Становление грамматического искусства.

Александрийская школа»

Выполнила:

студентка IV курса

ИЗФиР ВО-08-441

Макарова Айталина Владимировна

Проверила:

Марианна Валентиновна Самсонова

Якутск, 2012

Грамматическое искусство - искусство построения литературно правильных высказываний.

Древнегреческим философам этого времени принадлежат идеи о сопряжении обозначающего, обозначаемого и предмета. Для них нет отдельных теории суждения и теории предложения, они не разграничивают логическое и лингвистическое знание. Им присущ синкретизм термина logos, обозначающего и речь, и мысль, и суждение, и предложение. Они не расчленяют логические, синтаксические и морфологические характеристики единиц речи (хотя и могут акцентировать в той или иной концепции один из аспектов взятого в целостности явления).

На базе достижений философов и языковедческой практики в эллинистический период возникает филология, призванная изучать, готовить к критическому изданию и комментировать памятники классической письменности. Сферой её интересов является смысловая сторона текстов.

В её недрах создаётся грамматика как самостоятельная дисциплина, изучающая по преимуществу формальные аспекты языка (а не его смысловые аспекты, в отличие от философии). Она обособилась в самостоятельную науку благодаря деятельности Александрийской грамматической школы, сыгравшей гигантскую роль в закладывании основ европейской языковедческой традиции. Грамматика того времени представляет собой по существу аналог современной описательной лингвистики. В борьбе со сторонниками принципа аномалии (пергамскими философами-стоиками Кратетом Малосским и Секстом Эмпириком) александрийцы активно отстаивают принцип аналогии как основы описательно-классификационной и нормализаторской деятельности.

С их деятельностью связан также расцвет лексикографии. В это время активно собираются и подвергаются толкованию глоссы (устаревшие слова — glossai и слова, ограниченно понятные, — lekseis. Выдающимися лексикографами эллинистического периода были Зенодот Эфесский, Аристофан Визан-тийский, Аполлодор из Афин, Памфил, Диогениан.

Алексадрийцы прослеживали языковые регулярности в классических текстах, стремясь отделить правильные формы от неправильных и выдвигая на этой основе принцип аналогии (Аристофан Византийский, особенно авторитетный в языковедческих проблемах Аристарх Самофракийский). Ими детально разрабатываются парадигмы склонения и спряжения.

В александрийской школе была создана первая в европейской науке систематическая грамматика (Techne grammatike ‘Грамматическое искусство’) ученика Аристарха Дионисия Фракийца (170—90 до н.э.). В этом труде определяются предмет и задачи грамматики, излагаются сведения о правилах чтения и ударения, о пунктуа-ции, приводится классификация согласных и гласных, даётся характеристика слогов, формулируются определения слова и предложения, даётся классификация частей речи (8 классов, выделенных главным образом на морфологической основе, с учётом лишь в отдельных случаях синтаксического и семантического критериев). Автор тщательно описывает категории имени и глагола, приводит сведения о словообразовании имён и глаголов. Он различает артикль и местоимение, выделяет предлог и наречие в самостоятельные части речи, подробно классифицирует наречия, отнеся к их числу частицы, междометия, отглагольные прилагательные. Большинство понятий иллюстрируется примерами.

Грамматика Дионисия Фракийца характеризуется высокой степенью адекватности морфологическому строю греческого языка того времени. Принята в качестве авторитета эта грамматика была, однако, в результате длительных споров. История языкознания доказала, что “Грамматика” Дионисия Фракийца стала “матерью всех европейских грамматик с русской включительно”.

Особую популярность у потомков приобрела грамматическая теория Аполлония Дискола (2 в. н.э.), автора более 30 произведений, посвящённых морфологии, синтаксису, греческим диалектам и т.п. Автор следует во многом Дионисию Фракийцу, более подробно освещая вопросы морфологии и давая исчерпывающие для того времени определения частей речи и их акциденций (грамматических категорий). Он проявляет большее (в отличие от Дионисия) внимание к грамматическому значению. Выделяются те же 8 частей речи. Буквы (звуки) гласные он определяет как самостоятельные, согласные же как несамостоятельные. Имя и глагол, а затем и местоимение характеризуются как самостоятельные.

Аполлоний Дискол указывает на то, что принятый порядок перечисления частей речи не случаен, а определяется степенью зависимости одних от других. Первое место в этом порядке отводится имени и второе глаголу. Подчёркивается, что занимающее третье место причастие обладает свойствами имени и глагола. Четвёртое место отводится артиклю, пятое — местоимению, шестое — предлогу, седьмое — наречию, восьмое — союзу.

