Глава 4. Роковое томленье по загубленной жизни, Неотступную думу: Все напрасно

Роковое томленье по загубленной жизни,
Неотступную думу: "Все напрасно, все поздно!"
Или призрак тревожный невозможности утра
И страдание плоти, где таится угроза.

Пытаюсь вспомнить то, что знал о вампирах. Например, об ошеломляющем оргазме нигде точно не читал, хотя какие-то намеки были. Еще пытаюсь вспомнить, а есть ли связь, между укусившим и укушенным. На сколько хватает крови и что, кроме солнечного света, может меня убить? Осиновый кол? Глупость несусветная. Насколько помню, у вампиров, обращенных из магов, есть магические способности, но слегка видоизмененные. Но уже тысячу лет не было вампиров-магов. Известно только, что вампиры не общаются с магами и, тем более, магглами. Но хищники не дружат с жертвами! Мерлин, сколько вопросов, и ни на один из них нет ответов. Впору идти в библиотеку, хотя это может и не понадобиться. Я его чувствую: стоит совсем рядом, прислонившись к дереву, тихо и неслышно, и смотрит на меня. Он меня ждет.

- Что, малыш, есть какие-то планы на вечер? – раздается его расслабленный, ленивый голос. Именно такие снисходительные интонации, с высока, раздражают меня больше всего.

- Только не говори, что Снейп послал тебя следить за мной, – отвечаю ему в тон в надежде уязвить.

- Я не мальчик на посылках Снейпа, просто отдал должок, укусив такого замечательного мальчика, - говорит спокойно, но в низком тихом голосе так и сквозит кислая ирония.

Почти вежливо посылаю его по своим делам:

- Можешь быть свободен, – может, это глупо, но я не хочу, чтобы меня опекали.

Но вместо того, чтобы даровать мне желанный покой, но приближается и обнимает меня за плечи. Его рука легкая, но она достаточно сильная, чтобы удержать меня на месте:

- И куда же малыш направился один? – повожу плечом в безуспешной попытке скинуть руку, он насильно вторгается в мое личное пространство, вызывая бессмысленное раздражение, от которого легко потерять контроль.

- К лорду на рога, - делаю резкий шаг вперед, пытаясь вывернуться из-под его руки.

- Слушай, малыш, уверен на все сто: идти тебе некуда, так что изволь составить мне компанию, - его рука соскальзывает, а пальцы впиваются в запястье, и он тянет меня за собой, заставляя шагать вперед за рукой. Внезапно мир мутнеет, будто мы входим в какую-то черную воронку, все перед глазами размазывается. В следующее мгновение я теряю ориентацию и ощущение тела в пространстве, как будто меня самого размывает, распластывает по Вселенной и еще по чему-то, Мерлин знает, по чему. Даже зажмуриваюсь, потом распахиваю глаза, моргаю, мы в каком-то склепоподобном месте. Коричневые, обитые необструганными досками стены, наверное, даже отсырелые. На стене паутина с живым пауком, копошащимся в белых нитках, и дохлая муха в ней же.

- В Лондоне я, как правило, остаюсь здесь. А живут вампиры, как ты догадываешься, не в Англии, - поясняет мой случаем обретенный окрестивший своей кровью отец. Вырываю руку из его цепких пальцев и, чувствуя себя чуточку независимее, оглядываюсь по сторонам. Несколько столиков, пустая грязная барная стойка, подозрительного вида бутылки. Что-то подсказывает, что торгуют здесь не только вином и виски. Мне здесь не нравится.

- Что ж, вампиры – не маги, приходится довольствоваться малым, зато здесь не пахнет людьми.

«Да, действительно не пахнет», - не киваю и не произношу фразу вслух. Просто сажусь напротив моего… кхм… инициатора? Крестителя? (Иоанна?). Кстати, а действительно, как его зовут?

