Глава 18. По пути через Новую Шотландию к парому, который должен был доставить их на материк

По пути через Новую Шотландию к парому, который должен был доставить их на материк, у Джулии случился эпилептический припадок. Ее тело оцепенело, она до крови прикусила язык и билась в судорогах целых две минуты. Эми закричала, а животные попрятались под койки. Свернув на обочину, Диана чуть не загнала «виннебаго» в дренажный ров.

– Джулия, – пытаясь удержать ее, говорила Диана. Изо рта девочки текла смешанная с пеной кровь, и у нее закатились глаза.

– Что это, что с ней такое? – плакала Эми.

– Диана, возьми ложку, – сказала Люсинда, пытаясь просунуть ложку в рот Джулии. – Нам надо ухватить ее язык. Чтобы она не проглотила его.

– Прочь! – заорала Диана. – Бери с собой Эми, и уходите отсюда. Мам, я знаю, что делаю. Так мы только причиним ей боль. Не путайтесь под ногами. Убирайтесь!

Трясясь как осиновый лист, Люсинда помогла Эми вылезти из трейлера. Диана слышала их голоса, Эми была расстроена, а Люсинда утешала ее. Диана еще никогда не попадала в подобную переделку, но Алан предупреждал ее насчет вероятности припадков. Он сказал ей, что во время припадков нельзя засовывать в рот Джулии ничего твердого, потому что так можно было выбить ей зубы или повредить мягкие ткани. Диане оставалось лишь обнимать ее и ждать. Судороги постепенно прекращались. Ее мышцы расслабились. Ее тельце еще раз дернулось, и ребенок вздохнул.

Диане хотелось разрыдаться. Она хотела извиниться перед матерью за крики и убедиться, что с Эми все в порядке. Она хотела поставить на место вещи, опрокинутые Джулией, – бутылку с фруктовым соком, стопку справочников. Но она знала – что-то очень плохое происходило с Джулией, и она была обязана помочь ей.

– Мама! – позвала она.

Люсинда и Эми вернулись, остановившись в дверях.

– Садись за руль, мам, – укачивая Джулию, сказала Диана. – Отвези нас в больницу.

Кивнув, Люсинда забралась на водительское сиденье. От сельских красот Новой Шотландии буквально перехватывало дыхание. Куда ни глянь, везде сияли поля цветов. Вдалеке большие холмы вытягивались прямиком к морю. Высокие сосны отбрасывали длинные тени на дорогу, однако городов нигде не было видно. Эми сверялась с картой и по мере сил направляла Люсинду.

– Дорогая, – сказала Люсинда, отмерив десять миль. – Говори, что делать.

– Найди таксофон, – сказала Диана. Джулия, дрожа, лежала у нее на коленях. Она тяжело дышала, и ее кожа совсем потеряла цвет. Ее веки трепетали, словно ей снился сон, но она никак не просыпалась. Из-за одной мысли о том, что они могли затеряться в глуши, Диану обуял панический ужас.

На следующей площадке для отдыха было четыре телефона-автомата. Люсинда взяла Джулию, Эми присела рядом, а Диана выбежала на улицу. Ее сердце безумно колотилось, и она была в такой панике, что чуть не лишилась способности здраво рассуждать. Существовала ли в Канаде служба вроде 911? И если да, то как ей объяснить им, куда нужно ехать? И вдруг, посреди этого кошмара, она вспомнила номер телефона Малаки.

– Опять ты? – только сняв трубку, взревел он. – Я уже сказал, что это между твоим братом…

– Малаки! – закричала Диана. – Это Диана Роббинс. Я в Новой Шотландии и…

– Успокойся, Диана, – сказал он уже совсем другим голосом. – Я знаю о том, что ты здесь. Мне уже все уши прожужжали. Итак, что стряслось? Похоже, ты серьезно напугана.

– Малаки, моей дочке плохо, – сказала она. – Надо отвезти ее в больницу, а я не знаю, куда ехать…

– Где вы сейчас?

Диана рассказала ему все, что смогла. О том, как они прибыли в Пикту, потом направились в Ярмут, и еще упомянула про последний виденный ими дорожный знак.

– Езжайте в Галифакс, – сказал он. – Это лучший выбор, к тому же вы не так далеко от него. Она справится, дорогая? В каком она состоянии?

– Она после припадка, без сознания. У нее учащенный пульс и…

Диана разразилась громким плачем. У Малаки был глубокий, приятный голос, и он натолкнул ее на воспоминания об отце.

– Я понимаю, ей пришлось нелегко… бедная девочка, – сказал он. – Просто привези ее в Галифакс, а мы встретим вас у больницы. Сумеешь?

