Глава 15. Поскольку Люсинда была почетной гостьей, она решила, что может пригласить на танцы в

Поскольку Люсинда была почетной гостьей, она решила, что может пригласить на танцы в библиотеку любого по своему усмотрению. Ее выбор пал на Диану и Эми. К Джулии на эти часы они пригласили сиделку. И по случаю отсутствия хозяев Орион должен был остаться в доме за главного и в качестве сторожевого пса.

Танцы проводились в помещении самой библиотеки, во вторую субботу августа. Диана взяла Эми в поход по магазинам, и они купили себе платья в «Шунер-шоп», что в Эссексе. Это был самый главный местный магазин, где приобретались все мало-мальски важные туалеты. Диана была в нем трижды вместе с матерью, и теперь она радовалась тому, что попала сюда в компании Эми.

– А как тебе это? – спросила Эми, появившись из примерочной в желтом платьице, подчеркивавшем красоту ее темных кудрей и очарование зеленых глаз.

– Ты выглядишь бесподобно, – сказала Диана.

– Правда? – спросила Эми, поворачиваясь перед зеркалом. На ее лице отражалась застенчивость, гордость и волнение. У Дианы сложилось впечатление, что она никогда раньше не бывала в приличном ателье.

– Конечно, – сказала Диана, подкатив коляску Джулии, чтобы она могла посмотреть на Эми.

– Благодаря тебе я чувствую себя настоящей принцессой, – сказала Эми, бросившись в объятия Дианы. – Я никогда еще не была в подобном месте. Спасибо.

Но по дороге домой Эми притихла. Когда они проезжали Болдуин-Бридж, она устремила свой задумчивый взгляд вдоль реки Коннектикут к проливу Лонг-Айленд-Саунд.

– Что-то не так? – спросила Диана, посматривая на нее.

– Нет, все в порядке, – ответила Эми, прижимая сумку к груди.

– Ты действительно неотразима в этом платье.

– Хм.

– Я знаю, кто еще согласился бы со мной, – сказала Диана.

Эми подняла голову.

– Твоя мама, – сказала Диана. – Ты хотела бы показаться ей?

– У нее мало хороших вещей, – сказала Эми, снова уставившись на свои ботинки. – Я боюсь, что она расстроится.

– Обычно матери надеются, что у их дочерей будет то, чего они сами были лишены, – сказала Диана.

По приказу суда Эми запрещалось возвращаться домой в течение девяноста дней, и сейчас они были на середине этого срока. Ее маме предоставили право посещать дочь при том условии, что она избавится от Бадди. Было решено, что Тесс Брукс могла приходить на встречу с Эми к Роббинсам в субботу утром, но она уже дважды отменила визит, сославшись на болезнь.

После каждого отказа ее матери Диана пристально наблюдала за Эми. Эми переставала играть с Джулией, общаться, есть и просто смотрела телевизор. Она часами глядела на экран, не обращая внимания на то, что там показывали. Когда Диана или Люсинда спрашивали ее, как она себя чувствовала, Эми отвечала, что не расстроена тем, что мама не пришла, – просто ее мама частенько хворала.

Но Диане было понятно, что она безумно тосковала по матери. Просыпаясь по ночам, она слышала, как Эми рыдала, уткнувшись носом в подушку. Это печалило Диану еще больше, потому что Тесс обещала занести свидетельство о рождении Эми. Если бы они зашли к ней сейчас, то могли бы забрать его.

– Мы можем ей позвонить, – сказала Диана.

– Чтобы убедиться, что Бадди нет дома? – взволнованно спросила Эми. – А затем навестить ее?

– Да, – ответила Диана.

Они остановились возле супермаркета «Дэйри-Март», и Диана воспользовалась таксофоном. Но никто не брал трубку. Тогда они решили проехать мимо дома Эми. Грузовичка Бадди нигде не было, но окна во всех комнатах скрывали плотные шторы.

– Войдем? – спросила Диана. – Хочешь, я пойду первой и проверю, здесь он или нет?

– Не стоит, – сказала Эми, не сводя глаз с одного конкретного окна. – Нам лучше не заходить внутрь. Она очень устает, не будем тревожить ее.

Диана мысленно представила мать Эми укутанной в одеяла на кровати и поняла – Эми переживала, что они могли застать ее не в самом благопристойном виде. А присутствие Дианы было бы еще унизительнее для нее. Но когда Диана вырулила от обочины на дорогу, Эми бросила через плечо на свой дом полный любви и тоски взгляд.

Диана уже не сомневалась в том, что Эми было необходимо повидаться с матерью. К тому же ей надо было забрать свидетельство о рождении. Приехав домой, она собиралась позвонить Алану. Она знала, что он не откажет ей…

Вход на библиотечные танцы был открыт для любого человека с лишними двадцатью пятью долларами в кармане. Тех, кто пришел, призывали пожертвовать даже больше, если, конечно, у них хватало средств на подобный жест. Публичной библиотеке Хоторна требовались новые книги, апгрейд парка компьютерной техники, ремонт крыши. Всем без исключений библиотекарям платили меньше положенного. Каждый год Алан Макинтош выписывал чек на тысячу долларов, надевал синий блейзер и повязывал галстук.