Различаются части речи склоняемые, изменяемые по временам и лицам, несклоняемые. Подробно описываются акциденции имени. Впервые вводится понятие (категория) числа. “Естественным” признаётся и порядок перечисления падежей. Имена делятся “по звуковому выражению” на первичные и производные, последние подробно классифицируются. Далее, имена подразделяются по значению на 21 разряд. Подробно описываются акциденции глагола (наклонения, залоги, виды, образы / словообразование, числа, лица, времена, спряжения). Разрабатываются теория местоимения, классификации наречий и союзов.

Синтаксическая теория Аполлония Дискола занимает особое место в античной грамматике. Его сочинение “О синтаксисе частей речи” в 4 частях также оказало глубокое воздействие на последующее развитие лингвистической мысли. Для него предмет синтаксиса состоит в объяснении способов объединения частей речи в предложение. Описываются сочетание артикля с именами; сочетание ме-стоимений с другими частями речи, сочетание глагола с другими частями речи, а также синтаксические функции косвенных падежей. В сферу синтаксиса включаются не только сочетания слов, но и сочетания букв, слогов, слов при словосложении. Даются сведения об употреблении инфинитива, наклонений, залогов. Уделяется внимание рассмотрению солецизмов (синтаксических ошибок).

Но в аполлониевском синтаксисе отсутствуют теория предложения и соответствующие понятия подлежащего и сказуемого, происходит подмена этих синтаксических понятий морфологическими характеристиками. Не эксплицированы понятия определения, дополнения и обстоятельства при фактическим обращении к их характеристике. Не включена в синтаксическую теорию классификация типов предложений. Синтаксическое учение Аполлония оказало серьёзное влияние на становление и развитие римской грамматической науки.

Правила грамматического искусства создаются только для языка данной культуры. Перенос правил пользования с языка на язык запрещается - в этом отличие этого этапа от других этапов развития знаний о языке.

Главный вопрос грамматического искусства античности - проблема правильности литературной речи. Она понимается по-разному в разных культурах, но в разных традициях есть важные общие черты:

1. Грамматическая правильность отделяет литературную правильную речь от неправильной. Под правильной речью фактически понимается общезначимая письменная речь, не зависящая от диалектов и просторечий. Правильность этой общезначимой письменной речи сформулирована грамматическим руководством.

2. Источник правильности общезначимой письменной речи понимается двояко: а) как общие принципы построения системы языка, данные грамматическому искусству извне (в виде канона (Китай), сакрального характера речи (Индия) или эстетического совершенства речи (греко-лат.мир)), б) как наблюдение над текстами, освященными авторитетом, причем последнее либо необязательно, либо соединено с общим принципом развития мысли, либо применяется как серия компромиссов, подчиненных общему принципу.

3. Создание грамматически правильной литературной речи либо исходит из мировоззренческого содержания образцового текста, взятого для наблюдения то ли в сакральной практике (Индия), то ли в гос.идеологии (Китай), либо исходит из нужд познания (греко-лат.мир).

Эти общие черты формируют принципы грамматического искусства античности.

Александрийская школа грамматики

Вероятно, не случаен тот факт, что собственно грамматическая традиция в изучении языка возникла не в самой Греции, а за ее пределами – в эллинистическом Египте, столицей которого стала Александрия. Напомним, что после походов Александра Македонского и последовавшего за смертью великого завоевателя распада его державы сложился целый ряд государств (Египет, Сирия, Пергам и др.), во главе которых стояли потомки полководцев Александра. Преобладали в этих странах греческий язык и греческая культура (откуда и термин «эллинизм»); однако поскольку во многих из них к моменту завоевания уже существовали собственные цивилизации, зачастую гораздо более древние, чем греческая, постольку было неизбежно определенное взаимодействие между ними. Одновременно греческий язык, оказавшись вдали от своей исторической родины и вступив в контакт с местными языками, мог подвергнуться изменениям, воспринимавшимся как искажение его первоначальной «чистоты». Таким образом, возникла необходимость сохранить греческую литературную традицию, филологически объяснить классические тексты греческих авторов (Гомера, Эсхила, Софокла и др.), сформулировать те правила, которым должна отвечать «правильная», нормированная речь. Поскольку же именно эллинистический Египет, где правили потомки Птолемея Лагида – одного из сподвижников Александра, и в первую очередь его столица являлись бесспорным центром эллинистической культуры[4], постольку вполне объяснимо, что именно здесь во III–II вв. до н. э. сформировалась так называемая Александрийская школа грамматики, расцвет которой падает на II в. до н. э. – II в. н. э. Эта школа была создана трудами Аристарха Самофракийского, Дионисия Фракийского, Дионисия Галикарнасского, Асклепиада из Мирлеи, Деметрия Хлора и др., создавших собственные, но близкие друг другу грамматические системы.

