Cadmea victoria

Пусть кто-то в крыльях чашу эту мимо пронесет

Я обернусь сказать ему «спасибо»

Душа моя, куда я денусь от твоих забот

Куда я денусь от своих ошибок.

Архангел Тайного Знания.

Библейский почтальон поневоле. Второй из квартета крылатых *архистратигов, но чаще державший в руках не карающий меч, а цветы.

Собственное могущество и всеобъемлющее знание были в его руках занятной игрушкой. Судьбы мира сплетались перед хитрым прищуром его золотистых глаз в ясную картину, в которой каждая мелочь, каждый незначительный штрих имел свое место. Он видел течение времени так же просто, как движение разноцветных стеклышек калейдоскопа. Каждое событие, уже произошедшее, или то, которое только должно было свершиться, складывалось частью мозаики, именуемой "картиной мира". Задумка мироздания была гениальна и катилась по установленным рельсам, как игрушечный паровозик, запущенный капризным ребенком, который неизбежно упадет и разобьется в тот момент, когда рельсы оборвутся, наскучив создателю.

Таким было условие этой задачки, написанное огненными буквами в книге Бытия и принимающееся любым сыном Творца как непреложная истина.

И если Михаил был карающей дланью Бога, то Габриэль, скорее, был его чувством юмора.

У него было то, что могло свести с ума любого, имеющего крылья. Но только не его самого. В силу своего положения абсолютного Знания он знал, что такое свобода. Странное свойство, которым отец наделил величайшее, и в то же время самое слабое и порочное из своих творений - человека, сотворенного, как будто ради смеха, из комка глины. На его свободу можно было взглянуть как на мыло и веревку, которые любезно протягивали в последний момент. И в то же время - как на единственную возможность принять верное решение.

И такие понятия, как "выбор" и "чувства", тоже были для него не пустым звуком, подтачивая его веру в великий замысел и предначертанность всего. Он всегда мечтал стать ближе к людям, понять их. Вечные существа за все время своего существования порой не претерпевали столько моральных перипетий, сколько один ничтожный человечишка за свою крошечную жизнь. Ангелы были молчаливыми наблюдателями, не способными почувствовать даже доли того, что происходило в человеческой душе. Сфинксы, хранящие тайны, но никогда не задающиеся вопросом о смысле своих загадок. Это помогало им быть жесткими и беспристрастными судьями людских судеб.

Но привилегия ЗНАЮЩЕГО давала ему возможность сопереживать тому, что он видел. В этом была его уникальность среди братьев. Он был неправильным сфинксом с неправильными загадками.

Божественное орудие, наделенное способностью рассуждать и делать выводы. Порой он проклинал себя за то, что делал, спрашивал Отца, зачем он такой. Но отец молчал, а братья смотрели на него с непониманием. Он продолжал делать то, что должен, но внутри уже много веков зрело непростое решение.

Когда он явился во всем своем величии к юной девушке с веткой лилии в руках, его душа ликовала. Он видел свет в её взгляде, чувствовал безумную радость оттого, что в мир придет Избранный - человек, который спасет многих от страданий. А спустя тридцать три года, когда он на коленях незримо рыдал у Креста, не смея противиться вселенскому замыслу Отца, это решение проступило в его мозгу особенно ясно.

Омытая кровью праведника история человечества шла своим ходом. Папа уже не присматривал за своими детьми. Небесную канцелярию возглавляли братья- архангелы, вершившие священный беспредел во имя Высшего Замысла.

Он решился уйти. Уйти на землю, перестав быть величайшим из творений Всевышнего.

Он скрылся, приняв облик существа, не имевшего отношения к миру Отца и его творений. Того, кто самим фактом своего существования ставил шах и мат всем существующим правилам вселенной.