На этот раз у него была дополнительная миссия. Позвонила Диана и попросила его об услуге. Он заехал за Эми чуть пораньше; Диана была в мастерской вместе с Джулией. Люсинда принаряжалась в своей комнате, но Эми уже поджидала его. Она стояла в дверном проеме, с нетерпением и застенчивой гордостью посматривая на проезжавшие машины.

– Привет, – радостно просияв, сказала она.

– Эми Брукс, это действительно ты?

– Да, – ответила она. Кружась волчком, она во всех деталях продемонстрировала ему свое новое платье. Оно замечательно подходило ей по цвету и для вечеринки на излете солнечных деньков. У Алана появилось такое ощущение, будто он приехал за собственной дочерью, чтобы отвезти ее на первые в жизни танцы.

– Тогда, вперед, – сказал он, распахнув дверь, взяв ее за руку и отведя к машине. – Ты выглядишь великолепно, Эми. Я горжусь, что меня увидят рядом с тобой.

Эми лучилась счастьем, пока он открывал дверцу автомобиля. Алан поднял голову и увидел Люсинду с полотенцем на голове, махавшую им на прощание со второго этажа. Он посмотрел на мастерскую – из-за дверей за ними наблюдала Диана в рабочем комбинезоне. Их удивленные взгляды встретились, и оба улыбнулись. Уезжая, он чувствовал, что она смотрела им в след.

– А мама знает, что мы приедем? – спросила Эми, когда он остановился возле ее дома.

– Да, – ответил он. – Она ждет нас.

– Я хорошо выгляжу? Что, если она подумает, будто я модничаю?

– Ты бесподобна, – сказал Алан. – Вот что она подумает.

Поднимаясь по ступенькам своего крыльца, Эми волновалась и выкручивала руки, совсем как Джулия. Алан нажал кнопку звонка. Изнутри послышались звуки шагов. Эми глубоко вдохнула. Она пыталась принять нужную позу, словно стояла перед зеркалом: прямая спина, сложенные руки, руки по швам, милая улыбка, никакой улыбки. Но как только отворилась дверь, ее нервозность улетучилась.

– Мамочка! – вскричала Эми, бросившись в объятия матери.

– Эми, – воскликнула Тесс Брукс. – О, любимая.

Алан отошел в сторонку и наблюдал за воссоединением семьи. Мама и дочка обхватили друг друга, раскачиваясь взад-вперед. Спустя пару минут, взяв Эми за руку, Тесс провела их в гостиную. Комната блистала чистотой, а через открытое окно струился угасавший солнечный свет.

– Ай-ай, – сказала Тесс. – Ты только взгляни на себя.

– Слишком вычурно? – спросила Эми, одергивая юбку.

– Нет, дорогая. Ты прекрасна. О, как я по тебе соскучилась…

– Я тоже, мам, – сказала Эми.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. О том, что я извиняюсь за все те субботы, – проговорила Тесс, – когда я не навещала тебя.

– Я знаю, у нас тут какая-то инфекция. Грипп или что похуже, – быстро ответила Эми, словно слова матери причиняли ей невыносимую боль.

– Это был не грипп, – сказала Тесс, и у нее задрожали руки. – Я болела, но в другом смысле. У меня была депрессия… У меня и сейчас депрессия. Так это называют. Я хотела, чтобы ты знала, что происходит на самом деле. И я не притворяюсь и ничего не выдумываю.

– Все нормально, мам, – тут же сказала Эми. – Не надо извиняться.

Алан помнил это чувство – желание простить свою мать. Но то, что сделала Тесс Брукс, просто восхитило его. Взяв ладони Эми в свои руки, она заглянула дочери в глаза.

– Нет, Эми, – сказала Тесс. – Я прошу у тебя прощения.

– Тссс, мам, – пыталась перебить ее Эми. – Не надо…

– После смерти твоего папы, – продолжила Тесс, – я почти не заботилась о себе. Потеряв его, я словно провалилась в ночной кошмар. Мне лишь хотелось свернуться клубком и заснуть, чтобы ни о чем не думать. Я так и поступила.

Эми слушала ее, широко раскрыв глаза.

– Это было плохо, – сказала Эми.

– Но что еще хуже, я и о тебе ни капельки не заботилась. Я не обращала на тебя внимание…

– Нет, – возразила было Эми. – Ты не…

– Я должна, дорогая. Пойми. Мне придется быть честной, или же у нас ничего не получится. Я выгнала Бадди.

– Мам! – Эми сверкнула глазами.

– И я записалась на прием к психоаналитику, чтобы он помог мне справиться с депрессией. Как я уже сказала, это депрессия, и от нее не убежишь. Она вполне реальна, так же как и пневмония.

– Значит… я смогу вернуться домой? – спросила Эми.

– Скоро, – ответила Тесс.

– Но почему не сейчас? Мне вовсе не обязательно идти на танцы. Доктор Макинтош свозит меня за моими вещами, или мы можем забрать их позже. Мне все равно. Я хочу остаться дома, с тобой.

