отвечаю и наконец проглатываю печень. Два друга. У обоих нет одного из близких. И как это жить с болью в сердце все эти годы? Знаю, не приятное ощущение. Но тем не менее жить можно.

- Ты уже выбрала, что будет твоим символом? –Питер не дает мне переварить информацию, унося в другую сторону.

- Символ?

- Да, твоя татуировка. Не сомневаюсь, Лиса сказала тебе о обряде посвящения. Основная часть позади, теперь ты должна нанести тату на тело в знак верности и честности братству.

- Нет, не думала, -признаюсь я. Времени особого не было, чтобы подумать о такой мелочи. –Я и не думала, что это может быть символом.

- У каждого в стаи свой личная татуировка, которой нет ни у кого, кроме него. Это что –то в роде оберега и символа, означающий твою личность, -парень расслабленно выдыхает. –Если бы все наносили то, что им вздумается, надобности в этом потеряла бы смысл. К примеру, только у Жаклин есть тату со звездой на запястье. У Дерека…

- Орел, рукав из непонятных символов и одна на всю грудь.

- Жаклин, -усмехается Питер и вздыхает. –Верно. А знаешь, что за символы?

Я отрицательно киваю головой.

- Имена его близких, друзей и любимых. Всех, кто с ним был всю жизнь и все, с кем он хорошо ладит. Жаклин там тоже есть, но она не принимает активного участия в его судьбе.

- А что на счет тебя? Наша подругу говорила, что у тебя есть одна или две. Точно не помню, но, -я откашливаюсь. –Ты никому и никогда их не показывал. В чем секрет? Почему?

- Слишком много спрашиваешь, -Питер пододвигается ближе, что щеки вновь обжигает огнем, и слегка бьет по носу. –Со временем узнаешь.

- Не люблю, когда от меня скрывают что –нибудь.

- Именно поэтому ты в столовой закатила концерт? –я вопросительно приподнимаю бровь. –Ну, когда поссорилась с Жаклин?

- Просто я не видела необходимости врать мне о братстве, если я рано или поздно узнала бы о вас. И о тебе.

- Лучше бы сама дождалась момента, а не лезла впереди паровоза.

- Только не говори, как моя мама. –устало бубню я. –Можно еще вопрос?

- Задавай.

- Почему ты спас меня три раза? Три раза не сдавал Дереку, нарушая одно из правил? Я хочу знать правду.

- Лиз, просто, -Питер устало выдыхает и, прислонив голову к стене, поворачивает ко мне. –Есть вещи, которых ты не должна знать и которые не понятны даже мне. Это одна из них. Да, я мог спокойно рассказать про тебя Дереку и тогда тебе не поздоровалась бы, но я не так жесток, как мой друг и как твой вожак. Я не кидаю людей в трудную минуту и помогаю им, не смотря на то, что сам в последствии попаду под горячую руку. Я не первый раз нарушаю правила, и Томлинсон знает об этом. Уверен, он не поверил в мою историю о неудачницы библиотекарше и о книге, которая так удачно приземлилась на пол. Но он знает, что я последний, кто может помочь ему со всем этим. К примеру с обучением и выдержкой новичков.

- Ты так и не ответил на мой вопрос, -тихо говорю я, глядя парню в глаза. Впервые вижу, чтобы Питер был так…нежен и любезен со мной. Нет той злобы, агрессии, которая исходила из него, как из черта. Он спокоен и умиротворен.

- Я не знаю, Элизабет, -также тихо произносит Одли и касается ладонью моей щеки. Перед глазами вспыхивает пожар, сердце колотится, как ненормальное, и тихо выдыхаю, боясь спугнуть парня. –Я просто не знаю. Может быть так надо было.

- Кому? –растерянно отвожу в сторону взгляд, но позже возвращаю. Его прикосновение щекочет кожу лица, щеки загораются румянцем и если Питер уберет руку, моя смущенность проявится во всей красе.

- Тебе, -шатен сглатывает, словно теряясь в собственных словах. –И мне.

Кажется, что внутри меня что –то взрывается, в висках больно пульсирует боль, сердце и живот ноют, тем не менее я чувствую, как бабочки заполняют весь желудок. К глазам подступает пелена, но не от слез. Что –то другое. Я не вижу ни кого, кроме парня и себя. Я и Питер. Питер и я. Мы одни. Во всей этой вселенной. Никого и ничего нет для нас обоих. Появляется желание вновь прикоснутся к нему, дотронутся до алых губ и примкнут к ним, чувствуя, как трепещут все внутренности, сердце отбивает чечетку, а глаза под действием чувств плавно закрываются, унося в иной мир. Но оно пропадает. Также, как и рука Одли.

- Мне надо идти.

Снова тот тон. Снова прощание.

- Конечно, -стараюсь говорить ровно и спокойно, но знаю, что это невозможно. Питер медленно встает с кровати, берет пустой пакет из под вкусностей и, подарив мне последнюю улыбку, уходит, бросив на последок:

- Как сделаешь татуировку, я хочу первым ее увидеть, -улыбается.

- Договорились. –отвечаю ответной улыбкой, и юноша уходит.

Что –то когтистое рвет мне душу. Проснулся тот самый зверь, что и утром. Быстро смахиваю одинокую слезу и залезаю под одеяло, выключая свет. Стены медленно окрашиваются в черный цвет. Кажется теперь мы будем часто видится с тобой, мой мрачный друг. Поворачиваюсь на бок и прикрываю глаза. Почему он все усложняет? Я хотела лишь дружеских отношений. Друзья, когда можно обратиться к нему за помощью. Когда можно позвонить в три часа ночи и попросить приехать. Теперь это будет трудно исправить. Две ошибки за день. Да я делаю успехи! Вновь смахиваю слезинку и накрываюсь одеялом. Плевать, что сейчас только десять часов вечера. Мне нужно побыть одной. Нужно уединение. Нужно…одиночество.

Дата добавления: 2015-08-18