Разное о разном (Продолжение 2)

Жизнь во всем ее многообразии как-то запрограммирована. Поэтому все потуги человечества «сознательно» ее изменить есть продукт естественного природного, а отнюдь не сознательного совершенствования жизни. Нравоучительные сентенции изменяют общественные формации примерно так, как размножается и гибнет стая саранчи. Коэффициент полезного действия «активной» деятельности преобразователей мира в стратегическом плане действительного движения вперед исключительно мал и если бы ее можно было изъять из жизни, то последняя развивалась и совершенствовалась значительно быстрее.

И, тем не менее, ни один из будущих избранников народа не приходит к правлению, дабы чего-либо не обещать ему, хотя требуется может лишь одно: защищать его от преступников и насилия в рамках давно известных норм и правил. Представляя государство, власть никак не может понять той простой истины, что ценности последнего должны быть максимально адекватны ценностям личности.

Стремление к проявлению себя есть главный определяющий момент в действиях человека. Желание властвовать в самом широком смысле этого слова – основной стимулятор в его движении по жизни. Быть первым, быть признанным в определенной области и в определенном кругу, масштабы которых есть функция способностей и амбициозности индивидуума. А поскольку устремления различны – от благородных до преступных, то только поэтому никто больше не придумал объяснять свои действия разного рода внешними обстоятельствами (историческими и другими), как политики, в наибольшей степени подверженные стремлению к власти уже в общепринятом значении этого слова. Судить о них по болтовне на данную тему – грубейшая ошибка. Их действия прямо направлены на подчинение себе, а отнюдь ни на какую заботу об обществе и истории вне себя в ней.

Они придумывают, или берут готовую, философию поведения в соответствии с поставленными перед собой целями, а не наоборот. Законы властвования и управления едва ли изменились за всю историю человечества, и общественное мнение власть тут всегда стремилась использовать в своих спекулятивных целях. Сутевая основа всего этого была отработана человеком, когда он еще таскал с собой головешку для разжигания очага.

Остальная же масса верит этим политическим вывертам и живет, как сказал М. Пришвин, «в известной атмосфере обмана и легенды». Ее нужно учить законам жизни, а не разного рода церковным призывам к добру и справедливости – основным атрибутам подчинения и эксплуатации малой кучкой одержимых в определяющей жизнь борьбе за место под солнцем.

«Политика, писал Г. Форд, не может ничего создавать – она может начать разрушение, или пытаться сохранить прежнее положение, что тоже является разрушительным процессом, только медленным, т. к. нельзя заставить жизнь стоять смирно. Мы видим рабочие правительства, берущие власть под предлогом сделать что-нибудь для рабочего класса, видим капиталистические правительства, берущие власть под предлогом помочь капиталу. Но так велика политическая бессмыслица, что мы никогда не видим правительств, берущих власть, не предлагая никаких патентованных средств помочь народу».

Еще сильнее у Салтыкова-Щедрина. «Миросозерцание большинства людей (от власти) зиждется на принципе «обуздания», о котором даже неудобно говорить, ибо около него кормятся целые армии лгунов и лгущих искренне, фанатично – тех утопистов обуздания, перед которыми содрогается даже современная, привыкшая к лганию действительность, тех чудищ, которые не хотят ни истории, ни современности, а в факте признают не сам факт, а каприз человеческого своеволия. Это людей тех, что не покидают марева, созданного их воображением, и с неумолимою последовательностью проводят это марево в действительность». Можно ли сказать более кратко о всех претендующих на «теоретическое» обобщение и придумывание прекрасных систем человеческого счастья! А ведь сказано действительно между прочим, без труда и притязаний на истину.

И уж совсем удивительно у Шаляпина. «Наши российские строители никак не могли унизить себя до того, чтобы задумать обыкновенное здание по разумному Человеческому плану, а непременно желали построить башню до небес Вавилонскую башню... И, главное, – удивительно знали всё наши Российские умники. Они знали, как горбатенького сапожника сразу превратить в Аполлона Бельведерского, как научить зайца зажигать спички, знали, что нужно этому зайцу для его счастья, знали, что через двести лет будет нужно потомкам этого зайца для их счастья... Они знают! И так непостижимы в этом знании, что самое малейшее не согласие с их формулировкой жизни они признают зловредным и упрямым кощунством и за него жестоко карают». И дальше: «Строительство приняло форму сплошного разрушения и любовь к будущему человечеству вылилась в ненависть и пытку для современников». Опять сверх кратко и правильно. А кто писал? Не историк, не философ – артист. И заметим, сказанное им о советской власти, полностью характеризует власть нынешнюю, идейно прямо противоположную первой.

Как все повторяется! Как критиковали и воевали вчера, так критикуют и собираются воевать сегодня. Так же одинаково и держат оборону. Феномен! Люди познают сложнейшие науки, а простейшие житейские истины – нет, или с трудом, достойным удивления. Часто склонны восхищаться не полезностью сделанного, а его внешними атрибутами, затраченными усилиями, их продолжительностью, размерами, весом и прочими характеристиками, легко действующими на человека, когда ему не хочется думать.

Масса вещей восхищает массу людей только благодаря моде и рекламе. Из поколения в поколение поют им песни о добре, справедливости и совести. А ведь они для того, чтобы проще и свободнее их, дураков, эксплуатировать. Именно этому и подчинено формирование массового сознания.

Дата добавления: 2015-08-13