А какой должна быть реформа?

Ну откуда же я знаю…Наука обвиняет общество в том, что оно не стремиться вкладывать деньги в исследования. Но ведь сама наука ровным счетом не делает ничего, чтобы люди поняли, зачем, собственно, вкладываться. Я вижу здесь больше вину уче-ных, чем общества… Общество готово воспринимать фундаментальные работы, если они идут в контексте общего развития. А этого нет. Мне кажется, что научная среда, сложившаяся сегодня, просто недальновидна.

То есть?

Научная элита не должна противопоставлять себя обществу... Вот ученый кричит: «Нас не надо сокращать, потому что мы великие!» А что вы делаете-то?...

Деньги идут, отдачи пока никакой. Давайте определим цели, которые ставит общество, наука выдвинет свои предложения, и это будет решаться вместе. И снизу вверх – от школы до докторских степеней – эта программа будет воплощаться в жизнь». Как видим, молодой ученый поднимает вопрос о национальной идее – «решать вместе от школы до докторских степеней». Молодому таланту, оберегающему честь нового поколения ученых наши аплодисменты.

Когда страна выходила в космос, об этом говорили все, этим болела вся страна, и это порождало единство. Именно на таком единстве советская научная школа наработала себе и стране гигантский авторитет, а сегодняшняя академическая школа этот авторитет проедает.

У нас есть мнение о науке в России еще одного молодого ученого, Максима Поляков, тоже сибиряка – он родился и вырос в Усолье-Сибирском. В 1989 окончил Санк-Петербургский госуниверситет, в 2005 г. выиграл конкурс на замещение должности профессора в Рурском университете и уехал в Германию. Это один из тех молодых ученых, которые первыми заговорили о темной материи, которая сегодня у всех на слуху. Интервью с Максимом - «Загадки «темной материи» - напечатано в августовских номерах «Аргументов и Фактов» за 2010 год.

«- Правда, что именно вы открыли новый тип материи?

Вместе с коллегами из Петербургского института ядерной физики Дмитрием Диаконовым и Виктором Петровым в 1997 году мы теоретически предсказали существование новой элементарной частицы… и назвали своё детище «пентакварк».

Далее Максим сказал,что главная цель его деятельности - это познание мира, изучение той темной, загадочной темной субстанции. Каков будет результат, сказать трудно, ибо КПД фундаментальных исследований равен всего одному проценту.

Максим Поляков живет и работает в Германии. Он говорит: «В Германии, чтобы получить деньги на исследования, необходимо оформить в сто раз меньше бумаг, чем у нас. Я каждый раз уезжаю из Иркутска разочарованным, потому что из-за страшной бюрократии времени на работу практически не остается, день и ночь приходится писать всевозможные отчеты и заполнять заявки».

И Максим пошутил: «Бывает деньги еще не получены, а отчет уже требуют».

Сколько уехало за границу наших ученых и научных сотрудников, сегодня никто сказать не может, а вилка экспертных оценок очень широка – от 100 до 250 тысяч. По крайней мере известно, что при имеющихся в России 25 тысячах докторов наук, только в США рабо- тают 16 тысяч, а еще есть Германия, Франция и другие, которые заполучили сотни и тысячи высоко квалифицированных научных работников не затратив на их обучение ни цента. В 2010-е годы, когда шло становление нового научного центра Сколково, среди ученых, уехав-ших за границу, возникла инициатива за возвращение на родину. Президент Медведев даже получил коллективное письмо ученых об этом, но вернулись не многие. Самые разные причины высказали ученые, которые не нашли для себя возможным вернуться в Россию. Сначала многих соблазнили миллионные гранты, но потом энтузиазм поубавился.

Профессор Сергей Миркин: «… Есть научные и личные причины. Если говорить о научных – на то, чтобы стартовать и сделать успешной новую лабораторию, уйдет несколько лет и очень много здоровья.

Проект Сколково - в целом хорошая идея, но, как многое в России, с самого начала страшно забюрократизированная. Этот проект может дать положительный эффект, если удастся к нему привлечь порядочных людей, но он в принципе не может изменить плачевное состояние российской науки…» («КП», 27. 10. 2010 г.)

Профессор Николай Спиридонов: «Возвращаются очень редко… те кто не нашел себе места в западной научной системе… Остальные интегрируются.

…Я, приезжая в Россию, не замечал в российских институтах никаких признаков изменения к лучшему. В социальном отношении улучшение состоит в том, что регуляр-но платят зарплату. А по существу в российской науке царят запустение и застой». («КП», 27. 10. 2010 г.)

Константин Северинов не то что бы вернулся или не вернулся – он работает и в Голландии, и в России, и в США. И ему есть что с чем сравнивать.

У нас сильное отставание в науке. И этот разрыв увеличивается. Надо здешнее болото всколыхнуть, раскачать… Чем больше приедет ученых с запада, тем лучше. Здесь важен… тот эффект, который они окажут на молодых людей вокруг себя. Эффект моего преподавания в МГУ, например, был огромный - ко мне стали все валом валить. И кафедра решила это прикрыть и меня «попросили».

Здесь гораздо больше сил и времени уходит на всякие неразумные действия. Например, на необходимость срочно потратить деньги, купить оборудование…иначе деньги сгорят и вернуться в казначейство.

Дата добавления: 2015-08-05