- Драко Малфой, - протягиваю ему руку, он только ухмыляется, демонстрируя ряд ровных белых зубов, и отталкивает мою ладонь. Да что же это по-жизни происходит?

- Эд, - нехотя отвечает он и, отводя глаза в сторону, тянется к верхнему кармашку непонятного черного пальто. Непонятное, потому не могу разобрать ни его формы, ни ткани, оно как расплывчатое пятно, удачно скрывающее фигуру. Смотрит куда-то в пол, вытягивая из кармана белую трубочку сигареты, настолько белую, что она кажется светящейся изнутри в темноте тухлого помещения. Другая его рука прячется в невидимом глазу кармане на бедре, оттуда он извлекает прямоугольный предмет, издалека при сумрачном свете напоминающий кусочек дерева. Все еще глупо дуюсь на него за отказ пожать мне руку, но с любопытством наблюдаю за странными действиями.

Он закрывается ладонью, прямо глядя мне в глаза и лукаво прищурившись, чиркает чем-то в ладони, подозреваю, что именно той деревяшкой. Ноздри подрагивают, улавливая запах дыма, едкого и горького. Его сигареты гораздо крепче тех, которые курю я. Девчачьи, это я про свои. Только бы не чихнуть. Морщусь, а он хмыкает, по-прежнему сквозь завесу выплюнутого дыма смотрит на меня, глаза чуть-чуть алеют, думаю: «Как бы не заискрились». Тишина угнетает. Думаю: «А, может, просто уйти, какого дементора я здесь забыл». Но вместо того, чтобы подняться, гордо выгнув спину и презрительно глянув на прощание, я прошу закурить. Пугаюсь собственного хриплого голоса, прозвучавшего так неожиданно:

- Дашь закурить? – так неуверенно-обыденно. Странно. Походит на мольбу какого-то забитого грязнокровки, пугающегося собственной тени. Он выпускает еще один клуб дыма и, прикрыв глаза, медленно качает головой. Только чувство собственного достоинства не позволяет мне обиженно надуть губы. Отворачиваюсь и вскакиваю с места. А не пошел бы ты к дементорам, мой «крутой» вампир, нужен ты мне.

Как бы не так: не успеваю сделать следующий шаг, как тонкие сильные пальцы впиваются в мое плечо, останавливая, и почти просьба-шепот:

- Останься, - проклятье, если бы мне действительно было куда идти. Бросаю на него взгляд, который мог бы означать: я делаю тебе одолжение, но он выдыхает струю дыма прямо мне в лицо, терпкий дым моментально попадает мне в легкие, и я начинаю задыхаться. Откашливаюсь. Закашливаюсь, чуть ли не до слез. А он, пользуясь моей растерянностью, ведет меня куда-то, держа за руку. Мерлин, и почему я на него не зол ни капли…

Поднимаемся по скрипучей лестнице, втаптывая прогнувшиеся ступени еще ниже, они отзываются стоном, а стены как будто смыкаются над нашими головами, пытаясь устрашить, но мне плевать, потому что слезятся глаза.

- Мальчишка, - снисходительно кидает он мне, когда мы останавливаемся у подозрительно запятнанной двери. Он толкает ее, - Северус предупреждал, что ты упертый, - хмыкает и скидывает с плеч бесформенную накидку. Взглядом прослеживаю ее полет на кресло у двери. В это время Эд включает свет – он струится из-под потолка, тусклыми лучами закрадываясь в углы комнаты и под мебель. Хотя мебели здесь и немного. Двуспальная кровать под балдахином и пара стульев. Все что нужно вампиру, чтобы скоротать день. Только сейчас замечаю, что здесь нет окон. Как хорошо устроено. Такой большой комфортабельный гроб. И почти все из дерева, как у простого гроба. А мы в нем начинка. Хмык.

- Давай спать, уже почти рассвет, - говорит он мне, - ночи короткие.

