Глава V Последствия процесса

Впечатление, произведенное этим последним заявлением, описать невозможно. В зале поднялся шум, который председатель с трудом прекратил. Все взгляды устремились к Карлу и Питеру Кип. Удивление братьев могло сравниться лишь с ужасом, охватившим их. Старший, более темпераментный, жестами грозил боцману. Младший, сильно побледнев и сложив на груди руки, только пожимал плечами в знак полного презрения к обвинителю. Наконец оба, по распоряжению председателя суда, встали со своих мест и в сопровождении полицейских направились к скамье подсудимых.

Хаукинс, Хоббс, Виклей и юнга Джим после первых выражений протеста замолчали, а Сэкстон, Брайс и Коа тихо перешептывались. Нат Джибсон, опустив голову с выражением муки на лице, дрожащими руками вцепился в скамью. Когда он поднял глаза на братьев Кип, в них блеснула ненависть, как будто их вина уже была доказана. Вэн Мод спокойно ждал результатов обвинения, выдвинутого боцманом против братьев Кип.

Когда публика немного успокоилась, председатель вновь дал слово Балту. И тот стал говорить.

Двадцать пятого декабря вечером, когда бригом уже командовал Карл Кип, боцман находился в рубке. Высокая волна подняла корабль – и дверь в каюту капитана распахнулась.

Деревянный сундук покатился к двери – это был тот самый сундук, что был найден на затонувшей «Вильгельмине». Новая волна так саданула в борт, что сундук сильно ударился о косяк и раскрылся. Оттуда высыпалось несколько монет. Боцман, знавший о том, что при кораблекрушении братья потеряли все свои сбережения, был немало удивлен. Он подобрал монеты и хотел положить их обратно, но когда открыл крышку сундука, обнаружил там такое количество денег, что страшное подозрение невольно закралось ему в голову.

Флиг Балт, испуганный своим открытием, выбежал из рубки. Он больше не сомневался в виновности братьев Кип. Его первым побуждением было бежать к Хаукинсу и показать свою находку, бежать к Нату Джибсону и крикнуть ему: «Вот убийцы вашего отца!» Да, он должен был это сделать, но он этого не сделал. Он никому ничего не сказал. Но оставаться под командованием преступника, убийцы своего капитана, с этим он примириться не мог, и вот почему он решился на мятеж.

Попытка не удалась. Обезоруженный, закованный в кандалы, он был отправлен в тюрьму по приказу негодяя, обманувшего мистера Хаукинса и воспользовавшегося его доверием. И тогда он решил молчать и ждать развития событий, выслушать обвинения, которые будут выдвинуты против него. И уже перед морским трибуналом публично назвать имена преступников.

После этих показаний заседание суда было прекращено. Полицейские увели Флига Балта и Лэна Кэннона обратно в портовую тюрьму, а Карла и Питера Кип немедленно арестовали и отправили в городскую тюрьму.

Разумеется, братья не сомневались, что никаких монет в их сундуке не может быть найдено. Они спокойно ждали результатов обыска. Известие о том, что показания боцмана полностью подтвердились, повергло их в ужас и оцепенение. Больше того, в сундуке находились не только деньги, но и кинжал!.. Кинжал с зазубренными краями – такой же, каким был убит капитан Джибсон. Боцман из обвиняемого превратился в свидетеля обвинения. Общественное мнение Хобарта изменилось на сто восемьдесят градусов. Флиг Балт стал героем дня. Какая сила характера! Хранить свою тайну до публичного выступления перед трибуналом! Да и попытка бунта оправдывалась: прекратить командование убийцы. Ведь боцман, в конце концов, рисковал жизнью! И даже Хоббс, Виклей и Бернс поддались общему настроению, забыв о том уважении и преданности, которые они испытывали к новому капитану.

Миссис Джибсон была так раздавлена горем, что чувство мести нисколько не коснулось ее души. Но что она могла противопоставить доводам сына, поверившего в виновность голландцев?

Совсем иначе смотрел на дело мистер Хаукинс. Он задавал себе вопрос: какова могла быть цель этого преступления?.. Завладеть двумя тысячами пиастров? Желание Карла Кипа стать капитаном «Джеймса Кука»? Нет, не было в том достаточной логики, чтобы убедить мистера Хаукинса.