– Да, – ответила Диана. – Ради Джулии я постараюсь. Спасибо, Малаки. Я рада, что позвонила тебе.

Только повесив трубку, она подумала, с кем Малаки собрался ее встретить и каким вообще образом он узнал, что она была в этой провинции.

– Луненбург отличное место, – сказал Тим, поднимаясь на борт буксира с охапками продуктов. – Хороший такой городок. Может быть, мне стоит… – Одного взгляда на лицо Малаки было достаточно, чтобы понять – что-то произошло.

– Это твоя дочка, Тим, – сказал он. – Дела у нее совсем плохи.

– Джулия… – потрясенно произнес Тим.

– Только что звонила Диана.

– Звонила сюда? – спросил Тим.

Значит, это было серьезно. Красноватое лицо Малаки помрачнело, в его глазах отражалась глубокая печаль. Ну конечно, ведь он был ирландцем, а они могли отыскать трагедию в чем угодно, хоть в густом тумане, хоть в тающем мороженом. И все же Тим нервно сглотнул и приготовился слушать. Долгое время он был в бегах, но это не означало, что он совсем никогда не думал о ней – о ребенке, которого бросил. Сердце его гулко стучало.

– Она страдает, – сказал Малаки.

– Я знаю.

– Ужасно страдает, – сказал Малаки. – Жизнь не должна быть настолько жестока к маленьким девочкам. И к их матерям и отцам. Поставь сумки, и идем.

– Что? – спросил Тим.

– Ты поедешь со мной в Галифакс. Они сейчас там.

– В Галифаксе, в Новой Шотландии? – ошеломленно переспросил Тим. – В нескольких милях отсюда?

– Точно, – ответил Малаки. – Твой братец Алан из кожи вон лез, пытаясь связаться с тобой. Диана отдыхала здесь неподалеку, и у ребенка случился припадок. Теперь бери свою куртку и…

– Я не могу, – тупо сказал Тим.

– Черта с два ты не можешь, – вскричал Малаки, схватив его за руку. – Тим, она твоя дочь. С чем бы ни предстояло столкнуться Диане, она справится с этим быстрее, если рядом с ней будет отец Джулии. Забудь о своей глупой гордыне и веди себя как мужчина. Ради девочки.

– Я хотел бы, – сказал Тим, – но не могу. – У него перед глазами появился образ Дианы в тот момент, когда он видел ее в последний раз: на девятом месяце беременности, с зареванным лицом, она тянула его за руку и умоляла остаться. Двенадцать лет он уплывал от этого воспоминания и мог лишь представлять, что делала она. Ради нее же самой он не хотел снова врываться в ее жизнь.

– Иисусе, Тим, – сказал Малаки. – Ты как призрак, который скитается всю свою жизнь. Что это за существование такое – ловля омаров для первой нанявшей тебя компании? Ты потерял семью, а теперь и брата. У тебя нет ни дома, ни любви. Тим, это твой шанс.

Тим стоял, не шелохнувшись и закрыв глаза, словно пытаясь защититься от свалившихся мучений.

– Сынок, ты что ли ослеп? Это чудо, иначе и не скажешь. Ты нужен своей дочери, и вот он ты. Думаешь, тут простое совпадение?

– Не знаю, – ответил Тим.

– А я знаю, – сверля его взглядом, сказал Малаки. – Никакое это не совпадение, а твой шанс, возможно, даже последний шанс. Если бы я мог провести хотя бы минуту, нет, секунду, с Габриелем и Бриджит, то отдал бы за это последние годы своей жизни. Ну же, Тим!

У Тима перехватило горло. Что, если Малаки был прав? Что, если он мог увидеться с Дианой, встретиться с дочерью? И зачем он приплыл в Канаду этим летом, на этой неделе? А зачем приехали они?

– Галифакс? – услышал он собственный голос. – Значит, они там?

– Они туда сейчас направляются, – сказал Малаки. – Пошли.

Тим покачал головой. Он понял, что не поедет.

– Идем, – сказал Малаки, потянув его за собой.

Тим выдернул руку.

– Отстань, Малаки, – сказал он. – Оставь меня в покое.

– Оставить тебя в покое? – прогремел Малаки. Он выпрямился в полный рост и заревел, не сдерживаясь в выражениях. – Где-то рядом твоя дочь нуждается в помощи, а ты боишься показаться и поддержать ее?

– Я не могу… – сказал Тим.

– Ты просто дерьмо, – сказал Малаки. – Настоящее дерьмо.

