В КИЕВЕ

В покои вошла великая княгиня Ирина. Миновало три года, как Ярослав женился на дочери шведского короля Олафа.

Высокая, стройная, миловидная, с легкой походкой. Многое изменилось после первых дней брака. Вначале была Ингигерда высокомерной, капризной и холодной. Свейская принцесса, мечтавшая стать супругой короля или самого германского императора, свысока посматривала на новгородского князя, на свадьбу коего даже отец не захотел приехать.

В Швеции Ингигерда была баловнем короля, кой ничего не жалел для своей любимицы. Она постоянно находилась в окружении прекрасных фрейлин, и каждый вечер, облаченная в драгоценные наряды, принимала молодых, знатных вельмож, набивавшихся к ней в женихи.

Она была горда, счастлива и ощущала себя неземным существом, коему всё дозволено. Она купалась в роскоши, изобилии и расточительности.

И вдруг избалованная Ингигерда оказалась в суровом Новгороде, где не было ни высшего света, ни фрейлин, ни увеселительной музыки, ни пышных, беззаботных поездок. Все показалось ей настолько обыденным и безрадостным, что она почувствовала себя в заточении.

Да и муж не оказался рыцарем. Где его ухаживания и нежные ласки? Совсем чужой, черствый человек, вечно погруженный в какие-то неотложные дела, перемежая их сидением за древними книгами и чтением молитв.

Но больше всего Ингигерду поразило то, что князь не заходил по ночам в ее светлицу целых три месяца. Он не посещал ее ложе, и у принцессы зародилось подозрение, что ее муженек плотский недосилок.

Как-то не выдержав, она открыто сказала Ярославу о его физическом изъяне, да еще со злой гримасой на лице:

- Ты не только хромец, но и не мужчина. Удивляюсь, как еще от тебя появился Илья, да и тот чахнет[260].

Ярослав с трудом сдержал гнев. Если бы эти ядовитые слова были высказаны кем-то из его приближенных, он выхватил бы меч.

Сейчас же он подошел к жене и, не скрывая гнева, произнес:

- Если еще раз я услышу от тебя такие слова, то в тот же день отправлю в монастырь, в темную келью, где будешь сидеть на воде и хлебе.

Ингигерда вспыхнула, норовила высказаться еще более зло, но, увидев перед собой суровые глаза супруга, промолчала.

Она уже знала, что Ярослав тверд характером и никогда не бросается пустячными словами.

Ингигерда, вся пунцовая от возмущения, резко повернулась и побежала в светлицу. Вдогонку услышала:

- И никакой король тебя не спасет!

В светлице она дала волю своим чувствам:

- Быдло, неотесанный мужик! - яростно сжимая холеными длинными пальцами подушку, восклицала она.

В ложенице Ярослав появился ночью после какого-то пира и... молча овладел ею. Она пыталась сопротивляться, но тотчас почувствовала необыкновенную силу в руках мужа. А когда он уснул, она пристально разглядывала его лицо, и впервые улыбнулась: крепкий же оказался у нее супруг! Но почему он не приходил на ложе раньше?

Не знала, не ведала заморская принцесса, что Ярослав до сих пор вспоминает дочь смерда, Березиню. (Он никогда не расскажет ей о своей первой любви).

После этой ночи их встречи на ложе стали более частыми. Ирина (такое получила она православное имя) родит Ярославу девятерых детей...

- Я тебя так долго не видела, великий князь, - молвила Ирина, и добавила с нескрываемым удовольствием. - Ты ведь теперь король всей Руси.

Ирина прибыла в каменный дворец, возведенный еще Святославом Игоревичем, только вчера, прибыла в зимнем возке по окрепшему льду Днепра.

Долгое время она ожидала известий в Новгороде, пока супруг стоял у Любеча, а когда радостная весть пришла, она безотлагательно сорвалась в Киев.

Томительное ожидание в Новгороде окончательно утвердило Ирину в мысли, что она всё больше и больше привязывается к своему вечно сдержанному супругу и скучает по нему. Его смерть на поле битвы привела бы Ирину в истинную печаль, и даже... к страданию, и это удивило ее, и вместе с тем обрадовало: ее муж не такой уж «дикий» рыцарь, если в сердце ее появилось к нему теплое чувство. Он хоть и немногословный, но не мямля, а мужественный человек, и не какой-нибудь вальяжный и развязный вельможа, на которых она нагляделась в столице Швеции.