Наиболее известной из них стала грамматика Дионисия Фракийского (170—90 гг. до н. э.), по которой обычно и излагают грамматические взгляды александрийцев в целом.

О тесной связи последних с греческой литературной традицией говорит тот факт, что сама грамматика определяется в ней как «осведомленность в большей части того, что говорится у поэтов и прозаиков» (поэтому учение александрийцев традиционно именовали филологической грамматикой). Содержание ее составляет, с одной стороны, описание звуков речи, а с другой – классификация слов и их форм.

Не различая, как и другие представители греческой лингвистической традиции, понятия звука и буквы, Дионисий выделяет 24 буквы. Семь из них – гласные, образующие «сами по себе полный звук». Они характеризуются по долготе и краткости, а также по месту в дифтонгах. Остальные звуки («буквы») являются согласными, подразделяемыми на полугласные и безгласные. Аффрикаты называются двойными согласными, а также выделяются плавные (л, м, н, р). Рассматриваются также те изменения («претерпевания») звуков, которые происходят при словоизменении и словообразовании, причем оговаривается, что плавные никогда не подвергаются изменениям и потому называются неизменяемыми.

Хотя александрийские грамматисты имели представление о физиологических основах произношения (ср. приведенные выше рассуждения Аристотеля), однако описание звуков дается в основном исходя из акустического принципа. Дионисий также вводит понятие ударения, рассматривает различные его типы и говорит о значении (смысловом и фонетическом) знаков препинания.

Рассматривая проблемы, связанные с грамматическим учением о слове (т. е. то, что позднее составило область морфологии), Дионисий останавливается на определениях слова, понимаемого как наименьшая единица связной речи, и предложения («речи», по терминологии Диониса), которая представляет собой соединение слов, выражающих законченную мысль. Различаются восемь частей речи: имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие, союз. Каждая часть речи обладает «акциденциями», т. е. определенными лексико-грамматическими и собственно-грамматическими признаками. Например, имя определяется как склоняемая часть речи, обозначающая тело (например, камень) или вещь (например, воспитание[5]) и высказываемая либо как общее (человек), либо как частное (Сократ). Его акциденциями являются: род, вид, образ, число, падеж. Выделяются три рода (мужской, женский и средний), с оговоркой, что некоторые авторы добавляют к ним также общий и совместный; три числа (единственное, двойственное и множественное), пять падежей (прямой, родительный, дательный, винительный, звательный; сам термин «падеж» связан с тем, что словоизменение рассматривалось как ряд ступеней склонения, в результате которого имя как бы падает, уклонившись от своего первоначального положения). Имена обладают множеством видов: собственное, нарицательное, относительное, количественное и т. д. (иначе говоря, как разновидности имени трактуются местоимения, числительные, прилагательные, позднее рассматриваемые как самостоятельные части речи). Соответственно глагол определяется как беспадежная часть речи, принимающая времена, лица и числа и представляющая действие или состояние. Акциденциями глагола будут наклонение, залог, вид, число, лицо, время и образ (т. е. словопроизводство глагола). Различаются пять наклонений (неопределенное, изъявительное, повелительное, желательное и подчинительное), три залога (действительный, страдательный и средний), три числа (единственное, двойственное и множественное), три лица (первое – от кого речь, второе – к кому речь и третье – о ком речь), три времени (настоящее, прошедшее, будущее). Аналогичным образом подходит Дионисий и к определению других частей речи: член трактуется как склоняемая часть речи, стоящая впереди и позади определяемых имен и имеющая три акциденции (род, число, падеж), местоимение — как слово, употребляемое вместо имени и показывающее определенные лица, предлог — как часть речи, стоящая перед другими и в составе слова (т. е. при словообразовании), и в составе предложения (т. е. при сочетаниях слов), наречие — как несклоняемая часть речи, высказываемая о глаголе или присоединяемая к нему, союз — как слово, связывающее мысль в известном порядке и обнаруживающее пробелы в выражении мысли (с подразделением на соединительные, разделительные, причинные и т. д.).

