Fortuna caeca est

Девочке шесть лет, у нее копна непослушных рыжих кудряшек, огромные прозрачно-голубые глаза и вздернутый носик.

Она еще очень мала, но задумчивый взгляд выдает в ней способность видеть и запоминать.

На ее памяти было многое. Она помнила красивую женщину с толстой косой, от которой пахло пирогом и корицей. Женщину, у которой были невероятно теплые руки и звонкий веселый голос.

Ее звали Мама. У нее было много имен, но для нее она была просто Мама. Маленький рулевой их семейного корабля. По вечерам, когда вахта заканчивалась и штурвал переходил к папе, она превращалась в большого, смешливого ребенка, который еще сам не наигрался в куклы. А если выбрать момент, то можно было исхитриться и вытащить из кармана ее ситцевого халата шоколадку, которая почему-то все время там оказывалась. Мама варила какао, по вечерам приносила его на маленький столик у кровати и ставила на белую кружевную салфеточку вместе с круглым овсяным печеньем. А потом еще долго сидела с книгой на краешке кровати.

Папа был их капитаном. Широкоплечим, высоким, с бородой, как и полагается настоящему капитану. Он громко говорил, даже шепотом, смеялся басом и чихал от яркого света. А еще плохо притворялся Сантой.

Мэрин очень любила засыпать в каких нибудь неожиданных местах, чтобы папа, аккуратно, словно китайскую вазу отнес ее в кроватку, при этом она незаметно приоткрывала один глаз, чтобы посмотреть с какой важностью и осознанием собственного величия он это делал. Наверняка капитан дальнего плавания с не менее гордым видом мог бы стоять у штурвала.

Еще был Мэтт. Старший брат. Не по годам серьезный, с такими же, как у нее, глазами и тихим доверительным голосом, который так успокаивающе звучал по вечерам, когда он сидел около ее кровати и рассказывал о том как много на небе звезд, и что даже до самой близкой из них лететь миллиарды лет.

Всего 4 года разделяли их, но он все равно казался Мэрин очень взрослым.

А потом все изменилось, буквально за один день. Осыпались листья у цветов на подоконнике, яркие картинки в любимой книжке перестали улыбаться, даже снежно-белые занавески на кухне стали казаться бессмысленно-серыми. В этот день мама не вернулась домой. А с утра раздался телефонный звонок, ответив на который, отец за несколько секунд стал старше лет на десять и, впервые оставив их с братом совсем одних, пошатываясь, словно забыв порядок движений в каждом шаге, вышел из дома.

Ее нашли в другом городе, в котором она неизвестно как оказалась, посередине пустыря, со смертельным ранением в грудь. И кто-то будто бы шутки ради нарисовал за ее спиной два огромных крыла.

Все потеряло свое прежнее значение, какой-то тайный стержень их жизни сломался, превращая течение событий в раздельные несвязанные между собой действия.

Смешно и неумело отец завязывал бантики в непослушных волосах дочери и варил суп, похожий на остатки кораблекрушения, роняя на пол ложки, неуклюже опускался за ними, обязательно теряя по пути что-нибудь еще.

И однажды, когда в очередной раз нашаривал упавшее куда-то под стол мыло, он почувствовал у себя на плече маленькую теплую руку. Мэрин как-то не по детски посмотрела ему в глаза, смахивая с щеки что-то незаметное.

-Папа,ты весь испачкался! - она еще раз провела рукой, на этот раз по его волосам.- Наверное, теперь я буду мамой, верно? Вы же мужчины, вам нужна женская рука в доме!

Отец рассмеялся, привлекая к себе серьезное рыжеволосое создание.

-Мэр, ты еще ма-а-аленькая! - девочка нахмурилась еще сильнее, и, удобнее устраиваясь на его колене, быстро поцеловала его в лоб.

-Хотя, впрочем, ты вполне можешь помочь мне приготовить омлет...

