Браунзвнлл 18 страница

Перед боем Льюиса с Грантом, который состоялся 29 апреля 2000 года в Нью-Йорке, было много разговоров, что, возможно, он получится очень скучным. И Льюис, и Грант — люди в жизни абсолютно беззлобные, да и хобби у них своеобразные: если Леннокс — заядлый, почти маниакальный шахматист, то Грант — прекрасный пианист-любитель, предпочитающий классику и джаз. Ну и какой бой может получиться между шахматистом и пианистом? Разве что нелепая интеллигентская склока, когда один будет колошматить другого пачкой нот, а тот в ответ попытается заехать ему шахматной доской. А поскольку на ринг нельзя выходить с таким опасным оружием, значит, будет еще скучнее. За пару недель до боя мне довелось поговорить с Бертом Уотсоном, известным метчмейкером (организатором матчей) из Филадельфии. Когда я спросил его, что он думает о предстоящем матче Льюис — Грант, Берт сказал: «Как бы они не заснули там прямо на ринге, а мы в зале и перед телевизорами. — Потом помолчал и добавил: — Хотя, может, получится и очень интересно». И глаза его сверкнули надеждой. Не столько на интересный бой, конечно, сколько на победу Гранта.

Получилось интересно.

Грант явно не справился с нервами. Он был перевозбужден и после первого же удара гонга бросился на Льюиса как очумелый. Зрелище, надо сказать, было впечатляющее: ринг казался маленьким для этих двухметровых гигантов, выяснявших отношения самым жестоким образом.

Американцу удалось пару раз достать Льюиса довольно сильными ударами справа, но тот и глазом не моргнул. Хладнокровный британец затаился и стал ждать своего момента, который наступил в середине раунда, когда любимым правым апперкотом Льюис неожиданно опрокинул Гранта на спину. Майкл был потрясен — если не физически, то психологически. Однако в предыдущем бою Голота тоже посылал его на пол в первом раунде, причем дважды, а он все-таки победил. Так что в зале пока увяли не все надежды.

Впрочем, жить им оставалось недолго. Льюис набросился на Гранта как гигантская черная пантера. Скоро последовал второй нокдаун, причем от нокаута Майкла спас американский рефери Артур Мерканте. Он счел, что прижатый к канатам Грант уже находится в нокдауне, и оттащил Леннокса, не дав ему добить противника. Майкл действительно опустился на пол, но можно с уверенностью сказать, что, поменяйся боксеры ролями, рефери бы не вмешался. Третий нокдаун случился за несколько секунд до конца раунда. На этот раз Майкла выручил гонг. Он успел встать до того, как Мерканте закончил счет, и неуверенной походкой пошел в свой угол.

Во втором раунде чувствовалось, что оба несколько устали: один — от своих атак, другой — от чужих. К тому же рефери постоянно встревал, мешая Льюису атаковать. Но на последней минуте раунда произошло неизбежное. Уклоняясь от очередной атаки Льюиса, Грант согнулся пополам и нарвался на мощнейший встречный правый апперкот британца, после которого сначала разогнулся, а потом рухнул на настил ринга. Нокаут.

Между прочим, Льюис здесь инстинктивно несколько нарушил правила. Он слегка прижал голову Гранта левой рукой, когда наносил последний удар. Рефери, помогавший американцу в течение всего боя, этого не заметил. К чести Майкла надо сказать, что он не стал поднимать скандал по этому поводу и принял поражение достойно, чего никак не скажешь об американской прессе, многие представители которой попытались было свести весь бой к этому эпизоду, но, не почувствовав поддержки, быстро смолкли. Тем не менее была предпринята как раз вполне удавшаяся попытка принизить значение победы Льюиса. Так, популярный обозреватель влиятельной газеты «New York Post» Уоллес Мэтьюз сравнил этот бой с поединком двух новичков-любителей на юношеском турнире «Золотые перчатки». А другой известный обозреватель, Марк Кригер, из не менее влиятельной газеты «New York Daily News» написал, что этот поединок напомнил ему «бой» здоровяков-кетчистов. Политкорректность была соблюдена. Строго говоря, Кригер не назвал кетчистов кетчистами, но все поняли, что он имел в виду. Интересно, какие слова он бы нашел для этого боя, если бы победил Грант. Думаю, совсем другие.

