Глава 5. When you were here before Couldn't look you in the eyes You're just like an angel Your skin makes me cry You float like a feather In a beautiful world I

When you were here before
Couldn't look you in the eyes
You're just like an angel
Your skin makes me cry
You float like a feather
In a beautiful world
I wish I was special
You're so fucking special

But I'm a creep
I'm a weirdo
What the hell am I doing here?
I don't belong here

Radiohead “Creep”

Когда раньше ты был здесь
Не мог посмотреть в глаза
Ты просто как ангел
А кожа заставляет стонать
Дрейфуешь как перо
По красочному миру
Хотелось быть особенным
Ты такой особенный

Но я слизняк
Я чудо…
И какого черта я здесь делаю
Я не должен быть здесь
(перевод мой, вольный, подстроенный под текст:-))

Явь иногда предъявляет свои права довольно странным образом, но предъявляет их так, что сон не осмеливается ей перечить. Я просыпаюсь совсем не оттого, что болит спина или затекли от неудобного положения ноги, а от легкого жжения и жара на поверхности тела. И дым, который снова окутывает, от которого мутнеет в голове и ослабевает тело. Нет, все же самое ужасное – это открыть глаза и обнаружить, что по твоей одежде гуляют желтые языки пламени, медленно захватывают ее по кругу. Резко дергаюсь и шалею: почти не чувствую боли, только легкое жжение, но производит это совершенно жутчайшее впечатление, как пленка огня поедает твою одежду… и тело. Похоже на сон, потом что именно во сне случаются такие нереальные вещи.

А потом меня охватывает страх. Холодящая волна паники проходит по телу, сковывая мышцы, потом глубокий вдох жаркого душного воздуха, и я начинаю колошматить по себе плащом, который лежал тут же, рядом, нетронутый огнем, по горящему рукаву и штанине.

Гроб горит. Какая ирония…

Пока одежда гаснет, превращаясь в пепел и едкий дым, мне приходит в голову мысль, внушающая отчаяние: «У меня есть выбор, такой бессмысленный и безнадежный: сгореть вместе с домом и превратиться в кучку пепла или выбежать на улицу и тоже превратиться в кучку пепла» Невелик выбор. И снова мысленно возвращаюсь к плащу, пробираясь к выходу, прикидываю: может ли он полностью скрыть мое тело от солнца? Жизнь стоит риска. Накидываю его на плечи и прорываюсь сквозь длинный задымленный коридор. Потом по улице в слепую, сквозь свет, к дому напротив, который я заприметил как нежилой. Серая кирпичная кладка и странная зигзагообразная крыша. «Полуразрушенная, что ли?» - и все же есть какой-то внутренний радар, позволяющий ориентироваться, не опираясь на зрение. Как будто в одно мгновение. За секунды или доли секунд я врываюсь в здание, пробегаю по залу и шмыгаю в комнату на дальнем конце, я точно знаю, что в ней нет окон. Мрак.

Ногой цепляюсь за какое-то ведро, жестянка бахает, упав на каменный пол, и гул разносится по всему пространству комнатушки, я подсматриваю одним глазком за тем, что снаружи за плащом - укрытием. Место, узкое темное, из-за каких-то палок в углу возникает ассоциация с чуланом для метел у поля в Хогвартсе. Воспоминание о школе жжет ощущением какой-то потери. Место, где был ты, Гарри, и где был я, Драко-мальчик и Драко-человек. И это какое-то сожженное в пепел прошлое, там же, где остались Снейп и остывающий труп Дамблдора, мать, отец и Темный лорд. И я думаю, что хотел бы, чтобы сейчас передо мной оказался ты, сам не знаю почему, потому что мне хочется сделать тебя частью себя. Всосать тебя полностью внутрь, чтобы не ощущать нехватку твоего присутствия каждый момент – такое же жжение в душе, которой быть у меня не должно, как жжение сгоревшей плоти немертвого на руке и ноге. Мерзость.

Ощущаю невероятную слабость и голод. Сползаю вниз и, не обращая внимания на омерзительную грязь, устраиваюсь прямо на полу. Нужно дождаться ночи, тогда все можно. В голове мелькает воспоминание об Эде, оставшемся в сгоревшей ночлежке. Выжил ли он без своего плаща, достоинства которого я успел оценить только что? Теперь этот плащ служит мне одеялом. Отчего-то верю, что Эд жив. Втягиваю воздух, чувствуя слабый аромат присутствия людей. Здесь все же бывают люди и много. Интересно, что это за место?