Ярослав сдержанно обнял супругу, и, дольше обычного задержавшись своими пытливыми, голубоватыми глазами на ее лице, произнес:

- Ты всё лучше и лучше говоришь на русском языке. Похвально, Ирина. Но на Руси королей не бывает.

- Зато я слышала, что на Руси могут короновать кесарем. И ты, как мне подсказывает сердце, им будешь, великий князь.

Ирине нравилось называть Ярослава «великим князем».

Сам же Ярослав к своему новому титулу не мог еще привыкнуть.

Великий князь Руси! Какие громкие и ко многому обязывающие слова. Он стал им справедливо, следуя старшинству, «в отца место». Изменник Святополк в расчет не идет. Подлость Богом наказуема. Он не только убивал братьев, но и наводил на Русь злейших врагов - печенегов. А ныне подался к ляхам и вновь затевает набег на Отчизну. Он не достоин имени Великого Князя. Народ уже прозвал его Окаянным, то есть проклятым, отвергнутым церковью. И он, Ярослав, приложит все силы, дабы этот нечестивый человек никогда больше не поднимал меча на Русь.

Великий князь! Какая же громадная ответственность ложится на его плечи. Какое это тяжкое бремя!

Раньше он относился к сему высокому титулу несколько иначе. Почетно, полнейшая независимость от других князей, неисчерпаемая власть, от коей может и голова закружиться... Но ныне, когда честолюбие уступило месту величайшего долга перед всем народом русским, Ярослав взглянул на свое великое княжение совсем с другой стороны. Теперь вся жизнь его меняется. Если в своё время он отвечал за один только Ростов, потом за Новгород, то сейчас за всю Русь. «Первый в совете - первый в ответе». Вот и завтра надо уже собирать думцев и старцев градских. Дела предстоят непомерной важности...

Великая княгиня молча сидела в кресле, поглядывая на задумчивого супруга, ходящего взад-вперед по покоям. Она уже подладилась - когда муж, забыв о жене, о чем-то начинает мыслить, лучше его не отвлекать. Приспеет момент, когда он сам вспомнит о супруге.

- Ты что-то хотела, Ирина?

- Да, Ярослав. Ты не покажешь мне Киев?

- А ты не боишься замерзнуть? На дворе крепкий морозец.

- Да ты что, Ярослав? Ты, наверное, забыл, что я приехала из северной страны, где бывают такие морозы, что никакие шубы не спасают. У тебя, великий князь, надеюсь, найдутся для меня теплые и красивые меха?

- Меха? - переспросил князь, и лицо его вновь стало озабоченным.

- Святополк нещадно опустошил казну. Он оставил лишь десятую часть, коя полагалась на храм пресвятой Богородицы.

- Десятую часть на один храм? - удивленно вскинула пушистые насурьмленные брови Ирина.

- В 996 году, когда Владимир Святославич поставил в Детинце храм Богородицы, то от собственных имений и своих городов дал храму десятину, отчего его и называют «Десятинным». Переданы были церкви и некоторые слободы, и даже села с данями.

- Воистину королевский подарок.

- Вот сиим подарком и довелось мне расплатиться с войском. Едва владыку уговорил... Что же касается соболей и прочих дорогих мехов, то их Святополк киевским боярам, градским старцам, и купцам раздал, дабы подарками притянуть на свою сторону. На войну же со мной он пошел с отцовской казной, как будто предчувствовал, что в Киев ему не вернуться.

- И где ж теперь эта казна, Ярослав?

- У ляхов. Окаянный не только свою голову уберег, но и сундуки на подводах увез. Вор!

Ирина сокрушенно покачала головой.

- Как же ты без казны править будешь, Ярослав?

- Ныне дружинники разъехались на полюдье. Добро бы до весны перебиться.

- А что как Святополк с польским королем двинется?

- Вижу тревогу на твоем лице, Ирина. Но ты не волнуйся. Народ не даст пропасть. Коль Святополк и в самом деле пойдет войной, обращусь к Киеву и пригородам. Вновь повторю: русичи в беде не оставят... Ну, а град сей я тебе покажу. В медвежьей шубе не замерзнешь.

