Великая княгиня

И рина и Мария Добронега спустились с Горы на Подол. Здесь было шумно и смятенно. Всюду, как муравьи, сновали люди - со скотом, скарбом, ремесленным сручьем...

- Все они уповают скрыться от печенегов в Детинце. Степняки в первый черед разбойничают в Подоле, - высказала великая княгиня.

- А как же мы? - остановилась Добронега. - Люди от печенегов, а мы к ним. Куда ж мы идем?

- Не спрашивай, Мария. Я потом тебе всё разъясню. Лишь бы купец на месте оказался.

- Какой купец?

- Наш спаситель. Поспешим!

На обеих - грубое сермяжное облачение, в коих ходят по Подолу жены захудалых ремесленников или холопов.

Великая княгиня поначалу помышляла переодеться в одежду служанок, но тотчас передумала: служанки слишком хорошо одеты, и на Подоле они станут бросаться в глаза.

Схватив за руку Добронегу, Ирина широким двором кинулась к жилищу женатых холопов. Там они и переоделись, оставив удивленным женщинам свои роскошные платья, золотые и серебряные украшения: колты, мониста, перстни, сережки, браслеты...

Великая княгиня предварила:

- Вы нас не видели. Всё припрячьте. Мы еще вернемся, так что не проговоритесь.

- Можешь довериться нам, княгиня, - заверили жены холопов...

Вскоре они оказались перед добротной избой на высоком деревянном подклете. Дверь была распахнута настежь, в жилище раздавались громкие голоса.

На крыльцо выскочил дородный мужчина в льняной рубахе и, не замечая каких-то простолюдинок, побежал, было, к амбару.

- Не признал, купец Силуян? - крикнула вдогонку великая княгиня.

Силуян оглянулся и пожал дюжими плечами.

- Не признал. Да и недосуг мне!

- Не торопись, купец. Перед тобой великая княгиня Ирина.

Силуян вернулся к женщинам и ахнул:

- Батюшки светы! Да разве тебя признаешь матушка княгиня?

В тот зимний день, когда Ярослав Владимирович показывал Ирине Киев, их возок остановился подле одной избы.

- Здесь живет весьма близкий мне человек.

- Не в Детинце, а на Подоле?

- Купцы предпочитают жить поближе к реке, Ирина.

- Так он из купцов, твой близкий человек?

- Когда великий князь Владимир отправил меня в Ростов, то никто не ведал туда дорог. Проводить выискался киевский купец Силуян. Он не вернулся в Киев, а остался в Ростове и зело много сделал для развития торговли в этом языческом городе. Когда ж меня Владимир Святославич отозвал в Новгород, со мной попросился и купец. А вот ныне он и в Киев за мной потянулся. Славный человек. Давай-ка, заглянем к нему, Ирина.

Вот так и познакомилась великая княгиня с купцом Силуяном.

- С большой просьбой к тебе, Силуян. В Киев вот-вот войдут Святополк и король Болеслав. Люди без чести и совести. Если сможешь, укрой нас с Добронегой.

У купца же были другие намерения. Он, ведая, что Святополк не простит ему дружбы с Ярославом, вознамерился переждать лихое время в одной из тайных пещер Горы, переждать вкупе с женой Настеной и двумя сыновьями, а когда печенеги Киев покинут, ночью перебраться на Почайну (притоку Днепра), и плыть на суденышке до истока реки, а затем уж добираться лесными дорогами до Великого Новгорода, куда, как слух прошел, удалился после неудачной битвы с ворогами князь Ярослав.

Ныне же обстоятельства поменялись. Лихое время может затянуться на несколько месяцев. Святополк Окаянный любит печенегов и те, привыкшие к суровым условиям жизни, не найдя места в тесном Детинце, могут надолго расположиться на Подоле.

Княгиня же и Добронега длительное пребывание в темной, сырой и холодной пещере не вынесут, быстро занедужат и, не приведи Господи, уйдут в мир иной.

О пещере придется забыть. Но туда уже снесено годами накопленное добро. Оставлять «скрытню» без присмотра - дело рисковое. Вот незадача!

Но, взглянув на встревоженные лица великой княгини и Добронеги, Силуян немедля всё переиначил:

- На Подоле укрываться опасный. По Днепру на ладье плыть ныне тоже нельзя. Всюду рыскают вражеские суда. У нас один путь, великая княгиня - лесами на Новгород. Только в Новгороде наше спасение.

