Феникс и Голубь

Птица-вестник, громче пой,

Пой на пальме восседая:

Затруби - и птичьи стаи

Пусть летят на голос твой!

Ну, а ты, вещатель фальши,

Сатанинский балагур,

Смерти огненной авгур,

От собранья будь подальше.

Знайте: путь сюда закрыт

И злодею, и тирану.

Воздадим лишь честь Орлану -

Королю пернатых свит.

Есть у нас и пастор дивный -

В белой ризе Лебедь сам

Реквием исполнит нам

В виде песни лебединой.

Облаченный в траур Вран,

Ты потомство зачинаешь

Тем что грустно воздыхаешь, -

Так явись в наш скорбный стан.

Ах, любовь и верность сами

Уж мертвы, - так мы поем, -

Голубь с Фениксом вдвоем

В небеса ушли сквозь пламя.

В жизнь одну, в единый дух

Эти птицы были слиты:

Страстью - двойственность убита,

И в одном - не сыщешь двух.

Так сердца сумели слиться,

Что простор их не делил:

Это чудо нам явил

Голубь со своей царицей.

И любовь свой свет лия

В фениксовых глаз глубины

Отражала голубиный

Лик - его второе «я».

Так вот каждый оставался

Не собой и не иным,

Словно именем двойным

Некто в мире назывался.

Ум, смущен и с толку сбит,

Созерцал различья - в цельном:

Каждый, все же, был отдельным,

Воедино с другом слит.

Ум твердил: «Уж если двое,

Как одно, предстали мне,

Значит, сущность - не в уме,

А в любви, коль есть такое!..»*

* Уильям Шекспир «Феникс и голубь» Пер. Д. Щедровицкого

“Причина есть одна...”, “О, обещай мне”...

- Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь пред Богом и этим собранием, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, о котором святой Павел повелел, чтобы он был честен среди всех людей... Вступить во святой брак пришли сюда эти два человека... Берешь ли ты эту женщину как свою законную супругу, чтобы вместе жить в святом браке? Обещаешь ли ты уважать и любить её, и беречь её в болезни и здравии, в богатстве и нищете, и оставишь ли всех остальных, и прилепишься ли только к ней, пока вы оба живы?

- Да.

- Берешь ли ты этого мужчину как своего законного супруга, чтобы жить с ним вместе в священном браке? Обещаешь ли ты любить, уважать и беречь его в болезни и здравии, и оставить всех остальных, и прилепиться только к нему, пока вы оба живы?

- Да.

- Подайте знак того, что этот завет будет соблюдаться всегда... Всемогущий Боже, великий Создатель всего, Автор вечной Жизни и Даятель всех благих даров, когда Ты решил дать мужчине подарок, Ты дал ему жену. Написано: “Кто нашёл жену, тот нашёл благо”. И вот мы стоим сегодня, много тысяч лет спустя, мы мысленно возвращаемся к тому времени, когда была проведена самая первая церемония — она была проведена Тобою, Отец, в Эдемском саду, когда Ты сочетал нашего отца и мать, Адама и Еву, и по сей день мужчина выбирает себе жену... На основании своего поручения, данного мне Всемогущим Богом, быть Его слугой, и засвидетельствованного мне Ангелом, этой властью я сейчас объявляю... Дай нам помышлять о Нем и ждать, и дожидаться той великой Брачной Вечери... пусть в наших мыслях и в нашем сердце это вновь всплывет...

Грейс вступила в центральный проход церкви Святого Иакова-в-Полях и на мгновение приостановилась. Она подняла к сердцу круглый белый в соединении с фиалками букет, медленно подняла голову. Никогда Хайкко не видел ее такой прекрасной. В тот миг она словно впервые всецело вышла оттуда, где он, ему казалось, видел, как именно она была сотворена. Незримая кисть, наполненная влагой черничного цвета, сбросила каплю на кипенную поверхность, от темени устремились переливающиеся линии, тончайшие вибрирующие ручьи. Капли в них всплывали, густели и кружились, подхваченные невесомостью. Каждая, словно веретено, кружась, выпрядала новую нить этой материи. Темноволосая голова с венчиком крупных волнистых коротких прядей, обрамляющих лицо, высокая шея, широкие тонкие плечи, небольшая грудь, длинные руки, устремленная вверх фигура, покрытая струящимся, светящимся серебристыми искрами платьем, текущим вдоль вертикальных линий, как поток, словно это была сияющая кожа. Свет во плоти.

