Глава XIV Происшествия

Две тысячи четыреста миль, которые отделяли архипелаг Бисмарка от Тасмании, «Джеймс Кук» при попутном ветре мог пройти не больше чем за три недели. Погода для плавания была благоприятна, корабль полным ходом шел по намеченному курсу. Какое это могло быть славное путешествие, не случись страшного несчастья на Кераваре!

Нат Джибсон почти не выходил из своей каюты, не в силах отогнать от себя страшные воспоминания и мучительные мысли о возвращении домой, о матери, с таким нетерпением ожидавшей прибытия их корабля, корабля, который войдет в порт без капитана. Мистер Хаукинс всегда был рядом с несчастным юношей. Братья Кип старались не мешать им переживать свое горе и держались особняком. Но, разумеется, Карл, как опытный моряк, не мог не следить за ходом плавания. Еще при капитане Джибсоне, когда тот в редкие часы отдыха передавал вахту боцману, Карл не раз замечал, что Флиг Балт недостаточно умело маневрирует кораблем. Но со своим уставом в чужой монастырь не лезь – и он молчал. Да это было и несущественно, пока командиром корабля был Джибсон. Совсем другое дело теперь, когда боцман стал капитаном. Как-то Карл Кип поделился своими опасениями с братом.

– Помнишь, Питер, «черное зерно» в Коралловом море? Я тогда еще понял, что он неважный моряк.

– Но в таком случае, Карл, твой долг следить за ним, и, если его маневрирование покажется тебе опасным, вмешайся без колебаний!

– Да он уже не раз просил меня не лезть со своими советами.

– Тогда обратись прямо к Хаукинсу. Он человек разумный и услышит тебя.

– Посмотрим, Питер, видишь ли, без бортовой карты мне трудно следить за курсом…

Пройдя пролив Сент-Джордж, бриг потерял из виду Новую Ирландию и Новую Британию. Балт сразу взял курс строго на юг, чтобы не подходить близко к Новой Гвинее. И хотя получался крюк в полсотни миль, все равно это лучше, рассуждал боцман, чем вновь подвергаться нападению папуасов. И все нашли такое решение разумным.

Днем пятнадцатого декабря «Джеймс Кук» прошел Луизиаду без происшествий и вышел в Коралловое море у двенадцатого градуса южной широты. Теперь следовало держать курс все время на юг, до восточного побережья Австралии на широте Брисбена. Ветер дул попутный, и судно шло с максимальной скоростью. Но чтобы оказаться в прямой видимости острова Макира,^[136] расположенного на юге Соломоновых островов, как замышляли Балт и Мод, нужно было повернуть на восток. Опасаясь, что такая резкая смена курса будет замечена, новый капитан взял на юго-юго-восток.

Карла Кипа это очень удивило, и он сказал капитану:

– Вы ошиблись, мистер Балт.

– Да, немного.

– Море гораздо спокойнее у австралийского берега.

– Возможно, – ответил Балт, которого раздражало поведение голландца.

– Тогда почему вы изменили курс?

– Потому что шквальный ветер с северо-востока очень возможен, и я не рискую идти вблизи берега.

– О! Но вы всегда успеете…

– Я так не считаю, – сухо сказал Флиг Балт.

Когда бывший боцман передал этот разговор Вэну Моду, тот рассвирепел.

Куда лезет эта голландская крыса, когда мы наконец избавимся от них?..

В сущности, это изменение курса, замеченное Карлом Кипом, было вполне приемлемым. В случае, если в самом деле разразится буря, кораблю безопаснее находиться подальше от берега, чтобы иметь возможность «увертки», как говорят моряки. Поэтому Карл Кип не счел нужным докладывать мистеру Хаукинсу, но, не обращая внимания на раздражение Балта, продолжал следить за курсом корабля.