- Но, - заколебалась Ирина. - Так далеко и без яств?

- Без снеди не останемся. Ведаю немало лесных сел. А денег у меня хватит. Пойдете с моей семьей. Где-нибудь и лошаденок прикуплю. Доберемся! В Новгороде, чу, и супруг твой Ярослав Владимирович.

- В Новгороде? - искренне обрадовалась великая княгиня. Она пока еще ничего не ведала о судьбе супруга.

- На Подол примчал с Буга один из ратников князя Ярослава. Сказывал, что слышал слова воеводы Вышаты: «Уходим-де на Новгород, княже». А затем ратника враги оттеснили. Но ему удалось вырваться.

- Да сохрани моего мужа, всемилостивый Господи! - перекрестилась Ирина, и с этой минуты всякие сомнения у нее отпали. - Веди, Силуян.

* * *

Настена шла по лесу хмурая. Вот уж впрямь: судьба придет - по рукам свяжет. Только собрались в пещеру от недругов податься, а тут великая княгиня с сестрой князя Ярослава пожаловали. И муженек повернул оглобли. Плевать ему на добро, кое наживалось еще с ростовских времен. Сберегла даже приданое отца Будана. Ныне же - всё псу под хвост.

Пещеру хоть и скрытно рыли, но шило в мешке не утаишь. Всё равно кто-то из подольчан приметил, как в пещеру пожитки затаскивали. Если бы в Горе спрятались, никто бы из своих не сунулся, но ныне «скрытня» осталась без присмотра, а у печенега нюх, как у собаки, все добро выпростает. Ладно еще, что Силуян кое-какие золотые и серебряные украшения да серебряные гривны в куль собрал. Помышлял куль в последнюю ходку в пещеру унести, да тут княгиня, как из-под земли выросла. Вот и растаял муженек. Он, вишь ли, князю Ярославу великий доброхот. Теперь тащись воровски до самого Новгорода, а не подумал, неразумная голова, что путь дальний, всякое за дорогу может приключиться. Даже ребятню не пожалел. Каково-то им, четырнадцатилетним?

(Егорка и Томилка были двойняшками, и росли настолько похожими друг на друга, что их иногда сам Силуян не мог различить). Слава Богу, что в отца пошли. Крепенькие, неприхотливые, нравом веселые. Идут себе и над чем-то насмешничают. Их звонкие голоса оглашают сосновый бор.

Настене вдруг вспомнился ее отец, знатный ростовский коваль Будан, а затем и тысяцкий, коего ростовцы выкликнули на своем вече. Он почитай каждую неделю встречался с князем и, придя в избу, одобрительно говаривал:

- А князь-то наш смекалистый. До всего ему дело есть.

И чем больше отец встречался с Ярославом, то всё сердечней становились его слова:

- Держаться надо ростовцам такого князя. Праведный государь! Ты запомни мои слова, Настена.

- Зачем запоминать, отец?

- Сватает тебя купец Силуян. Человек он добрый. Будешь за ним, как за каменной стеной. Но купцы на одном месте не сидят, могут и в иной град перебраться. А в граде том государит другой князь, от коего народ стоном исходит. Вот и помянешь тогда нашего Ярослава.

Многие города объездил Силуян, но всякий раз возвращался в Ростов, и как-то сказал:

- Никуда-то я от князя Ярослава не уеду. Уж, коль меня с ним сама судьба связала, буду при нем, куда бы он ни пустился.

Идет ныне Силуян в Новгород, и коль он так решил, надо и жене смириться. Куда иголка, туда и нитка.

После таких раздумий полегче стало на душе Настены. Затем ее мысли перекинулись на знатных попутчиц.

Дивилась: и как это они вознамерились на такой тяжкий путь отважиться! Всю жизнь пребывали во дворцах, ели и пили с золотого блюда, пешком и версты не преодолели, и вдруг на своих не натруженных ноженьках пустились через леса в далекий Новгород. А как ночи коротать, от гнуса отбиваться, на скудном корме сидеть? Пока тепло и сухо, но могут и проливные дожди навалиться. Всякое бывает. Непогодь как обрушится, так всю неделю может стоять. А вскоре дни начнут убывать, холода наступят, морозы ударят. А для попутчиц даже плохоньких шубеек не найдется, перемерзнут, как мухи.

Настене даже стало страшно, и сызнова она принялась молча бранить своего опрометчивого супруга. И семью, и попутчиц загубит.