Мэрин с недетской основательностью взялась за хозяйство, и, смотря как она, подставив маленькую табуретку, специально сделанную братом, чтобы дотягиваться до плиты, отец грустно улыбался, думая, что наконец-то жизнь входит в привычное русло. Со временем она даже научилась готовить что-то серьезнее омлета с помидорами, уже деловито собирала брату обед в школу.

А по воскресеньям ее рыжую головку можно было увидеть в церковном хоре. Пожилые прихожанки лишь укоризненно вздыхали, вспоминая, как накануне она с визгом молодого поросенка гоняла их цыплят.

Мэтт опять смотрел в свой телескоп поздними вечерами, и снова на маленькой тумбочке у кровати стояла большая белая чашка с какао.

Ступая по гулким плиткам дорожки, ведущей к дому отец видел сквозь освещенные окна террасы, что дома его ждет семья. А за ними худой, долговязый мальчик аккуратно, словно сокровище, обнимал одной рукой сестру, смотря на нее практически влюбленным взглядом глубоко посаженных глаз, а Мэр дремала, облокотившись на спинку кресла. Яркая косынка сползла на глаза, а из рук выпало неоконченное домашнее задание. Дверь отворилась с тихим скрипом, впустив главу маленькой семьи. Мэтью, обернувшись, быстрым жестом приложил палец к губам.

И, как когда-то в прошлой жизни, сильные руки отца подхватили Мэрин и аккуратно перенесли в неразобранную кровать. Брат поднялся следом, выбирая, куда наступить,чтобы доски пола не скрипели. Неуклюже укрыв сестру снятым со своей постели клетчатым пледом с кистями, он погасил свет и такой же кошачьей походкой спустился вниз, подбирая с пола яркую тетрадь. Он приложил руку ко лбу, закусил карандаш и, придирчиво сравнивая почерк, продолжил выводить аккуратно написанный текст.

****

Credo in unum Deum Patrem omnipotentem

Credo in unum Deum Dominum Jesum Christum

Credo in unum Deum Spiritum Sanctum

Credo in unum Deum Amen.

Голос улетает куда-то выше золоченых труб органа, к цветным сводчатым витражам, теряясь под куполом, среди полупрозрачной дымки.

Мэтт поднимает глаза над клавиатурой и стопкой нот и три раза стучит пальцем по крышке, обращая на себя внимание.

- Эй, сейчас уже лучше! Только пожалуйста не набрасывайся так на первое "ля". Не марш же поешь!

И, набрав дыхание в легкие, чисто и правильно символ веры зазвучал в старой деревенской церкви.

Педали слегка скрипели под ботинками брата, когда он осторожно, словно боясь оступиться переключал регистры.

- Ты придираешься! - девушка нетерпеливо переступила с ноги на ногу. - Мы уже час репетируем!

- А может мне просто нравится тебя слушать? Об этом ты не подумала?

Мэрин, недолго думая, обрушивает на голову брата увесистый катехизис.

- А то, что мне еще весь вечер сидеть с тремя сорванцами миссис МакНамара, ты не подумал? Я обещала, а мне еще писать к понедельнику доклад по биологии!

Мэтт смешно, так же, как она, морщит нос, уклоняясь от тяжелой книги.

- Так и быть, тряхну стариной, напишу его за тебя, идет?

- Ой, прямо-таки сразу стариной, ты школу совсем недавно окончил. И давай ты лучше усатым нянем поработаешь, а я, пожалуй, сама поведаю миру захватывающую историю вакуолей и инфузорий-туфелек.

Не давая брату возможности возразить, Мэрин шустро проскальзывает между рядами длинных скамеек.

- Ээй, сама ты вакуоль! РЫЖАЯ! И у меня нет усов!

-Так отрасти, старина! Давно пора!- слышен ответ откуда-то со стороны выхода.