К вечеру семнадцатого декабря погода резко переменилась. Стало гораздо жарче, а ветер совсем стих, и паруса повисли на мачтах. К трем часам пополудни термометр показывал сто три градуса в тени по Фаренгейту,^[137] а к пяти часам барометр упал до семисот тридцати миллиметров, что свидетельствовало о резких атмосферных изменениях. Вдруг на море началось волнение. Где-то, очевидно, прошла сильная гроза. К девяти часам молнии на горизонте засверкали так, что казалось, море объято огнем. Кругом оглушительно грохотало, и вспышки слепили глаза. К одиннадцати часам гроза достигла невероятной силы, молнии ударялись в верхушки мачт, но благодаря громоотводу не причинили никакого вреда. Было совершенно очевидно, что за грозой последует шквальный ветер, и следовало быть к нему готовым. И все-таки то обстоятельство, что корабль находился на большом удалении от берегов, более или менее ослабляло опасность.

Мистер Хаукинс, Карл Кип и Флиг Балт, стоя в рубке, говорили о предстоящей буре.

– На сей раз, сказал капитан Балт, – это будет не «черное зерно», которое никогда не длится более нескольких часов! Шквал идет с запада, нужно уходить на восток.

– А почему не лечь в дрейф и не попробовать выстоять? – спросил Карл.

– Выстоять? – хмыкнул Балт. – Бриг погружен по самую ватерлинию,^[138] ему не подняться на волну, он будет сметен!..

– Я согласен с мистером Кипом, – заявил Хаукинс, – если мы поменяем курс, нас увлечет далеко на восток.

– И даже на северо-восток, – добавил Карл, – к Соломоновым островам.

Боцман понимал, что голландец рассуждает, как настоящий моряк, но как упустить возможность подойти к Соломоновым островам? И он ответил:

– Надеюсь, мистер Хаукинс понимает, что я, как капитан, полностью отвечаю за корабль и не нуждаюсь в распоряжениях мистера Кипа.

– Я вовсе не даю вам распоряжений, а лишь советы, – удивился Кип.

– Я не нуждаюсь в указаниях, – раздраженно продолжал Флиг Балт.

– Господа, – вмешался Хаукинс, – не будем спорить… Я благодарю мистера Кипа за высказанное мнение, но если капитан Балт считает иначе, пусть действует по своему усмотрению. Я доверил ему командование кораблем, и он полностью отвечает за свои решения.

Карл Кип поклонился и вышел. Минутой позже он сказал брату:

– Этот Флиг ни на что не способен, боюсь, как бы он не погубил корабль! Но ведь он капитан!

Тем временем ветер с каждой минутой усиливался и рвал паруса. По приказу Флига Балта корабль, сотрясаемый волнами, изменил курс. Скрипели мачты, бакштаги^[139] готовы были лопнуть, дважды корабль чуть не перевернуло. Наконец маневр закончился, и «Джеймс Кук» под штормовым стакселем^[140] взял курс на северо-восток. Началась сильная бортовая качка. Управлять кораблем становилось все труднее. Когда Флиг Балт приказал поставить фок, ветер мгновенно разорвал его в клочья. Может быль, следовало и вовсе убрать паруса, но тогда корабль стал бы игрушкой волн и был бы лишен всякого управления. Уже ни у кого не осталось сомнений, что бриг не может бороться с волнами. Скорость волн вдвое превышала его собственную, и он был неуправляем.

Мистер Хаукинс уже не скрывал своего беспокойства. Он понимал, что речь теперь идет о жизни экипажа и пассажиров. И если Флиг Балт нес всю полноту ответственности как капитан, то он, судовладелец, полностью отвечал за его назначение. А если бывший боцман не справится со своими обязанностями? Что, если моряк Карл Кип был прав, выступив против решения Балта?

Своими сомнениями судовладелец поделился с Натом Джибсоном. В ответ юноша признался, что его тоже беспокоит, сумеет ли Балт вывести корабль целым и невредимым.

Теперь Хаукинс то и дело с тревогой спрашивал бывшего боцмана, какой он видит выход, но в ответ слышал лишь маловразумительные, бессвязные фразы, выдававшие его полное замешательство.

При свете молнии Хаукинс обернулся в сторону Карла Кипа и увидел, что тот с трудом сдерживается, чтобы не вмешаться. Но теперь и Флиг Балт понимал, что следует немедля повернуть на запад, иначе корабль будет опрокинут.