Помню, я в то время читал много разных американских боксерских форумов, которые произвели на меня совершенно тошнотворное впечатление. Даже если сделать скидку на то, что в таких местах собирается, скажем так, довольно своеобразная публика, которая естественным образом выдавливает оттуда всех себе неподобных, приходилось констатировать, что ненависть к Ленноксу Льюису достигла своего пика. В принципе это были лишь очищенные от политкорректного комуфляжа речи тех же Уоллеса и Кригера. Но будущее не казалось им всем таким уже безрадостным. Они верили, что есть боксер, который может побить Льюиса, и утверждали, что Леннокс «косит» от боя с ним. Они имели в виду обамериканившегося до предела Дэвида Туа, обладавшего предположительно самым сильным ударом в современном боксе. Так, Джона Руиса, от боя с которым Льюис вынужден был отказаться ради встречи с Грантом, он послал в глубочайший нокдаун за 19 секунд. Правда, Туа проиграл Ибеабучи, но это был равный бой. К тому же исчезнувшего в сумерках исправительных заведений для психически больных преступников Ибеабучи возвеличили к тому моменту чуть ли не до уровня Мохаммеда Али. Желавшие верить сами доводили себя до исступления, говоря, что Льюис не годился Ибеабучи в подметки, а значит, не годился и Туа.

Бой с Туа решено было провести в ноябре 2000 года, а пока Льюис отправился в Англию, где хотел в разминочном бою встретиться с южноафриканцем Франсом Ботой. Тут же многие горячие головы вспомнили, как в 1994 году Леннокс также отправился на родину, чтобы провести разминочный бой с Оливером Макколлом, но особых надежд на Боту все же не возлагали: у южноафриканца не было того единственного, что теоретически могло принести победу над британцем, — сильного удара.

Пессимисты оказались правы. 15 июля 2000 года в Лондоне Льюис буквально уничтожил Боту, как и Гранта, в двух раундах. Единственной интригой этого боя было то, что у него имелся третий, незримый участник. В январе 1999 года свой первый бой после полуторагодичной дисквалификации Тайсон провел именно с Ботой, и южноафриканец выиграл у него четыре первых раунда, но напоролся на удар в пятом и был нокаутирован. То, что Льюис расправился с Ботой, куда убедительнее, чем Тайсон, произвело впечатление даже на тех, кто не хотел этого признавать. Однако впереди маячил бой с Дэвидом Туа, и надежды вновь наполнили сердца американцев. Тем более что Туа пообещал «вернуть титул абсолютного чемпиона мира в тяжелом весе в Америку». Довольно смелое заявление для новозеландца самоанского происхождения, но в Штатах ему были за это благодарны: будь ты кто угодно, только скажи, что ты за нас. Туа и сказал. О том, что он страшно скучает по дому и проговаривает сумасшедшие деньги по телефону, общаясь с родными, Дэвид, разумеется, умолчал. Журналисты, конечно, позаботились о том, чтобы это стало широко известно, но никакого особого внимания тоска по дому поэта-мордоворота из бывших людоедов не привлекла.

Декабрьский номер журнала «The Ring» за 2000 год, который поступил в продажу в октябре, то есть за месяц до боя, вышел с потретами Льюиса и Туа и подписью к ним: «Черт с Тай-соном, Туа — тот человек, который мог бы побить Льюиса». Правда, в редакционной статье надежд на победу Туа было куда меньше, и это тоже очень характерно: Леннокс научил Америку уважать себя, и она наконец начала уставать от собственной ненависти к нему. Страна все еще болела против него, но уже как-то немного машинально. Она все еще делала громкие заявления вроде подписи на обложке «The Ring», но уже не дурела от собственных болелыцицких криков и сохраняла способность рассуждать логически. Логика говорила, что Льюис, скорее всего, побьет и Дэвида Туа, причем даже особо не напрягаясь.

Их долгожданная встреча состоялась 11 ноября 2000 года в Лас-Вегасе. Для начала соплеменники Туа сыграли что-то любопытное на морских раковинах, а он поднялся на ринг, излучая уверенность в себе. Голову его украшала прическа из стоячих прядей волос. Она, кстати, вызвала нарекания со стороны команды Льюиса, так как там опасались, что Дэвид будет в клинчах тыкать этими космами Ленноксу в глаза, но вопрос был как-то урегулирован.