– Мал…

– Все, – сказал Малаки. – Это конец. В тот день, когда ты не поделился кровью со своим ребенком, я решил, что ты был чересчур далеко, слишком молод и напуган. Но сейчас. Она прямо здесь. Всего пару миль по дороге…

– Не обвиняй меня, Мал, – сказал Тим, чувствуя себя пацаненком из той поры, когда мать променяла его на бутылку. – Не говори…

– Не говорить правду? – кипятился Малаки. – Я умываю руки. Я любил тебя, как родного сына, но мой сын никогда бы не проявил подобной слабости. Ты сраный трус, Тим Макинтош, и больше я не хочу иметь с тобой ничего общего.

– Эй, Малаки, – побежав за стариком, кричал Тим, и слезы текли по его обветренным щекам.

– Оставляю тебя в покое, – сказал Малаки, ускорив шаг. – Вот что я делаю. Ты попросил меня, и я выполняю твою просьбу. Иди к черту.

Тим остановился как вкопанный посреди доков луненбургской гавани и, всхлипывая от ярости, смотрел, как человек, которого эти двенадцать лет он считал своим отцом, покидал его навсегда. Так, словно он был никому не нужным куском мусора.

Ко времени их приезда в больницу состояние Джулии стабилизировалось. Что бы ни было причиной ее припадка, повторных проявлений оно не имело. Она пришла в себя и осознавала, что происходило вокруг нее. Ее рот открывался и закрывался, словно она хотела что-то сказать. Она продолжила заламывать руки, но делала это очень вяло. Диана ни на мгновение не выпускала ее из своих объятий, однако врачи сказали, что ее нужно было свозить на магнитно-резонансную томографию.

– Можно мне с ней? – спросила Диана.

– Лучше подождите здесь, – сказал медбрат. – Не волнуйтесь. Мы вернем ее вам в целости и сохранности.

Глядя вслед каталке, на которой лежала Джулия, Диана прижала ладонь к сердцу. Она была в ужасе, и ей становилось еще хуже, когда она думала о том, что чувствовала Джулия. Диана хотела пройти с ней через все невзгоды, чтобы, когда Джулия была испугана, она знала, что ее мать рядом. Окинув взглядом приемный покой, она пожалела о том, что тут не было ее матери – Люсинда спустилась с Эми в кафе на первый этаж.

Диана сильно нервничала. В зале работал телевизор, но она не могла сосредоточиться на экране. Возле регистратуры она увидела ряд таксофонов. Не раздумывая, она прошла туда и дрожащими руками набрала номер Алана.

– Офис доктора Макинтоша, – ответила Марта.

– Марта, это Диана Роббинс. Мне надо поговорить с Аланом.

– Диана, у него сейчас пациент. Может быть, я…

– Марта, – сказала Диана, вцепившись пальцами в телефонную трубку. – Я не могу ждать. Это срочно. Пожалуйста, позови его. Пожалуйста…

Через десять секунд Алан был на проводе. Он поздоровался, и у Дианы из глаз брызнули слезы. Ее тело сотрясали сдерживаемые рыдания, и облегчение от звука его голоса выпустило их наружу.

– Алан, это я, – простонала она. – Мы в больнице. У Джулии случился припадок, и ее забрали на МРТ. У нас было такое замечательное путешествие, она так радовалась…

– Она в сознании? – мягко спросил Алан. – Дышит?

Его вопросы произвели на Диану успокаивающий эффект. Они были строго по делу, что заставило ее мыслить трезво и сконцентрироваться.

– Да, – ответила Диана. – В сознании и дышит. Когда мы сюда приехали, она уже больше напоминала себя прежнюю.

– Ловит невидимых бабочек? – спросил Алан, так точно описав взмахи рук Джулии, что Диана с трудом сдержала улыбку.

– Выкручивает руки, – сказала Диана.

– Да, это наша девочка, – сказал он.

Они уже сталкивались с неприятностями и побороли их все. Никто лучше Алана не разбирался в заболевании Джулии. Диана видела, как местные врачи, посмотрев на ее дефекты, сокрушенно покачали головами. Для Алана Джулия была прекрасной племянницей. Он вел себя настолько невозмутимо, что Диана остолбенела.

– К кому ее направили? – спросил Алан, записав имя и телефон.

– Ее можно помещать в стационар? – спросила Диана, ощущая пропасть расстояния между ними.

– Я поговорю с ее врачом, – сказал Алан. – Но я хотел бы, чтоб она как можно скорее вернулась домой. Поблизости есть аэропорт?

– Я в Галифаксе, – сказала Диана, вспомнив значок аэропорта на карте в справочнике.

– Если ее состояние позволит, вы обе должны сегодня же прилететь обратно. Я встречу вас в Провиденсе, и оттуда мы отвезем ее прямиком в Хоторн Коттедж.