Слабость утягивает уставшее голодное тело в сон, пытаюсь разомкнуть веки, борюсь зачем-то, но …

*/*/*

Вместе с бодрствованием приходит ощущение близости заката и мускусной еды. На меня сквозь открывшуюся дверь смотрит человек внушительных размеров и с равнодушным удивлением в глазах. Вот так и думает: сейчас я его за шкирку и вон. Я чувствую вмиг возникшие во рту клыки и какой-то последний рывок, как у ягуара, измотавшегося погоней за добычей, который чувствует ее слабость, и бросается, теряя последние силы. Тонкое чутье – человек темный, но в белом, забавно и завораживающе. Под черной кожей, слегка отливающей потом и жиром при слабом свете закрытого помещения, видна пульсирующая жилка на шее: как я, оказывается, люблю открытые воротники, тонкую нежную кожу и сильные плечи на которые легко опираться, притягивая жертву к земле.

Он так глупо наклоняется и цокает языком по нёбу: мол, нехорошо. Я оскаливаюсь: меня не видно в темноте, только силуэт, и, может быть, горящие глаза, но они прикрыты усталыми веками. Еще мгновение, и я пью, вонзаюсь зубами в шею, без предвкушения, без иллюзии всемогущества, просто глоток и еще, как будто вливаю в себя жизнь, не беспокоясь ни о чем. Наваливаюсь на теряющее контроль тело, и даже улавливаю стон, прижимая его к стене, а потом медленно вниз и «бух» на пол. Я же теперь легко стою на ногах. В мыслях зарождается мудрость: сытый желудок – всему голова. Захлопываю так неудачно раскрытую дверь.

Еще думаю, что нужно переодеться: белая молочная кожа, идеально гладкая, как у младенца просвечивает сквозь пропалины черной дорогой ткани. Изучающее окидываю взглядом лежащее у ног тело. Белая одежда сияет во тьме. Не мой размер, зато целая. Как-то даже не сложно манипулировать телом, когда сыт, на самом деле, одной рукой придерживаю его за плечо или ногу, а другой стягиваю шмотку. Потом придется одевать это на себя. Такая перспектива не радует. За дверьми комнатушки начинают слышаться голоса и движение. Чего это магглы? Замираю, думаю переждать.

Пелена ритма окутывает, странные удары, отдающие эхом у меня внутри и гул. Плюю на все посторонние звуки и расстегиваю рубашку, медленно аккуратно вынимая пуговки из петель. Жалко, катастрофически жалко прощаться с хорошей одеждой, но все уже и так потеряно, и обгорелая рубашка, пропитанная запахом паленой плоти останется лежать в этом подозрительном «чулане для палок».

Различаю музыку, странную и тягучую, мужской вокал, стонущий как моя больная душа. Морщусь. Я попал на какой-то концерт. Но рядом с чуланом никого нет. Спокойно стягиваю черные брюки и вместо них – слишком широкие для моих узких бедер – затягиваю пояс на крайнюю дырочку. И футболка сползает с плеча. В белом великоватом наряде чувствую себя неуютно и глупо. На самом деле, нужно решать, как отсюда выбираться, потому что если меня найдут тут с трупом, то ничем хорошим это не закончится. По-идиотски хочется курить, не тот ужасный табак, который все еще есть в кармане, а простой, человеческий, от которого не теряешь рассудок и последние капли крови.

Прислушиваюсь.

«Да ты напуган, ты можешь пугаться…»* - какие-то вопли, но впрочем, они очень точно передают мое эмоциональное состояние.

Чуть приоткрываю дверь и заглядываю в щелочку. Мерцающие переливы света и огни, то появляющиеся, то исчезающие. Люди-люди-люди-люди. Но так меня сложно будет заметить. Хватаю плащ в руки и выскальзываю из укрытия, почти на цыпочках повторяю обратный путь к выходу на этот раз не слепо, вступаю в бешеную толпу, окруженную звуками, и все хором повторяют, как будто класс заучивает сложное заклинание по чарам:

«Линяй отсюда, линяй снова»*, - бред больного Ст.Мунго, не более того.
Стараюсь незаметно обойти по краю. Нос улавливает запах любимого сорта табака… протискиваюсь сквозь людей, равнодушно игнорируя возмущенные взгляды и не стыдясь своей безалаберности, под тягучие аккорды… оказываюсь у обладателя сигарет, скольжу по карману увлеченного зрителя, и смотрю вдаль. В воровстве самое главное – эмоционально не концентрироваться на самом процессе, только не спрашивайте, откуда я это знаю, но даже детям богатых родителей часто приходится использовать совершенно разнообразные уловки, и здесь главное – не быть пойманным за руку. Помню, как-то у семикурсника Ровенкло утаскивал нужную книгу и пачку сигарет. Весело было смотреть на его лицо в библиотеке… Ухмыляюсь и пробегаю взглядом по залу. И в миг, когда пачка оказывается в моей руке, легко ее подхватывающей, внутри все сжимается, потому что глаза слепит от вспышки света отраженной стеклами очков, за которыми притаилась зелень глаз, ставших для меня проклятьем. Встряхиваю растрепавшимися волосами, закрывающими на лоб и глаза, смотрю туда снова… Нет, тебя здесь не может быть. Просто не может. Как ошпаренный выбегаю из зала. В ночь и на свежий воздух. Прислоняюсь к каменной стене у черного входа, виском прижимаюсь к какому-то выцветшему, чуть порванному плакату с девушкой в перьях. Поистине чудной наряд, но магглы - чудные люди. Я бы сказал ненормальные, дикие, больные. Но эти взгляды стоит оставить в прошлом: люди теперь - просто еда. Стою в каком-то неосвещенном, пустом тупике. Только три мусорных бака и три четверти луны над головой. Совсем теряю счет времени. Жмурюсь, а между указательным и средним пальцами дымится белый цилиндр «L&М» с фильтром.