– Эми, нам не следует торопиться, – ласково сказала ее мама. – Власти штата требуют, чтоб ты пока жила у Роббинсов, и я думаю, что это разумное решение. Просто нужно убедиться.

– В чем убедиться? – ошеломленно спросила Эми. Было такое впечатление, что кто-то показал ей рай, а потом захлопнул ворота перед самым носом. Ее лицо исказили разочарование и печаль. – В том, что ты не разлюбила меня?

– Ох, Эми, – сказала Тесс, прильнув к дочери. – Никогда не сомневайся в этом.

– Но в чем тогда? – крикнула Эми.

– В том, что она не разлюбила себя, – пояснил Алан. – Что у нее есть силы позаботиться о себе.

Тесс с благодарностью посмотрела на него. Язык отказался ей повиноваться, и она лишь кивнула. Помогая Тесс и Эми, он чувствовал, что получил шанс исправить ошибки своего прошлого. Теперь он стал врачом и намного умнее, чем в ту пору, когда была больна его собственная мать.

– Ты должна, – сказала Эми, взяв в руки лицо матери и глядя на нее сквозь пелену слез. – Ты обязана заботиться о себе.

– Мне помогают, – ответила Тесс. – Все меняется, но не так быстро, как мне того хотелось бы.

– Ты непременно должна поправиться, я требую! – сказала Эми, и ее мама рассмеялась.

– Мой маленький деспот, – проговорила она. – Ты всегда пытаешься командовать мною.

– Я так хочу остаться… – прилипнув в матери, хныкала Эми.

– Пойдем, Эми, – сказал Алан, аккуратно оттянув ее назад. – Что подумает Люсинда, если тебя не будет среди зрителей, когда ей станут вручать памятную табличку?

– Она пригласила меня, – с гордостью сообщила Эми матери.

– Тогда тебе лучше идти, – сказала Тесс.

– Как ты решилась выставить его? – спросила Эми.

– Когда я увидела фотографию, – запинаясь, сказала Тесс, – твоих синяков. В тот момент я стояла прямо здесь, но почему-то ничего не видела. Я поверила его россказням, тому, что это был несчастный случай. Но, увидев снимок и отпечаток его ладони на твоем плечике… – Наклонившись, Тесс поцеловала Эми в плечо и шею.

– Спасибо, – прошептала Эми.

– На дворе прекрасный вечер, – сказала Тесс, и ее глаза просияли. – Я хочу, чтобы ты поехала в библиотеку и станцевала там для меня!

– Обещаю, – сказала Эми.

– А я прослежу, – сказал Алан, пристально посмотрев на Тесс Брукс. Она передала ему лист бумаги, за которым он, собственно, и пришел. Кивнув, он поблагодарил ее.

– Повеселись от души, – сказала Тесс. – И пришли мне…

– Что прислать? – спросила Эми.

Тесс просто покачала головой. Она выглядела молодой и полной надежд, но от Алана не ускользнула боль в ее глазах, когда она провожала взглядом Эми. Она старалась измениться, стать честной, всем сердцем любить свою дочь, а пока нашла в себе силы отпустить ее. С точки зрения врача, именно так и начинался процесс выздоровления.

Библиотека празднично преобразилась. У дальней стены читального зала играл музыкальный ансамбль. Столы и стулья вынесли, чтобы освободить место для танцплощадки. Гости распивали пунш и поедали небольшие сэндвичи, приготовленные добровольцами. Единственными украшениями были ряды книг на полках, поблескивавшие своими темно-красными, желтыми и зелеными корешками.

Диана подколола волосы и немножко подкрасилась. На ней был новехонький с иголочки наряд – узкое, нежно-голубого цвета шелковое платье без рукавов, которое она купила по настоянию Эми, сказавшей, что этот цвет идет к оттенку ее глаз. Еще она украсилась сверкавшими брильянтами и сапфирами серьгами, подаренными ей когда-то Дороти Макинтош. Стоя во всем этом великолепии в углу и слушая музыку, она была возбуждена и немного смущена. Слишком давно ей не приходилось бывать на вечеринках.

Глядя на мать, она испытывала настоящую гордость. Все хотели привлечь внимание Люсинды. Люди окружили ее, каждому было что сказать ей, поделиться с ней воспоминаниями о том, как она помогала им подобрать материал для курсовых, раздобыть книгу любимого автора, погрузиться в мир поэзии, вовремя дать совет, Люсинда всех слушала и радостно улыбалась.

Ансамбль затих, и к микрофону вышла миссис Теофилус Макомбер. Будучи одной из самых импозантных персон Хоторна, она являлась также председателем библиотечного совета. Блистая жемчугами и роскошным платьем из черного крепа, она произнесла торжественную речь, выразив всем признательность за их пожертвования.

– А теперь настал момент, которого вы так ждали, – сказала она. – Я прошу Гвен Хантер, нашего новоназначенного библиотекаря, пройти сюда и представить нашу неподражаемую почетную гостью.