Роль Локи - Трикстера, вспоминая которого, смертные с чистой совестью не могли сдержать улыбки, а те, кому повезло меньше, воровато оглядываясь, надеялись, что он не придет по их душу. Того, кто планомерно нарушал предустановленный порядок, руководствуясь только личным чувством справедливости. Меняя сотни лиц, он два тысячелетия жил только по своим законам, опасно балансируя на грани добра и зла. То становился беззаботным озорником, который беззлобно и весело шутил над людьми и их мелкими страстишками, то грозным и жестоким мстителем, то внезапно примерял на себя личину древнего скандинавского бога, расплываясь в хитрой улыбке перед своей новой "семьей". Оборачивался в животное, исследуя мир с еще не известной ему стороны. Свобода пьянила и толкала его порой на неожиданные поступки. Опасные связи и странные знакомства меняли его изнутри. Даже за такой короткий промежуток времени, как пара тысячелетий, он из непогрешимого в своей святости Архангела превратился в Фокусника, вершившего справедливость не мечом и словом Бога, а щелчком пальцев, вынимая из черных дыр вселенной, как из шляпы, белоснежных кроликов с кроваво-красными глазами.

Всему, что он делал раньше, было высшее объяснение, ко всему был логический подход. Теперь и логика крошилась под тонкими пальцами. Всего лишь щелчок - и вершится именно его воля. То, что он считал верным. Опасный и непростой баланс. Но внутреннее сияние не гасло, удерживая его над роковой чертой. Он примерил на себя все состояния человечества, чтобы понять как можно больше: был трогательным ребенком, изучающим круги от первых капель дождя на воде, был тореадором, играющим со смертью ради минутного всплеска адреналина, был женщиной, ожидающей ребенка, чтобы пережить волнующий момент зарождения новой жизни.

Но история всегда повторяет саму себя. Рано или поздно свершившееся однажды, словно отпечатавшись на незримом круговороте, возвращалось, совпадая порой до забавных мелочей. Рано или поздно она, словно преступник, возвращается на место преступления. И, кажется, этот цикл существования мира людей грозил окончиться весьма зрелищно. Эффектной битвой добра и зла, по странной случайности выбравших своей ареной несчастную планету. Этакая шахматная партия, в которой люди даже не собирались претендовали на роль фигур. Даже пыль на шахматной доске чувствовала себя комфортнее и значимее.

Второго мая 1983 года на земле снова родился необычный ребенок. На этот раз без пафоса, без осознания какого-либо предназначения. В небе не зажигались новые звезды, а кактус на подоконнике роддома не плакал слезами умиления. Он даже не был первенцем. И он точно не мог вспомнить, как на третий день после его рождения, возле его кровати возник странный незнакомец с веткой лилии и, осенив благословляющим жестом, коснулся губами лба.

Габриэль наблюдал за его историей. Издалека, не вмешиваясь в естественное течение событий. Он видел, как дети лишились матери, как окончательно скатился с катушек отец в надежде отомстить за смерть любимой жены. Как два ребенка, с детства не выпуская из рук оружия, учились выживать в совсем не радужном мире, который обычно скрыт от детских глаз.

Он не хотел, чтобы его обнаружили. Ни братья, не спускавшие глаз с этой истории, ни ее непосредственные участники.

Но он ЗНАЛ, какую роль придется сыграть этим детям в истории. Как и то, что он вновь не помешает свершиться предначертанному. Не потому, что он не мог или не хотел этого сделать. Наоборот, все его существо было против еще одного поворота истории ценой чьей-то жертвы. Всезнающий каменный сфинкс был готов отдать все, чтобы стать хрупкой хрустальной фигуркой на камине. Но перед ним сразу же разворачивалась картины последствий любого его вмешательства.

И все они были одна хуже другой.

***

Прошла всего пара мгновений по ангельским меркам, а история начала разворачиваться с неописуемой быстротой.

Он позволил себе познакомиться с ними поближе, в привычной им обстановке, не выдавая свою истинную роль. Ну, конечно же, где еще познакомиться с двумя охотниками, как не прикинувшись зверем? Эти двое поразительно напоминали ему о собственной семье, о собственных братьях, которые даже не знали, жив ли он и где сейчас находится. Острое соперничество, грозившее размолвками и непониманием, и, вместе с тем, готовность без колебаний умереть друг за друга. Тем более ему хотелось проверить их связь на прочность.

