Глава 9. Дни понемногу становились короче

Дни понемногу становились короче. Небо было белым, а воздух горячим. Над дорогой струилось марево. Диана с девочками купили себе по мороженому и теперь наслаждались им, сидя в тени на полянке для пикников.

Прошлую ночь Диане не удалось как следует выспаться. Джулия ворочалась с боку на бок. Дважды она срывала свой подгузник. Во второй раз она начала задыхаться, и Диане пришлось взять ее на руки, пока ее пульс не нормализовался, а грудь не перестала трепыхаться. Когда она все-таки заснула, то снова приняла свое обычное положение в позе эмбриона.

– Ммм, – сказала Эми, облизывая сладкий рожок. – Люблю апельсин с ананасом.

– А мне нравится с малиной, – сказала Диана. Они с Джулией поделили мороженое поровну, и она вложила ей в рот ложечку холодного лакомства.

– Почему ты назвала ее Джулией? – спросила Эми, с любопытством глядя на то, как таявшее мороженое стекало по ее рукам.

– Потому что это имя звучит благородно.

– Благородно? – спросила Эми и нахмурилась – как она обычно поступала, если не могла понять то или иное слово.

По ее манере речи Диана догадалась, что она не была начитанным ребенком, и это ее серьезно печалило.

– Да, – сказала Диана. – Я хотела, чтобы все знали, что она особенный, значительный человек.

– Но ведь так и есть, – сказала Эми, словно для нее это был самый очевидный факт на свете.

– Я знаю, – ответила Диана, подумав об уплывшем вдаль Тиме.

– Какое у нее заветное желание?

– Не знаю, – сказала Диана.

У них над головами дул ветер, шелестя листьями окружавшей их зеленой рощицы. Диана зачерпнула ложечкой мороженое.

– А как далеко бывала Джулия? – спросила Эми.

– Только здесь, – сказала Диана. – В окрестностях Хоторна.

– Хотелось бы куда-нибудь свозить ее, – сказала Эми, – в путешествие.

Огромный трейлер с шумом въехал на поляну. За рулем сидел пожилой мужчина. Припарковав машину у деревьев, они с женой вышли поразмять ноги. С ними была колли, и женщина выгуливала ее на поводке в высокой траве.

– В одном из таких вот, – сказала Диана. Она засмеялась, и Эми последовала ее примеру, одновременно рассматривая «виннебаго».

– Джулия, – сказала Эми, взяв ее ладошки. – Хорошенькая девчушка!

Джулия заломила руки и устремила взор к небу.

– А какая у тебя любимая мечта? – спросила Диана, повернувшись к Эми. – И в каком самом невероятном месте ты была?

– Эээ, – протянула Эми. – Не знаю. – В ее ответе проскользнула небрежность, словно это для нее ровно ничего не значило. – Окромя Хоторна я больше нигде не была.

Диана поколебалась, но лишь долю секунды. В конце концов, она была дочерью библиотекаря. – Кроме Хоторна, – мягко поправила она. – Не окромя. Ты слишком умна, чтобы говорить неправильно.

– Спасибо, – сказала Эми. И Диана вдруг пожалела о том, что вообще открыла рот.

– Расскажи нам о себе, – сказала Диана. – Мы столько времени проводим вместе, а ты постоянно отмалчиваешься.

– Дома у меня есть пес. Он спит на моей кровати и сторожит мою комнату, – проговорила Эми, потупив взгляд. – Он меня любит.

– Конечно, любит, – подтвердила Диана. – Как его зовут?

Эми не ответила. Она прикусила ноготь, а потом посмотрела на свое запястье.

– Нет, не любит, – сказала она. – Он спит в клетке.

– Эми… – только и смогла произнести ошеломленная Диана.

– Папа оставил мне свои часы.

– Я знаю, – сказала Диана.

– Этот большой трейлер… – пытаясь изобразить улыбку, воскликнула Эми. – Ты бы действительно решилась путешествовать в таком?

– Я просто пошутила, – ответила Диана.

– Это как в той истории, когда целая семья жила в одном большом башмаке. Мне кажется, что вы с Джулией заберетесь в него и уйдете.

– Ушедшие башмаки могут и вернуться, – сказала Диана.

Эми пожала плечами. Она ткнула носком своего ботинка колесо коляски Джулии. Джулия выкручивала свои руки, но в тот момент перестала. Ее ладони принялись выплясывать странный балет, разгребая воздух между собой и лицом Эми.

– Они могут, Эми, – повторила Диана.

Эми кивнула, но ничего не ответила.