– Благодарю вас, миссис Макомбер, – сказала Гвен со своим мягким теннесийским акцентом. Она взяла микрофон и с сомнением посмотрела на него. – У меня плохо получается говорить в подобные штуки, но если и есть человек, ради которого я готова на что угодно, так это наша почетная гостья. Я знаю, что она не нуждается в представлении, но все же, миссис Люсинда Роббинс…

Зал разразился бурными овациями. Скромно улыбаясь, Люсинда склонила голову. Громче других отбивала ладоши Диана. Посматривая на свою маму, она заметила, как в дверь вошел Алан с Эми, и у нее екнуло сердце.

– Миссис Роббинс так сильно повлияла на мою жизнь, что я даже не знаю, с чего начать. Когда мы с Полом переехали сюда десять лет назад, у меня вообще не было в городе знакомых. Я искала работу, не имея ученой степени, но зато с любовью к книгам…

Она поведала свою историю о том, как приходила в библиотеку, сначала в качестве читательницы, а потом помощницы библиотекаря на полставки. Миссис Роббинс взяла ее под свое крыло. За минувшие годы, по ее советам, Гвен повышала уровень своего образования, изучала библиотечное дело и бралась за любые работы в библиотеке. Миссис Роббинс стала другом и наставницей, показывая Гвен, как помогать читателям, особенно молодежи, открыть книги, которые пришлись бы им по душе.

– Здесь, – сказала Гвен, – между нами, мы считаем Люсинду Роббинс необыкновенным человеком. Мы очень любим ее и скучаем по ней. Но мы счастливы за нее. Приходя на работу, она часто рассказывала нам о своей дочери и внучке и о том, как она хотела бы уделять им больше времени.

Люсинда посмотрела в толпу и встретилась взглядом с Дианой. Она кивнула, послав дочери воздушный поцелуй. Смахнув с глаз слезы умиления, Диана улыбнулась в ответ.

– Теперь оно у нее есть, – сказала Гвен. – Время для своей семьи. Мы хотим, чтобы она знала, что ее деятельность в библиотеке не канет в Лету. Мы любим наших юных читателей и стараемся направить их к книгам, лучше всего соответствующим их столь разным вкусам. Однако частенько мы начинаем с предложения одной книги, которая всегда так нравилась миссис Роббинс…

– «Энн с фермы «Зеленая крыша»»! – хором отозвались гости, и голосок Эми прозвучал звонче всех.

– Благодаря ей три поколения читателей окунулись в мир этой чудесной классики, – продолжала Гвен переждав шум голосов, – действие которой разворачивается на зеленом острове у берегов Канады.

– На острове Принца Эдуарда! – громко уточнила Эми.

– Именно так, – с улыбкой подтвердила Гвен. – Очень похвально, маленькая мисс. Люсинда, чтобы выразить нашу признательность и любовь от лица каждого владельца формуляра публичной библиотеки Хоторна, я хотела бы вручить тебе эту карту дорог…

Люди расступились, и Люсинда прошла к сцене. Встав рядом с Гвен, она взирала на молодого библиотекаря со слезами на глазах.

– Сначала мы собирались купить тебе билет на авиарейс до острова Принца Эдуарда, – сказала Гвен, – дабы ты смогла лично посетить места событий своей любимой книги. Но, поговорив с твоей дочерью, я узнала, что она собирается сама отвезти тебя туда на «виннебаго». Поэтому вручаю тебе подарочный сертификат для тебя и твоей семьи на покрытие расходов, связанных с арендой большого трейлера. Спасибо за все, Люсинда Роббинс.

Пожилая библиотекарша обняла молодую коллегу, которая была выше ее на двенадцать сантиметров, и они долго сжимали друг друга в объятиях перед ликовавшими зрителями.

– Ох, – сказала Люсинда, разглядывая подарочный сертификат, и по ее щекам заструились слезы. – Ты даже не представляешь, что это значит для меня. Такое… Я-то думала, что получу памятную табличку! Но поездка в Канаду… чтобы увидеть край, где жила и росла Энн… да еще с Дианой!

Посмотрев на гостей, Люсинда снова нашла свою дочь. Они обменялись улыбками. Диана жалела, что с ними не было ее отца. Вытирая глаза, она сдунула с ладони воздушный поцелуй.

– Я никогда не забуду свои годы в библиотеке, – дрожащим голосом сказала Люсинда. – Вы все столько для меня сделали. В детстве книжки были моими лучшими, а порой единственными друзьями. Я тонула в их страницах, и бывали дни, когда мне не хотелось возвращаться в действительность. И работа здесь, – сказала она, на мгновение замолчав, чтобы собраться с духом, – была чем-то сродни этому чувству. Среди всех этих замечательных книг, – она обвела взглядом зал, – и со всеми вами, у меня была жизнь за пределами мечтаний.

– Мы любим тебя, Люсинда, – прошептала Гвен, прикрыв рукой микрофон.

– Я хотела бы поблагодарить свою дочь, Диану, – сказала Люсинда, – которая, как вы знаете, сделала игрушечный домик для детской библиотеки, – за ее любовь и поддержку. И мою прекрасную внучку, Джулию, которая наполняет радостью каждый мой день. И я хочу выразить благодарность чудесному педиатру моей внучки, Алану Макинтошу, за его визиты по средам и чтение журналов о дельфинах вместо партий в гольф с другими врачами. Но больше всего…

Собравшиеся притихли, не отрывая глаз от Люсинды, которая смотрела в окно, сдерживая навертывающиеся слезы.