Боцман решил попробовать, вполне сознавая, какой опасный маневр предстоит ему выполнить. Он взялся за штурвал, бриг положило на борт, и верхушка реи^[141] скрылась под волной.

Тогда к Хаукинсу бросился Карл Кип с одним лишь словом:

– Разрешите…

– Действуйте, – ответил судовладелец.

Под командованием Карла Кипа экипаж начал действовать слаженно и четко. «Джеймс Кук» выпрямился. Волны по-прежнему били по кораблю, но теперь он принимал их носом, а не кормой и бортом. Удалось поставить фок, который с успехом выдерживал шквальный ветер. Под штормовым стакселем и фор-марселем^[142] бриг выдерживал направление.

На следующий день, вопреки ожиданиям, буря стала стихать. Подул северо-западный ветер. Бриг повернул на юг и быстро наверстал упущенное. Скоро ветер стих, но море долго еще оставалось бурным, и корабль сильно качало.

К десяти часам появилось солнце, Карл Кип проверил положение корабля: 150° 17 восточной долготы и 13° 27 южной широты. Появившийся на палубе Хаукинс подошел к Карлу Кипу:

– Благодарю вас, месье Кип!

– Я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой моряк, – ответил Карл Кип. Это не стоит благодарности, и я возвращаю командование капитану…

– Нет, – заявил Хаукинс твердо, так, чтобы быть услышанным всеми. – Я прошу вас взять в свои руки командование кораблем.

Карл Кип сделал протестующий жест, но Хаукинс продолжал:

Кораблем управлять тому, кто его спас! И вам, капитан Кип, надлежит привести его в Хобарт!

Обезумев от гнева, Флиг Балт кинулся к Хаукинсу:

– Вы назначили меня капитаном «Джеймса Кука», и я имею право остаться им до прибытия в порт!

– Балт, ответил Хаукинс, – назначение капитана зависит только от меня, ибо я являюсь владельцем судна. Считаю, что вы не оправдали моего доверия и отныне кораблем будет командовать капитан Кип.

– Я буду добиваться своих прав перед лицом морских властей в Хобарте, – пригрозил Флиг Балт.

– Как вам будет угодно, – ответил судовладелец.

Так закончилось командование бывшего боцмана, а одновременно умерла его надежда завладеть кораблем. После назначения Карла Кипа матросы сразу поняли, что имеют дело с капитаном энергичным и решительным, не допускающим ни малейшего неподчинения.

Двадцать седьмого декабря показались берега Австралии. Еще через двое суток корабль уже находился на траверзе Сиднея, чуть севернее тридцать четвертой параллели, после полудня тридцатого – на подходе к Бассову проливу, отделяющему Тасманию от Австралийского континента. Оставалось три-четыре дня до прихода в порт Хобарт. Раздражение Вэна Мода и его компании все больше усиливалось. Они уже были готовы на открытый бунт, поставив все на карту…

Карл Кип чувствовал назревающее недовольство части экипажа, но был уверен, что справится с ним так же, как с бурей у Соломоновых островов. Он твердо знал, что может рассчитывать на трех верных матросов – Хоббса, Виклея и Бернса, не говоря уже о пассажирах. И только одного человека он не мог понять до конца – Вэна Мода, которому до сих пор удавалось оставаться в тени.

Вечером тридцатого декабря Флиг Балт с сообщниками бросился к рубке, чтобы завладеть оружием. Затем они рассчитывали убить Карла и Питера, Хаукинса, Ната Джибсона, захватить и запереть в трюме трех матросов и завладеть кораблем.

Первым преградил путь бунтовщикам капитан Кип. Выбив из рук Лэна Кэннона револьвер, он чуть не вышвырнул его за борт. В то же мгновенье Нат Джибсон, Хаукинс и трое матросов обезвредили остальных, а Питер Кип сшиб с ног Балта и вырвал у него кинжал. Схватка продолжалась не больше десяти минут; где находился Вэн Мод все это время, никто не мог сказать.

Флига Балта посадили в трюм вместе с другими бунтовщиками, на всех надели наручники. Второго января в три часа пополудни бриг на всех парусах вошел в бухту Хобарта и бросил якорь.

Дата добавления: 2015-08-18