И за плечами пурпурный бархатный плащ, ниспадающий и ложащийся еще одним шлейфом поверх шлейфа искрящегося платья.

Беатриче смотрела на подругу, когда Тим вел ее по проходу церкви к Хайкко, и чувствовала, что не только слезы радости, такие непременные на свадьбе, дразнят ее и заставляют дрожать. Она готова была смеяться в голос, сдерживаясь, насколько было возможно. Сцена, произошедшая вчера на кухне, всплыла и яркими красками засветилась сейчас перед ней.

Вчера она и Мартин Финли, кулинар, повар с многолетним стажем, гурман и эвтюмист*, как он себя называл, вместе взялись за самое

* Эвтю́мия (греч. ευθυμία — хорошее настроение, довольство, радость) — Демокрит считал целью жизни пребывание в благостном, «хорошем расположении духа — эвтюмии» (по тексту Епифания у Дильса).

приятное в этот день для Беатриче после утренней конной прогулки, дело. Они пекли огромный свадебный пирог, состоящий из булочек, соединенных вместе, на всех. В виде кучерявого овна.

Едва Беатриче взяла тубу с сахарной пудрой, намереваясь присыпать его «шубку», на кухне возникла Грейс.

- Расскажите, что делаете? – спросила она.

Бенни и Мартин переглянулись. Перед ними стояла девчонка лет двенадцати, не больше. Она уже сама смотрела на плод их труда.

- Ой! - она захлопала в ладоши, сияя от радости, как ребенок, получивший новую игрушку. - Какой барашек хорошенький!!!..

Беатриче встряхнула тубу и принялась посыпать пирог сахарной пудрой.

- Получился, правда?

Грейс смотрела на пирог, не отрываясь.

- Он чудесный просто! Какой хороший!!! Да...

- Что? – Маффин вдруг заметил в ее лице перемену.

Грейс сжала губы и скривила их так, что в этот момент ее улыбка стала больше похожа на усы.

- Что-то я стала жутко сентиментальной... – проговорила она.

Маффин и Бенни снова переглянулись.

- Когда ж это ты стала «жутко сентиментальной»? – спросил Мартин.

Грейс шмыгнула носом, посмотрев на него.

- Да вот только что, - серьезно сказала она и крикнула так, чтобы ее услышали за пределами кухни. – Муж! Муж, иди, посмотри, что они сотворили…

Рождество было отмечено тремя главными событиями, помимо многочисленных дней рождения, приходящихся в компании «Серебряный меридиан» на это время: выходом в свет авторизованной биографии Эджерли-Холла Габриэлы Киры Элисон Хупер, объявлением о беременности Нормы Эджерли и соотнесенным с двенадцатью днями Йоля, Рождеством и Новым Годом двенадцатикратный показ «Бури» Уильяма Шекспира с Джеймсом Эджерли в роли Просперо и Габриэлой Хупер в роли Ариэля. Для Джеймса Эджерли как актера это был прощальный поклон.

В светло-пурпурном хитоне, в плаще, будто сплетенном из цветущих трав летнего луга с неровными краями рукавов и рваного воротника, с посохом в правой руке, освещенный мягким желтым светом, смешанным с отсветом звезд на синем небосводе, Джим вел эту «бурную», волшебную пьесу и выходил, читая свой монолог:

Отрекся я от волшебства.

Как все земные существа,

Своим я предоставлен силам.

На этом острове унылом

Меня оставить и проклясть

Иль взять в Неаполь - ваша власть.

Но, возвратив свои владенья

И дав обидчикам прощенье,

И я не вправе ли сейчас

Ждать милосердия от вас?

Итак, я полон упованья,

Что добрые рукоплесканья

Моей ладьи ускорят бег.

Я слабый, грешный человек,

Не служат духи мне, как прежде.

И я взываю к вам в надежде,

Что вы услышите мольбу,

Решая здесь мою судьбу.

Мольба, душевное смиренье

Рождает в судьях снисхожденье.

Все грешны, все прощенья ждут.

Да будет милостив ваш суд*.

* Уильям Шекспир «Буря» Перевод М. Донского

Биографию Эджерли-Холла открывает фамильный сигнет

Дата добавления: 2015-08-18