– Больше всех, я хочу поблагодарить моего дорогого мужа, Эммета. Эммета Роббинса. Два раза на дню он проезжал мимо библиотеки – по дороге на лесопилку и обратно, – приветствуя меня звуком клаксона. Ох, помню, я ругала его за этот шум… а он бурчал в ответ, что, женившись на библиотекарше, ничего другого от нее и не ожидал. Его любимым словом было «тсс!». Он обещал свозить меня на остров Принца Эдуарда, но… – Она всхлипнула, – ему так и не предоставилась такая возможность. – Помахав картой дорог, она снова повернулась к окну. – Мы уже в пути, любимый, – крикнула она. – Встречай меня в Канаде!

Зал взорвался громоподобными аплодисментами. Люсинду обступили друзья, но она вытянула руки для Эми, которая взбежала на сцену и попала в ее объятия. Никто не догадался выключить микрофон, и Диана услышала, как Эми плача спросила Люсинду:

–…Ты пришлешь мне открытку?

– Нет, дорогая, – ответила Люсинда, прижимая ее к себе и обратив к Диане полный любви и признательности взгляд, – ты поедешь с нами. Я уверена, что именно об этом думала Диана, когда у нее появилась идея насчет дома на колесах. Мы отправимся в путешествие все вместе.

– Скоро ты увидишься со своей родственной душой, Люсинда, – сказала Эми. – Ох, как же он ждет тебя!

Не совладав с эмоциями, Диана тихонько выскользнула из зала. Толпа гостей перетекла в главный холл, и она прошла сквозь нее к противоположной стене. Она не знала, куда шла, но ей нужно было уединиться. Рыдая, она наткнулась на высокие стопки художественной литературы. Здесь было тихо, и никто бы ее не побеспокоил. В зале опять звучала музыка. Наверное, они исполняли просьбу Люсинды, потому что Диана услышала их с Эмметом песню – «Каждый раз, когда мы расстаемся».

– Диана…

Услышав знакомый голос, она вздрогнула.

– Я видел, как ты сбежала, – сказал Алан, чей силуэт высвечивался с другой стороны полок. Он снял очки и держал их в руке. На секунду ей показалось, что это был Тим. Голос, строение тела, все. И ей стало дурно от того, что подобное случалось уже не в первый раз и что она сама же делала себя жертвой собственных плохих воспоминаний.

– Ты испугал меня, – схватившись за сердце, сказала Диана.

– Почему? – спросил он.

– На мгновение, – сказала она, – мне показалось, что ты – это Тим.

Алан отшатнулся. Он шагнул назад, и Диана заметила, как он ссутулился. Она расслышала его стон и увидела боль в его глазах, когда он прислонился спиной к стеллажу книг.

– Лишь на мгновение… – повторила она, желая повернуть время вспять.

– Я не Тим, – резко сказал он, сжав очки в кулаке.

– Но ты похож на него, – сказала она. – Когда темно и я вижу тебя без очков…

Он надел их и снова снял.

– Боже правый, разве я только очками и отличаюсь? – сказал он, и его голос дрожал от ярости и обиды. – А как насчет моего сердца? Я не бросал тебя, Диана! – Его слова эхом поднялись к потолку; под ними играла музыка и щебетали счастливые голоса.

– Я знаю, что не бросал! – внезапно разбушевалась Диана. – Неужели ты думаешь, что я думаю иначе?

– Эй…

– Но я не могу перебороть себя, – вскричала она.

– Что значит «не можешь»?..

– Я понимаю, что ты не Тим. Что ты хороший человек и заботишься обо мне с Джулией и Эми. Господи, Алан! Думаешь, мне самой это нравится? – Они оба ошарашенно смолкли. Потом Диана заговорила, чтобы успеть до того, как здравый смысл заставит ее промолчать.

– Я сделала неправильный выбор, – сказала она, упрямо выпятив подбородок. – Тогда, давным-давно. Если бы можно было все изменить, перенестись назад во времени, я бы…

– Сделала неправильный выбор? – переспросил Алан.

Диана посмотрела на него. Их взгляды встретились и так долго не могли разойтись, что Диана прислонилась к ближайшей книжной полке.

– Выбрала другого брата, – сказала она. Она почувствовала, как что-то в ней щелкнуло и закрутились шестеренки в тот момент, когда с ее уст сорвались слова правды. Она нервно сглотнула, потому что боялась прикоснуться к нему, хотя ей очень хотелось. Она приказала себе шагнуть вперед. Очень медленно она протянула руку и отвела волосы с его глаз.

Он поднял голову. Она оказалась с ним лицом к лицу. Очки сползли ему на кончик носа, и она нежно задвинула их на место. У нее перехватило горло, потому что она осознала всю глубину своих чувств к этому человеку. Он выглядел уязвленным и сбитым с толку, но теперь его глаза прояснились, и ей померещилось, что в них промелькнула улыбка.

