Глава шестнадцатая. Что произошло у двух путешественников с двумя девушками

Что произошло у двух путешественников с двумя девушками, двумя обезьянами, дикарями, зовущимися орельонами Кандид и его слуга уже были по ту сторону границы, а в лагере еще никтоне знал о смерти немецкого иезуита. Предусмотрительный Какамбо позаботился отом, чтобы наполнить корзину хлебом, шоколадом, ветчиной, фруктами исосудами с вином. На своих андалузских конях они углубились в неизвестнуюстрану, но не обнаружили там ни одной дороги. Наконец прекрасный луг,прорезанный ручейками, представился им. Наши путники пустили лошадей натраву. Какамбо предложил своему господину поесть и показал ему в этомпример. -- Как ты хочешь, -- сказал Кандид, -- чтобы я ел ветчину, когда я убилсына моего господина барона и к тому же чувствую, что осужден больше никогдане видеть прекрасной Кунигунды? Зачем длить мои несчастные дни, если мнепридется влачить их в разлуке с нею, в угрызениях совести и в отчаянии? Ичто скажет "Вестник Треву"? Так говорил Кандид, отправляя в рот кусок за куском. Солнце садилось.Издалека до путников донеслись женские крики. Они не могли разобрать, былито крики скорби или радости, но оба стремительно вскочили, полныебеспокойства и тревоги, всегда порождаемых в нас незнакомой местностью.Оказалось, что это вскрикивали две совершенно голые девушки, которыестремительно бежали по обочине луга, меж тем как две обезьяны, преследуя их,кусали их за ягодицы. Кандиду стало жаль девушек; у болгар он научился меткострелять и мог сбить орешек с куста, не задев ни единого листка. Он хватаетсвое испанское двуствольное ружье, стреляет и убивает обезьян. -- Слава богу, дорогой Какамбо, я избавил от великой опасности этихбедняжек; если я и согрешил, убив инквизитора и иезуита, то теперь загладилсвой грех -- спас жизнь двум девушкам. Они, может статься, знатные девицы, итогда мое деяние принесет нам большую пользу в этой стране. Он хотел сказать еще что-то, но слова замерли у него на губах, когда онувидел, что девушки нежно обнимают обезьян, проливают слезы над их телами инаполняют окрестность горестными жалобами. -- Вот не ожидал, что у них такая добрая душа, -- обратился он наконецк Какамбо. Но тот возразил ему: -- Славное вы сделали дело, сударь, -- вы убили любовников этих девиц. -- Их любовников! Возможно ли это? Ты смеешься надо мной, Какамбо; счего ты это взял? -- Мой дорогой господин, -- отвечал Какамбо, -- вас постоянно всеудивляет; почему вам кажется странным, что в некоторых странах обезьяныпользуются благосклонностью женщин? Обезьяна -- четверть мужчины, как я --четверть испанца. -- Увы, -- отвечал Кандид, -- я вспоминаю, что слышал от Панглоса,будто во время оно подобные случаи бывали. Он рассказывал, что так появилисьна свет египаны, фавны, сатиры, которых собственными глазами видели иные извеликих людей древности; но я считал это баснями. -- Теперь вы убедились, -- сказал Какамбо, -- что это правда. Этим, каквидите, занимаются особы, даже не получившие должного воспитания; боюсьтолько, как бы эти дамы не наделали нам хлопот. Это основательное соображение побудило Кандида оставить луг иуглубиться в лес. Там он поужинал с Какамбо; и оба они, проклинаяпортугальского инквизитора, буэнос-айресского губернатора и барона, уснулина ложе из мха. Проснувшись, они почувствовали, что не могут пошевелиться;дело в том, что девицы донесли на них местным жителям, орельонам, и те ночьюсвязали наших путников веревками из древесной коры. Кандид и Какамбо былиокружены полсотней орельонов, совершенно голых, вооруженных стрелами,палицами и каменными топорами; одни кипятили воду в большом котле, другиеприготавливали вертелы, и все кричали: -- Это иезуит, это иезуит! Отомстим и заодно славно пообедаем. Съедимиезуита, съедим иезуита! -- Говорил я вам, мой дорогой господин, -- уныло сказал Какамбо, -- чтоэти девушки сыграют с нами скверную шутку! Кандид, заметив котлы и вертелы, вскричал: -- Нас, наверное, изжарят или сварят. Ах, что сказал бы учительПанглос, если бы увидел, какова природа в естественном своем виде! Все клучшему, пускай так, но, право, очень жестокий удел -- потерять Кунигунду ипопасть на вертел к орельонам. Какамбо никогда не терял головы. -- Не отчаивайтесь, -- сказал он опечаленному Кандиду, -- я немногопонимаю язык этого народа и поговорю с ними. -- Не забудьте, -- сказал Кандид, -- внушить им, что варить людей --бесчеловечно и совсем не по-христиански. -- Господа, -- сказал Какамбо, -- вы, конечно, рассчитываете съестьсегодня иезуита; это очень хорошо; нет ничего справедливее, чем такпоступать со своими врагами. В самом деле, естественное право учит насубивать наших ближних, и этот обычай распространен по всей земле. Мы непользуемся правом их съедать лишь потому, что у нас довольно другой пищи; ноу вас нет таких запасов. Без сомнения, лучше съесть врага, чем отдатьворонам и воронам плоды своей победы. Но, господа, не хотите же вы съестьваших друзей. Вы собираетесь зажарить на вертеле иезуита, но ведь перед вамиваш защитник, враг ваших врагов, и из него-то вы предполагаете сделатьжаркое! Что касается меня, я родился в вашей стране; господин, которого вывидите, мой хозяин и вовсе не иезуит; он только что убил иезуита и носит егошкуру: отсюда ваша ошибка. Можете проверить мои слова: возьмите эту рясу,отнесите ее на границу государства log padres и справьтесь, убил ли мойгосподин иезуитского офицера; это не займет у вас много времени, и, еслиокажется, что я солгал, вы нас съедите. Но если я сказал правду, выдостаточно знаете принципы общественного права, обычаи и законы и помилуетенас. Орельоны нашли, что его речь разумна; они отправили двух старейшин,чтобы те поскорее разузнали истину. Посланцы исполнили их поручение весьматолково и вскоре возвратились с добрыми вестями. Орельоны развязалипленников, стали с ними необычайно учтивы, предложили им девушек, угостилиих лакомствами и прохладительными напитками и проводили до границы своегогосударства, весело крича -- Он не иезуит, он не иезуит! Кандид не переставал удивляться причине своего избавления. -- Какой народ, -- говорил он, -- какие люди, какие нравы! Если бы я неимел счастья проткнуть шпагой брата Кунигунды, я был бы съеден без всякойпощады. Но оказалось, что природа сама по себе вовсе не плоха, так как этипростые люди, вместо того чтобы меня съесть, оказали мне тысячу любезностей,едва лишь узнали, что я не иезуит.

Дата добавления: 2015-08-18