«Да, - думаю я, - скоро летнее солнцестояние, а мне стукнет семнадцать». Проклятье, у вампиров нет возраста, кажется, мне теперь вечность будет шестнадцать, если не случится какой-то непредвиденный случай. Хихикаю. Меня клонит в сон, поэтому, наплевав на все, ложусь на кровать в непосредственной близости от Эда.

Прищурившись, смотрю на него: вдруг вздумает приставать – совершенно не могу понять, что у него на уме. Но он, сложив руки на груди, умиротворенно спит. Как труп. Проклятье… Угораздило же меня попасть в такое положение. Сказал бы мне кто год назад, что Драко Малфой будет делить тесную кровать с нагловатым пижонистым вампиром в гробовидной ночлежке, я бы не то, что в морду дал, а испробовал на нем улучшенную версию Круцио.

Соплю, но никак не могу заснуть, хотя усталость... нет, не усталость, какой-то позыв, желание, воля – я хочу отключиться, просто утомлен этим бодрствованием. Вздыхаю, моргаю и пялюсь в темноте на покрывающий кровать полог из плотной ткани. Ворочаюсь, зеваю, размышляю. Внезапно вспоминаю о Поттере. Мысль о нем по-прежнему жжет что-то внутри, сжимает и не отпускает, как будто маленький Поттер поселился где-то внутри меня и не отпускает, дергает за ниточки, прищемляет нервы и вырывает куски плоти изнутри. Вспоминаю его яркие зеленые глаза, закатившиеся от страсти, сияющие в негодовании, прикрытые длинными ресницами от усталости. Его руки, сильные, почти мужские, с широкими ладонями к которым приросли шероховатые мозоли, хочется поцеловать каждый пальчик и ладонь посередине. Гарри никак не хочет покидать моих мыслей. Может, потому что он сыграл слишком важную роль в моей жизни, в конце концов, это именно он был виноват в том, что я теперь вампир, и еще совершенно глупое желание матери: пусть живет, хоть как. Или это все вина Снейпа?

И вдруг вырывается:

- Гарри, - как вдох и выдох, так я к нему привык.

- Только не говори, что сохнешь по смертному, - его голос врывается в мою реальность так неожиданно, внезапно прерывая мое мнимое одиночество, вторжение в личное пространство, склизкое, зябкое. Я сжимаюсь. Неприятно.

- Не скажу.

- Отпусти его, иначе не сможешь… быть.

«Легко сказать, а что делать, если так его хочешь?»

- Вампиры не трахают смертных, они их едят, запомни.

«Иногда это одно и тоже».

- Спи.

И я заснул.

~*~*~*~

Возможно, все дело в привычке, а, может, в том, что это была первая ночь в шкуре вампира, а точнее день, и я привык спать не больше шести часов. Сейчас должен быть полдень. Темно, но я чувствую жгучее, совсем не по-английски жгучее солнце за тонкой деревянной стенкой, повожу плечами, будто скидываю с них страх. Смотрю на соседа по кровати – он все еще лежит в той же позе. Чувствую, что больше не засну, поэтому аккуратно, не тревожа покрывало и матрас, сползаю с кровати, ступая босыми ногами на прохладный пыльный пол. Омерзительно.

Не знаю, чем заняться – выходить отсюда – самоубийство, потому что даже спрашивать не надо – солнце меня просто испепелит. Горько и печально. Вспоминается последний закат, виденный мной сквозь мутное окошко дома на Спиннерс-энд, оранжевые лучи, почти фальшивые, и розовое небо, затянутое тонкой пеленой облаков. Хотя зря я об этом думаю: для того, чтобы понастальгировать по солнечному свету у меня будет вечность.