Старые мраморные плиты гулко звенят под каблуками туфель. В стене темного перехода, закатный солнечный луч, осторожно, словно пробуя, подсвечивает белую мраморную статую. Перебирая яркость, создавая иллюзию, что холодное мраморное лицо оживает, а волосы приобретают такой человеческий светло-русый оттенок.

Ощущение пристального взгляда откуда-то со стороны заставляет девушку обернуться, но взгляд сталкивается лишь с застывшей улыбкой сияющего мраморного ангела, который как будто смотрит прямо на нее. Мэр сделала несколько осторожных шагов, словно боясь спугнуть ощущение.

- "Gabriel archangelus", - шепотом прочла она надпись у подножия.

- Гавриил, значит, - сама не зная почему, Мэрин обратилась к статуе. - Ты какой-то слишком веселый для архангела.

Ангел молчал, глядя на нее с хитрым прищуром, а тонкие губы были сложены в совершенно несвойственной ангелам самодовольной улыбке.

Уже направляясь в сторону выхода, Мэр заметила несколько ярких фантиков: сквозняк из прохода закружил их, словно играя...

****

Золушка слишком быстро бежала со ступенек ее детства, так быстро, что потерянная прозрачная туфелька не осталась лежать в ожидании принца, а фонтаном острых хрустальных брызг хлынула под ноги.

Добрый Бог забыл о своей доброте создавая ему одному понятную сюжетную линию. И в странной игре, перебирая человеческие жизни, решил, что еще одна из них пришла к логическому завершению.

Это был вечер ее семнадцатилетия. Почти обычный вечер, за исключением того, что уборки, даже после немногочисленных гостей сильно прибавилось. Отец дремал в кресле, на веранде, периодически открывая глаза, с беспокойством поглядывал на дорогу, ведущую из города. Мэр, тоже иногда выходила, вглядываясь в темноту, но перекинувшись парочкой успокаивающих слов с отцом, возвращалась к уборке. На столе остывал чай. Телевизор бросал цветные блики на стены, но его никто не смотрел. Он жил своей электронной жизнью, создавая ощущение присутствия.

Смахнув последние пылинки и поставив чайник на плиту, девушка опустилась на стул, разглядывая собственное отражение в стеклах серванта. Темно-синее атласное платье выгодно сочеталось с огненным цветом волос, а немного нескладная фигура все равно выглядела очень мило, особенно на фоне мелькавших на ТВ анорексичных моделей. "Моделей человека", как называл их иногда с усмешкой брат, а отец поучительно кивал головой, выдавая не к месту фразу

- На таких как ты, Мэрин, женятся, а с ними, - он показывал куда-то в пустоту пальцем,- гуляют по клубам!

При слове "женятся" брат почему-то мрачно замолкал, а Мэрин краснела. Было уже двое кандидатов, но как-то все глупо с ними вышло. Один пел ей под окном серенады, за что схлопотал картошкой по шляпе (она прилетела откуда-то с верхнего этажа дома, и Мэр подозревала чьих это рук было дело, но, признаться, была даже благодарна за это). А второй банально подрался с Мэтью за наглую попытку слишком вольно обнять его драгоценную сестрицу за талию. После пары синяков он и близко подходить к ней боялся. Мэтт, сердито огрызнулся вместо извинения:

- Разве настоящую любовь спугнет пара подзатыльников?!

На том вопрос и закрыли.

Меж тем окончательно стемнело, стрелка часов приближалась к 11, а брат так и не возвращался, хотя обычно в это время он уже тайфуном врывался в дом, бросая сумку на диван и набрасывался на приготовленный Мэр ужин, попутно громко рассказывая о том, что сегодня веселого случилось в колледже.

Чайник на плите громко засвистел, извещая о том, что он наконец-таки закипел. Девушка нехотя поднялась со стула, и только щелкнула выключателем, как вместо какой-то очередной мелодрамы на экране телевизора появилось встревоженное лицо ведущего экстренных новостей.

