Суббота, 14 июня, 11.00. Куксхавен

Хотя до Куксхавена пришлось добираться на автомобиле почти два часа, это были приятные два часа. День выдался солнечный и умеренно жаркий, рядом сидела красавица Сюзанна – доктор с радостью согласилась на поездку, обещавшую смену обстановки. Теперь они имели возможность поболтать без спешки и наконец-то договориться о точном времени совместного ужина. Поездка очень сблизила их.

В пути Фабель сделал только одну остановку – в той самой зоне отдыха на шоссе возле Аусендайха, о которой рассказывал Зюльберг по телефону. Между шоссе и зоной отдыха была густая роща – хорошая защита от ветров, продувающих равнину. Именно из этой рощи погибшая девушка вышла на дорогу прямо под грузовик. На просторной стоянке стоял только фабелевский «БМВ». Если здесь даже днем так пустынно, то ночью уж тем более… Вторую девушку выбросили на обочину этого же шоссе, на двадцать километров ближе к Гамбургу.

Семиэтажное здание куксхавенской городской больницы находилось на зеленом участке рядом с Альтенвальдершоссе. Фабеля и Сюзанну провели в светлую приемную с большими окнами, из которых были видны безукоризненные клумбы и аккуратный небольшой газон. Минут через десять дверь открылась, и вошел невысокий пузатый полицейский в мятой форме. Однако на его щекастой физиономии цвела широкая и сразу располагающая к себе добродушная улыбка.

– Гаупткомиссар Фабель? Доктор Экхарт? Я – гаупткомиссар Зюльберг.

Они обменялись рукопожатиями. Зюльберг извинился за доктора Штерна – тот будет занят еще минут двадцать. Пока они могут побеседовать с пострадавшей.

Микаэла Палмер, высокая и длинноногая яркая блондинка, была бы просто красавицей, если бы не чересчур длинный нос. Фабелю бросился в лицо неестественный цвет ее загара; тут явно не северонемецкое солнце поработало и вообще не солнце. Загар, полученный в солярии, резко контрастировал с марлевой повязкой на лбу и не мог спрятать темные круги под глазами – следы недавней драмы. Девушке, собственно, очень повезло, что она в результате оказалась на третьем этаже больницы, а не в подвале, где находится морг.

Сюзанна села на стул у кровати, а Фабель жестом попросил у девушки разрешения присесть. Микаэла кивнула и чуть отодвинулась в сторону, освобождая ему место. При этом край ее белого купального халата отошел в сторону и оголил загорелое бедро. Она поправила халат быстрым движением. Совсем не кокетливо. У нее были глаза затравленного зверька, ежесекундно готового к бегству.

Фабель успокаивающе улыбнулся.

– Я – полицейский из Гамбурга, – сказал он. Не стоило нервировать девушку словами типа «уголовная полиция» или «комиссия по расследованию убийств». Нужны отеческая ласка и осторожный подход, иначе свидетельница просто сломается от воспоминаний и из нее ничего толкового не вытянешь. – А это доктор Экхарт, психолог и специалист по наркотикам. Она знает, чем именно вас опоили. Я бы хотел задать вам несколько вопросов о том, что произошло. Вы разрешите?

Микаэла кивнула.

– А что именно вы хотите узнать? Эта дрянь мне всю память отшибла… Я не только про похищение забыла – не могу вспомнить многого из того, что происходило в последние несколько дней! – Она вопросительно заглянула Фабелю в глаза. Ее нижняя губа дрожала. – Но почему? Ведь это было до того, как я выпила эту соленую мерзость! У меня что, какие-то области в голове навсегда отключились?

Фабель, ища поддержки, оглянулся на Сюзанну.