Взгляд падает на брошенный у входа плащ, вот просто из вредности или подлости, а, может, оттого, что хочу показать, что могу позволить себе много чего, хватаю этот непонятный плащ и выскальзываю с ним из комнаты. В коридорах тихо и темно, полнейший мрак, но какое-то чувство, странное, таинственное позволяет мне знать, куда идти, хотя я не забредаю слишком далеко от комнаты, а заворачиваю за угол узкого коридора и опираюсь плечом о косяк. Нашариваю правый верхний карман, в котором должны таиться сигареты, достаю портсигар, шероховатый, теплый, отделанный кожей какой-то рептилии, может, и дракона, раскрываю с мягким щелчком и на ощупь вытягиваю первую попавшуюся сигарету. Призрачно-белая в полной темноте. Аккуратно кладу на место коробочку, а сигарету прикусываю зубами. Теперь очередь зажигалки: левый нижний карман. Достаю эту подозрительную деревяшку, наверное, тут есть какой-то рычажок, таинственный включатель огня. Нащупываю и цепляю ногтем, крышка отлетает, открывая таинственные изогнутые формы. Магглы, - хочется прорычать. Провожу пальцем: может, заработает, кручу колесико, серое, шершавое. Чиркает, кремень об алюминий, высекая искру из шершавой поверхности камня. Чирк-чирк. Наконец удается нажать на таинственный черный рычажок и пламя едва ли не опаляет мое лицо, но все же останавливается в нескольких дюймах. Проклятье.

Подношу дрожащий язычок пламени к кончику сигареты и затягиваюсь. Прикуриваю, поддерживая сигарету язычком. В легкие неожиданно влетают терпкие клубы дыма, закрывающие входы-выходы, и кашель до слез рвет горло. «Твою мать», - хриплю, стараясь не кашлять слишком громко. Выплевываю сигарету, и она красным пятнышком катится прочь от меня.

Кружится голова, и я прислоняюсь к стене. Закрываю глаза, стараясь отдышаться. На плечо опускается тяжелая рука.

- На самом деле вампирам тоже нужен чистый воздух, и кровь тоже чистая… чтобы много курить, нужно много пить…

Сглатываю горькую слюну.

- Ты когда-нибудь убивал? Людей, ради крови?

- Было дело, давно.

Думаю, что если спрошу еще что-то, то снова получу отмашку, но на самом деле его поглаживания по спине, аккуратные, разгоняющие энергию по всему телу и расслабляющие спазматически сжавшиеся легкие, необычайно приятны. Головокружение постепенно проходит.

- Драко, - он, бесшумно двигаясь, оказывается прямо передо мной. Смотрит на меня, я не вижу, а чувствую его взгляд, - люди, - шелестящий голос, я моргаю, - это еда и не больше… пошли спать, тебе отдохнуть надо.

Качаю головой и чуть слышно отказываюсь. Мне нравится стоять здесь. Провожу языком по верхнему ряду зубов. Он уже ушел. Закидываю голову назад, так что она глухим стуком бьется о тонкую фанерную стену.

- А в еду можно быть влюбленным? – потому что, несмотря на то, что я уже не человек и даже моя кровь имеет другой состав, образ Гарри все еще встает передо мной. Не хочет отпускать, хватаюсь за него как за нить, ведущую в другой мир. Что же это? Я окончательно сбрендил, сошел с ума. Хотя, среди людей же есть отъявленные зоофилы, которые еду трахают, вот, судя по всему, я из этих. Все равно курить хочется… потом нос улавливает слабый аромат сигаретного дыма. Сосредотачиваюсь на нем и сажусь на пол.

И все-таки во мне все слишком запутано и неясно. Интересно, а что скажет тетя Белла, если узнает, что со мной случилось. Она тогда очень неплохо мне врезала, когда прочитала в мыслях о влюбленности в Поттера. Сказала, чтоб я игнорировал его и это чувство. Я послушался, но легче не стало…

Действительно крови хочется… недостаток. Жаль нельзя пойти на охоту, до заката еще как минимум шесть часов. Снова возвращается дрема и накатывает сонливость, расслабляюсь и проваливаюсь в какую-то предсмертную тьму.

Дата добавления: 2015-08-13