У Дианы заколотилось сердце. Она хотела слишком много. Помочь Эми, быть хорошей матерью, хорошей дочерью, подарить Джулии жизнь нормальной девочки – свозить ее в другие города, чтобы она подышала свежим воздухом и поняла, как Диана ее любит. Съездить с ней на рождественское представление «Щелкунчика» в Нью-Йорке – ведь каждая мать и дочь должны были увидеть его вместе хотя бы один раз. Диане казалось, что это она постарела, а не ее выходившая на пенсию мать.

– Я знаю, каково чувствовать себя брошенной, – вслух сказала Диана. Эми повернулась к ней. – Это очень больно, – как бы про себя продолжала Диана. – И бесполезно притворяться, убеждая себя в обратном.

Эми заплакала, но она не хотела, чтобы Диана увидела ее слезы. Поэтому она наклонилась к Джулии и продолжила играть с ней. У Дианы сдавило грудь от того, что для этих детей она была единственной защитой и взрослым человеком. Она жалела, что рядом с ней не было Люсинды. И даже больше того, ее несказанно удивило, она хотела, чтобы здесь был Алан.

Но чему удивляться? Он заботился обо всех: об Эми, Джулии и Диане. Диане стало тяжело дышать, и она чуть не расплакалась. В такие моменты она тосковала по нему. Он был тем, кто знал, действительно знал, через что она прошла. Ей хотелось почувствовать себя в его нежных объятиях, но это было невозможно. Она вышла замуж за Тима. Спустя много лет Диана осознала свой роковой недостаток: она не знала, как выбрать человека, который по-настоящему любил бы ее.

Она тихо сидела и смотрела на руки дочки и ее подружки, выводившие незримые стихи в теплом воздухе чудесной маленькой рощи из березок и сосен, на столе для пикника, на таявшее мороженое и представляла, как хорошо было бы провести такой день вместе с настоящим другом, с Аланом.

На следующую ночь Джулия зашлась диким криком; Диана бросилась к ней и обнаружила свою малышку дышавшей так шумно, словно она только что пробежала марафон. Диана выполнила обычные действия в подобной ситуации: проверила, не застряло ли у нее что-нибудь в горле, чистый ли у нее подгузник, не прилипло ли что-то лишнее к ее коже. Джулия показалась ей больше, чем раньше: но неужели она могла подрасти за одну ночь? У Дианы сердце выпрыгивало из груди. Схватив телефонную трубку, она дозвонилась до автоответчика Алана и сказала, что у нее к нему срочное дело.

– Привет, Диана, – сказал он, перезвонив ей через пять минут. Хотя на часах было три утра, его голос звучал довольно бодро. – Что случилось?

Как это часто бывало, как только Диана набрала номер Алана, Джулии стало лучше. Ее дыхание нормализовалось, сердечко успокоилось. Возможно, ей приснился кошмар. Покрывшись потом и с несчастным выражением на лице она еле слышно плакала.

– Джулия задыхалась. Но теперь ей уже легче…

– Я сейчас буду.

– Нет, Алан, – сказала Диана, пощупав у Джулии пульс. – Извини, что я позвонила. Честно, она…

– Поступим так. Я встречу тебя в приемном покое, либо приеду на дом. Выбирай.

Прижимая к себе Джулию, которая постепенно затихла, Диана не решилась везти ее через спящий город. Они обе были в ночных рубашках без рукавов из белого хлопка, сквозь который прохладный воздух обдувал их теплые тела. На улице стрекотали сверчки, и висевший над горизонтом полумесяц проливал на болота слабый светло-коричневый свет.

– Наверное, на дом, – сказала Диана. Она вспомнила о том, как хотела, чтобы он очутился возле нее на полянке для пикников, и поняла, что у нее задрожали руки. Она попыталась унять собственные чувства; Джулия страдала, и ей требовался осмотр врача. – Спасибо, Алан.

Она пошла одеваться.

Припарковав свой старый «вольво» перед домом Роббинсов, Алан взял медицинский саквояж и направился к крыльцу. Уже много раз он проделывал этот путь, когда у Джулии возникали проблемы со здоровьем. Но сегодня сердце у него стучало, словно паровой молот. Он приехал помочь своей племяннице и был влюблен в ее мать. И такое положение вещей не менялось почти двенадцать лет. В кухне горел свет, и он разглядел Диану, сидевшую за столом. Она опустила голову, и ее лицо скрывала тень.

Шагая по тропинке, Алан думал о случаях ложных вызовов. Такое происходило регулярно три-четыре дня в неделю, и к тому времени, когда ему удавалось дозвониться до родителей, тревожные симптомы, как правило, исчезали. Кашель прекращался, падение с кровати не причиняло особых повреждений, а крики детей становились причиной большего переполоха, нежели сами болезни. По голосу Дианы Алан догадался, что обострение у Джулии миновало.

Но тем не менее он примчался сюда. И ничто не могло остановить его. Пусть она злится хоть до того самого дня, когда они оба умрут, но он все равно будет навещать их. Ночные птицы выводили причудливые трели, а на болотах повизгивало разное зверье. Сделав глубокий вдох, Алан постучал в дверь кухни.