Глянула в лицо Силуяна, а у того никакого беспокойства на лице, будто к соседу на гулянку снарядился.

А великая княгиня шла, и ни о каких невзгодах и напастях не думала. Ласковое солнышко в щеку светит и думы ее светлые. Она идет к мужу, коего давно полюбила. Он - сильный и мужественный, он преодолеет любую беду и вновь вернет себе Киевский стол. С Ярославом всегда надежно. Скорее бы увидеть его! Надо спешить, спешить.

Киевские боры красивые, светлые и просторные. Сухой, мягкий мох под ногами. Шагать приятно. Ирина чувствовала себя, как на прогулке. Да и Добронега не ощущала пока никакого смятения.

Часа через два Силуян сделал первый привал.

- Поснедаем, что Бог послал, и далее тронемся.

- А мне пить хочется, - сказала Добронега.

- Изволь, княжна.

Силуян протянул деревянную баклажку с водой, упредил:

- Воду беречь надлежит.

- Тут же Днепр невдалеке. Сыновья твои сбегают, - беспечно молвила Добронега.

- Сбегать, княжна, не велика нужда, но с оглядкой. Я уже толковал: на вражьи суда можем напороться.

Добронега промолчала, а княгиня, откинувшись гибкой прямой спиной к широкой и высоченной сосне, сказала:

- Насмотреться не могу на этот прекрасный лес.

- Сожалею, великая княгиня, но скоро красоты кончатся. Дня через два вслед за бором начнутся густые леса, где даже тропинки не разыщешь. Глушь пойдет.

- Глушь? - вскинула темные, еще во дворце насурьмленные брови Ирина. - А как же тогда к Новгороду идти? Где воды набирать?.. Да и яства твои, Силуян, надо признать, в рот не просятся.

- Да уж не с княжеского стола, - признался купец. - Горячего варева нет. Хлебушек, калачи, куриные яички, лучок. Да и такая снедь через день закончится.

- Да ты что, Силуян?! Да мы же с голоду умрем, - ужаснулась Добронега.

- Не умрете, - невозмутимо ответил купец. - Уж, коль я взялся до Новгорода вас проводить, в полной красе и целехоньки останетесь.

- Но как, Силуян? - спросила великая княгиня, и впервые в ее глазах промелькнула тревога.

- Положитесь на меня. Главное - три дня на скудной трапезе продержаться, а там я в село пойду и о дальнейшем пути помыслю.

- А ты и села здесь ведаешь?

- Я ж купец, великая княгиня. Почитай, в каждом днепровском селе побывал. Закиньте кручину. И ночами ничего не страшитесь.

Вечером Силуян выбрал место для ночлега под разлапистой сосной, соорудил шалаши, набросав в них густой слой мха.

- Как на перине будете почивать, любезные мои. Даже еще лучше. Воздух-то какой духовитый.

- А одеяла? - поджала пухлые губки Добронега.

- Чего нет, того нет, княжна. Ночи покамест теплые. Но могу до головы всё тем же мхом закидать. Как в стогу сена окажешься. Спать будешь мертвым сном.

- Закидай... А медведь нас не учует?

- По таким борам медведь не ходит. По ночам же он в чащах спать заваливается.

- А вепрь или тур? - не унималась Добронега. - Возьмет и раскидает шалаш.

- Да не пугайся ты, княжна. Ночью бдить стану. При мне и меч (киевские и новгородские купцы опоясывали себя мечами), и нож, и топорик. Так брякну о дерево, что любой зверь с перепугу на версту отскочит. Но никто сюда не пожалует. Почивай спокойно.

Для себя и своей семьи Силуян состроил отдельный шалаш. Егорка и Томилка вскоре уснули, а Настена, прижавшись к мужу, вздохнула и посетовала:

- Сколь добра пропадет, Силуян Егорыч. Годами наживали.

- Не жалей, Настена. Ты ведь никогда скрягой не была. Наживем. Была бы голова на плечах, да крепкие руки.

- А путь-то до Новгорода осилишь? Уж очень идти далече. И княжна, и княгиня легко одеты. Боюсь я за них.

- Не переживай, Настена. И снедь и одежонка теплая будет. Дай срок... Ты почивай. А я маленько подле шалаша посижу.

Выполз из шалаша, поднялся и глянул на небо, усыпанное крупными золотыми звездами.

«Слава Богу. И завтра непогодья не будет», - подумал он.