"Страшная авария на местной трассе ------------ произошла буквально несколько часов назад. Водитель грузовика заснул за рулем и врезался в рейсовый автобус, задев так же несколько легковых автомобилей - водитель грузовика погиб на месте. В результате столкновения возник пожар, есть погибшие и раненные. Пострадавшим оказывается помощь, в ближайшее время они будут доставлены в областную больницу".

На экране мелькали отблески пожара в полумраке ночи, покореженные машины и сосредоточенные лица медиков, помогавших раненным. Среди прочих лиц, ей показалось, что она увидела брата, лежавшего на носилках, которые торопливо поднимали в машину скорой помощи. Она была почти уверена, что это он. Тем более, что именно этим рейсом брат обычно возвращался из города.

Мэр несколько секунд сидела, как вкопанная, осознавая произошедшее. В голове как будто кто-то посторонний, независимо от общего ощущения паники, сформировал четкий план действий. Девушка со спокойным лицом поднялась наверх, собрала деньги и документы, скрупулезно проверяя, все ли она взяла. Одела пальто прямо на легкое платье, перекинула через правое плечо сумку со всем необходимым и вышла на веранду. Отец уже спал в кресле, укрытый пледом. Какое-то странное предчувствие, больше похожее на неуверенность в том, что происходит, подсказывало ей не будить его. Вдруг она ошиблась, а подобные новости обычно не прибавляют пожилым людям здоровья... Взяв со столика карандаш, которым до этого разгадывали кроссворд, она размашистым почерком написала: "Папа, я уехала за Мэтти в город, позвоню позже, ужин в холодильнике, Мэр", - и положила записку прямо на открытую книжку.

Ночной воздух действовал отрезвляюще, снимая первоначальный мандраж, как будто остужая голову.

- Может все не так страшно, может быть это просто царапина, а возможно она вообще обозналась, - успокаивающие мысли птичками стучались к ней, пока она ждала машину в нужную сторону. Попутка нашлась довольно быстро, благо ехать до города было всего минут 40. Местный фермер, глядя на ее расстроенное лицо, не задавал лишних вопросов, и даже отказался от денег за проезд, высаживая ее на пустынном перекрестке около города.

Остаток дороги она прошла пешком, периодически сбиваясь на бег, но быстро уставала и,хватая холодный воздух ртом, переходила на шаг. Где находится медицинский центр, Мэрин знала прекрасно, еще детьми их водили сюда к стоматологу, на обратном пути заворачивая в парк аттракционов. Кстати, а вот и он. Большие, яркие ворота казались какими-то несуразными, а клоуны, нарисованные на них, пугали.

Перед самым входом в ярко освещенное здание больницы девушка остановилась, поправляя одежду.

-Боже, я, наверное, выгляжу как будто только что сбежала с выпускного бала, - зачем-то укоризненно сказала она себе и уверенными шагами поднялась по ступенькам.

Сестра на ресепшне быстро печатала, попутно сверяясь с кем-то по телефону. Имена, фамилии, номера историй болезни... Кажется, она приехала по адресу. Телефон с легким стуком встал на свое место, и она услышала уставший голос, на этот раз обращенный к ней.

- Родственница?

- Да.

- Имя, фамилия.

- Мэтью, Мэтью О 'Брайан, 23 года.

Отблески экрана отражались в очках медсестры, когда она проверяла картотеку.

- Такого имени нет в списке, к сожалению, - она подняла глаза, подслеповато щурясь над дужками очков.

Мэр опустилась в кресло, растерянно озираясь по сторонам. Люди вокруг чего-то ждали, разглядывали плакаты на стенах или куда-то быстро шли по своим делам, а она выпала из круговорота событий с ощущением странного облегчения. Уже почти было развернувшись к выходу с тревожными, но такими обычными мыслями о том, как ей теперь добираться до дома, она почувствовала, как ее аккуратно подхватили за локоть. Пожилой доктор в синем халате, как-то слишком пристально разглядывал ее лицо.