Встреча вышла более чем забавной. Глядя на собственное тело со здоровенным осиновым дрыном, воткнутым в грудь, фокусник задумчиво произнес:

- Да, Сэмми. После такого ты, как честный человек, по идее, должен на мне жениться,- и расплылся в улыбке, глядя, как фантом растворяется в легком облаке.

Его, можно сказать, профессионала в своей области, самого обвели вокруг пальца двое мальчишек. Люди не переставали его удивлять.

- А все-таки вы оба молодцы, хоть и придурки, - произнес он в сторону закрывшейся двери актового зала.

И в этот момент он понял, что не останется в стороне. Слишком глубокие струны его существа были затронуты этой встречей, чтобы просто так сдать мальчишек на волю своих братьев. Быть сторонним наблюдателем было проще, чем сейчас, когда он чувствовал, как будто вместо того, чтобы любоваться аквариумными рыбками сквозь стекло, он случайно сам свалился в воду.

Внутри все замирало от осознания того, какая участь уготована этому трогательному в своем занудстве юноше. А старший брат Сэма до боли напоминал ему собственного брата - верного Отцу Михаила.

Дин не зря был его весселем. "Что было на Небе, то будет и на Земле"- снова в забавных земных мелочах воплощалась масштабная история. Верность пропавшему отцу, непоколебимая уверенность в том, что, что бы он не делал, - истина. Михаил, как и Дин, каждый свой шаг выверял, внутренне спрашивая: "а как бы хотел ОН?".

Кажется, за следующую встречу Сэм Винчестер его возненавидел. Суровые архангельские методы воспитания все-таки плохо влияют на нежную человеческую психику. Поначалу ему даже казалось забавным, насколько крепко эти двое держатся друг за друга. Параллельная реальность, которую ему под силу было создать, скрыла их от нежелательных глаз и давала простор для фантазии. Но раз за разом, пытаясь донести, казалось бы, очевидную для него самого истину, он видел в ответ лишь злость и отчаянное желание бороться. Сотни, тысячи вторников заканчивались одним и тем же. Упрямый Винчестер не хотел мириться с очевидным, насколько бы доходчиво ему это не объясняли.

- Кажется, маленький поганец скоро меня переупрямит, - подумал он тогда, обмакивая блинчик в клубничный сироп вместо кленового.

И снова осиновый кол замаячил на горизонте. Подумать только, он, Локи, - и снова оплошал перед человеком. Кажется, это ему пытались преподать урок, а не наоборот.

Глядя в полные слез глаза Сэма, он понял, что столкнулся с еще одной стороной неподвластного логике человечества. Даже зная, что его брат неминуемо умрет в ближайшее время, Сэм все равно умолял вернуть его.

Что-то внутри заставило его отойти от своей непоколебимой решимости. Кажется, люди называют это симпатией... Или может даже любовью.

Ему оставалось только признать, что упрямый юнец прав в своем неподчинении, и он сдался.

А вот итог их третьей встречи обернулся для него неожиданностью и полнейшим замешательством. На этот раз он не стал прятаться и надевать маски. Теперь роли играли Винчестеры. Пусть недолго, но по его правилам. Однако, так или иначе - все равно снова он потерпел поражение.

Стоя в круге из святого масла и не имея возможности, привычно щелкнув пальцами, снова оказаться хозяином положения, он внезапно осознал, что при всем своем могуществе он ОДИН. И всегда был один, где бы и с кем бы не находился. Зависть не свойственна ангелам, но эти двое настолько напоминали ему о том, чего он сам, во всем своем могуществе, был лишен, - о семье. Упрямо считая себя истиной в последней инстанции, он сам загнал себя в эту огненную ловушку.

Горькая усмешка скользнула по его губам. Он должен оправдываться. Говорить.

- Габриэль, ясно? Они называли меня Габриэлем.

"Я вообще-то архангел, ау! Я имел на это право, слышите?" - прозвучало в его словах.

Но вместо речи разгневанного архангела получилось робкое оправдание брошенного ребенка, обиженного на собственную семью.