В бору было тихо, пахло древесной смолой и хвоей, лишь легкий ветерок гулял по густым и лохматым вершинам сосен.

Силуян привалился к шалашу, посидел часок и... задремал. Очнулся под утро, когда в бору было еще сумеречно, прислушался и полез досыпать в шалаш.

На другой день и великая княгиня и Добронега шагали не так споро: не привычные к долгой ходьбе ноги тяжелели с каждым часом.

Силуяну всё чаще приходилось делать привалы.

Княгиня крепилась, отмалчивалась, а Добронега капризничала:

- Ноженьки отнимаются, Силуян.

- Потерпи, княжна. Завтра всё может измениться.

- Да что изменится, Силуян?

- Отвечать не стану. Не сглазить бы. Бог терпел и нам велел.

Через три дня, как и предсказывал купец, бор стал более густым и тенистым. Вначале в нем появились ели, а затем и другие деревья. Еще через час лес предстал перед путниками сплошной стеной.

Великая княгиня вопросительно глянула на Силуяна.

- Что дальше, наш проводник?

- Как и сулил - дойду до села. Никуда с сего места не отлучайтесь и ждите меня... Настена, ты тут приглядывай.

До села было версты две. Когда лес кончился, Силуян увидел курные избенки, разбросанные по берегу Днепра. На холме виднелся одноглавый деревянный храм. Курнатовка!

Силуян уже несколько раз был в этом селе по своим торговым делам. Пригляделся. Безмятежно, покойно, храм и избы на месте. Слава Богу: печенег здесь не бывал.

Силуян смело направился к избе старосты. Увидел его возле повети. Староста, простоволосый, кудлатый, в белой рубахе до колен сурово отчитывал неказистого мужичонку в пеньковых лаптях, кой застыл с березовыми полешками в руках:

- Я тебе сколь раз буду вдалбливать, что на баню и двух охапок хватит. А ты что деешь, обалдуй!

- Сам пожарче велел истопить, - оправдывался мужичонка.

- Не зима!

- Всё воюешь, Неклюд? Полешко пожадничал, - весело молвил купец.

Староста немедля обернулся, распялил рот в улыбке.

- Никак, Силуян Егорыч. Дорогой гостенек!.. А чтой-то ладьи на берегу не вижу.

Вновь обернулся:

- Ступай в баню, обалдуй... Какими судьбами, Силуян Егорыч? Не ждал ныне тебя.

- Видно, так на роду написано, Неклюд... Улежно в селе?

- Пока Бог миловал.

- Печенег всё в Киеве сидит?

- О том мне неведомо. Но до нашего села пока не докатился.

- Может, вниз, в степи уйдет?

- Бес его знает. Печенег - он выкрутной, может и кругами отходить. Сам ведаешь его повадку, Силуян Егорыч.

- Ведаю, почему и без ладьи.

- Значит, без всякого товаришка?

- Истинно, Неклюд, но к тебе пришел за большим товаром.

- Да какие ныне у нас товары? Война, Силуян Егорыч! Еще со времен великой княгини Ольги наше село «погостом» учинили, дабы торжищам быть, а ныне вся торговля рухнула. А тебе-то, Силуян Егорыч, какой товар понадобился?

- Шесть лошадей с седлами и переметными сумами, шесть кафтанов осенних, шесть полушубков на бараньем меху, теплой обувки с шапками, меду туеска три, лук с колчаном и стрелами, ну, и всякой снеди, кою укажу.

Неклюд уставился на купца ошарашенными глазами.

- Никак, спятил, Силуян Егорыч. Где я тебе всего наберусь? Я, чай, не боярин.

Староста, конечно, не бедствовал, но столько «товара» и впрямь не имел.

- Покумекай, Неклюд. На селе, почитай, четыре десятка изб. Я не поскуплюсь, втридорога заплачу.

- Втридорога?! - изумился староста. - Да где ж ты таких деньжищ наберешься.

Купец скинул с плеча довольно тяжелую кожаную котомку, развязал и вытянул одну из серебряных гривен.

- Зришь, Неклюд?

- Зрю, Силуян Егорыч. Но ты и впрямь втридорога купишь? Ранее ты, кажись, на торгах деньгами не швырялся.

- У меня выхода нет. По обычной цене мужики ни лошадь, ни другой товар не продадут. А коль втрое больше посулю - ломаться не станут.