- Девушка, вы кого-то ищете? -он склонил голову, ожидая ответа

- Да, брата. Но мне только что сказали, что его нет в списке!

- Вы только не переживайте, пожалуйста, но не все, кого сегодня привезли были в состоянии назвать свое имя или имели при себе документы, а ваше лицо мне смутно напомнило одного пациента...- доктор говорил сбиваясь, быстро проговаривая слова, как будто боялся, что он будет понят неверно.- Вы не пройдете со мной?

-Куда? - Мэрин прислонилась к стене, чувствуя, как сознание куда-то уплывает то ли от усталости, то ли от продолжительной пробежки.

- В реанимацию. Может быть, я знаю,кого вы ищете.

Как будто в тумане ей помогли снять пальто и надели белый халат. Пальцы предательски не слушались, торопливо застегивая маленькие пуговицы на нем.

Она даже не поднимала глаз от аккуратных плиток на полу, зачем-то стараясь попасть туфелькой точно в центр, и считала шаги. Ей казалось, что если она начнет думать, то закричит, или упадет в обморок, а она была обязана сохранять самообладание, все еще надеясь, что это ошибка, и брат с отцом уже ищут ее дома.

Но взгляд сквозь стекло крайней палаты заставил ее, коротко вскрикнув, броситься к закрытой двери. Это был Мэтт. Вне всяких сомнений. Кислородная маска закрывала лицо, но сбившиеся рыжие кудри она бы узнала из тысячи. Ее, аккуратно придерживая за плечо, отвели в сторону. Доктор, привычным жестом откупорив нашатырь, без каких-либо предисловий сунул ей под нос. Видимо, эту нехитрую процедуру ему сегодня пришлось проделать не раз.

- Это ваш брат?

- Да, да это он, - Мэр задыхаясь отвела его руку от лица. - Его зовут Мэтт О 'Брайан, что с ним случилось? Можно мне к нему!?

- Тихо, тихо, юная леди, а то вам самой понадобится доктор. Состояние вашего брата пока стабилизировалось, но никаких гарантий я не даю. Молодому человеку очень не повезло, он сидел на переднем месте. При столкновении ему оторвавшимся поручнем повредило обе почки. Состояние тяжелое, но он пока стабилен. В сознание не приходил. Я думаю, вам можно пройти к нему, но перед этим вам стоит самой немного прийти в себя,- доктор медленно развернулся подзывая жестом проходящую медсестру. - Пять кубиков диазепама юной леди за мой счет, и можете запускать ее в палату.

Мэр, казалось, не замечала, как руку выше локтя перетянули резиновым жгутом, вяло подвигала пальцами в ответ на просьбу медсестры. Ее взгляд был устремлен только в одну сторону - за синеватое стекло палаты, где среди незнакомых приборов, датчиков и трубок лежал ее брат. Он никогда не болел и даже практически не простывал. Тем более это зрелище выглядело каким-то до нереальности абсурдным. Легкий укол в вену на сгибе локтя, и спустя пару секунд внутренняя дрожь начала утихать, уступая место апатии. Внезапно захотелось перестать двигаться, лечь и уснуть прямо здесь, наплевав на все существующие правила.

Несколько минут ей дали посидеть с закрытыми глазами, а потом все тот же пожилой доктор подошел, шелестя полами халата, и даже не открывая глаз девушка узнала его по терпкому запаху нашатырного спирта.

Он даже ничего не сказал,жестом приглашая ее следовать за собой.

Дверь открылась, пропуская ее в маленькую палату, наполненную непонятным оборудованием, на большом экране в изголовье тонкая зеленая линия неровными зигзагами на черном фоне вычерчивала нить кардиограммы. Мэр знала, что пока она движется - надежда есть. Пару секунд она стояла, не двигаясь, даже не понимая, что их оставили наедине.