– Мне так неудобно, – сказала Диана.

– С дыханием у нее все в порядке?

– Да, – сказала Диана, – и к тому же она быстро заснула.

Они стояли в дверном проеме на расстоянии вытянутой руки. Мотыльки порхали вокруг висевшего над крыльцом фонаря, по очереди ударяясь об его стекло. На Диане были джинсы и просторная белая рубашка. Алан гадал, была ли это ее ночнушка. Глядя на ее красивое тело и изящные формы, ему хотелось прижать ее к своему пылавшему сердцу.

– И все же давай я быстренько осмотрю ее, – наконец сказал он.

Кивнув, Диана впустила его в дом. Они поднялись по лестнице, и она провела его по небольшому коридору. Алан мог бы найти дорогу даже с завязанными глазами. За минувшие годы он выучил этот маршрут как свои пять пальцев, и отзвуки собственных шагов стали для него чем-то вроде безмолвной медитации – молитвой в защиту дочери Дианы.

Они вошли в комнату Джулии. Диана всегда оставляла включенным ее ночник. От него на спящего ребенка падало тусклое сияние, подобное тому, что окружало полумесяц в небе. Ее волосы разметались по подушке. Только во сне Джулия выглядела безмятежной и отрешенной. Диана стояла так близко к нему, что он чувствовал тепло ее тела.

– Видишь? – прошептала Диана. – С ней все хорошо.

Вынув стетоскоп, Алан осторожно перевернул Джулию на спину. Ее сонное дыхание перемежалось легким присвистом – словно из пробитой покрышки медленно вырывался воздух. Диана приспустила лямки ночнушки Джулии, и Алан прослушал ее сердце и легкие.

– Видишь? – сказала Диана.

Закрыв глаза и сосредоточившись, Алан не обратил на нее внимание.

– Она прекрасно себя чувствует, – опять сказала Диана.

Каждые семь ударов сердце Джулии приглушенно щелкало. Чтобы как следует удостовериться в этом, Алан послушал ее еще несколько минут. Щелканье впервые обнаружилось, когда ей было три годика. Тогда оно случалось через каждые десять ударов. Этим летом, по ночам, оно снова дало о себе знать. И вот теперь щелчки перемежались лишь семью ударами; Алан заметил эти изменения прошлым Рождеством.

– Видишь? – прошептала Диана, однако в глазах у нее отражалось беспокойство.

Передвинув стетоскоп, он прислушался к работе ее кишечника. Пальпируя ее живот, он пытался нащупать припухлости. Потом он аккуратно раскрыл ее подгузник и заглянул внутрь.

– Ну с ней все в порядке, – наконец сказал Алан, убирая стетоскоп.

Они спустились на первый этаж.

– Извини, что напугала тебя, – сказала Диана.

– Ты правильно поступила, позвонив мне.

– Да? – спросила она. Волнение исчезло с ее лица, когда он убрал стетоскоп, но после последних слов вернулось вновь, и поэтому, чтобы она не переживала, Алан положил ладонь на ее плечо.

– Я просто хотел сказать, что осторожность никогда не помешает. Мы наблюдали за ней…

Цепляясь за каждое слово, Диана ждала, что он закончит свое предложение. Но Алан не смог. Он не знал, что говорить. Диана лучше кого бы то ни было понимала состояние Джулии. Стоя в кухне, они не сводили друг с друга глаз.

– Что происходит? – спросила она.

– С Джулией?

– Скажи мне, – потребовала она, и ее глаза дико сверкнули.

Алану хотелось взять ее за руки. Обнять ее, сказать, что все эти годы он любил ее. Ведь он изнывал от любви к ней: неужели она была настолько слепа? Жизнь так коротка, а люди растрачивали отведенное им время на всякие пустяки. Врачам это было известно лучше, чем кому-либо еще.

– Что? – спросила Диана.

– Когда ты меняешь ей подгузник, – сказал он, – то смотришь «туда»?

– В каком смысле? Конечно, смотрю!

– У нее наступил пубертатный период, – сказал он.

Диана сидела за кухонным столом и, казалось, пребывала в шоке. Она морщила нос и встряхивала головой.

– Э, тут у вас кофе? – спросил он, увидев кастрюльку, стоявшую на конфорке.

– Да, недавно сварили, – ответила она. – Присаживайся.

Алан пододвинул стул к старому сосновому столу. Он был здесь отнюдь не впервые. Когда Диана и Тим были женаты, для него, как правило, оставляли отдельное место. Сейчас же Диана сидела рядом с ним, хорошенькая и румяная. Ее кожу покрывал легкий загар, отчего она поблескивала в теплой ночи. Ее губы были влажными и сочными. Он теребил пальцами ложку, чтобы ненароком не схватить ее за руку.