Долгие годы у них было одно и то же. Горе, взаимные укоры и необоснованные обиды. Диана уже устала от всего этого. В его глазах было столько горечи, словно она причинила ему намного больше страданий, чем сама о том догадывалась.

– Прости меня, – сказала она.

– За что?

– За все, – хрипло сказала она. – За то, что сегодня спутала тебя с Тимом. И за…

– Что? – спросил он.

– Эта библиотека, – задумчиво ведя пальцами по корешкам книг, сказала Диана, стараясь взять себя в руки. – Когда я была маленькой, мама уже работала здесь, и я считала, что все это здание принадлежало ей. Вместе со всеми книгами. Я даже думала, что это она их написала.

– Мои пациенты думают, будто она их все прочитала.

– Так и есть, – сказала Диана.

– Ты из-за этого плачешь?

– Нет, – сказала она. Слезы струились по ее щекам, и она не могла их остановить. – Просто я думаю о том, что она сказала.

– О подарке?

– О моем отце, – ответила Диана, закрыв ладонями лицо.

– Я помню его, – сказал Алан; он стоял так близко, что, глядя вниз, она видела его туфли.

– Расскажи мне что-нибудь о нем, – попросила Диана.

– Он был хорошим человеком, – сказал Алан. – Хотя ты вышла замуж за Тима, он и меня считал частью своей семьи. Он смастерил шкафчики в моем офисе, и мы вдвоем с ним устраивали перекуры и болтали. Он был интересным, остроумным и постоянно смешил меня. Ему нравились дети, и его приводил в восторг тот факт, что твой игрушечный домик находился в моей приемной. Он любил тебя, Диана.

– Я знаю, – прошептала Диана.

– Редкий отец вдохновит свою дочь стать плотником.

– Либо плотником, либо библиотекарем, – сказала Диана. – У меня были хорошие образцы для подражания.

Сквозь книги просачивалась музыка, и Диана ощутила руку Алана на своей щеке. Он был так ласков. Прядь ее волос выбилась из прически, и он подоткнул ее обратно за ухо. Он потрогал пальцем ее серьгу: серьгу его бабушки. Диана прикрыла глаза.

– Когда уезжаете? – спросил Алан.

– Завтра, – ответила она.

– Вот свидетельство о рождении Эми, – внезапно вспомнив, сказал Алан. – Тесс уже все приготовила, когда мы заехали к ней. И я пошел за тобой, чтобы отдать его.

– Спасибо, – сказала Диана, взяв листок из рук Алана. Она подала запрос на проведение семейного отпуска вместе с Эми, и Марта Арден обсудила эту идею с Тесс Брукс. Тесс согласилась, потому что Эми предоставлялся чудесный шанс отдохнуть, и она не хотела ей мешать.

– Я буду скучать, – сказал Алан.

– Потанцуй со мной, – сказала она.

Играла музыка. Мелодия звуков труб и перебирания струн наполняла Диану таким сильным желанием, что у нее заныло сердце.

– Потанцевать? – спросил он, словно впервые слышал это слово.

– Ты умеешь танцевать, – сказала она. – Я видела. В клубе, у пристани…

Он не дал ей закончить фразу. Он обхватил ее руками и резко привлек к себе. Придерживая ее за талию, он танцевал с ней посреди книг. Вокруг мерцал тусклый, загадочный свет, и он чувствовал, как ее груди упирались в его крепкие мышцы.

– Поцелуй меня, – тихо шепнул он, но тут же лишил ее возможности ответить.

Диана растаяла у него на руках. Ее растопил его дикий, неистовый поцелуй. Диана испытывала возбуждение, но в то же время ее терзали сомнения, будто она совершала нечто ужасное и запретное. Все эти годы они были рядом, как звери в клетке, и их страсть приняла форму гнева, и этот поцелуй уже заждался своего часа.

– Алан, – прошептала она. Сила эмоций поразила ее. То, как трепетала ее кожа, и мурашки, покрывшие ее от шеи до самых пяток. Она не могла перевести дыхание. Они целовались у полок с пыльными томами, прямо перед носом у Хемингуэя. Ее глаза были закрыты, а в коленях была такая слабость, что ей казалось, она сейчас рухнет на пол.

Музыканты играли Гершвина, и когда поцелуй закончился, Алан не выпустил ее из рук. Их ноги задвигались в такт, и Диана поняла, что они действительно танцевали. Сквозь стекла очков она вперила свой взгляд в его глаза, гадая, как же подобное могло случиться.

– Танцы в библиотеке, – проговорила она.

– Не говори библиотекарше, – сказал он.

– Она будет счастлива, – сказала Диана.

– Я знаю, – ответил Алан.

– Правда?

– Она все знала, – сказал он, – задолго до тебя.

– Что знала? – спросила Диана.

– Что ты выбрала другого брата, – сказал Алан, прикоснувшись губами к ее уху.

Диана кивнула, не сомневаясь в прозорливости своей матери.

– Тут становится жарковато, – еще через минуту сказал Алан. – Хочешь прогуляться на свежем воздухе?

– О, да. Было бы неплохо, – ответила Диана, вытирая со лба испарину, пока они выбирались из лабиринта стопок художественной литературы.