Мэтт выглядел очень плохо, губы практически побелели, а кожа приобрела странный желтоватый оттенок. Ссадин, порезов и еще каких то характерных для автокатастрофы повреждений практически не было. Создавалось впечатление, что он давно и тяжело болен. А ведь еще с утра он был абсолютно здоров и улыбался, обнимая ее на прощание. Говорят, в таких случаях срабатывает интуиция, и глядя вслед человеку хочется крикнуть ему: "Остановись!". Что появляется какое-то смутное беспокойство... Так вот, этого не было в тот день. Происходящее, с его резким запахом, странными звуками больницы и резким белым освещением смахивало на дурной сон. Тем более мысли путались, как будто цепляясь одна за другую, видимо, под действием успокаивающего.

Мэр подошла к кровати и медленно, как будто сомневаясь, взяла брата за тонкие пальцы. Не потому, что это было необходимо или ей этого хотелось, она совершенно не представляла себя в подобной ситуации, а в фильмах так почему-то всегда делали. Наверное, это какой-то важный ритуал, подумала она, крепко сжимая его руку.

У него были пальцы прирожденного пианиста, длинные, точеные с коротко стриженными ногтями, чтобы не мешать игре. Ее всегда удивляло, как он мог совмещать в себе две эти грани. Тонко чувствующего музыканта, способного часами просиживать за нотами и мальчишки -сорванца, не признающего никаких правил.

Не замечая стоящего в углу кресла, Мэрин опустилась на колени, положив голову на сложенные на кровати руки и отключилась. Просто и без снов упала в темноту.

Прошло, наверное, совсем немного времени, и то ли затекшие ноги, то ли ощущение того что кто-то перебирает ее волосы заставили открыть глаза.

Мэтт очнулся. Он смотрел на нее, не пытаясь ничего сказать. И смотрел так, что ей от одного взгляда стало страшно. Казалось, он был совсем не здесь, с ней рядом в палате, а где-то по ту сторону реальности. Он даже не моргал.

-Мэтти, все хорошо, я здесь, - Мэр произнесла эту фразу будто бы под чью-то диктовку. На самом деле слова "Все хорошо" казались ей лицемерными..

-Мэрин, рыжая моя, - он тяжело подняв руку убрал от лица кислородную маску. Похоже, это он пытался ее успокоить. - Я так и не сделал тебе подарок. Он дома в гараже, за большим синим ящиком, найдешь, верно?

-Найду. А лучше сам найдешь, когда мы вернемся.

Брат попытался кивнуть в знак согласия, но внезапно тяжело задышал, судорожно сжимая пальцами ткань пододеяльника. Приборы резко и противно запищщали, сначала тихо, а потом сильнее, подавая сигнал о том, что что-то случилось.

Мэтт из последних сил оттянул резинку, чтобы получить возможность говорить

- Не бойся, Мэр, я всегда буду с тобой, только не так... Это слишком глупо... глупо..

Вбежавший медперсонал чуть не сбил ее с ног, в ушах набатом отдавалось прерывистое пищание датчиков. Она не помнила, вывели ли ее из палаты или она вышла сама. В ушах словно зацикленная запись на сломанной пластинке повторялись крики:

- Разряд, еще разряд!

И звуковой пунктир, на фоне превратившийся сначала в сплошной звук, а затем и вовсе утихший. Она стояла лицом к желтой стене напротив двери, не решаясь обернуться и посмотреть. Казалось, что если она обернется, она примет тот факт, что все это происходит на самом деле. И, когда в очередной раз она услышала за спиной знакомые шаркающие шаги, уже знала чего ожидать.

- Я сожалею... - он сделал паузу всматриваясь в ее глаза, как будто для того чтобы удостовериться, нужна ли ей дальнейшая информация. - Кровоизлияние в мозг. Мы сделали все, что от нас зависит. Я сожалею,- повторил он.

Эта фраза как будто записалась в ту вереницу звуков, которая уже, не переставая, гудела в ее голове, она была словно финальным аккордом, под который ее организм сдался. Сознание милостиво отключилось, и девушка, без лишнего трагизма, как-то буднично, словно ложась спать после тяжелого дня, осыпалась на пол.