– Знаю, – говорил Хаукинс жене, – знаю, все улики против них, но я все равно не поверю, пока не услышу их собственного признания.

– Друг мой, можешь ли ты сказать об этом Нату".

– Нет… он не поймет… нельзя вывести человека из того состояния перевозбуждения, в котором сейчас находится бедный мальчик. Подождем суда! Кто знает, может быть, Карл и Питер смогут оправдаться? И даже если они будут приговорены, я скажу: поживем – увидим!

Тем временем капитан Форк нашел нового помощника, и «Скайднам» снялся с якоря. Вечером двадцать пятого января, после его отплытия, Флиг Балт и Вэн Мод спокойно беседовали, стоя на набережной.

– Счастливого плавания «Скайднаму», – сказал Вэн Мод, – счастливого плавания, раз он не увозит голландцев в Голландию! Итак, боцман Балт, Карл Кип опять занял твое место, но уже в тюремной камере. Теперь братцам никогда не отмыться! Правда, я потерял полтысячи пиастров, но о чем жалеть, полутора тысяч нам на первое время хватит! Дождемся, когда этих честных людей вздернут на веревке. А интересно посмотреть, как выглядит рожа честного человека на виселице!

Мерзавец громко смеялся своим шуткам, но не мог развеселить боцмана.

– Я поверю в это только тогда, когда приговор будет вынесен и мы отчалим отсюда.

– Ты остался самим собой, Балт!

– Скажи мне, Мод, никто никогда не видел тебя в трактире «Великий старик»?..

– Никто, никогда… Да там жил вовсе и не Мод, а некто Нед Пат, который ничуть на меня не похож. Да ты и представить себе не можешь, каков я с бородой, прекрасной рыжеватой бородой до самых глаз. К тому же я приходил туда только ночевать, когда все уже спали, и уходил до свету.

– А ты еще не съехал оттуда?

– Нет еще, пожалуй, стоит подождать несколько дней. Ведь если бы я уехал сразу после ареста братьев, это вызвало бы подозрения.

– Главное, Мод, чтобы тебя в конце концов не узнали… – Да было б тебе известно, боцман, что даже Сэкстон, Кейл и Брайс, встречая меня на улице в бороде, так и не сообразили, что это я. Да ты и сам не узнал бы меня, боцман Балт!

Прошло больше двадцати дней. Ранним утром пятнадцатого февраля трехмачтовый английский корабль «Гордон» из Сиднея бросил якорь в порту Хобарта. Он привез почту на имя Хаукинса. Это было письмо от Зигера:

«Порт-Праслин, 22 января.

Дорогой друг!

Пользуюсь оказией, чтобы написать вам. Прежде всего прошу вас передать миссис Хаукинс мой горячий привет и передать миссис Джибсон и ее сыну, что я и мадам Зигер искренне разделяем их горе.

Мистер Гамбург – в Кераваре, я – в Новом Мекленбурге тщательно занимались поисками убийц, но, увы, бесполезно. Нам не удалось найти ни бумаг, ни денег капитана Джибсона, что наводит на мысль, что преступление, возможно, не было совершено туземцами, ибо такая крупная сумма, появись она в обращении, не могла бы остаться незамеченной. Но вот небольшая новость. Вчера, случайно, в лесу Керавары, вблизи тропинки, которая вела к дому Гамбурга, там, где было совершено преступление, служащий фактории подобрал медное кольцо, которое, должно быть, выскочило из рукоятки кинжала в момент удара в сердце нашего друга. Посылаю его вам, потому, что самого орудия убийства нам найти не удалось.

Я еще раз прошу передать наши самые теплые чувства друзьям. Как только мне удастся узнать что-нибудь, я немедленно сообщу вам.

С уважением ваш Р. Зигер».

Кольцо оказалось от кинжала, найденного у братьев Кип. – Когда это новое свидетельство преступления было получено, Нат Джибсон пришел к судовладельцу и сказал:

– И теперь, мистер Хаукинс, вы еще сомневаетесь в виновности этих негодяев?

Вместо ответа Хаукинс опустил голову.

Дата добавления: 2015-08-18