Чемпион не заставил себя долго ждать: сначала откуда ни возьмись появилась целая группа воинов, одетых в средневековые доспехи, а затем из стилизованных ворот замка вышел и сам отважный рыцарь сэр Леннокс. Возможно, это был прозрачный намек британской королеве, что самого знаменитого на сегодняшний день британца неплохо бы посвятить в рыцари, о чем давно уже ходили слухи. Пока он провозгласил себя рыцарем сам. Наверно, король Артур и его рыцари Круглого стола на том свете впали в буйство от такого родственничка. В этой жизни они сами приняли бы его не за себе подобного, а, скорее, за одного из тех драконов, с которыми сражались в своих горячечных мечтах. На самом деле Леннокс приятный и далеко не безобразный мужик, просто древние рыцари, в отличие от крестоносцев, никогда не видели негра, тем более таких размеров.

Затем обладатель самой знаменитой луженой глотки в Америке, ведущий телеканала НВО Майкл Баффер, голосом, который был слышен на всей территории США, объявил, что сейчас состоится бой за титул «общепризнанного абсолютного чемпиона мира».

Льюис и Туа выглядели на ринге как Пат и Паташон. Леннокс был настолько выше своего соперника, что, казалось, он, как и положено рыцарю, сидит верхом на коне и своей длинной, словно копье, левой рукой отбивает нахальные наскоки Туа, своей прической и впрямь похожего на дикаря. В общем, битва крестоносца с язычником, да и только.

Уже в первом раунде обозначилась канва боя. Туа рассчитывал на свой коронный левый боковой, который он то и дело на скачке пытался обрушить на челюсть Льюиса, а британец, пользуясь преимуществом в росте, левым джебом держал его на дистанции, время от времени подключая правый кросс, от которого Туа каждый раз слегка встряхивало. Пробиться сквозь эти разящие длинные руки новозеландцу удавалось очень редко. За весь поединок его левый боковой достиг цели лишь несколько раз* да и то с грехом пополам — Льюиса качнуло, но и только. Нокдауном, не говоря уж о нокауте, который Туа обещал перед боем, здесь и не пахло. Самого Туа от ударов Льюиса качало куда больше и куда чаще.

По-моему, Дэвид толком не выиграл ни одного раунда, хотя при очень большой симпатии к его смелости и жалости к его полной беспомощности можно было отдать ему победу в третьем и шестом раундах, когда Туа пару раз удалось достать Льюиса своим единственным эффективным ударом. Впрочем, и в этих раундах Дэвиду досталось больше, чем сопернику.

После шестого раунда Туа выглядел совершенно дезориентированным и обескураженным. Он явно почувствовал, что на этом ринге бить умеет не только он, а Льюису вполне хватало того преимущества, которое он раунд за раундом набирал без особого для себя риска. Практически ни разу за весь бой он не использовал свой мощнейший правый апперкот, который сыграл ключевую роль в бою с Майклом Грантом. Видимо, осторожный Леннокс не хотел ни на секунду открывать для коронного удара Туа правую сторону своей головы. Зачем рисковать, если своего можно победить и так?

Зрителям все это мало нравилось. Они пришли посмотреть бойню, а увидели выверенный тактический бой. В конце встречи Туа выглядел как маленький толстый мальчишка, который связался с долговязым старшеклассником. В двенадцатом раунде он в отчаянном прыжке вновь попытался достать Льюиса. Лучше бы Дэвид этого не делал: Льюис увернулся от его атаки, как матадор, а Туа, как бык, забодал головой стойку ринга.

Все трое судей, разумеется, отдали победу Льюису соответственно со счетом 119:109,118:110 и 117:111. Последнего арбитра вполне можно было заподозрить в излишней симпатии к перевоспитавшимся людоедам.

После этой победы Льюис наконец де-факто стал общепризнанным абсолютным чемпионом мира. Но любить его от этого больше не стали. Зато и ненависть как-то зачахла. То, что только наметилось перед боем с Туа, сейчас подтвердилось:

Америка устала ненавидеть Льюиса. В своем отношении к нему она начала руководствоваться старым женским принципом: лучше отдаться зануде, чем объяснять ему, почему ты этого делать не хочешь, и она отдалась, правда безо всякой любви и со скучающей миной. Сразу в нескольких авторитетных изданиях прозвучала на разные лады фраза: «Нам надо научиться любить Леннокса Льюиса». Так яркая, темпераментная стерва лет в сорок смиряется с тем, что, кажется, кроме этого лысого господина, которого она, к несчастью, имеет в мужьях, у нее уже больше никого не будет. Все в прошлом. Однако впереди у стервы был еще один роман, причем именно такой, каким он бывает у стареющих женщин в жизни, а не в кино: быстротечный, глуповатый, немного нелепый и не оставивший после себя ничего, кроме жесточайшего разочарования и вопроса: зачем все это произошло?

Дата добавления: 2015-08-18