Никогда в жизни ему не приходилось оправдываться. Но под гневным взглядом старшего Винчестера ему пришлось произнести какое-то подобие исповеди.

Ему было безумно досадно, что он так глупо подставился. А еще досаднее было то, что ему открытым текстом напомнили том, из-за чего он сам сложил крылья. О том, что почти все его братья - отборные долбоящеры, для которых апокалипсис - как семейные разборки за воскресным ужином.

Сверху лилась вода, круг из святого масла давно погас, а он все еще неподвижно стоял, насквозь мокрый, растерянный и опустошенный, смотря им вслед.

Его назвали трусом и позорно загнали в ловушку, но желания догнать и отомстить не возникало.

****

Белобрысая стервочка - Судьба - явно тоже любила этих двоих. Но чаще в переносном смысле, чем в прямом. Поэтому, когда он увидел братьев там, где они явно не должны были оказаться, - среди его старых знакомых скандинавских богов, за милым ужином, решивших подумать над тем, что делать с такой мелочью, как Конец Света, то уже не сильно удивился. Напротив, кажется, он был рад их снова увидеть. Особенно не в роли оппонента, а по одну сторону баррикад. Что ни говори, а осиновый кол между тобой и собеседником создает некоторое напряжение в общении...

За два тысячелетия он успел привыкнуть к этим странным, циничным и жестоким существам, считающим себя богами. Но вот пойти на смерть за них его как-то совсем не тянуло. Он вообще никогда не стремился жертвовать собой. В каждой его черточке, в хитрой улыбке, в каждом жесте светилось жизнелюбие. Поэтому он, как и обычно, собирался просто дать им шанс одуматься и продолжать наблюдать со стороны, не вставая ни на чью сторону.

Братья, напротив, как будто забыв, что человеческая оболочка хрупка, постоянно шли ва-банк.

Показательно отдав богу душу, смастерив поддельный архангельский меч из консервной банки, он просто решил вытащить их всех из этого веселого местечка, но было уже поздно. У Дина, как обычно, были планы истинного камикадзе, и позорное бегство в них отнюдь не входило.

Габриэль видел все возможные итоги сегодняшнего дня. В половине из них бездыханные тушки братьев печально лежали на полу захудалой гостиницы. Где-то еще треть - что их скушают на обед его обозленные наглостью "родственнички ", пара-тройка - что им удастся спасти несчастных пленников... Но ни одного, ни одного - что эти двое оба выживут или не станут чьими-то костюмчиками.

Был один-единственный шанс, но и его итог был непредсказуем. И этот шанс требовал от него полностью изменить его политике стороннего наблюдателя. Требовал от него вновь расправить крылья и признать себя архангелом. Самому встать на пути у Люцифера и, если понадобится - убить его.

- Лучше поздно, чем никогда, верно?

Кажется, Люцифер был даже рад встрече с ним. Действительно рад был видеть своего младшего брата, даже несмотря на то, что тот, вместо семейных объятий, впечатал его в ближайшую стенку. Габриэль, может быть, даже мог его понять, но в этом поединке он боролся не за ангельское воинство, а за третью сторону. За людей. За тех, с кем он провел два тысячелетия. И конкретно за братьев. За Сэма, в конце концов. А за это стоило побороться.

Видит отец, он пытался этого избежать, но Люцифер был безнадежен в своей гордости и желании уничтожить все живое.

- Я знаю, где на самом деле твое сердце, брат, - Люцифер молниеносно развернулся, отвлекаясь от фантома, и, остановив его руку с мечом, сам вонзил его в сердце архангела.

Умирая, Габриэль, кажется, почувствовал облегчение, что его роль окончена. Что он не увидит печального финала...

****

Давно забытое прекрасное ощущение воздуха в трепещущих крыльях возвращало к реальности. Казалось, он парил в небе, но под ногами была твердая опора. На крыше небоскреба, словно на вершине мира, среди человеческого муравейника, стоял вновь рожденный Архангел.