Дальше все было словно в тумане. Несколько дней в больнице, отец из последних сил, старавшийся держаться, дождливый вечер, в который они вернулись домой и похороны на следующее утро. Вторые в ее жизни. Она даже не плакала, стоя среди тех, с кем они всегда жили рядом, с друзьями, знакомыми - все они были здесь, живые и здоровые. А Мэтти будто бы был не здесь у ее ног в только что выкопанной могиле, а где-то недалеко, среди своих друзей.. Но деревянный крест рядом с надписью "Диана О 'Брайан 1975 - 1993" был словно немым доказательством того, что она так не хотела принимать.

****

Мэрин поеживаясь опустилась на колени рядом с камином и закрыла лицо руками. Языки пламени, словно соревнуясь друг с другом, плясали по потрескивающим поленьям, но жар от них почему то обжигал, не согревая. Пальцы немели от холода, несмотря на два свитера, в спешке одетых один на другой. Внезапно выдох превратился в облачко белого пара, что совсем уж нельзя было списать на озноб в жарко натопленном помещении. Лампочка люстры лопнула, ярко вспыхнув на прощание, и с надтреснутым звоном осыпалась на пол. Словно в некачественном кино с помехами на фоне окна возник силуэт, который она бы узнала из тысячи. На нее смотрел брат. Смотрел так же как раньше, когда был жив, но что-то неуловимо изменилось.

-Мэр, помоги мне... -призрак периодически бледнел и сквозь него было видно, как запотевшие стекла покрываются узорами льда.

Свет фонаря, падавший из окна, казался единственно реальным, проходя тень брата насквозь.

Он одним рывком переместился,возникнув прямо перед ней.

- Мэр, ты должна уйти, уйти ко мне! Я не хочу больше так, один! -он опустился рядом с ней на одно колено в робкой попытке обнять сестру, но полупрозрачные руки прошли насквозь. Бессильно опустив плечи, он замер, ожидая ответа.

- Мэтти, я, наверное, сошла с ума... Я так тоскую по тебе, что теперь у меня галлюцинации. Бедный отец, он думал смена обстановки мне поможет, но теперь вот это! - девушка шептала, сбиваясь на всхлипы и смотря куда-то в сторону.

- Мэр, это я! Это правда я! - Мэтт снова возник, в полный рост посередине комнаты. На этот раз голос звучал гулко, громко, но как будто через одеяло. Фонарь за окном тоже замигал в предсмертных попытках сохранить целостность.

Мэр упала, накрывая голову руками.

- Нет, Мэтти, это не ты... Ты не такой, ты совсем не такой!!

Глаза призрака сверкнули стальным блеском. Похоже, он потерял остатки самообладания, а вместе с ним и человечности.

Пламя камина, практически угасшее, вспыхнуло, разливаясь огненным ручьем по полу, словно голодный зверек перескакивало с предмета на предмет, в абсолютной, неестественной тишине.

- Я сделаю это сам, раз ты боишься!

Мэр откатилась под письменный стол в попытке пробраться к двери. Леденящий холод внезапно сменился удушающим жаром.

Дверь вздрагивала от ударов с той стороны. Были слышны неразборчивые крики, но девушка так и оставалась в позе эмбриона, постепенно теряя сознание.

Последнее, что она помнила - глухой стук выломанной двери, падающей в комнату.

***

Говорят,на грани смерти перед глазами у человека проносится вся жизнь. Но никогда не говорят почему.

Потому что Ангел, приходящий за душой, стоит рядом. Или же Мрачный Жнец.

Приоткрывая залитые слезами глаза, Мэрин почти видела такое знакомое почему-то лицо, окруженное мягким золотым сиянием. Улыбку, которая еще тогда показалась ей странной.

-Gabriel, - прошептала она, снова закрывая глаза. - Тебя не существует...

Дата добавления: 2015-08-18