Таким образом, для александрийцев характера классификация частей речи по трем основным критериям: семантическому (что данное слово означает), морфологическому (как оно изменяется) и синтаксическому (какую роль выполняет в предложении), т. е. части речи понимаются, говоря более привычным нам языком, как лексико-грамматические единицы. Именно такой подход стал впоследствии преобладающим для европейской грамматической традиции и сохраняется в школьном (в значительной степени и вузовском) преподавании до сих пор, несмотря на позднейшую критику.

Во II в. до н. э. появляется одно из наиболее известных сочинений Александрийской школы – «О синтаксисе» Аполлония Дискола. Сам термин «синтаксис» употреблен здесь в широком смысле слова – для обозначения связи речевых элементов в их последовательности (слов в предложении, частей слов при словосложении, букв и слогов в слове и т. п.), причем обращается особое внимание на синтаксические отношения между частями речи. Аполлоний указывает, что полнозначное предложение рождается в результате сочетания имен и глаголов, с одной стороны, и зависимых от них слов (члена, т. е. артикля при имени, наречия при глаголах и др.) – с другой. Отмечает он и «замещающие» имена и глаголы части речи (местоимения, причастия и др.).

Наконец, при рассмотрении Александрийской школы отмечают и создание ее представителями (Зенодот из Эфеса, Аристофан Византийский, Аполлодор Афинский и ряд других) лексикографической традиции, оказавшей огромное влияние на словарную работу в последующие века. При этом сами типы создаваемых словарей были весьма разнообразны: глоссарии (толкования непонятных слов и выражений), этимологические (пытавшиеся установить происхождение слов), диалектологические (где отражались особенности греческих диалектов), идеографические (группирующие слова по общности понятий) и другие словари.

Занимаясь по преимуществу собственно грамматической проблематикой, александрийские ученые, как и их коллеги в других эллинистических центрах греческой образованности (например, Пергаме и на острове Родос), обращались и к философскому осмыслению языка. И здесь основным объектом их внимания стал вопрос о том, существует ли в языке какая-либо закономерность (аналогия) или же все зависит от «капризов употребления», часто не совпадающих с общими правилами (аномалия).

Представители стоической философии, сформулировавшие эту проблему, считали, что господствует в языке именно закрепленная употреблением аномалия. Во II в. н. э. принадлежавший к ним Секст Эмпирик, сравнивая грамматиков с людьми, пытающимися в каком-нибудь городе ввести в обращение собственные монеты вместо общепризнанных, и утверждая, что их деятельность приводит к появлению двух разновидностей эллинской речи, имеющих между собой мало общего: навязываемой «аналогистами» и обычной, которую эллины используют в повседневном обиходе, – указывал, что само понятие об аналогии можно получить, только наблюдая речевой обиход, который тем самым признается единственным критерием, не нуждающимся ни в каком «грамматическом искусстве». Отсюда делается соответствующий вывод: правильно говорит тот, кто практиковался в эллинской речи путем общения с людьми, а не тот кто знает аналогию. Поэтому грамматика, предписывающая правила (т. е. носящая нормативный характер), практически бесполезна. Необходимо не определять какие-то общие правила, а установить, какого обихода следует придерживаться, общаясь с людьми разных местностей, профессии, образования и т. п., а также соображаться с темой разговора. Таким образом, «умело воздавая каждой обстановке то, что ей приличествует, мы, очевидно, будем говорить по-эллински безупречно».

«Аномализм» был свойствен и некоторым грамматистам. В этой связи называют главу Пергамской школы Кратеса из Малоса (II в. до н. э.), разделявшего позиции стоиков и подчеркивавшего, что устанавливаемые на основании аналогии правила наталкиваются на большое количество исключений.