– Не переживайте, Микаэла, – сказала доктор Экхарт. – Препараты подействовали на центр памяти вашего мозга. И кое-что из того, что случилось до приема коктейля из наркотиков, кажется сейчас стертым из памяти. Большая часть воспоминаний мало-помалу вернется, за исключением разве что каких-то деталей. Но то, что происходило с вами, когда вы были под действием наркотиков, – этого вы уже никогда не вспомните. И это скорее всего только плюс… К сожалению, должна предупредить, Микаэла: вас могут посещать неприятно реалистические сны о случившемся. Обрывки, сохранившиеся в подсознании, будут вас какое-то время преследовать…

Микаэла всхлипнула.

– Я ничего не хочу помнить про это… – Она посмотрела Фабелю в глаза и добавила: – Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать!

– Никто не станет вас принуждать, – сказала Сюзанна, наклонилась к девушке и ласково убрала золотистую прядь волос с ее лба – словно успокаивала ребенка, который проснулся после кошмара. – Чего вы не помните, того вы и не вспомните. Однако то, что осталось в вашей памяти, поможет нам поймать подонка.

– Он был не один. – Микаэла, потупив глаза, рассеянно перебирала пальцами подол своего халата. – Их было несколько. Вначале мне казалось, что он один. Одно и то же лицо. Но тела были разные.

– Извините, Микаэла, я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Фабель. – Что значит «одно и то же лицо, но разные тела»?

– Понимаю, странно… Но мне запомнилось именно так. Один был толстый и в возрасте. А другой худой и молодой. Однако у обоих одно и то же ужасное лицо!

«Черт! – подумал Фабель. – Зря мы сюда тащились. Девушку жаль, память ей совсем отказала. Теперь она просто сочиняет какие-то воспоминания, чтобы заполнить прореху в прошлом».

– А вы можете описать это «ужасное лицо»? – спросил он. – Общее для них обоих?

Микаэлу забила дрожь.

– О, отвратительное лицо, без всякого выражения. Помню его только смутно… Кажется, борода… и один глаз.

– Правый или левый?

Микаэла трясла головой, словно хотела вытрясти из нее остатки воспоминаний.

– Правый или левый? Не помню. А вместо второго глаза – черная дыра. Черная-черная и страшная…

Микаэла разрыдалась.

– Все хорошо, Микаэла, все теперь хорошо, – сказал Фабель. – Успокойтесь, кошмар позади…

Сюзанна обняла девушку за плечи. Через минуту Микаэла немного пришла в себя, вытерла слезы и кивком показала, что готова к следующим вопросам.

– Значит, преступников было двое? – спросил Фабель.

– Трудно сказать. У меня только какие-то промельки в голове. Кажется, их было все-таки трое. Да, как минимум трое…

Фабель положил ладонь на правое запястье Микаэлы. Она отдернула руку, как ужаленная, и хмуро уставилась на руку Фабеля, словно ожидала нового нападения.

– Теперь вспомнила. У одного был шрам на тыльной стороне левой руки. Точнее, два сходящихся шрама – что-то вроде птичьей дужки.

– Вы уверены?

– О да! – сказала Микаэла с печальным смешком. – Помню совершенно ясно… Как странно, почему именно это застряло в памяти, а все остальное начисто пропало?

– Не знаю, Микаэла, не знаю… – промолвил Фабель просто для поддержания разговора. – Однако это, возможно, очень пригодится для следствия. – Он вынул записную книжку, ручку и положил их на кровать рядом с Микаэлой – прикасаться к девушке он больше не решался. – Вы не могли бы нарисовать этот шрам?

Микаэла на пару секунд задумалась, потом быстро и решительно провела на бумаге две сходящиеся линии. Действительно, похоже на вилочку с кривоватыми косточками.

– Именно так!

– Большое спасибо. – Фабель встал. – Мы искренне сочувствуем вам, Микаэла. И я обещаю сделать все возможное для поимки негодяев.

Девушка рассеянно кивнула. Казалось, ее мысли где-то далеко.

– Погодите, – вдруг сказала она. – Там, в клубе… Что же за клуб это?.. Черт, не могу вспомнить название… Короче, там был парень. Он мне дал минералки. С необычным вкусом… таким соленым…

– Мы знаем, Микаэла. Вы это уже рассказывали герру Зюльбергу. А парня помните? Можете его описать?