Совсем неплохо… из-за приоткрытой двери доносятся мучительные плавные стоны отчаяния: «Что бы ни делало тебя счастливым, чего бы ты ни желал, все равно ты самый особенный, я бы тоже хотел быть особенным». Мальчик-который-выжил. Ты всегда был первым. Я бы тоже хотел.

Потом доносятся голоса, от которых становится тошно и стразу же теряется часть самого себя, своего кайфа и жажды жизни. «Отпусти меня».

- Гарри, я уверен – у тебя просто мания Малфоя. Он тебе в последние дни везде видится. Нет, чтобы отдохнуть. Малфой – мертв, мы сами видели его труп, - Висли как всегда придурок придурком. Золотой мальчик ходил на мои похороны? Неожиданно.

- Нет… там было что-то нечисто, я уверен…

С тихим скрипом дверь открывается и, принося в тупик крики солиста и запахи корицы и карамели, входят двое, в потертых джинсах, рубашках и воняющих магией. Проклятье. Отпрыгиваю в тень, и в ужасе понимаю, что если Гарри сейчас уйдет, то… произойдет какое-то несчастье, просто чувствую острую необходимость приблизиться к смертному. Но его карамельный дружок, он, он наполнен агрессией. Но они не уходят. Они различают мое движение и нападают.

- Immobilis, – четко выкрикивает Поттер и попадает прямо в меня, останавливая. «Проклятье» - выругиваюсь. Сзади подскальзывает Уизел, освещая пространство люмосом.

- Так, так, так… Да это же, действительно, Драко Малфой, - с какой-то подозрительной ехидностью цедит Уизли, подходя ко мне со спины, - рыскает сбежавший из школы? Да еще в маггловской одежде? И куда катится этот мир и что нам с этим делать?**

Поистине гамлетовские вопросы. Гордо молчу, игнорируя мерзкую плесень, которой разит нищеброд.

- Живой, - удивленным шепотом добавляет Гарри, поправляя на носу очки.

Закатываю глаза:

- А вы все по-прежнему, как два сморчка, таскаетесь друг за другом в нестиранной школьной форме, как я погляжу, вот уж точно два педика на выгуле, - Гарри вздрагивает, и в его глазах зажигается ярость и обида. Дементор тебя знает, что у тебя в голове. Ситуация вызывает у меня какой-то странный приступ смеха, но осознание тупости уколов приходит с горечью сожаления: Гарри, почему ты не один.

- Я тебе сейчас покажу «педиков», Малфой, ты как хочешь: больно или очень больно?

Уизли приникает ко мне, вызывая одновременно естественную жажду крови и отвращения. От него разит нарастающим возбуждением. Извращенец.

Поттер тоже приближается ближе и включается в игру. «Мерлин, какие придурки».

«Все, все кто вокруг, все кто…»* Удары молота страха и бича самоистязания. Гарри, просто хочу тебя обнять. А в тебе только жажда отомстить и мелочная обида Уизли, что я взял без спроса то, что положено ему. Как глупо.

- Думаю, сначала очень больно, - он произносит это удивительно спокойным голосом, от звука которого у меня кружится голова, и прокрадывается рукой под чужую, растянутую, как тряпка для мытья полов, майку, если бы не иммобилис, я бы выгнулся ему навстречу, а сейчас их глупое заклинание позволяет мне сохранять смытое вампирской кровью достоинство Малфоев…

- Какой же ты холодный, - шепчет Гарри.

- Так согрей меня, - елейно шепчу, показывая язык, - пока нищеброд пытается разобраться, где какая палочка…

- Может нам лучше наложить silencio? – в тон мне спрашивает Уизли, приобнимая меня и все еще тыча своим «люмосом» мне в горло. Он вжимается в меня своим возбужденным членом, который уже хорошо чувствуется через брюки.

- Тогда я не буду слышать его криков, пока делаю фирменную татуировку, или проще назвать это клеймом, а, Малфой? – ногти Поттера впиваются мне в кожу, но мне кажется это мимолетной щекоткой. Он не смотрит мне в глаза, стесняется своей наглости, но с поддержкой дружка точно не отступит. Слабак. Поэтому не видит жажды в глазах. Они оба горячие, а мне хочется только одного: выпить их.

