Сеча под Любечем

Л етописец воскликнет: «Скоро нашелся мститель. Ярослав, сильнейший из князей удельных, восстал на изверга!».

Никогда еще так основательно не приходилось Ярославу готовиться к битве со Святополком. Лазутчики донесли: киевский князь призвал в свое войско печенегов, тем самым, удвоив рать.

- Ничем не брезгует, ирод, - с омерзением высказал Могута.

- Такого подлого князя Русь еще не ведала, - вторил Могуте боярин Озарка.

- Ничего, други. Будет и у нас мощное войско. На призыв новгородцев отозвались пригороды наши - Псков и Ладога. Да и немалая часть бывшей отцовской дружины по Днепру к нам плывет.

- И кто ж в челе? - спросил Озарка.

- Воевода Вышата.

- Добрый муж, - кивнул Могута. - Не захотел-таки братоубийце служить. Слава об этом воине многим ведома... Войско крепкое сбирается. Но сколь корму понадобится.

- Все меры примем, други.

В лесах забивали туров и вепрей, вялили, коптили и пополняли мясные припасы. С Ильменя и Ладоги везли лосося и осетрину; сушили хлеб на сухари, выпекали лепешки, бортники доставляли мед в липовых кадушках...

Готовились к сече и воины: вырубали сухие клинышки и подбивали ими насадку боевых топоров; звенели точильные круги, на коих ратники острили мечи, ножи и копья, примеряли и дотошно осматривали кольчуги, подбирали под свой рост щиты...

Откликнулись и крестьяне - огнищане. Ныне не до обыденных дел. Нагрянет Святополк с печенегами - всех посельников поубивает и избы сожжет. А посему мужики готовили луки, шили из кожи колчаны, в кузнях «обували» стрелы железными наконечниками, точили топоры, ножи и рогатины, набивали рогожные кули съестными припасами.

Пришел и Вышата с дружиной. После продолжительной и невеселой беседы с воеводой, Ярослав вновь надолго ушел в думы:

«Решения отца были зачастую непредсказуемы. То, что он приказал убить Березиню и Святослава - не принесло урона державе, а вот то, что предуготовил на трон Бориса - сделал грубейшую оплошку. Младший брат чересчур кроткий и слабодушный, нельзя было такому князю Русь вверять. И двух дней не прошло после кончины Владимира, как Святополк ополчился на брата. Как же об этом не подумал отец?».

Резанула другая мысль:

«А ты бы пошел войной на брата, Ярослав? Честно скажи... Честно. Не стал бы посадником Бориса в Новгороде. Не стал! И что тогда? Влез в междоусобицу?.. Пожалуй, нет. Огласил бы себя самостоятельным князем от Киева».

В девятом и минувшем веке Новгород был стольным градом Верхней Руси, известным арабским географам, византийским книжникам и скандинавским сагам. Он возвышался как центр северных племен, превратившийся в одно из раннегосударственных образований восточных славян. Это было мощное объединение.

Другим раннегосударственным образованием было Киевское. Объединение в конце девятого века Новгорода и Киева под властью южнорусских князей стало началом единого государства Руси. Киев на юге, а Новгород на севере как бы замыкали тот стержень, вокруг коего складывались земли этого государства.

Пока киевский князь прочно удерживал Новгород в своих руках, относительное единство Руси было обеспечено. Неспроста уже князь Игорь сажает в Новгороде своего наследника Святослава, Владимир - старшего сына Вышеслава, а затем - Ярослава.

«Зело велика роль Новгорода! – продолжал думу князь. – Сей град и в нынешнее время слывет столицей Верхней Руси. Но что будет, коль он, Ярослав, вновь провозгласит независимость? Если Киев - мать, то Новгород - отец... Независимость... Но что ныне сие принесет Руси? Ничего доброго. Раскол, коему возрадуются чужеземцы, ибо разбить Русь по частям станет гораздо легче. Какой же выход? Он - единый. Поехал бы в Киев и убедил Бориса добровольно уйти с престола».

Ответив на вопрос: «А ты бы пошел войной?», Ярослав высоко оценил поступок Бориса, кой отказался от престола еще на Альте.

Брат соизмерил свои силы и характер, и сам уверился, что великое княжение не для него. А вот Святополк поступил, как изувер. Ведь он отменно знал об отказе Бориса. Зачем же тогда он убил его, а затем Глеба и Святослава?

Каин![255] Жди возмездия от Бога.

* * *

В начале сентября, со словами: «Да скончается злоба нечестивого!», Ярослав выступил на Святополка.

Войска сошлись под Любечем, на Днепре. В этом месте река не столь широка, ибо многоводную Припять она принимает в шестидесяти верстах ниже, а Десну - под самым Киевом.