– О, я надеюсь на лучшее, – сказала Диана, и ее глаза опять защипало. Сама мысль о возвращении домой, к Алану, была невыносимо приятна для нее. Но ее жутко пугало то, что Джулию могли оставить здесь, в незнакомой больнице, врачи которой не разбирались в истории болезни ее крошки. Диана зарыдала. Она опустила голову и вдруг подпрыгнула как ошпаренная, почувствовав чужую руку на своем плече.

Перед ней стоял Малаки Кондон – высокий старикан в потертой спецовке и замшевой рубашке, седая челка свисала ему на лоб. Его лицо покрывали морщины и загар, а глаза лучились сочувствием. Диана не была с ним близко знакома, но, когда он обнял ее, она уткнулась носом в его грудь и заревела.

– Диана, кто там? – спросил Алан.

Диана попыталась ответить, но язык отказывался ей повиноваться. От Малаки пахло табаком и соленым воздухом. Она знала, что он потерял сына, и его доброта заставила ее полностью утратить контроль над собой. Малаки гладил ее по спине, прося передать ему трубку. Захлебываясь слезами, она протянула ему телефон.

– Диана? – спросил Алан. – Куда ты пропала?

В динамике были слышны ее громкие всхлипы. Алан услышал мужской голос, и у него екнуло сердце. Был ли то врач Джулии с дурными вестями? Или же объявился Тим? Диана сказала, что была в Галифаксе; а это меньше часа езды от Луненбурга, значит, там, рядом с ней, был Тим.

– Кто это? – спросил глубокий, ирландский голос.

– Малаки?

– Да, Алан, это я. Только добрался.

– А что насчет Тима? – спросил Алан. Во рту у него пересохло, сердце выпрыгивало из грудной клетки. Джулия была в больнице, а он мог думать лишь о том, чтобы его брат не наложил свои лапы на Диану. Она была так уязвима, так перепугана. И конечно, она обрадовалась бы, если бы отец ребенка свалился ей, как снег на голову, и выступил в роли спасителя.

– Уехал, – резко ответил Малаки.

– В смысле?

– В прямом. Уехал.

– Но ведь еще утром он был у тебя, – сказал Алан, пытаясь выведать подробности. Общался ли Тим с Дианой? Уехал ли он из больницы или же вообще покинул провинцию? Вопросы метались в его мозгу, но потом он понял, что на другом конце провода Малаки, находясь возле Дианы, пытался защитить ее от правды.

– Он видел ее? – спросил Алан. – Они разговаривали?

– Нет, – ответил Малаки.

– А она его видела? Она знает, что он был в городе?

– Иисусе, – только и мог вздохнуть Малаки.

Алан тоже решил взять передышку. Он склонил голову и на мгновение уперся лбом в крышку своего стола. Он действовал необдуманно, страсть затуманила его разум. Он был врачом, и его племяннице угрожала опасность. Вместо того чтобы сохранять спокойствие, он повел себя как влюбленный ревнивец.

– Ты видел Джулию? – спросил Алан. – Ты знаешь, что с ней?

– Другое дело, – спокойно сказал Малаки. – Нет, не видел. И не знаю.

– Окажи мне услугу, Мал, – попросил Алан. – Побудь с Дианой. Я сейчас позвоню вашим врачам и постараюсь организовать перелет в Хоторн. Проследи, чтобы Диана ни в чем не нуждалась, хорошо?

– Заметано.

– Поездка в аэропорт, машина скорой помощи для Джулии, если, конечно, она понадобится?

– Договорились.

– Ее мать, Люсинда, – спросил Алан, – она сейчас с ней?

– По крайней мере я ее не вижу, – сказал Малаки. Наверное, он повернулся к Диане, потому что Алан услышал, как он утешал ее. – Ну, ну, дорогая. Поплакали, и хватит. Она же маленький ангелок, твоя Джулия. И теперь она в надежных руках. В Галифаксе отличные врачи. Возможно, не такие, как у тебя дома, но почти. Да, почти. Кстати, а где твоя мама?

Алан навострил уши. Звук голоса Дианы был приятен и мелодичен, но он уловил в нем страх и напряжение. Он сгорал от желания прыгнуть в телефон и заключить ее в объятия. Он лично хотел доставить их домой, и ему стоило больших усилий удержать себя от совершения безумных поступков.

– Ее мама куда-то вышла вместе с Эми, – сказал Малаки. – Не знаю, что это за Эми. И, похоже, у них тут щенок, которому не помешало бы прогуляться.

– Орион, – сказал Алан.

– Ага, – хмыкнул Малаки. – Она так и сказала.