– Пубертатный период? Ты уверен? – спросила Диана.

– Что?

– У Джулии…

– Да, я знаю, она еще мала, – сказал он. – Но некоторые девочки взрослеют раньше других.

– Но как ты определил? – спросила Диана, и в ее словах прозвучало желание узнать правду вперемешку со смущением. Многие матери в подобных ситуациях задавали Алану этот же вопрос. Обычно они очень тяжело переживали любые изменения в телах своих дочурок; они вспоминали собственный опыт и начинали выискивать подозрительные признаки. Неужто Диана думала, что у Джулии ничего такого не будет?

– У нее три волоска на лобке, – стараясь придать голосу тон кабинетного врача, сказал Алан. – И ареола ее правой груди немного увеличилась.

– Бог мой, – выдохнула Диана. – Моя малышка Джулия.

Алан отхлебнул кофе. Он видел, как Диана прикрыла ладонью рот. За ее рукой была улыбка, которая постепенно перешла на глаза. На одно короткое мгновение она позволила себе расслабиться. Взгляд ее ярких очей устремился вверх, возможно, представляя себе образ Джулии-подростка. Ее лицо просияло, и Алану снова захотелось взять ее за руку. Он тоже ощутил нечто важное: он был свидетелем взросления Джулии наравне с Дианой.

Диана посмотрела на него. Ее улыбка стала глубже, и она так долго не сводила с него глаз, что он непроизвольно улыбнулся в ответ. Оттопырив пальчик, она протянула через стол руку, и Алан прикоснулся к нему своим мизинцем.

– Я и не предполагала, что ее организм… будет так развиваться, – сказала Диана.

– Она удивляет нас на каждом шагу, – сказал Алан.

– Точно, точно, – сказала Диана.

– Когда она тяжко дышит, как, например, сегодня ночью, то причина, скорее всего, кроется в выбросе гормонов. У нее менструация, понимаешь? Именно это и вызывает перемены в настроении.

– О, я помню по себе, – пробормотала Диана.

Опустив руку в медицинский саквояж, Алан вынул из него бумажный пакет. Наблюдая за выражением лица Дианы, он отметил в ее глазах что-то вроде мимолетного замешательства.

– Спасибо за бульон, – сказал он.

– На здоровье.

– Я сразу подумал, что это твоих рук дело. Помню, что, еще толком не проснувшись, я увидел тебя. Но потом убедил себя, что мне все померещилось. У меня ведь был жар.

– Тропическая лихорадка.

– Во-во. И я решил, что тут замешан кто-то другой. Но никто так и не появился.

Диана достала старую банку из бумажного пакета. С улыбкой она подняла ее к свету:

– Чтобы забрать этот чудесный сосуд? Интересно почему. Но все равно спасибо за то, что принес ее. Теперь мы будем начеку.

– Бульон мне понравился.

– Я передам маме.

Значит, Диана его не варила. То, что это оказалось затеей Люсинды, Алана ни капли не удивило. Алан допил кофе и поднялся, чтобы уйти.

– Тебе уже лучше? – после долгой паузы спросила Диана, и Алан не сразу понял, что она имела в виду его простуду.

– Да, – ответил он. – Намного. Здоров как бык.

– Отлично, – произнесла она. – Я рада.

– Приходится держать себя в форме, – сказал Алан. – Чтобы не отставать от Джулии.

– Да, – сказала Диана. – Мы рассчитываем на тебя.

Алан хохотнул.

– Ох, Алан, – сказала Диана, внезапно привстав на цыпочки и заключив его в объятия. Он ощутил ее дыхание на своей коже и ее руки вокруг своей шеи. Почувствовав, как по спине побежали мурашки, он положил руку ей на талию. Ее тело было податливым и зовущим, и он чуть не потерял голову от неописуемого блаженства. Они стояли посреди ее кухни и обнимались, смеясь как два безумца.

– Ты счастлива, – сказал он.

– Да, – сквозь смех ответила Диана. – Действительно счастлива.

Было жутко приятно слышать ее смех и видеть, как она радовалась своей необыкновенной, поразительной дочери. Диана с Аланом вместе воспитывали ее маленькую девочку, вот только если бы сама Диана поняла это. Он сгорал от желания быть с ней. Он хотел взять их обеих под свое крыло.

Алану казалось, что он мог бы остаться на кухне Дианы до наступления рассвета, и она не стала бы возражать. Но вместо этого он накинул свой твидовый пиджак и попрощался. Выйдя на улицу, он почувствовал, как сердце его сжалось от нахлынувшего одиночества. Полумесяц уже спрятался, а солнце пока не спешило появляться. В доме до сих пор горел свет. И Алан направился к машине.

Дата добавления: 2015-08-05