Святополк явно не ожидал, что брат его приведет такую внушительную рать. Он-то помышлял сразу же ударить на Ярослава, всенепременно убить его, а потом двинуться на Мстислава Тмутороканского, последнего опасного врага.

Ныне же наскоком Ярослава не возьмешь, с битвой надо обождать. Да и печенежский хан Алай закачал головой:

- Много урусов привел Ярослав. Этого шакала надо хитростью да измором брать.

Простояв два дня со Святополком, хан отвел свои войска за озеро, кое было в двух верстах от Днепра. Другое озеро было гораздо ближе к реке. Святополк посоветовался с воеводами и расставил свое войско между двух озер.

Не спешил с началом битвы и Ярослав. Враг силен. Начать сечу - потерять тысячи воинов. Надо осмотреться, получше изведать, где и как стоят полки Святополка, изведать слабые стороны самого изувера - кровопийцы. О Каине может что-то рассказать воевода Вышата, кой еще в Киеве нагляделся на нового «великого князя».

Вышата поведал:

- О жестокости говорить не буду: все о том знают. Властолюбец. Чванство из него прет через край. Большой любитель шумных пиров и рыбной ловли. Это его страсть и причуда. Сказывают: и в мальцах, и в отроческих летах от Днепра его не оторвешь. Вот и нынешним летом, - изловит на уду крупную рыбину, тотчас ножом ее вспорет и начинает икрой насыщаться. А коль без икры попадется, глаза рыбине выколет и прикажет кому-нибудь съесть. А, бывает, куда-то уставится молчком и вдруг без причины хохотать начнет, да так долго, будто его русалки щекочут.

- Аль в безумие впадает? - спросил боярин Озарка..

- Трудно сказать, но во здравии так с человеком не бывает.

- Братоубийства даром не проходят, - молвил Ярослав. - Человек и рассудка лишиться может.

За частые пиры и «причуды» рыбалки князь зацепился. Когда-нибудь они сыграют со Святополком злую шутку.

Не покидали мысли Ярослава и о печенегах. Ненадежное войско. Степняки не любят лобовые сечи. Их удел - неожиданные набеги. А когда они встречают крепкую, сплоченную преграду, рассыпаются и поворачивают вспять. И уж коль они вступили в смычку со Святополком, тот посулил им золотые горы. Но долго ли степняки могут выжидать сражения? Они нетерпеливы, сидение у озера, если оно затянется, им может показаться пустым препровождением времени. Здесь есть о чем поразмыслить.

И день, и два, и три стояли войска, разделенные Днепром. Пока еще была сухая погода, и Святополк, видимо, выжидал осенних дождей, ибо он увидел, что у Ярослава гораздо меньше шатров и палаток. Левый берег был открыт для разгульных ветров и любой непогодицы. Войско Ярослава долгого стояния не выдержит и отдалится в более благоприятный стан, а то и вовсе разбредется. Вот тут-то Святополк и навалится всей громадой на отступающих ратников.

Долго стояли войска без всякого действия, не смея в виду неприятеля переправляться через глубокую реку. К Святополку уже дважды приезжал посыльный от хана Алая, и раздраженно высказывал:

- Наш несравненный и лучезарный хан не может так длительно торчать у озера. Наши бурдюки[256] истощаются, махан[257] едим лишь раз в день, число запасных лошадей тает.

Святополк говорил:

- Передай твоему лучезарному хану, что надо потерпеть. Скоро войско Ярослава разбежится. Мы придем в Киев, и чувалы[258] каждого вашего воина будут заполнены гривнами, золотой и серебряной посудой и дорогими поволоками. Киеву богатств не занимать.

Печенеги на какое-то время утихомирились.

Святополк подобрал горластых крикунов и приказал им подойти к самому берегу. Те постарались обидными и грубыми насмешками вывести из терпения новгородцев:

- И пошто только вы пришли сюда со своим хромым князем?! Ваше дело не сражаться, а плотничать. Приневолим вас хоромы нам рубить!

Новгородцы оскорбительную брань не снесли:

- Наш князь хоть чуток и прихрамывает, но родных братьев не убивает. Недолго вашему кровопийце осталось жить! Вас же мы заставим назем из под нашей скотины жрать!

Долго продолжался сором.

На другую ночь, на Козьму и Демьяна[259], Святополк закатил развеселый пир. Он и раньше едва ли не каждый день ходил во хмелю, но всеобщего пира еще не учинял.

«Наконец-то!» - подумал Ярослав, и собрал княжьих мужей на совет.

- Час настал, други. Всё вражье войско пирует. Даже нам слышны разгульные песни. На рассвете мы переправимся через Днепр и оттолкнем от берега суда.

- Зачем? - с удивлением спросил Озарка.

- А тебе разве невдогад, боярин? Дабы ни у кого и мысли не возникало отступить. Все ратники должны быть уверены в победе. И мы будем со щитом. Треклятый Святополк должен быть наголову разбит.

