НЕ УЖИТЬСЯ

Н е по нутру пришлось посаднику Константину великодушие новгородцев. Диву дивился. Примчал Ярослав в город, как побитая собака, и помышлял за варягами бежать. И бежал бы к своему тестю Олафу, да клянчил у него войско. Так нет! Неразумные новгородцы начали на ладье мачту рубить.

«Не ходи, князь, к варягам. Денег дадим и сами ополчимся».

Ну, не дурни ли? Обещать такие посулы без посадника! Аль забыли, господа честные новгородцы, про свои самобытные вольности, коих нет ни в одном граде Руси, даже в Киеве. Пришедший со стороны князь - пустое место, никчемный человечишко. Он поставлен под взыскательный глаз Совета Господ. Вот они именитые новгородские грамоты!

Константин открывал серебряным ключиком большой, продолговатый ларец, вынимал столбцы, перечитывал:

«А без посадника тебе, княже, суда не судити, ни волости раздавати, ни грамот тебе даяти».

«А волости тебе, княже, новгородских своими мужи не держати, но держати волости мужам новгородским».

«Ни сел тебе не держати по Новгородской волости, ни твоей княгини, ни бояром твоим, ни твоим дворяном».

Князь связан по рукам и ногам. Новгородцы вольны как пригласить князя, так и изгнать его, коль его поступки не заслужат их похвалы. И никаких сел тебе, лишь подаяниями от волостей кормись, да и то, коль того пожелают бояре. Живешь, князь, в самом богатом городе Руси, а ни казны тебе, ни волюшки.

Посадник гордился своенравным Новгородом, кой находился в самых благоприятных условиях: удален от Киева, кой постоянно воюет, и находится в близком соседстве с Западом, с коим Новгород издревле ведет оживленную торговлю, и давно стал передаточным городом в торговле всей Руси с северо-западными странами Европы. Торговля значимо обогащала Новгород, владения его все расширялись. Не зря его стали называть Господином Великим Новгородом. Великим!

И что же новгородцы? Всякую гордыню потеряли. Вновь приютили Ярослава, деньжищ ему отвалили на целое войско, и готовы князя на руках носить. Все за него: и чернь, и купцы, и градские старцы. Даже тысяцкий Гостомысл радешенек Ярославу служить. Когда это было, чтобы ратные дела без посадника решались? Да никогда! Дожили, новгородцы.

Злость брала посадника! И чем взял горожан Ярослав? Хитростью своей. У покойного Вышеслава и в голову бы никогда не втемяшилось, дабы от дани великому князю отказаться, купцам и черни льготу дать, «Русскую Правду» настрочить. Вот и вознесли его новгородцы до небес. Любо! Ныне им и посадник не указ.

А как славно жилось при Вышеславе! Тот ни в какие дела не совался, можно сказать, у посадника в услужении был.

Ходил Константин Добрынич с высоко поднятой головой. Лишь бровью поведет - и каждый несется выполнять его повеление. Иначе нельзя: посадник вечем избран. Попробуй, ослушайся. Царствовал Константин Добрынич в Новгороде! А ныне же даже Неревский конец за Ярослава горланит. И коль так дело и дальше пойдет, посадника и вовсе слушать перестанут. Всеми делами будет князь управлять. А посаднику - ни славы, ни почестей. Нужен, как клоп в углу...

Ну, уж нет, Ярослав! Умишком и он, Константин, сын славного Добрыни, не обделен. Так просто он власть не отдаст. Надо сыскать верных людишек и начать борьбу с Ярославом. Пусть они на крестцах и площадях народ возбуждают. Война-де с Киевом совсем не надобна. Новгород и без войны вольготно живет. А тут - бабушка надвое сказала. То ли со щитом вернешься, то ли на щите.

Святополк всю южную Русь соберет и вновь даст Ярославу по шапке. А новгородцам-то за какие грехи погибать? Сколь жен и детей сиротами будут! Да и воспрещено город без войска оставлять. Новгород хоть и торгует с чужеземцами, но те давно на него зарятся. Возьмут, да и надвинутся всем воинством. И ляхи, и свеи, и немцы давно ждут удобного случая. Нет, не дело задумал князь Ярослав. Надо скликать вече и распускать войско!

Верные людишки нашлись, но не из челяди посадника. Из своих пошлешь - каждому дураку станет ясно: это посадник хулить Ярослава подбил. Во всяком городе сыщется пакостливый сброд, кой за чарку вина готов на любую мерзость.

Сам Константин «людишек» не наставлял. Поручил своему ключнику Рыкуне. Тот служил посаднику, как самый преданный пес. Был не только услужлив, но и хитроумен.

- Покалякаю, боярин, и как будто ненароком, без твоего имени. Новую баньку для себя рублю, вот там и потолкуем за медком да ладком.

Вскоре поплыл по Новгороду худой для князя Ярослава разговор. Кое-кто из горожан и впрямь засомневался.

- А что, братцы, надо ли нам на Киев войной идти?

- Так ить на вече порешили.