Диана пошла проведать Люсинду и Эми, а Алан решил подождать ее на улице. Стоя на крыльце библиотеки, он здоровался с друзьями, соседями и родителями пациентов. Он пытался вести себя непринужденно, как будто сегодня и не исполнялись все его заветные мечты. Может быть, она не выйдет. Возможно, она поймет, что, поцеловав его, совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Но она пришла, протолкавшись к нему через толпу гостей.

– У них все отлично, – сообщила она. – Они вне себя от радости и готовы сейчас же поехать домой, чтобы начать собираться в дорогу. Мама показывает Эми несколько простейших танцевальных па.

– Я уверен, что здесь каждый мужчина хочет потанцевать с твоей матерью, – сказал Алан. – Ведь она царица бала.

– Не думаю, чтобы после смерти отца мама вообще с кем-нибудь танцевала, – ответила Диана.

Спустившись по широким ступеням, они пошли вдоль пристани. В ночи чувствовался привкус исчезающего лета, подгоняемый ветром со стороны моря. Ярко горели уличные фонари, а стволы некоторых деревьев обвивала алая лоза. Алану хотелось взять Диану за руку, но он сдерживал себя.

– Это было чудесно, – сказала она. – Там, в библиотеке.

– Вечеринка? Музыка? Да, все для Люсинды, – сказал Алан.

– Мы с тобой, – тихо сказала она.

– Да? – взволнованно спросил он. – Правда?

– Я была в смешанных чувствах, – сказала Диана, – из-за сентиментальной речи матери и завтрашней поездки в Канаду. Ты ведь так думал, верно? Что лишь по этому между нами что-то случилось?

– А разве нет?

– Давай пройдемся, – сказала она.

Теперь он взял ее за руку.

Диана не сопротивлялась. Наоборот, она покрепче сжала его ладонь. Свободной рукой она сняла туфли и пошла босиком. Они неторопливо брели через город, по улице, где стояли дома, принадлежавшие китобоям.

– Какой? – спросил он.

– Что, прости?

– Какой из них вдохновил твоего отца? – спросил он. Было немного странно, что спустя столько лет он до сих пор не знал этого. – Построить твой игрушечный домик? С которого у тебя все и началось?

– О, – сказала Диана. – Мы еще не дошли. Он за углом.

За домами и деревьями блистала гавань. На темной воде играли отражения лодочных огней. По небу метнулся луч маяка, с востока на запад и обратно. По улице проезжали автомобили. Казалось, Диана нисколько не переживала, что хоторнцы могут увидеть ее на прогулке под руку с доктором. Он же не понимал произошедшей в ней перемены, да и вообще-то ему было все равно.

– У Беттины Гори не получилось? – шепотом спросила она.

– Что не получилось? – удивленно спросил он.

– Прийти на танцы.

– Я и не приглашал ее, – ответил он.

– А я гадала, – сказала Диана. – На днях Марта упомянула ее… я тогда была у тебя в кабинете. Что-то насчет встречи в театре. Это твоя подружка?

– Нет, – сказал он, когда они завернули за угол, где дома стали выше, а дворы шире. С освещением здесь дело обстояло похуже, и улицы скрывал легкий полумрак. – У меня нет подружки. Ею всегда была ты, – сказал он, тяжело дыша. В библиотеке она открыла ему правду, и теперь настала его очередь.

Диана ничего не ответила. Они миновали луг, расположенный на восточной оконечности портовой территории. Тут было полно высоких трав и дикорастущих цветов: астр, золотарников и индейских кастиллей. Алан видел, как они мерцали в свете единственного фонаря. Кованый узорчатый забор окружал участок поля, который затем уступал место аккуратно подстриженному газону. Величественный белый особняк был погружен во тьму.

– Вот, – сказала Диана, указывая рукой. – Этот.

– Твой игрушечный домик, – сказал Алан.

Диана ухватилась за металлические прутья и заглянула внутрь. Белый дом квадратных пропорций украшала мансарда на крыше и колонны в ионическом стиле. На окнах были ядовито-зеленые ставни и висели ящички для рассады. На свежей краске мелькали редкие блики. Хотя складывалось впечатление, что за домом присматривали, он выглядел пустым и заброшенным. Стоявший в двух улицах отсюда дом Алана был совсем другим: там все жило, только нуждалось в ремонте и покраске.

– Раньше я так мечтала об этом месте, – сказала Диана.

– Правда? – взглянул на нее Алан. – Почему?

– В детстве… Я думала, что у обитателей этого дома должна быть не жизнь, а сказка.

– И твой отец построил для тебя точно такой игрушечный домик.

– Да, – ответила Диана. – Это было самое большее, что он мог сделать, чтобы подарить мне мою мечту. Я понимаю его желание осчастливить своего ребенка…

– Ты и теперь веришь, – спросил Алан, блуждая взглядом по улице, – что у тех, кто обитает в этом районе, не жизнь, а постоянный праздник? – Он очень хотел, чтобы она сказала «да».

Диана минутку помолчала. Не отходя от ограды, она пристально вглядывалась в мрачный дом, словно пытаясь увидеть сквозь стены и ставни притихшие комнаты.