Сквозь рваное одеяло туч просвечивал мутный огрызок луны, тая в сиянии, исходившем из-под ног, скользившем по пыльным плитам перекрытия, окуркам, забытым одинокими ночными романтиками, падая вниз, в зияющую пропасть, на дне которой реками расплавленного железа, огибая темные треугольники спальных кварталов, бьется свет фар. Медленно угасая, он поднимается выше, к холодному черно-синему небу по иглам небоскребов. Геометрически правильные оазисы зданий среди мерцающей феерии были словно карта окружавшего его муравейника человеческой жизни. Словно понятной одному ему азбукой Морзе, они рассказывали свою историю. Где-то теплым красноватым светом горел ночник над кроваткой ребенка, а напротив холодные неоновые огни освещали нелегкую работу офисного работяги, которому корпорация заменяла и семью, и жизнь. Множество параллельных, но не пересекающихся миров сосуществовали вместе, не задевая друг друга, перемигиваясь опознавательными знаками и снова расходясь, как галактики Млечного Пути.

Мир под его ногами выглядел весьма прозаично. Совсем не похоже на то, что все накрылось апокалиптическим медным тазом.

Видимо, выступить на бис его братьям все-таки помешали. Сложив крылья, словно одинокий альбатрос, он уселся на край крыши, болтая ногами.

- О... Из моих пернатых собратьев в пределах этого шарика остались только птички… Тем, кто рангом повыше, почти всем подпалили крылышки. Ну, по крайней мере, всем тем, у кого было лишние четыре пары.

Он поднял правую руку, и на его тонкий указательный палец приземлился небольшой белый голубь с веточкой в клюве.

- Ну, привет, курица. Выглядишь потрепанным, - птица встрепенулась и впилась ногтями в палец.

- А ты старомоден, однако. Со времен Ноя таскаешь один и тот же кустик. Самому не надоело?

Пернатое нечто флегматично уронило веточку, которая, вспыхнув, упала на подоконник десятью этажами ниже за считанные секунды.

- Благословение на халяву? Ты б ее, что ль в другом месте выкинул... Бедным смертным теперь тройню воспитывать...

Птица снова впилась ему в палец.

- Эй, тебя что, не кормят? - Габриэль бесцеремонно стряхнул птицу с руки. - Полегче, если не хочешь стать святым попугайчиком!

С легким шорохом крыльев птица приземлилась на плечо архангела, дотрагиваясь до виска, электрической иглой пронзая сознание.

Перед глазами мелькают образы того, что он пропустил. Последнее, что он помнит, - острое лезвие меча под ребрами и слезы на глазах старшего брата. Брата, который одной рукой поддерживал его за плечи, а другой пронзал смертельным оружием. Кажется, последнее, что он почувствовал, было это острое несоответствие между любовью и смертью.

- Нет, нет, без электрошока, пожалуйста. Помнится, после нашего последнего тесного общения я отправился учить поэзии неандертальцев... - Ангел нежно взял голубя за крылья и пересадил на плечо.

Внезапно голубь белым теннисным мечиком, рухнул вниз, в темноту. Габриэль растерянно развел руками,- Эй, ты куда?

Спустя буквально минуту птица, тяжело рассекая воздух, появилась перед ним. В клюве болталась яркая книжица непрезентабельного вида со следами зубов в нескольких местах.

- Азбука? Вот так всегда - грабим карапузов во имя великих целей. Ладно...

Голубь приземлился на бетонные плиты и, придавив книжку розовой лапкой, деловито перевернул несколько тяжелых картонных листов, остановившись на яркой странице с неестественно дружелюбной зеленой змейкой и буквой S. Вытянув шею как можно длиннее, птица показательно попрыгала на картинке, а потом, пискнув, плюхнулась на спину и, пару раз вздрогнув лапками, замерла.

Габриэль присел на корточки рядом с голубем и в замешательстве провел рукой по волосам.

- Похоже, кто-то хочет припомнить мне мое чувство юмора, да? – птица, не шелохнувшись, продолжила лежать кверху лапками.