- Разумно, княже, - поддержал Ярослава Могута. - Без судов надежней.

Затем взял слово Вышата:

- Оба войска вооружены, почитай, в одинаковой мере. Надо обвязать головы белыми повязками, дабы различать в сече своих и неприятелей.

- Толково, - одобрил Ярослав и продолжил. - Печенеги отделены от стана Святополка озером, а посему они могут и не приспеть к нему на помощь. Нашему же войску надо взять врага в полукольцо, дабы тот попятился за подмогой к степнякам. Тогда войско Святополка непременно побежит через озеро, а лед тонок.

- Ловко придумал, князь, - одобрил, искушенный в битвах, Вышата. - То - достойно ратным хитростям Святослава. Лишь бы все заладилось.

- Заладится! - уверенно бросил Ярослав. - А теперь, други, прошу неотложно поднимать войско и облачаться в доспехи.

Княжьи мужи и сотники разошлись по рати, а Ярослав, с помощью меченоши Славутки, натянул поверх нательной рубахи подбронник, затем - кольчатый панцирь, кой, точно серебристая чешуя, плотно облепил его сильное здоровое тело; сверх кольчуги сверкало до блеска начищенное зерцало - броня из двух булатных половинок, прикрепленных на плечах и по бокам серебряными пряжками с золотыми насечками.

Славутка помог пристегнуть князю и кольчатую металлическую сетку для защиты лица и затылка, подал и богато украшенные наручи, и перщатые рукавицы, и высеребренный шелом с железным забралом, и харлужный меч в драгоценных ножнах, и круглый червленый щит с солнечным кругом, обтянутый воловьей кожей и обитый медными пластинами.

Ярослав проверил, легко ли входит и выходит из сафьяновых ножен меч, и по лицу его скользнула улыбка. Меч ростовского кузнеца Будана, доброго советчика и знатного умельца.

«Сей меч, князь, никакому врагу не перерубить. Зрел, как мой сын на коне его воздухом закалял? Огнем полыхал. Не посрами меча богатырского!»

«Не посрамлю, Будан Семеныч!»

«Да сопутствует тебе бог Велес».

Ростов до сей поры предан старой вере. Да и в Новгороде едва ли треть христиан наберется. Покойный Добрыня постарался. Всех бояр, дружинников, купцов и прочих торговых людей вынудил в Волхове креститься. Ремесленный же люд и деревенские смерды, несмотря на все усилия Добрыни, крест на шею надевать не захотели, а поелику и нынешнее войско наполовину языческое.

На рассвете рать Ярослава высадилась на враждебном берегу и оттолкнула суда шестами. Шелом князя, как и у всех воинов, был перевязан повязкой.

Князь ступил к стягу, на коем был изображен архангел Гавриил по голубому полю, поцеловал хоругвь и воскликнул:

- С нами Бог! Вперед на ирода!

- Вперед! - воинственно отозвалось войско и ринулось на врага.

Рать Святополка не ожидала внезапного нападения Ярослава. В стане завязалась паника. Всё получилось так, как и задумал на совете новгородский князь.

Воины Ярослава, направляемые воеводами Могутой, Вышатой и Озаркой, были взяты в полукольцо. Понимая, что из него не вырваться, ратники Святополка, придя в себя, начали отчаянно отбиваться.

«Была сеча жестокая, и не могли из-за озера печенеги помочь».

В Ярослава, будто дьявол вселился. Он сражался с необычайной яростью. Сейчас он мстил, мстил люто за братьев Бориса, Глеба и Святослава. Его окровавленный меч не знал пощады. А в голове одна неотступная мысль: прорубиться к ироду, пленить и передать на суд людской и Божий.

Богатырю Могуте не хватало одного крыжатого меча, тогда другой рукой он схватился за пудовую палицу. Мечом рассекал врага надвое, а палицей мозжил черепа.

Неистовствовали Вышата, Озарка, Заботка, Васек... Каждый понимал, что с воинами братоубийцы надо поступать со всей жестокостью.

Теснимые войском Ярослава, киевская дружина, дабы соединиться с печенегами, вступила на тонкий лед и почти вся обрушилась.

Святополку удалось скрыться в Польше.

- Лучше на родине костьми лечь, чем на чужбине быть в почете, - молвил Ярослав.

Печенеги, с оскудевшими бурдюками и чувалами, бежали в степи. Вновь им не удалось поживиться.

Ярослав, после 28-летнего проживания на севере, с торжеством вошел в Киев и щедро наградил мужественных воинов, дав каждому новгородцу, псковитянину и ладожанину по десять серебряных гривен.

Надеясь княжить мирно, он распустил войско по домам.

Дата добавления: 2015-08-18