– Помню только глаза… Зеленые. Холодные, яркие. Да, зеленые глаза я помню четко…

Из палаты Микаэлы Фабель и Сюзанна направились в кабинет доктора Штерна. Фабель содрогнулся от беспорядка на его столе: хаос книг, папок, записок и записочек. Сам Фабель любил, когда все на своем месте. Если хоть одна бумажка в кабинете лежала не там, где надо, его это так нервировало, что он не мог работать – отвлекало, не давало сосредоточиться. Фабель знал эту слабость за собой, но поделать с ней ничего не мог и сам себе дивился: в быту нудный аккуратист, а в работе не раз доказал раскованность мысли и способность к интуитивным прорывам!

Красавец Штерн приветливо улыбался.

– Гаупткомиссар Фабель? Фрау доктор Экхарт?

После того как они пожали друг другу руки, Фабель сказал:

– Спасибо, герр доктор Штерн, что согласились принять нас. Я знаю, вы очень заняты.

– А, не стоит благодарности. – Штерн ловко выхватил из груды документов на столе нужную папку. – Я тут вам сделал копию своего заключения для местной полиции. А вот и сама местная полиция, легка на помине.

Штерн кивнул вошедшему в кабинет Зюльбергу.

– Спасибо, – поблагодарил Фабель, но папку открывать не стал. – Если я правильно догадываюсь, девушке дали рогипнол?

– Рогипнол в сочетании с чем-то. В отчете я пишу: очень слабые следы рогипнола в крови. Вообще-то он выводится довольно медленно – после приема остается в системе кровообращения несколько часов.

– Возможно, доза была достаточно сильной, чтобы девушка потеряла сознание, однако не настолько большой, чтобы через несколько часов обнаружить значительную концентрацию препарата?

– Нет, – возразила Сюзанна. – Даже после того, как кровь очистилась от препарата, его следы присутствуют в моче на протяжении минимум семидесяти двух часов. – Она обратилась к Штерну: – Вы, конечно, сделали анализ мочи?

Штерн кивнул:

– Ничтожное содержание рогипнола. Если бы Микаэлу в последние три дня отравили именно этим препаратом, следы были бы намного более внятными.

– Но ведь что-то ей дали! – указал Фабель. – И очень сильное!

– Верно. У Микаэлы слабые ожоги слизистой рта и гортани. А когда я расспрашивал ее о промежутках более или менее ясного сознания, она говорила о полном отсутствии страха в эти моменты.

– Оба факта указывают на некий коктейль с добавлением гаммагидроксибутирата, – подхватила Сюзанна.

– Да, предположительно… – Штерн пожал плечами. – Однако гаммагидроксибутират настолько быстро уходит из крови и мочи, что в нашем случае ничего доказать нельзя…

– Гамма… чего? – переспросил Фабель, профан в фармакологии.

– Извините, гаупткомиссар, – сказал Штерн. – Вы, наверное, слышали жаргонные словечки «липучка» или «молоток»? Так это про гаммагидроксибутират. Лихо бьет по башке.

Сюзанна опять перехватила разговор:

– «Молоток» – штука препоганая. В определенном количестве совершенно парализует центральную нервную систему. По действию похож на рогипнол, но потенциально намного более опасен. Как ни смешно, до самого недавнего времени свободно продавался в специализированных магазинах здоровой пищи – в помощь тем, кто занимается бодибилдингом! В сегодняшней медицине гаммагидроксибутират почти не применяют, так что его производят в основном нелегально.

– А поскольку его производят подпольно и без должного контроля, – продолжил Штерн, – то колебания в чистоте конечного продукта убийственные – иногда в прямом смысле. К тому же в качестве стабилизаторов иногда используют высокотоксичные вещества…

– Именно эти нежелательные «довески» могли вызвать ожоги во рту и гортани Микаэлы, – добавила Сюзанна.