- Порешили-то, порешили, да уж больно круто. Скорый поспех - людям на смех. Нечего было слушать Ярослава. Его отколошматили, а нам расплачиваться. Сидим покойно в Новгороде и надо сидеть.

- Дело толкуешь. Не нужна нам война!

- Не нужна, братцы! При посаднике Константине никто нас не воевал, и ныне никто на нас не прет. Надо тихо по домам сидеть и ремеслом своим промышлять. Стоять за посадника! Распустить войско!

Константин Добрынич мошны не жалел. Передавая Рыкуне деньги, говорил:

- Молодцом, ключник. Загудел Новгород. Почаще людишек медком да бражкой угощай, горластей будут.

Дело дошло до того, что гиль загуляла не только в Неревском конце, но и за Волховом, на Большом Торгу.

Ярослав Владимирович позвал к себе дворского.

- Надо поближе приглядеться к горлопанам, Могута. Мнится, что без посадника здесь не обошлось.

- Враг он тебе, княже, а жаль.

- Жаль? - переспросил Ярослав и жестко высказал:

- Врагов и завистников только нет у бездарей, скопцов и нищих.

- Истинно, княже. Я пригляжусь. По Торгу денек потолкаюсь. Подозрительны эти крикуны.

Могута посидел полчасика на крыльце, пораскинул умом, вернулся в свои покои, переоблачился под небогатого торгового человека, нахлобучил заячью шапку на самый нос и, никого не взяв с собой из челяди, подался к Торгу.

Долго приглядывался к крикунам и, наконец, выбрал себе неказистого мужчинку с сизым носом, кой ничего не продавал и не покупал, а все сновал по торговым рядам и драл глотку:

- Глянь, люди добрые, какой у нас славный торг! Всем богат! Чего бы еще нам надо? Так нет, покидай лавки и уходи на бойню. Пропадай головушки!

Некоторые отмалчивались, а кое-кто и поддерживал крикушу.

Вот к нему-то и подошел Могута.

- Истинную правду сказываешь, мил человек. Надоумил! А я всё своей пустой головой мекаю - и чего это Ярослав на войну нас подбивает? Никуда не пойду! И другим буду сказывать. Пусть князь распускает войско.

Мужичонка возрадовался:

- Праведная речь в точку бьет. Сказывай! Нечего рот на замке держать. Мы - вольные новгородцы.

- Воистину. Князь Ярослав нам не указ. Чего ради слушать чужака? Посадника Константина надо держаться. Так бы хвалу ему и воздал. Собрал бы своих дружков-бурлаков, коих у меня сотни, в ноги бы ему поклонились за добрую жизнь, а после того и на вече всех стали призывать. Стоять за Константина!

Мужичонке так запали в душу слова Могуты, что он тотчас выпалил:

- И воздай хвалу. Но допрежь я тебя к ключнику Рыкуне приведу. Он те ковш меду поднесет. Добрейший ключник!

- А далече ли идти?

- На Неревский конец.

- Далече. Тебя как звать-то?

- Сергуня.

- Славный ты человек, Сергуня. Меня чего-то на хмель потянуло. Загорелась душа до винного ковша. Пойдем, хватим по чарочке. Угощаю.

Сергуня завсегда рад дармовой выпивке. Чарочка за чарочкой, и так язык развязал, что удержу нет.

Дабы соблюсти «уважение» к новому «приятелю» пришлось Могуте бражника до его избы довести. Почитай, на плечах нес.

Вернувшись к князю, поведал:

- Зачинщик крамолы - посадник Константин. Действует через своего ключника Рыкуню. Челядь, дабы не бросать тень на посадника, участия не принимает. Рыкуня подобрал десятка два чужаков, вплоть до нищей братии и меж двор скитальцев, вдоволь кормит и спаивает их, а те расходятся по городу, и возносят на тебя, князь, всякую хулу.

- И как новгородцы?

- Пока большой угрозы нет, но посадник, как мне думается, утроит число горланов и измыслит новые козни. Тогда всякое может статься.

Ярослав Владимирович всегда дорожил мнением дворского.

- Чтобы бы ты на моем месте сделал, Могута Лукьяныч?

- Одно скажу, князь: двум медведям в одной берлоге не ужиться.

- Истинно. Побудь у себя. Я скажу тебе о своем решении.

Непростая задача возникла пред Ярославом Владимировичем. Посадника надо менять. Но сделать это будет нелегко. Константина выкликнуло вече. Еще при своей жизни Добрыня Никитич постарался, чтобы сын наследовал его место. Новгородцы Добрыню почитали и надеялись, что Константин также будет им желанным.

В первое время так и было, но чем больше посадник царствовал в Новгороде, тем всё чаще новгородцы стали подмечать, что Константина обуревает гордыня, переходимая в грубость и чванство. Супротивного слово не скажи.

Посадник не только стал отмахиваться от неотложных дел ремесленного люда, но и купечества. А дел тех всё скапливалось и скапливалось, но посадник не помышлял обременять себя заботами. Он воистину царствовал «лежа на боку», не догадываясь, что новгородцы могут и крепко возмутиться.