- Хорошо, будем играть по твоим правилам, согласен. Значит, S, да?

- Снег, свет, сэндвич, секс… - он закашлялся. - Нет, это не из этой оперы, извини...

Птица нетерпеливо подскочила, перелистнув еще несколько страниц. С открывшегося разворота на него понуро взирал огромный Лось. Тут его осенило.

- Сэм!

Голубь подскочил и как китайский болванчик затряс головой. Потом снова картинно плюхнулся лапками кверху.

- Исчерпывающе.

Габриэль поднял книжку с пола и на мгновение задумался.С одной стороны, ситуация выглядело донельзя комично. Белый друг у его ног старательно делал вид, как будто подбирает что-то.

На самом деле возвращение к этой истории тупой болью отдавалось где-то внутри. С неба заморосил редкий дождик, капая на яркие страницы книги, которую он все еще держал в руках. Казалось, будто бы из глаз нарисованного Лося потекли слезы.

Сэм жив. Ради того, чтобы поплакать на похоронах его бы не вернули в этот мир. Но, судя по всему, находился близко к тому,что так красноречиво пыталось изобразить пернатое.

Внезапно яркая обертка возникла перед его глазами, выводя из забытья. Несносная птица где-то добыла конфету и теперь зависла прямо над его головой на расстоянии вытянутой руки. Ангел машинально потянулся следом, но голубь, ловко увернувшись, поднялся выше, словно приглашая следовать за собой.

Встрепенувшись всеми тремя парами крыльев и, легко оттолкнувшись носками ботинок, Габриэль взмыл в ночное небо, попутно хорошенько закружив своего крылатого проводника в потоке ветра, так что тот выронил трофей.

Отточенным жестом поймав шоколадку у самого края крыши он, довольно усмехнувшись, положил ее в карман.

-Эй, я все понял, но это было лишним! Вставать между мной и сладким - заведомо безнадежная затея, дружок. Веди!

Птица, окутанная слабым белым сиянием, как проблесковый маячок в ночи понеслась вперед, с не свойственной голубям скоростью. Но если учесть, что это был не голубь, а древний Дух, то все было вполне естественно.

Габриэль еле успевал за сверкающей белой точкой. Похоже, они направлялись к окраине города. Спальные кварталы перемежались частным сектором и маленькими уютными домиками,утопавшими в зелени.

Его проводник, между тем, начал резко снижаться, кругами теряя высоту над старым, геометрически правильным зданием, окруженным колючей проволокой. Окна мутно светились сквозь решетки.

-Винчестера таки накрыли за махинации с кредитками?- промелькнула шальная мысль.

Голубь Вифлеемской Звездой завис рядом со входом внутрь.

Ангел мягко коснулся ботинками земли в указанном месте, складывая три пары огромных крыльев за плечами. Спустя несколько секунд, постепенно бледнея в тусклом свете фонаря, они и вовсе исчезли. А их обладатель из грозного архангела мгновенно превратился в улыбчивого человека небольшого роста и в смешных белых кроссовках. Словно пробуя землю на прочность, он слегка подпрыгнул на месте и танцующей походкой подошел к вывеске рядом со служебным входом.

Государственный госпиталь Северной Индианы

Психиатрическое отделение

Он присвистнул, жестом подманивая растрепанную белую птицу, недовольно нахохлившуюся на карнизе.

-Вот что бывает с людьми,которые спасают мир чаще рекомендованного Минздравом количества раз.

Птица не шелохнулась в ответ на его призыв, а потом и вовсе, с легким скрипом покинув металлический карниз двери, взмахнула крыльями и унеслась в ночное небо.

-Стой, вернись, несносное создание! - Габриэль даже подпрыгнул ей вслед, словно пытался поймать. Но проводив глазами исчезающую в пасмурном небе белую точку недовольно пробормотал.

-Все равно, где Папа ты не признаешься, даже если тебя заживо ощипать...