- Какое там! Продал одну лошадь, а за такие деньжищи купит три... Но что-то я не уразумею тебя, Силуян Егорыч. О таких купцах у нас и слыхом не слыхивали. На кой ляд тебе такие убытки нести?

- Нужда привела. Но о том тебе, Неклюд, знать не ведомо. У меня свой резон.

- Ну-ну. Не ведал, и ведать не хочу.

Глаза старосты загорелись жадными огоньками.

- Пойдем на конюшню. Кое в чем выручу тебя. А чего не хватит, у мужиков прикупим...

* * *

Великая княгиня несказанно удивилась Силуяну. Вот это купец! Большой казны не пожалел. Теперь никакой долгий путь не страшен.

Ирина даже расцеловала проводника. А тот деловито высказал:

- Допрежь краем леса тронемся, а потом, коль всё, слава Богу, и берегом поедем. Открыто!

- Поясни, Силуян, - попросила княгиня.

- Будем жаться к лесу, пока не уверимся, что печенег ушел в степи.

- А как ты узнаешь, Силуян?

- По селам, мимо коих станем проезжать. Коль степняк набежит, он все избы пожжет.

- А как с овсом быть? - спросила супруга практичная Настена. - Припас для лошадей не столь уж и велик.

- Переметные сумы не бездонные, жена. Но овес в тех же селах будем прикупать. Добро, лошадей удалось закупить не заморенных.

Великая княгиня и Добронега были бесконечно рады лошадям. Ирина в свое время любила выезжать верхом на лошади из шведского замка, а задорная, порывистая Добронега нередко выбиралась из Киева и подолгу скакала меж вековых приднепровских дубрав.

Не привыкать сидеть на лошадях и Егорке с Томилкой, а вот Настена никогда на лошадь не взбиралась, напугано вскрикивала:

- Свалюсь кулем и расшибусь!

Силуян подъезжал к незадачливой «всаднице», подбадривал:

- Привыкнешь, Настена. Не горбись. Тесней ноги к бокам лошади прижимай. Не дергай бес- толку поводьями...

Добронега смеялась, а великая княгиня, сдерживая улыбку, думала:

«Добрый человек этот Силуян. Заботливый и не жадный. Не зря его Ярослав почитает».

Теперь привалы стали гораздо реже, но ночи становились всё прохладнее, однако, укрытые меховыми полушубками, путники не замерзали.

Ночевали по-прежнему в лесных шалашах, углубляясь в пущи на сотню сажен. Силуян все еще остерегался внезапных вражеских нападений: в селах до сих пор не ведали - ушли печенеги из Киева или нет.

Но чем чаще лес, тем больше гнуса. Силуян не стал скрывать:

- Надо выстоять. Здесь такая злопакостная мошка, коя не только лезет в рот и нос, не дает дышать, но и кожу точит.

- Даже воды не дает напиться, - капризничала Добронега. - Не успею ковшик с водой к губам поднести, а гнус уж плавает наверху. Тьфу!

Силуян лишь вздыхал. Вскоре мелкую мошку заменят тучи комаров. Вот тогда княгиня и княжна и вовсе падут духом. От тучи комаров рукой не отмахнешься, укусы их стремительны и болезненны, отекают руки, шея, лицо, и если не принять мер, опухоли примут угрожающие размеры. Княгиня и Добронега на крик начнут кричать.

Добронега вновь закапризничала:

- Что будет с моим лицом, Силуян?

- Единственное спасение - закрыть шею и лицо тряпицами.

- Но я задохнусь!

- Потерпи, княжна.

- Сколь же можно? Эти проклятущие комары ужасно нападают! Когда мы избавимся от этих мук?

- Скоро приспеет и лучшая пора, княжна, а пока надо потерпеть.

Великой княгине хоть и доставалось от гнуса, но она не возмущалась, напротив, всячески подбадривала Добронегу:

- Твое лицо слегка припухло, Мария. Но то ж не смертельно и временно. Оно будет чистым и белым. Наберись мужества.

Силуяну всё больше нравилась великая княгиня. Отважная женщина эта заморская королевна. Не скулит, как Добронега. Стойко переносит все невзгоды.

Миновали еще несколько сел, и Силуян, наконец, решился продолжать дальнейший путь вдоль самого берега.

Открытая езда и отсутствие гнуса так разутешили Добронегу, что она даже песню запела.

Купец улыбнулся. Наконец-то! А то ехала со слезами на глазах. Но Силуян не забывал о предосторожности. Частенько оглядывался на реку. Днепр в этом месте не петлял и был виден на многие версты.