– Я уже не так уверена, – сказала она тихо, почти шепотом.

Алану захотелось еще раз ее поцеловать. Обнять, крепко прижать к себе, дабы она поверила.

– Но ты ведь можешь надеяться, – сказал он. – Даже если и не уверена.

– Надеяться на то, что они живут припеваючи? – спросила она.

– Да, – ответил Алан.

– А ты сам веришь в это? – прошептала Диана.

Алан сжал ее ладонь:

– Да, – сказал он. – И ты тоже. Если бы не верила, то не стала бы собираться вместе с семьей в такое удивительное путешествие.

– Единственное в жизни путешествие на «виннебаго», – рассмеялась Диана. – Это вообще возможно?

– А почему, собственно, нет? – сказал Алан, глядя ей в глаза. – Слушай. По дороге к острову Принца Эдуарда вам придется проехать через Новую Шотландию. Я дам тебе телефон Малаки Кондона. Мало ли что…

– Малаки, – повторила Диана. Он был наставником Алана и человеком, заменившим Тиму отца; он присутствовал на их свадьбе. – Это друг Тима.

– Он и мой друг, – сказал Алан, что-то написав на обратной стороне визитки. – Он отличный мужик и знает там все как свои пять пальцев. Мне будет спокойнее, если у тебя будет его номер.

– С нами ничего не случится… – сказала Диана.

– Когда вы вернетесь?

– В конце августа. В сентябре у Эми начинается новый учебный год.

– Все-таки не зря я вас познакомил, – сказал Алан.

– Алан… – сказала Диана.

– Не надо ничего говорить.

Разделявшая их стена рухнула, но он хотел, чтобы все в их отношениях развивалось естественно и просто. Она не должна была чувствовать себя уязвимой и действовать необдуманно и поспешно. Он обвил ее руками, и они какое-то время помолчали.

– Но я хочу все тебе объяснить, – сказала она.

– Я буду ждать, – пообещал он.

Сияя глазами, она улыбнулась ему. Он ощутил, как она придвинулась ближе, и, положив ладонь ей на талию, сквозь тонкую ткань платья почувствовал ее изящное тело.

– Сегодня что-то изменилось, – сказала она.

Абсолютно все, подумал он.

– Я сказала это вслух, – прошептала она. – У меня не сразу получилось, но я смогла. Я мечтала…

– О чем ты мечтала?

– Об этом, – шепнула она. Они обнимались в теплой летней ночи. Волосы Алана взъерошил ветер, и он слышал его пение среди деревьев. Над их головами звезды были настолько яркими, что, казалось, они вот-вот опустятся на город. Небо заволокла дымка, похожая на невесомый шелк, а звезды были словно огненно-оранжевые очи.

– Диана… – прошептал он в ее волосы.

– Об этом, – сказала она, привстав на цыпочки и целуя его в подбородок и щеку. Он поймал ртом ее уста, и их сплетенные в объятии тела раскачивались взад-вперед под покровом знойной ночи.

Это длилось долго-долго, а потом Алан почувствовал, как она сняла руки с его шеи и взяла его лицо в свои ладони. Ее щеки блестели в звездном свете, и он понял, что они были влажными от слез.

– Об одной возможности, – сказала она, улыбаясь и плача. – Вот о чем я мечтала. О возможности быть с тобой. И отринуть прошлое.

– Но прошлое и свело нас вместе, – не мог не признать он.

– И оно же проложило между нами пропасть, – сказала она.

– Значит, ты мечтала…

– Быть вместе, – сглотнув, шепнула она. – Если это возможно.

Он снова прижал ее к своей груди. Было ли это возможно? Если бы это зависело только от Алана, то да. Его пульс участился, а в голове бушевал водоворот мыслей и способов убедить ее в том, что у них все получится, если они сами этого хотят. Быть вместе… Чего еще ему желать? Он взял бы ее такой, какая она есть, какой была всегда, и ничего не желал бы в ней менять.

– Я тоже мечтал быть с тобой, – сказал он. – С давних, давних пор.

– И все это случилось в ночь перед моей поездкой в Канаду, – ответила она.

У него оборвалось сердце. Она уезжала завтра. Он обнял ее крепче, словно пытаясь удержать ее.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – сказал он.

– В некотором смысле я тоже.

– Как загадывают желания? – спросил он.

– Чтобы они исполнились? – спросила она, смеясь и осыпая поцелуями его подбородок, пока они стояли, прислонившись к кованой ограде. Она подумала, что он пошутил, но он был совершенно серьезен. Как врач и ученый, он хотел все знать наверняка. Он хотел получить гарантию, что они будут вместе.

– Как? – повторил он.

– Перво-наперво смотришь наверх, – сказала она. Взяв его за руку, она подняла ее. – Потом находишь звезду и указываешь на нее.

– Так? – спросил он, осматривая небесный свод.

– А теперь закрой глаза и загадай желание.

Алан кивнул. Он опустил веки и загадал желание. Когда он открыл глаза, она по-прежнему была рядом с ним.

– Неплохо для начала, – сказал он, целуя пальцы ее правой руки, потом левой и, наконец, ее губы.

Дата добавления: 2015-08-05