– Да, верно… Гаммагидроксибутират порой дает очень странные побочные эффекты. Даже небольшая доза может вызвать тошноту и рвоту, сумеречное состояние, галлюцинации, судороги и, конечно, потерю сознания. Среди частых побочных эффектов – полное исчезновение чувства страха. Микаэла говорила именно об этом: в моменты ясного сознания она понимала весь ужас своей ситуации, однако ни капли не боялась. А если в наркотическом коктейле вместе с гаммагидроксибутиратом присутствовал флунитразепам или клоназепам, то был риск общей анестезии, купации дыхания и даже комы. Так что Микаэле сказочно повезло – она не только выжила, но и не нуждается в аппарате для искусственного дыхания. Словом, фрау доктор Экхарт совершенно права, гаммагидроксибутират – штука препоганая! Особенно в сочетании с другими препаратами, отрицательное действие которых он только усиливает. Тот, кто дал девушке этот коктейль, может, и не желал ее убить, но явно не заботился о том, выживет она или нет.

– Значит, этот гамма-как-его-там незаконно производят в помощь групповым насильникам? – спросил Фабель.

– В основном его используют тусовщики и клубная публика – как более мягкую «дурь», чтобы «соскочить» с больших доз кокаина или экстази. Впрочем, думаю, гамбургские полицейские медэксперты знают больше моего о том, чем балуются в ваших ночных заведениях.

– А каким этот коктейль должен быть на вкус?

– Рогипнол в растворе имеет слабый солоноватый вкус, поэтому одно из его уличных прозвищ – «солонка». В алкоголе практически не чувствуется, к тому же алкоголь усиливает его действие. В виде порошка легко добавить в пищу.

– Микаэла говорила, что в клубе один парень угощал странно соленой на вкус минеральной водой.

– Что ж, возможно, наркотик был именно в минеральной воде.

Фабель наконец заглянул в письменный отчет Штерна.

– А как насчет изнасилования?

– Увы, для вас мало что интересного. Насиловали внутривагинально – в промежутке от двух до четырех часов… возможно, насильников было несколько. Без анального или орального секса. Спермы для анализа ДНК я, к сожалению, не обнаружил. Надо думать, насильник или насильники использовали презервативы. Над ней не издевались и ее не били. Единственные следы на теле – следы от веревки на лодыжках и запястьях… – Штерн кивнул на папку в руках Фабеля. – Фотографии у вас.

Из фотографий следовало, что девушку распинали, подобно другим жертвам. Но Микаэла осталась жива… На одном из снимков на ее лбу было заметно покраснение.

– Что это такое? – заинтересовался Фабель.

Штерн довольно усмехнулся:

– А это, герр комиссар, то, что насильники явно не предназначали для наших глаз. У Микаэлы болезненно повышенная чувствительность кожи – она снимает экзематозное состояние при помощи ультрафиолетовой терапии… («Вот так! – мысленно хмыкнул Фабель. – А я решил – злоупотребление солярием!») Преступники делали какую-то метку на лбу жертвы. Затем стерли ее, однако чувствительная кожа Микаэлы отреагировала покраснением. Не знаю, что преступники использовали – краску, тушь или еще что-то. Я решил – хоть это и не рана, но заслуживает снимка.

– Вы правильно поступили, герр доктор, – кивнул Фабель. – Этот след на лбу может иметь огромное значение для следствия.

– По-моему, похоже на букву «X», – сказал Штерн. – У вас есть догадки о значении знака?

Фабель хорошенько вгляделся – и нахмурился:

– Да, есть одно предположение… Думаю, это отнюдь не «X», а один из рунических символов. Среди прочего он обозначает и кровь – жертвоприношение.

Штерн удивленно вскинул брови.

Сюзанна придвинулась к Фабелю, и он показал ей фотографию.

– Руны – это ведь алфавит викингов? – спросила она.

Фабель кивнул и в задумчивости вложил фотографию в папку.

Дата добавления: 2015-08-18