* * *

Прежде чем выйти из терема и усесться в зимний возок, Ярослав поведал Ирине историю становление Киева:

- Киевская земля зело обширна и богата. Захватывает пространство по правому берегу Днепра с его притоками Росью и Тетеревом, а также по нижнему течению Припяти. В Киевской земле немало городов. Назову наиболее крупные: Вышгород, Белгород, Овруч, Коростень, Василев и Переяславль[261]. Они окружают стольный град кольцом сплошных укреплений. Уместно сказать: ни одна часть Руси не имеет столь городов, как в Киевской земле. И другое отмечу: Киев - величайший и красивейший русский город. Он стоит чуть южнее впадения в Днепр его последнего притока - Десны. Могучий Днепр с Березиной, Припятью, Сожем и Десной создают обширный водный бассейн, ключ к коему находится в Киеве. Этот город царит над всеми землями, кои прилегают к названным рекам. Недаром летописец назвал Киев «матерью русских городов».

Любопытно предание по поводу поселений на месте Киева. Но допрежь поведаю тебе об Андрее Первозванном. Святой апостол Андрей был простым рыбаком из города Вифсаиды в Палестине, первым из апостолов, отсюда и его название «Первозванный», последовал за Христом вместе со своим братом Петром. После дня Пятидесятницы[262] он проповедал веру Христову в причерноморских странах. Когда святой Андрей, прибыв в Корсунь, изведал, что неподалеку от города находится устье Днепра. Он отыскал это устье и отправился с учениками вверх по Днепру. И случилось так, что к ночи он пришел и стал под горами на берегу. Утром поднялся, и молвим своим ученикам:

- Видите ли вы эти высокие горы? На них воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог многие храмы.

Взошел святой Андрей на эти горы, благословил их, поставил крест, помолился Всевышнему, и сошел с тех гор, где после возник Киев, и направился по Днепру вверх. Пришел к славянам, где ныне Новгород, и увидел местных жителей. Посмотрел на их обычаи, как они моются, и хлещутся, и несказанно удивился. Пришел в Рим и поведал о том, что увидел:

- Диковинное видел я в Славянской земле. Зрел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и люди разденутся донага, и обольются квасом кожевенным, и возьмут прутья гибкие и бьют себя сами, и до того себя изобьют, что едва выйдут, еле живые, обольются водой студеной, и только тогда оживут. И истязают так всякий день, никем не мучимые, но сами себя мучат.

Ирина рассмеялась:

- Чудной твой святой Андрей. Нашел чему удивляться. Увидел бы он еще и шведскую баню!

- Дело не в бане, Ирина, а в том, что он первым предугадал место будущего Киева. Судьба же Андрея Первозванного трагична. Его апостольский путь завершился в Греции, в городе Патры, где он был в 62 года распят на кресте[263].

- Распят на кресте?! – поразилась Ирина. – Я полагала, что такая участь досталась лишь одному Иисусу Христу. И подумать не могла.

- Не только ты, Ирина, об этом не ведаешь, но и многие русичи.

После кое-какого молчания, Ирина спросила:

- А кто же возводил Киев?

- Создали же его поляне.

- А кто такие поляне?

- Восточнославянские племена, кои объединялись с шестого по девятый века по берегам Днепра и низовьям его притоков, от устья Припяти до Роси. Им принадлежит главенство в создании раннего общества славян Среднего Приднепровья - Русской земли - ядра Древнерусского государства. Поляне тогда жили родами, особняком от других, и каждый род управлялся сам собой.

И были три брата. Один по имени Кий, другой - Щек и третий - Хорив, и была у них сестра Лыбедь. Кий сидел на горе, на коей ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, коя ныне зовется Щековица, а Хорив - на третьей горе, коя прозвалась Хорвицей. И построили они городок во имя старшего своего брата и нарекли его Киев. Был около града лес и бор велик, и они ловили зверей. Отличались те мужи мудростью и назывались «полянами», от них и доныне поляне в Киеве.

Город, основанный Кием и его братьями, был небольшим поселением. Летописец называет Киев даже не городом, а «градком». Но Киев рос и распространил свою власть на окрестных полян, стал серединой «Польской земли». Уже в девятом веке Киев стал крупнейшим древнерусским центром, вокруг коего начали сплачиваться восточнославянские племена.

В минувшем же веке о Киеве даже иноземцы изрекали, что он имеет громадное население. А ты ведаешь, сколь выставил город воинов, когда совсем недавно князь Борис пошел на печенегов? Восемь тысяч! Немудрено высчитать всех жителей. У каждого воина осталась семья, а семьи в Киеве - по шесть-семь человек. Если в иных городах в наличии всего одна торговая площадь, то в Киеве их около десятка. Главный торг располагается на Подоле, а другой на Горе и называется «Бабьим торжком».

- Грубовато, великий князь.