Не теряя драгоценного времени, он щелчком пальцев открыл замок на служебной двери и вошел внутрь здания. Терпкий,лекарственный запах сразу же ударил ему в ноздри, заставляя поморщиться. Дежурная медсестра мирно дремала за столиком,что не удивительно в этот предрассветный час. Впрочем, его это не сильно беспокоило, все равно для нее он был незрим, как и для большинства смертных. Поток холодного ветра из открывшейся двери уронил вазу с засохшими хризантемами, и она с хрустальным звоном рассыпалась по полу, нарушая гробовую тишину. Пару раз мигнул неяркий свет настольной лампы. Девушка в белом халате встрепенулась и стала торопливо убирать осколки с пола.

В этот момент Габриэль уже стоял около высокого шкафа с бумагами в кабинете главного врача, вытянувшись на цыпочках и придерживаясь руками за верхнюю полку, бегло пробегал взглядом корешки папок в поисках заветной "S"

Наконец его взгляд натолкнулся на нужный документ, и он во мгновение ока оказался в его руках.

"Государственный госпиталь Северной Индианы

Психиатрическое отделение

Паспортные данные: Сэм Смит, 29 лет, Портленд, Орегон. Родственники неизвестны.

Поступил на отделение в ночь на 20 июля как пострадавший при дорожно-транспортном происшествии, первичный осмотр проведен в приемном покое Государственного госпиталя Северной Индианы и переведен в психиатрическое отделение утром 21 июля в связи с явными нарушениями сна и психических функций. Предварительный диагноз – депривация сна без видимых психических патологий

Жалобы больного: постоянные головные боли, гиперакузия, галлюцинации, расстройства зрения.

АНАМНЕЗ

Отстутствует в связи с неподтвержденной личностью.

ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ

Ориентирован в личности, называет себя по имени, ориентирован в пространстве в пределах названия штата. Отказывается признавать любые психические нарушения, кроме видимого нервного возбуждения, вызванного отстутствием сна. Длительность бессонницы не установлена. Агрессивен, находится в состоянии повышенной раздражимости и не в состоянии контролировать вспышки гнева. Отказывается сообщать что-либо о своей семье. Не идет на контакт.

ВОСПРИЯТИЕ: агнозии и синестезии не обнаружено, возможны вербальные иллюзии, наличие парейдолии не установлено, предполагаются псевдогаллюцинации религиозного содержания, о причинах и картинах увиденного говорить отказывается. Осознает собственную личность и помнит произошедшее с ним до момента аварии. Замечены объективные признаки галлюцинаций. Смотрит в пустое пространство и периодически неестественно содрогается, как будто в его понимании кто-то пытается к нему прикоснуться.

ВНИМАНИЕ: не в состоянии сосредоточиться.

ПАМЯТЬ: воспоминания сохранены, способность запоминать новую информацию подтверждена.

МЫШЛЕНИЕ: видимых нарушений мышления не обнаружено. Не заторможено, соответствует возрасту и интеллекутальному развитию.

ИНТЕЛЛЕКТ: уровень интеллектуального развития соответствует возрасту.

ДВИГАТЕЛЬНО-ВОЛЕВАЯ СФЕРА: агрессивность, скрытность, раздражительность, чрезмерное напряжение, нежелание идти на контакт не только с врачами, но и обсулаживающим персоналом.

НАРУШЕНИЕ ИНСТИНКТОВ: отказ от пищи, импульсивная агрессивность, стремление к разрушительным действиям, безотчетный страх, тревога, излишнее отрицание любого изменения в окружающей среде.

НАРУШЕНИЕ МИМИКИ, ПАНТОМИМИКИ, РЕЧИ И ДВИЖЕНИЯ: равнодушно и временами разгневанное выражение лица, напряжение лицевых мышц и замороженная мимика лица, отсутствуют естественные жесты при общении, речь громкая, резкая, на повышеных тонах, движения лишены плавности, замечена неуклюжесть, невнимательность по отношению к предметам на своем пути, эмбриональное положение тела на протяжении всей ночи.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ СФЕРА: несоответствие эмоций содержанию представлений, объективной ситуации и поведению больного, потеря интереса к происходящему, беспричинные вспышки гнева, вероятно, в том числе направленные на самого себя.