Печенеги, вероятно, достаточно награбили и не стали подниматься в верховья реки. Всего скорее, они ушли в степное понизовье. Добро бы сейчас перебраться на попутную ладью и плыть до Волоки. То-то бы сократили путь.

Но миновало еще три дня, а ладий с Низу так и не было.

Почему, недоумевал Силуян. Обычно в эту сентябрьскую пору Днепр изобилует торговыми кораблями. Снуют взад вперед. Одни спешат до зазимья добраться в Новгород, другие - в Киев. Ныне же всё замерло.

И тут Силуяна осенило. Киев и Новгород готовятся к войне, и она уже близка. А когда война начинает дышать в затылок, купцы не осмеливаются выходить на речные торговые пути. Попробуй, сунься из Новгорода в Киев! Враг не только ладью захватит, но и весь товар себе заберет. Та же участь ждет корабли и из Киева. Ярослав и Святополк острят друг на друга мечи.

В одном из сел Силуян приобрел железный чугунок и треногу.

- Зачем тебе? - спросила Настена.

- Скоро пойдут березовые пущи, а в них белых грибов видано невиданно. Нет ничего смачнее грибной похлебки.

- Грибная похлебка? - переспросила Ирина. - Никогда не пробовала. Окажи милость, Силуян.

- Как будет тебе угодно, княгиня. А коль разбавить молоком, то и вовсе язык проглотишь.

Баклагу молока купец принес из очередной деревни. Порадовал:

- Пожалуй, с завтрашнего дня снедать и ночевать станем в избах. Ныне страшиться некого.

Добронега аж в ладошки захлопала, а княгиня кинула на Силуяна одобряющий взгляд. Про Настену, Егорку и Томилку и говорить нечего: надоело им трястись на лошадях.

После полудня показалась и светлоокая березовая пуща.

- Ну, вот и к белым грибкам подошли. Я тут пока костер разведу, а ты, Настена, грибы покажи, - молвил Силуян.

- Бать, а мы с тобой хотим посидеть. Наскучил нам лес. Можно, бать?

Отец глянул на сыновей и кивнул:

- Оставайтесь, бесенята. Лошадей стреножьте и бегите за сушняком.

Княгиня, Добронега и Настена поднялись на угор, и направились к лесу. Неторопко прошли треть версты, но ни одного белого гриба так и не отыскали.

- Перепутал мой муженек, - виновато молвила Настена. - А ведь сказывал, что непременно гриб будет.

- Давайте дальше поищем, - сказала княгиня. Уж так ей вдруг захотелось попробовать «русской похлебки» из грибов.

- Попался-таки! - радостно воскликнула Настена.

- Покажи! - тотчас подбежала к ней Добронега.

Внимательно осмотрела гриб и княгиня.

- Какой красавец!

Вскоре Настена обнаружила и другой гриб, и вновь к ней метнулась Добронега, а Ирина слегка уклонилась в сторону. Ей самой пожелалось найти добычу. И вскоре она наткнулась на целых три гриба, притулившихся к березе. Но пуща быстро оборвалась, правда, впереди, через обширную поляну, завиднелся новый березняк.

Настена и Добронега, увлеченные поиском грибов, забыв про княгиню, оторвались от Ирины. А княгиня, оказавшись в каком-то чахлом березняке, ничего не найдя в нем, обуреваемая страстью поиска, пересекла кочковатый березняк и оказалась в хмуром густом лесу.

Тут снова стали попадаться грибы, правда, не очень похожие на белые, но всё такие же красивые, крепкие, с красными шляпками. Они тоже должны быть вкусными. Силуян похвалит. И она пошла еще дальше...

Набрав полный подол, Настена спохватилась:

- Что-то княгиню не вижу.

- Да здесь где-нибудь, - беспечно молвила Добронега и окликнула:

- Ирина!

Но княгиня не отозвалась. Мария прислушалась и окликнула громче:

- Ирина! Где ты?

Тишина.

Настена встревожилась:

- Ты ступай по правую руку, а я по левую, и будем кричать, дабы самим не потеряться. Как назло и солнце за тучи спряталось.

Но поиски ни к чему не привели. Настена побледнела от страха.

- Беги за мной, княжна. Надо Силуяну сказать.

Но и розыски Силуяна не увенчались успехом. Великая княгиня исчезла.

Дата добавления: 2015-08-18