Санкт‑Петербург. Наше время. Июль. Весь мой день прошел в скоростных перемещениях по городу

Весь мой день прошел в скоростных перемещениях по городу. Отвез Кольке ключи и часть отвоеванных с помощью Марна денег. Оставил ему еще столько же с просьбой найти по указанным координатам моего первого противника и вручить. Потом заскочил к Танюшкиной маме — предупредил, вкратце обрисовав ситуацию. Сказал, конечно, что это продолжение той же истории с казино. Уедем, мол, надолго. К моей дальней родне. Заодно и свадебное путешествие получится. А там все забудется, и вернемся. Мама переволновалась, конечно. Любимая дочь будет прятаться где‑то от бандитов. Однако я ее уговорил. Так безопаснее. И это правда. Про родню и про все остальное. Я мог бы сказать ей всю правду, но с психом она дочь точно не отпустила бы. Оставив и маме денег (я целый день раздавал их: там не понадобится, а здесь — пока хватит), я поехал к Сен‑сэю и поставил его в известность. Так, мол, и так, уеду за город на перешеек, в Кузнечное. Буду ждать Знак, сидя в лесу с палаткой. Сенсэй одобрил, сказав с хитрой многозначительностью: “До свидания!” А я хитро усмехнулся про себя. Сенсэй бы денег не взял, но у Кольки для него, точнее — для Школы, лежит объемистый пакет.

Танюшку я встретил вечером у метро.

Я ждал свою любовь на выходе с эскалатора и слегка вибрировал. Времени осталось до обидного мало. И хотя, кажется, опасность миновала, это наверняка иллюзия, и сваливать из города надо все равно. Устроить такую бойню и не ждать ответа — сущая глупость. А потому — нет времени совсем. А мне еще объяснять Татьяне в последний момент необходимость срочно уехать. Причем — насовсем! Идиот! Чем я думал раньше?

Известно — чем. Крестцовым отделом позвоночника. В просторечии — жопой. Вот через нее все и выходит.

Как на грех, Танюшка сегодня проявляла норов. Она никогда не была кротким созданием. Я звоню — так, мол, и так: надо встретиться. Срочно! А она ни в какую. Нашла работу, иду на собеседование, освобожусь во столько‑то. И точка!

Что тут сделаешь? Договорились на семь вечера. А женщины всегда опаздывают. Если не приходят раньше.

Она появилась на эскалаторе в девятнадцать двадцать семь. Я уже весь извелся. А Танюшка сияет. И тут же давай рассказывать, какая у нее будет замечательная работа. Послушал я, послушал и говорю:

— Все это, конечно, замечательно, но, похоже, не работать тебе там.

— Почему это?!

— Уезжать нам надо, срочно! Сегодня! Вещи я собрал…

— Подожди… Что случилось?

Я нахмурился, чувствуя себя последним козлом.

— Давно надо было рассказать. Но я все откладывал. Думал — не срочно.

— Да погоди же! Куда ты так бежишь?! — мы быстро шли по Энгельса к моему дому. — Объясни толком, что происходит!

— Помнишь наши разговоры? О проклятиях, о снах? Так вот, звучит как бред, но этот мир не родной мне. Я не отсюда. И я нужен там. Меня зовут. Я не могу отказаться. Иначе пострадают люди. Помнишь картину с Золотым городом? Это вход, ты это знаешь… Подробнее я расскажу вечером, когда приедем на место…

— Какое место? — она внезапно остановилась. — Ты все уже за меня решил! Может, я не хочу никуда…

— Танюш, — я мягко взял ее за руки, — знака еще не было. Может, мы никуда и не уйдем. Но нам надо уехать из города. Ситуация сложная. Мне сообщили, что за мою голову уже заплачено. И тебе здесь тоже оставаться небезопасно. Это связано с деньгами.

— С теми, что ты вернул?! Ты не сказал, чем их заработал. Я тебе поверила, а выходит, ты подставил меня!

— Погоди заводиться! Пойми, сейчас нет времени для сцен! Надо ехать! С твоей мамой я уже поговорил. Она согласна.

— Что?! Значит, меня никто не спросил! Ну и отправляйся один! К черту! Сама как‑нибудь справлюсь!

Она резко повернулась и бросилась прочь.

— Стой! — крикнул я. Но она только побежала быстрее. Догнать! Я кинулся следом… И остановился. Потому, что понял — сейчас она не вернется. А силой я увести ее не смогу. Только испорчу все окончательно.

А так… Есть еще четыре часа до поезда. Жирного я замочил. Значит, прямо сейчас никто ее преследовать не станет. А если кто‑то уже послан по мою душу, то идет он в первую очередь за мной. И пусть идет. Если у Танюшки будет время. Хоть немного времени, чтобы остыть, она поймет, что я поступил верно. Что уже не было возможности собрать семейный совет. А мужчина на то и мужчина, чтобы в таких случаях брать ответственность на себя. Я перезвоню ей через сорок минут. Она уже придет в себя. Я знаю, Танюшка быстро отходит. Придет в себя — и я за ней заеду. Да. Так и сделаю.

Я посмотрел ей вслед еще немного и пошел домой забирать вещи.

* * *

Видеокамера‑глазок была установлена в дверь совсем недавно. Сутулый расслабленно курил, сидя в кресле, и поглядывал на монитор. Квартиру сняли удобную. Дверь ее располагалась прямо напротив двери “объекта”. Наблюдение приказано было установить еще после второго боя. Вначале предполагалась вербовка. Там, наверху, хотели взять “объект” на работу. Но аналитики, перелопатив досье, сделали вывод, что работать по профилю конторы “объект” не станет. Вывод категоричный, хотя Сутулый был с ним не согласен. Можно создать ситуацию, когда выбора у этого “объекта” не останется. Но тут случился третий бой, и “объект” превратился в “цель”. А поразить ее должен был Сутулый.

Невзрачный, серенький человечек с плешью на всю голову.

Сутулый усмехнулся. Он убирал людей и покруче, чем нынешняя “цель”.

Монитор моргнул. Движение. Сутулый всмотрелся. Есть! “Цель” только что вошла в свою квартиру. Раздавив в пепельнице сигарету, Сутулый аккуратно достал пистолет. Проверил обойму, загнал патрон в патронник и добавил в обойму еще один. Лишним не будет. Навернул глушитель и снова глянул на монитор. Показалось? Нет! Дверь чуть приоткрыта!

Это шанс! Иначе придется возиться с ключами…

Дата добавления: 2015-08-05