-Укоренилось название простолюдинов… Когда меня не бывает в городе, и на случай набега ворогов, запомни, Ирина, что крепость Киева зело мощная. Стены сделаны из деревянных срубов, наполненных землей, так называемых «городниц», плотно приставленных одна к другой. На верху стен, составленных из городниц, имеется довольно широкая площадка, кою с внешней стороны, от вражеских стрел и камней, прикрывает деревянный забор, «забрало». В нем устроены щели для стрельбы в противника. Городские же стены и вал в наиболее опасных местах дополняются водяным рвом или «греблею». Через греблю к городским воротам изготовлен мост, кой поднимется с помощью «жеравца», особого подъемника.

Есть и третья особинка Киева. Он изобилует церквами. Владимир Креститель поставил десятки храмов. Опричь того, здесь каждый боярин заимел свои личные моленные - божницы. Иногда бояре и боярыни перед смертью постригаются в своей церкви.

- Когда я подъехала к городу, то увидела в Киеве множество церквей. Но была метель, и я плохо разглядела заснеженный Подол.

- Подол стал пригородом, кой, пожалуй, раз в пятнадцать больше крепости. Он зело многолюден, здесь самая большая торговая площадь. Весной на Днепре скапливаются сотни купеческих ладий.

- Когда я смотрела на высоченную гору, то увидела в ней множество пещер.

Ярослав улыбнулся.

- Таких пещер, Ирина, ты едва ли где-нибудь еще увидишь. Они сказочно богаты.

- Шутишь, Ярослав.

- Ничуть, Ирина. В этих пещерах купцы складывают с кораблей свои товары, защищая их со своими торговыми людьми мечами[264]. Когда мы поедем по Киеву, то ты сама увидишь купцов, опоясанных мечами. На Подоле и лиходеев хватает. Сам же Подол раскинулся на берегу реки Почайны, притока Днепра. Мастеровым людям требуется много воды. Деревянными бадьями в Гору много не натаскаешь, а водопровода, как в Новгороде[265], в Киеве нет. На торжище речная вода ценится весьма дорого, поелику ремесленники и селятся на самом берегу. И дома у них не такие, аки в Детинце. Построены не из дубовых бревен, а вылеплены из глины, что ласточкины гнезда. Встречаются и просто землянки. Подле такой мазанки или землянки имеется небольшой дворик, обнесенный глиняным же забором, а во дворе - мастерская, а то и просто навес от дождя и снега. Одни горшки и корчаги на гончарном кругу лепят, другие кожи мнут и калики тачают.

- Калики?

- Это - кожаные подошвы на ременных завязках. Не случайно странники считают их самой лучшей обувью, поелику эти люди и прозываются каликами перехожими. Другие изготовляют серебряные и стеклянные кольца - сережки, запястья и браслеты для киевлянок. Но особым почтением на Подоле пользуются кузнецы - оружейники. Уж слишком нередко печенеги на Киев набегают. Всадники на мохнатых лошаденках появляются зачастую неожиданно. Едва успевают подольчане собрать свои нехитрые пожитки в узелки, вывести коня или корову из стойла и укрыться в крепости. Прогонят степняков, вернутся мастера на родной Подол и заново отстраивают свои жилища и мастерские, разрушенные печенегами. Так что жизнь ремесленного люда здесь нелегка и опасна.

Каменный же терем, в коем ты находишься, Ирина, - древнейшая каменная постройка в Киеве. И поставил его мой дед, полководец Святослав. А для Владимира Святославича дворец стал отцовским теремным двором.

- Очень богатый дворец. Все палаты украшены дивными росписями, а лавки застланы драгоценной парчой... Слышала я, что князь Владимир возле терема устроил языческое святилище?

- Устроил. И о том поведаю, и о крещении Руси, и о крепостях для обороны Киевской Руси...

Рассказ Ярослава затянулся, но он предумышленно хотел, дабы супруга как можно больше изведала о Киевской земле, на коей предстоит ныне жить, и не просто жить, а разделять все тяготы и всевозможные напасти, кои придется преодолевать ее мужу. Надо дать ей почувствовать, что не просто быть в Киеве великой княгиней. Князь часто отлучается на всевозможные войны, вот тут-то и надо проявить княгине характер. Ей управлять Киевом. Не худо бы из Ирины вторую великую Ольгу вылепить. Но на всё нужно время...

А потом Ярослав и Ирина, в сопровождении десятка дружинников, поехали по Киеву. Радовали глаз сани, в коих еще ездил великий князь Владимир. Сани расписные, изукрашены золотом и серебром, даже полозья расписаны серебряными травами.

Дата добавления: 2015-08-18