Для позиций представителей Александрийской школы, признанным главой которой был упоминавшийся выше Аристарх Самофракийский (215–143 гг. до н. э.), напротив, было характерно убеждение в том, что язык обладает регулярным характером и, описывая формы и слова языка, необходимо, исходя из соответствующих принципов, указывать на случаи их неправильного употребления. Понятно поэтому, что, при всех заслугах стоиков в области изучения языка, именно с александрийской традицией оказалось связанным создание систематических грамматик, о которых речь шла выше (хотя рядом с регулярными грамматическими правилами – «аналогиями» в них отмечались и разного рода исключения из них – «аномалии»)

языкознание, рассматриваемое с исторической точки зрения, формирует свой объект и строит свою теорию как бы в два этапа. Первый этап можно назвать этапом грамматического искусства (ars grammatica), которое в различных модификациях и с различными теоретическими наращениями представлено в античных и средневековых Учениях

Грамматическое искусство возникает в античных культурных ареалах и существует как вид описания языковой системы (в рамках античных грамматических учений). Античное грамматическое учение может быть шире, чем грамматическое ИСКУССТВО (как, например, в греко-латинском культурном ареале), включая в себя некоторые общие суждения о языке, его природе, характере членения, закономерностях построения, т.е. то, что позже войдет в предмет лингвистической науки.

Грамматическое ИCKУCCTBO и лингвистическая наука отличаются ДРУГ от друга и по отношению к системам языков. Это разделение связано с отношением к так называемой грамматической правильности.

Грамматическая правильность — это понятие, характерное только для грамматического искусства. Грамматическая правильность дополняет так называемую истинность описания системы языка.

Истинность описания означает, во-первых, его соответствие объекту в пределах тех свойств, которые рассматриваются, и, во-вторых, его логическую непротиворечивость.

Система языка, понимаемая как идеализированный инвариант, существует физически (как совокупность реализованных вариантов) и нефизически (как норматив деятельности, как совокупность правил и алгоритм их применения).

В соответствии с культурно-историческим взглядом на язык описание систем языка есть форма существования этих систем.

Научное языкознание, возникшее уже в Новое время, начинает с того, что стремится объяснить национальным образом законы построения языка. Так рождаются разные научные системы, объясняющие строение языка через сравнительное наблюдение различных языковых систем: Универсальная грамматика, сравнительно-историческое языкознание, типология языков, структуральная теория языка.

Каждая теория объясняет строение языка как строение объективной данности, не нормируя язык и не внося в него свода правил. Однако результаты научных исследований находят отражение в общественно-языковой практике. Школьные грамматики и словари исходят из данных науки, а правила функционирования языка даются через школьное обучение. Тем самым грамматическая правильность выступает как некая научная модель языка. Предлагая модели языка, наука разрабатывает принципы грамматической правильности. Эти принципы используются в школьной практике.

Александрийская школа (Египет) — учение о слове как наименьшей части связной речи. Выделение восьми частей речи (имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие, союз).

Основные черты античных традиций.

1. Грамматическая правильность отделяет литературную правильную речь от неправильной. Под правильной речью фактически понимается общезначимая письменная речь, не зависящая от диалектов и просторечий. Правильность этой общезначимой письменной речи формулирована грамматическим руководством.

2. Источник правильности общезначимой письменной речи понимается двояко: а) как общие принципы построения системы языка, данные грамматическому искусству извне (то ли в виде канона, как в Китае, то ли в виде сакрального характера речи, как в Индии, то ли в виде эстетического совершенства речи, как в греко-латинском мире); б) как наблюдение над текстами, освященными авторитетом, причем последнее требование либо не обязательно (Панини), либо соединено с понятием общего принципа развития мысли («Эръя»), либо применяется как серия компромиссов, подчиненных общему принципу.

3. Создание грамматически правильной литературной речи либо исходит из мировоззренческого содержания образцового текста, взятого для наблюдения то ли в сакральной практике (как в Индии), то ли в государственной идеологии (как в Китае), либо исходит из нужд познания и общения (как в греко-латинском мире).

Эти общие черты в понимании грамматической правильности формируют общие принципы грамматического искусства античности.

Причины формирования лингвистических традиций. Языковая основа и отношение к другим языкам. Понятие о норме. Охват системы языка: фонетика, грамматика, лексика, синтаксис, семантика.

В А. ш. интенсивно велись поиски «начал» грамматического искусства, т. е. тех исходных принципов, которые кладутся в основу грамматического описания. Важнейшим из этих принципов считалась «аналогия» как особенность строения языка, отражающая его системную организацию. Но язык в повседневном употреблении зачастую обнаруживает отклонения от регулярных форм — «аномалии». В античном «споре об аналогии и аномалии» происходила кристаллизация основ грамматического исследования. Ученые А. ш. выступали как сторонники аналогии, развивая учение о регулярных закономерностях строения языка, в основном о парадигмах словоизменения.

Дата добавления: 2015-08-18