Приезд Ярослава и первые его шаги сразу же разбудили Новгород, и привели в негодование посадника. Всё, что ни делал новый князь, Константин встречал с едва прикрываемой злобой.

А новгородцы с одобрением отзывались на новины Ярослава. Посадник почувствовал, что теряет власть, и тогда перешел к открытому противостоянию, задумав возмутить против князя народ.

Народ! Опять решать ему: кому владеть Новгородом. Надо принимать незамедлительные меры.

Ярослав Владимирович вновь пригласил дворского.

- Собери, Могута Лукьяныч, тысяцкого Гостомысла, градских старцев, именитых купцов и добрых мастеров из ремесленного люда. Буду в сенях совет держать.

На совете Ярослав Владимирович произнес длинную речь, стараясь обосновать каждое свое слово, а когда, наконец, замолчал, его поразила угрожающая тишина.

«Не вняли, - с огорчением подумалось князю. - Сейчас последует сокрушительный для него отпор, после коего его судьба резко переменится к худшему».

Первым, как это и полагалось, поднялся с лавки тысяцкий Гостомысл. Неторопко пощипал длинными перстами густые пеньковые усы и, глядя на князя, с осуждением молвил:

- Уставы и Судебники для нас пишешь, а новгородские порядки не ведаешь. Было вече, князь Ярослав?

- Было. Две недели назад.

- Тогда зачем ты нас собрал? Аль ты не ведаешь, что новгородское вече имеет силу непреложного закона?

- Ведаю, господа честные новгородцы. Но тут крамола стала против меня подниматься.

- Какая крамола, князь Ярослав Владимирович? - поднялся купец Мефодий. - То всякие шаромыги воду мутят. Пьянь, забулдыги!

- Прикажу соцким всех выловить и плетьми выстегать, дабы больше поганые рты не раскрывали, - произнес Гостомысл.

- Шаромыги - мелкие сошки. Они смущали народ с чужого голоса. Как с зачинщиком быть? - напрямик спросил Ярослав Владимирович.

И вновь в сенях установилась затяжная тишина. Посадник - не забулдыга, избран тем же вече и наделен огромной властью.

Князь поглядывал то на тысяцкого, то на купца Мефодия, но те напряженно о чем-то думали.

Но тут, наконец, поднялся знатный оружейник Сурьян, кряжистый мастер с окладистой черной бородой, усеянной седыми паутинками.

- Мне остерегаться нечего. Тридцать лет доспехи лажу, и ни перед какими властителями спину не гнул и впредь не собираюсь. Не ведаю, как поступят купцы, но я тебе, князь Ярослав, от всего мастерового люда скажу. Неугоден стал ремесленникам посадник Константин, и коль дело до нового вече дойдет, за тебя будем стоять.

Твердая речь оружейника подстегнула и купца Мефодия:

- Мы тоже ходим не в овечьих шкурах, князь Ярослав. Торговые люди Новгорода не станут держаться Константина. Не надобен нам такой посадник, одна поруха от него. Зависть его одолела, что ты, князь, добился большой власти.

- Завидуй не тому, кто большой власти добился, а тому, кто хорошо и с похвалой покинул ее.

- Здравые слова, князь Ярослав. Вот того-то Константину и не хватает. Ты справляешься, как быть с зачинщиком крамолы? Смело можешь его убрать, и никакого шума в граде не будет. Изжил себя Константин в посадниках.

- Изжил! - веско произнес тысяцкий Гостомысл.

О том же молвили и градские старцы.

На душе Ярослав Владимировича потеплело. Камень с плеч!

- Благодарствую, господа честные новгородцы. Я так понял, что не следует и вече собирать.

- Не следует, князь Ярослав. Поступай, как хочешь, - сказал Совет.

У Ярослава теперь были развязаны руки. На другое утро повелел дворскому:

- Отбери десяток дружинников и снаряди их в Ростов под началом сотника Васюты. Ныне в Ростове без князя сидят, а в наместниках - всё тот же боярин Бренко. Он и за градом Ярославлем приглядывает. Укажи сотнику, дабы дотошно новый град осмотрел. Всё ли там в порядке? Особо пусть крепость обследует. Сам всё собираюсь в Ярославле побывать, да мешают дела неотложные.

Могута, пожалуй, впервые не понял, к чему клонит Ярослав Владимирович.

- Зачем дружинникам в такую одаль тащиться?

- Посадника с собой прихватят. А коль заартачится - заковать в железа. В Ростове же - в поруб[285]! Вся спесь с него слетит.

- Круто, но справедливо, князь. Более удобного и надежного заключения и не сыщешь. Бренко - верный человек.

Новгород не поднялся, не загомонил недовольными кличами, хотя отсылка посадника в опалу, без решения вече, была для города делом диковинным. Никогда того новгородцы не ведали.

Но без посадника город не остался. Им был выкликнут тысяцкий Гостомысл, доброхот князя Ярослава.

Дата добавления: 2015-08-18