НАСТРОЕНИЕ: злобное, напряженное.

НЕВРОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ

Без очаговой симптоматики.

СОМАТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ

Множественные гематомы, возможно легкое сотрясение мозга, вывих запястья после ДТП. Рентген выявил перелом дух нижних левых ребер и трещину в третьем правом. Патологий при дополнительном обследовании обнаружено не было.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предварительный диагноз – интоксикационный психоз, связанный с многократным превышением дозы наркотических снотворных средств, выведенных из организма на 70%. Неподтвержденный синдром психического автоматизма, связанный с присутствием иной силы, управляющей телом больного. Тенденция к переходу депривации сна к инсомнии отсутствует путем безмедикаментозного лечения отсутствует. Оснований для диагноза раздвоения личности не обнаружено. Больной полностью ориентирован в собственной личности, скрытен и стремиться побороть самого себя, часто не замечает происходящего вокруг и находится в постоянном напряжении. Признаки шизофрении отсутствуют. Повторный осмотр назначен на 14 сентября 2011 года."

Габриэль растерянно перечитал историю болезни несколько раз. В том, что это именно Сэм, сомнений не оставалось. Он все еще жив, дышит, он пережил все то, что ему выпало назло Судьбе.

Ангел буквально кожей чувствовал его присутствие рядом. Словно частые и неровные удары метронома в висках отдавался чужой пульс. Он не чувствовал себя готовым увидеть его сейчас... В таком состоянии.

Кинув папку на стол, он решительно направился в конец коридора, к одной из одинаковых зарешеченых дверей. Казалось, он считал каждый шаг по старым фаянсовым плиткам пола, отделявший его от Сэма. Десять, одиннадцать,двенадцать... Когда оставалось полшага, он остановился, прислушиваясь к себе.

Нет, он здесь явно не для того, чтобы просто смотреть. Он пришел помочь. И он сделает это.

Дверь в палату слегка приоткрылась, как от сквозняка,когда ангел проскользнул в нее. Здесь запах лекарств был еще сильнее, и к нему примешивалось что-то душное и сладковатое. Ангел поднял глаза и столкнулся с невидящим взглядом Сэма, который, раскачиваясь из стороны в сторону, сидел на кровати, несмотря на глубокую ночь. Небольшая борода, несколько ссадин на лбу, волосы, которых давно не касался парикмахер.И глаза. Глаза, от которых Габриэля пронзило острое чувство дежа вю. Когда-то он уже видел эти глаза. Видел немногим больше, чем две тысячи лет назад, незримо стоя на коленях на вершине Голгофы, среди обезумевшей толпы, не понимавшей, что перед ней вершатся дела Господни.

Ангел инстинктивно опустился на колени, вернее даже упал, потому что ноги предательски отказывались его держать, и вновь столкнулся глазами с Сэмом,который не мигая смотрел в одну точку. Ни безумия, ни злобы, ни страха, не читалось во взгляде. Только смирение и бесконечная усталость.

Не смея поднимать глаз,ангел привычным благословляющим жестом дотронулся до горячего лба. Ничего не произошло. Ни чудесного исцеления, вообще никаких изменений.

Еще раз, второй, третий, Благословение уже больше походило на жест отчаяния. Ангел встал, положив обе руки на виски Сэма и сосредоточился. Внезапно он словно почувствовал адское пламя, лизавшее его ноги, и вспышка света затмила сознание. Он ясно увидел голубые глаза младшего брата, в которых отражалась несвойственная ему фанатичная одержимость. Белая вспышка снова сменилась адским огнем, сквозь который он расслышал пугающе знакомый торжествующий смех. Того, по чьей вине он сам отправился в небытие.

Отшатнувшись, он выдохнул,

-Кас.. Вот уж не ожидал, что это сделаешь ты.

Затем он, внутренне радуясь тому что незрим, осторожно, как до иконы, дотронулся губами до лба несчастного парня.

-Взять твой крест может лишь возложивший его на тебя. А твоя задача - продержаться.

Дата добавления: 2015-08-18