Посмотрев на «Стену», Алан отыскал взглядом фотографию маленькой Джулии. Диана держала ее у себя на коленях: ее руки обвивали грудку ребенка. Ее голова не поместилась в кадре, но зато в него попали ее длинные, изящные пальцы, самые красивые из всех, что Алану доводилось видеть. Его глаза наполнились слезами, и ему понадобилось пару мгновений, чтобы совладать с эмоциями.

– Позаботься о ней, Мал, – сказал Алан.

– Обещаю, Алан, – ответил Малаки.

– Можешь позвать ее? – спросил Алан.

Малаки помолчал секунду.

– Сынок, она сейчас не может разговаривать. Ты улаживай медицинские вопросы, а я удостоверюсь, чтобы тут все было в порядке. Идет?

– Идет, – ответил Алан.

Кровь не вода.

Повесив трубку, Алан вспомнил о событиях десятилетней давности и, как и тогда, разозлился на Тима. Джулии был годик – она лежала в больнице, ожидая третьей операции на своем перекрученном кишечнике, и ей требовалось переливание крови. Запасы крови были исчерпаны, и в Хоторн Коттедж крови второй, ее группы почти не осталось.

С помощью береговой охраны и друзей-рыбаков Алан выследил Тима. Он был в Ньюпорте, штат Род-Айленд, всего в часе езды от них. Оставив Диану в больнице вместе с Джулией, Алан запрыгнул в машину и помчался на север по шоссе № 95. Большую часть времени Тим проводил в доках «Лонг Варф». Алан хорошо знал его привычки и поэтому теперь медленно катил вдоль пристани, всматриваясь в стоявшие на якоре рыбацкие катера. Никаких признаков «Афродиты». Он свернул на Темз-стрит, проверил все причалы и выяснил, что в «Боуэнс» он погрузился на тягач из Нью-Бедфорда. Теперь оставалось лишь пройтись по близлежащим барам.

Склонившись над кружкой пива в заведении под названием «Ковчег», Тим рассказывал свою печальную историю светловолосой девушке в облегающих джинсах. На ней была блузка с бретельками, и ее груди сильно натягивали тонкую ткань. Тим грустно качал головой, и, хотя Алан не мог расслышать его слов, он не сомневался, что история была о Диане и Джулии, но в том варианте, который вызывал сочувствие к Тиму.

– Привет, – сказал Алан, похлопав Тима по плечу.

– Эй, Алан, – обрадовавшись встрече, ответил Тим. Он отпихнул стул и крепко обнял брата. По тому, как Тим стоял на ногах и двигался, Алан понял, что тот еще не напился. Вот и хорошо.

– Это касается Джулии, – сказал Алан. Он потратил час, чтобы доехать сюда, и ему еще предстояла обратная дорога. Он не мог тянуть кота за хвост. Посмотрев в лицо брата, в его запавшие глаза, он осознал, что делал это по большей части именно для Тима. Давая Тиму возможность побыть хорошим парнем и искупить свои грехи.

– Твоей дочки? – с сочувствием спросила блондинка, словно Тим уже успел ей поведать всю историю – свою версию, конечно.

– Да, моей малышки, – ответил Тим.

Алан не выдержал.

– Слушай, Тим, – грубо сказал он. – Давай выйдем. Нужно поболтать.

Тиму это не понравилось, но, делать было нечего, и он поплелся за ним на улицу. Стояло лето, и Ньюпорт распирало от наплыва отдыхающих. Темз-стрит кишмя кишела прохожими, и Тим с Аланом оказались посреди тротуара, где их толкали все кому не лень.

– Ей нужна кровь, – объяснил Алан. – Ей проводят серию операций, и у них заканчивается ее группа. Она у вас с ней одинаковая, вторая, и я хочу, чтобы донором был ты.

– Переливание крови? – спросил Тим, моргая красными после вчерашней попойки, но сегодня более или менее трезвыми глазами.

– Да, – ответил Алан.

– Мне придется ехать в больницу? – испуганно спросил Тим.

– Тебе решать, – сказал Алан. Он знал, что Тим жутко боялся больниц. Этот панический страх поселился в нем с тех самых пор, как заболел Нил. – Но я могу взять у тебя кровь где угодно. Оборудование у меня с собой.

– Что, в твоей сумке? – посмотрев вниз, спросил Тим. По-видимому, он только сейчас заметил в руке Алана медицинский саквояж. Алан приготовил все, что могло понадобиться ему для процедуры: иглы, капельницу, пакетики для крови. Тиму было достаточно сдать одну пинту. Он мог бы лечь на заднем сиденье в машине Алана, или они могли пойти на его катер.

– Я хочу, чтобы ты понял, – объяснял Алан, – ей нужна кровь, и твоя – для нее самая подходящая.

– Я только что выпил кружку пива, – пытаясь выкрутиться, сказал Тим. – Это же плохо, да?