- Кричать будешь ты, когда я трахну тебя еще раз… хотя нет, стонать мое имя: «Драко, Драко, еще Драко» - иронично копирую его интонации, а Гарри краснеет, но не отступает, зато Уизли злится:

- Тогда кляп, чтобы хотя бы изо рта не воняло, - и поднимает руку к моему лицу. Стараюсь так вздохнуть, чтобы, несмотря на иммобилис, усталость от пустого трепа была заметна.

В тот момент, когда рука Уизли ложится мне на губы, на меня накатывает волна безумия, разуму уже мало что починяется, я молниеносно пробегаю по его коже язычком и впиваюсь клыками, успеваю сделать несколько живительных глотков карамельной на вкус крови рыжего прежде, чем он с воплем отрывает руку и отстраняется от меня. Заклятье уже не держит, и сладкий аромат добычи щекотит ноздри. Я легко оборачиваюсь, вызывая шок ужаса у обоих юношей, и мгновенно оказываюсь рядом с Уизли… с Гарри я еще успею разобраться, гриффиндорцы с поля боя не убегают.

Все получается также как и в первый раз. Меня дурманит аромат кожи жертвы, ее наивный страх, владеющий ей как раз до того момента, как мои клыки впиваются в нежную тонкую кожу, прокалывая ее до артерии, потом я лакомлюсь сладким нектаром, ощущая дрожь жертвы от накрывшего ее возбуждения, и теперь сам Уизли льнет ко мне, прижимается и вздрагивает, едва не стонет. Я голодный, но на этот раз останавливаюсь во время. Отпускаю руки, и Уизли падает к моим ногам. По подбородку стекает алая струйка, я ее слизываю, оборачиваясь к Поттеру, который ошарашено смотрит, наставив на меня волшебную палочку.

- Авада мне ничего не сделает, - успокаиваю я его. Мой голос охрип, только оттого, что я вдыхаю его запах, который заполняет все мое существо, - не думаю, что ты знаешь хоть одно заклятье, способное причинить мне вред. «Только бы не инсендио», - крутится в голове.

Нам хронически не везло с преподавателями ЗоТС, поэтому вампириологию мы пропустили. Да и вампиры редко убивают, предпочитая жить в мире с магами. Инициация только по единодушному согласию, да и мало нас, вампиров. Его палочка дрожит. В темноте ему видны только белые контуры моей фигуры, сливающиеся с ночью.

- Ты – вампир? – с каким-то детским удивлением спрашивает Гарри.

- Ты тоже считаешь, что лучше было бы умереть? – спрашиваю я, сейчас я не в слишком хорошей форме, чтобы вести ироничный замысловатый разговор, вот так и вывалю ему, что это он во всем виноват.

- Ты убил Рона? – усмехаюсь и качаю головой

- Нет, конечно, просто поужинал, он очнется, - нужно же его успокоить, чтобы не махал перед носом палочкой. Я не наелся, - убери ее, - наклоняю голову, указывая на палочку, - мне нужно тебе кое-что сказать, а эта штука меня здорово раздражает.

Как всегда играю на любопытстве. Ты хмуришься, размышляешь. Потом ее опускаешь, ну хоть что-то. Я слегка прикусываю губу, совершенно не представляю, что тебе сказать. Я множество раз прокручивал в голове этот разговор: как я кидаю в тебя слова обвинения, как ты смущаешься, просишь прощения, а я… я молчу, а потом выхожу на свет, растворяясь в лучах солнца.

Ни в чем обвинять тебя не хочется, потому что ни в чем не виню. Говорить, что я любил, а ты не понял, глупо: вампиры не любят, их сердце не бьется, оно холодно, как и их кровь. И растворяться в солнечных лучах мне не хочется, потому что мне даже нравится быть вампиром, легкость и власть. Игра с Человеческим. Какая-то возвышенность над людьми. И к Вольдеморту всех. Мне нравится так жить, именно это я понял, глядя в твои озадаченные зеленые глаза. Ничего я не хочу тебе сказать, по делу. Просто шагаю ближе, обнимаю за шею, прижимая к себе и нежно целую в губы, чуть разрезая клыком тонкую кожу, снова пробую на вкус твою чудесную кровь.

- Спасибо за все, - шепчу тебе в ухо и выскальзываю из закоулка в темноту окраины ночного Лондона. На земле тлеет красный огонек окурка.

Z.

Возвращаю плащ.

- Зачем я тебе?

- Ты хороший парень, Драко, но в твоей голове столько всего намешано, что тебе просто хочется вправить мозги… именно этим я и собираюсь заняться.

~Конец~

Дата добавления: 2015-08-13