– Ничего страшного, – заверил его Алан.

– Я еще никогда не сдавал кровь, – побледнев, сказал Тим.

– Не бойся, – стараясь придать голосу добрые нотки, сказал Алан. – Это не больно.

– Дружище, – сказал Тим, – я не знаю. Мне кажется, это дурацкая затея. – Он мельком заглянул в глаза Алану, но был вынужден отвернуться. День сменяли легкие сумерки. Он посмотрел на ярко-красное марево заката между двумя зданиями с другой стороны Темз-стрит. Его внимание привлекли две девицы, дефилировавшие по улице в коротких юбчонках, и он проводил их взглядом.

Алан толкнул его к стене.

– Не глазей на них, когда мы говорим о Джулии, – резко сказал Алан.

– Отвали, – сказал Тим, отпихнув Алана.

– Она твоя дочь, – сказал Алан. – Тим, она может умереть.

– Не смей, – разозлившись, сказал Тим. – Не смей меня обвинять.

– Ты должен ей помочь. Неужели ты не хочешь? Или ты думаешь, что, если откажешься помочь ей, сумеешь заткнуть голос своей совести?

– Смерть стала бы для нее избавлением от мучений, – сквозь слезы прошипел Тим.

– Нет, – возразил Алан. – Я так не считаю, и ее мать тоже.

– Ее мать. Стоило мне уехать из города, как ты сразу же получил, что хотел, – брызжа слюной, заговорил Тим. – Ты заполучил Диану. Наверное, теперь ты ее герой. Поэтому можешь засунуть свое высокомерие куда подальше. Ты же врач – так почему ты сам не достал кровь второй группы?

– Я хотел получить ее у тебя, – сказал Алан.

Тим потряс головой. На его шее вздулись вены, и он тяжело дышал, словно после долгой погони. По щекам у него струились слезы.

– Я не дам свою кровь. Ты это хотел услышать, не так ли? Чтобы почувствовать свое превосходство? Я против этого. Я не таскаюсь по врачам, да я вообще не был в больнице со дня смерти Нила. И мне плевать на твое мнение. Мне наплевать, что ты думаешь, что я суеверен или просто дурак. Тебе ясно, Алан?

– Да, Тим, – сказал Алан, опустив руки. – Ясно.

– Ну и хорошо.

Толпа закружила их и оттолкнула друг от друга. Горизонт медленно поглощал закат, превратившийся из красного в багровый с матово-золотым оттенком. Алан помнил, что для лета было довольно-таки прохладно. Стоя на тротуаре, он наблюдал за тем, как его брат сделал пару шагов назад, а затем побрел обратно в бар.

Возможно, Тим был прав. Может быть, Алан всего лишь хотел потешить свое самолюбие. Почему-то он знал, что Тим не согласится сдать свою кровь. Спасение Джулии не имело для него никакого значения. Он уже отказался от нее; и зачем ему спасать ей жизнь? Но внезапно он обнаружил в себе еще кое-что помимо альтруизма, заставившего его примчаться в Ньюпорт.

Выяснилось, что он был способен испытывать ненависть к брату. Своей плоти и крови. Утопив педаль газа в пол на шоссе № 138, он крепко сжимал руль и от всей души ненавидел Тима. Потому что тот оказался трусом, повернувшимся спиной к собственному искалеченному ребенку. Алану было мучительно стыдно за родство с взрослым Тимом Макинтошем. В нем не осталось ни капли сходства с мальчишкой, вместе с которым Алан рыбачил на песчаных берегах Кейп-Кода.

Сейчас, десять лет спустя, Алана обуревали те же самые чувства.

Наконец-то все договоренности были достигнуты. Диана с Джулией дожидались рейса на Хоторн, а Люсинде и Эми предстояло отправиться домой в их огромном трейлере. Диана была как на иголках. Она не могла понять, что ее путало больше – опасение за жизнь Джулии или мысль о том, что ее матери и Эми придется прокладывать обратную дорогу в полном одиночестве. Пытаясь успокоить дочь, Люсинда заключила ее в объятия и покрыла поцелуями.

– Ты сомневаешься в моих водительских способностях? – спросила она.

– Вовсе нет, – ответила Диана. – Но вдруг произойдет что-то непредвиденное. Ведь вам так долго ехать. Со мной у нас было два водителя – на тот случай, если бы с одной из нас что-нибудь случилось. А если ты устанешь? Или еще хуже – затеряешься в какой-нибудь глуши?

– Я буду рядом, – сказала Эми. – Обещаю болтать без умолку и поить ее галлонами кофе.

– Мы справимся, любимая, – сказала Люсинда, взяв лицо Дианы в свои ладони. Диана сквозь слезы смотрела в глаза матери. – И ты тоже.

Эми собирала вещи Джулии, и когда она позвала Диану проверить содержимое сумки, Диана пошла к ней. И вот в аэропорту, на автостоянке возле «виннебаго», Люсинда осталась наедине с Малаки Кондоном.

– Значит, вы и есть тот знаменитый наставник, – сказала она.

– Меня называли и похуже, – проговорил он.

– Наставник братьев Макинтошей, – сказала она. – Из одного вышел толк.

– Не напоминайте, – ответил он. – А то мне еще больше захочется на хрен открутить башку второму.

Люсинда от изумления разинула рот.

– Прошу прощения, – сказал он, увидев ее реакцию. – Сегодня столько всего стряслось, и я немного не в себе.

Они разглядывали друг друга. Люсинда не имела привычки оценивать незнакомых людей, но Малаки показался ей вполне достойным. Он был высоким и крепко сбитым – то, что Эммет называл настоящим мужчиной. Его глубоко посаженные голубые глаза одновременно лучились внутренней силой и в чем-то раскаивались.

– Не переживайте, – сказала она.

– Ну что вы, – покачав головой, ответил Малаки. – Я ужасно переживаю. Понимаете, девяносто пять процентов моего времени мне даже не с кем поговорить, кроме дельфинов. Поэтому появляются дурные привычки. Моя дорогая жена, Бриджит, сейчас устроила бы мне взбучку за сквернословие в обществе дамы. – Запустив руку в нагрудный карман, он вынул оттуда аудиокассету. – Примите в знак добрых намерений. Теперь вам будет что послушать по пути домой.

– Спасибо, – с улыбкой ответила Люсинда, взяв кассету.

– И еще, – сказал Малаки. – Я любил этих ребят. Обоих. В каком-то смысле любить Тима было намного легче. Он настолько безалаберный, что вы не можете не преисполниться к нему сочувствием.

– Я могу, – сказала Люсинда.

– Я пробовал убедить его приехать в Галифакс вместе со мной, – сказал Малаки. – Но я зря старался.

– Сегодня? – возмущенно спросила Люсинда. – Тим здесь? В Новой Шотландии?

– Был, – ответил Малаки.

– Но зачем? – спросила она. – Он справлялся о Диане или Джулии? Что он сказал, когда вы просили его…

– Эх, да какая разница? – всплеснув руками, спросил Малаки. Он был похож на миротворца с невозмутимым, спокойным голосом, в котором слышалась печаль, а в глубине под ней нечто гораздо более мрачное. – Он не может переломить себя.

– Он никогда не мог, – сказала Люсинда, и когда она посмотрела на Диану, возившуюся с Джулией, подготавливая малышку к перелету, ее глаза застлала влажная пелена.

– Я отрекся от него, – сказал Малаки, тоже не удержавшись от слез. – Боже, я не понимаю, как можно оставаться таким равнодушным. Я сказал ему, чтобы он больше никогда мне не звонил, и на этот раз я был предельно серьезен. Эгоистичный негодяй. Бессердечный человек.

– Тим Макинтош сам обрек себя на адовы муки, – сказала Люсинда, похлопав старика по руке; голос из громкоговорителя объявил посадку на рейс, и Диана встревоженно поспешила за санитарами, подхватившими носилки с Джулией. – Потому что он совсем не разбирается в устройстве этой жизни.

* * *

Как бы Тим ни стремился к горизонту, их по-прежнему разделяло не меньше миллиона миль. Он положил «Афродиту» на курс зюйд-зюйд-вест. Время от времени за бортом мелькали пустынные острова с прекрасными в своем величии скалами и одинокими соснами. Иногда он встречал другой рыбацкий катер, плывший куда-то по одним ему ведомым делам, а скорее всего, возвращавшийся домой.

Тим Макинтош ощущал на своих плечах непомерный груз ошибки. Когда он сказал, что не поедет в Галифакс, то увидел в глазах Малаки смесь разочарования, презрения и ненависти.

Ненависти, и от кого – от Малаки. Тим уже привык к подобному отношению со стороны Алана и Дианы. Но чтобы его возненавидел Малаки – да ни за что и никогда. Он содрогнулся. Сжечь все мосты. Медленно, но верно Тим становился профессионалом в этом деле.

Здесь, рядом, была Диана с Джулией, и они нуждались в помощи. Что там говорил Малаки – чудо? В некотором роде Тим соглашался с ним. Череда событий, совпадений – и вот два человека оказались в одно время в одном и том же месте. Тиму было достаточно ответить «да», пойти за Малаки, всех осчастливить и заслужить прощение.

Но Тим поступил по-своему.

Глубоко внутри Тим знал, что Диана скорее начнет плеваться ядом, чем согласится взглянуть на него. Она наверняка считала, что имеет на это полное право. Стоя на ветру, Тим смахнул слезу. Яркое солнце слепило ему глаза. Он вытащил из-под сиденья бейсболку и натянул ее козырьком до самого низа. Он плакал, и даже тут, где не было ни одной живой души на многие мили вокруг, Тим не хотел, чтобы кто-то увидел проявление его слабости.

Рюмка текилы была бы очень кстати, но Тим больше не собирался искать спасения в бутылке. Он хотел избавиться от этих чувств. Убравшись из Луненбурга, он надеялся испытать облегчение, и оно пришло, но этого было мало. Мысли о Диане и их больном ребенке не покидали его ни на минуту. Они метались в его голове, не позволяя ему забыть о том, какой же он подонок.

Он мог бы остаться.

Когда Тиму становилось совсем невмоготу, он начинал думать о прошлом. Ему вообще не надо было убегать. Двенадцать лет назад, когда они узнали страшную новость, Тим мог бы обнять ее и сказать, что они пройдут через это вместе. Он мог бы держать ее за руку при родах. А не отдавать ее Алану…

Тим обвинял своих родителей. Это они испоганили ему жизнь. После болезни Нила их не волновало ничего кроме самих себя. Сколько раз Тим глядел на горизонт, ожидая, что в гавань Хайяниса вот-вот войдет катер его отца. Если бы не Алан, Тим был бы самым одиноким мальчишкой в мире. Он безумно тосковал по отцу.

Но Тим никогда не хотел превратиться в его копию. Одиночка, сердцу которого были ближе моря и океаны, а не кухонные посиделки под звуки трескотни жены по поводу плохого дня. Или хорошего дня. Тиму следовало бы знать, что он не создан для домашней жизни. Он так нуждался в любви Дианы, но зачем она забеременела? И почему ребенок родился искалеченным? У Тима не было другого выбора, кроме как уехать.

Никакого выбора: такова была его точка зрения. Жизнь лишила его возможности выбирать. Она дала ему смерть брата, тронувшихся умом родителей и больного ребенка. Тим был странником, и жизнь наделила его трагичной судьбой. Люди даже находили во всем этом что-то романтичное. Он заходил в бар, пил виски и первому попавшемуся слушателю выкладывал историю о своей жене и больной дочке. Он выставлял себя законченным подлецом и ждал, чтобы его собеседники сказали, что он вовсе не плохой человек, а просто слишком эмоционально воспринял то ужасное событие. А потом он рассказывал про Нила, предоставляя им право самостоятельно прийти к нужному выводу.

Люди обязаны были понять его. Конечно, что сделано, уже не исправишь. Жизнь не оставила ему выбора! Потеря брата выбила его из колеи; и он не намеревался ждать, пока его дочь тоже умрет. Неужели они были настолько слепы?

Диана, Алан, а теперь и Малаки. Три человека, которые должны были заботиться о нем, любить и жалеть его за все, что ему пришлось вынести. Но, увы! От подобных мыслей у него расшалилось сердце. Несправедливость окружала его со всех сторон.

Некоторым людям доставляло удовольствие чувство превосходства над остальными. Это многое объясняло. Диана и Алан с давних пор превратились в лицемеров. Но Малаки… Тим покачал головой и вытер слезы. Его больно ранил поступок Малаки.

Тим все еще помнил выражение глаз Алана в тот вечер, когда он отказался сдать кровь. Тогда в Ньюпорте, в центре оживленной улицы, его собственный брат смотрел на него, как на кусок дерьма. Разве не так Малаки обозвал его пару часов назад? Дерьмо?

На полной скорости уплывая от Новой Шотландии, Тим удалялся в море и не планировал возвращаться. Больше никаких нежданных контактов с семьей. Тим Макинтош был отшельником, и он не хотел ничего менять. Сначала он решил отправиться в Мэн, но это было чересчур близко. Возможно, в Нью-Гемпшир. А может быть, вообще не подходить к берегам Новой Англии, бросить к чертям ловлю омаров и заняться крабовым промыслом в Чесапике? Или добычей креветок в Мексиканском заливе.

Солнце по-прежнему ярко светило, а глаза Тима все так же слезились. В надвинутой на лоб бейсболке он крепко сжимал штурвал и правил строго вперед. Море поражало его своей пустотой и бесконечностью. По крайней мере именно так оно выглядело из рубки «Афродиты». С Джулией все будет в порядке. Дожив до сегодняшних дней, сейчас она могла справиться с чем угодно.

Дата добавления: 2015-08-05