Санкт‑Петербург. Наше время. Июль. — Да никто, — я откусил кусок бутерброда с колбасой, — никто мне не говорил

— Погоди‑ка! — перебил меня Колька. — А кто тебе сказал, что ты должен выбрать меч?

— Да никто, — я откусил кусок бутерброда с колбасой, — никто мне не говорил. Я Знал, понимаешь?

— Угу, — Коляныч уставился на черпало своей чайной ложки, так и эдак поворачивая ее к солнцу. На кухне было ослепительно чисто. Натахина рука.

— Чего я не понимаю больше всего, — продолжил я, — так это — на что я им сдался? Вот Сенсэй — это да. Он‑то понятно, даже без регалий если. А я? Он, этот Марн, сказал, что Бессмертный не вернется. У них там он что‑то вроде тибетского Далай‑ламы среди диких горцев. Одним присутствием мир и покой обеспечивал. Я тебе свой сон с битвой и крепостью, помнишь, рассказывал? Так вот — это он тогда погиб. Горцы потом, бедняги, с ног сбились в поисках. Нашли… Но при чем здесь я?

— А почему не вернется? — прервал мой словесный понос Колька.

— Почему… Ты же знаешь Сенсэя. Он сказал, что их народ больше не нуждается в няньке. Мол, они сами могут уже о себе позаботиться. А здесь…

— Да‑а, — протянул Коляныч. — Наш народ точно нуждается. Только почему тогда Юрич не президент? Впрочем, — понятно. Учтя негативный опыт, он решил не повелевать баранами, а воспитывать Воинов.

— Хватит прикалываться! Они не бараны! И я тебя уверяю, таких воинов, как там, — здесь немного!

Колька хмуро улыбнулся и бросил ложку в блюдце.

— Да я и не прикалываюсь, — сказал он тихо. — Просто все это настолько дико, что если б не этот меч… мягко скажем, — необычный, я первым бы позвонил своим знакомым психиатрам. Чтобы, значит, тихо, без шума промыть тебе мозги. Но таких мечей у нас не делают и не делали — даже японцы… Что за технология, если им можно просто строгать обычное железо? Почему клинок полупрозрачный? Это металл? Эти и еще тысяча других вопросов. А ответ один — хрен его знает! И говорю я шутейски, чтоб не так страшно было…

Я опешил.

— Страшно? Чего тебе‑то бояться?

— Много чего. — Колька прищурился. — Я мог бы сказать, что страшно от сознания того, что мир совсем не таков, каким мы его представляем. Страшно оттого, что и ко мне когда‑нибудь может прийти некто и сказать: “Труба зовет!” И надо будет все бросить и переться незнамо куда. Страшно потому, что… Но все это бредятина. Все эти “страшно”. Главное‑то в том, что вот сидишь ты сейчас передо мной, ха‑ваешь бутерброды. А я, может быть, вижу тебя в последний раз.

Поперхнувшись куском, я закашлялся, а Колька с наслаждением хрястнул меня по спине. Помогло.

— Слушай, не разводи панику, — сказал я, отдышавшись. — Не собираюсь я никуда. У меня здесь…

— Врешь, — спокойно сказал Коляныч. — Не мне врешь. Себе. Собираешься и пойдешь — мне ли не знать? Столько лет дружим…

— Но Танюшка…

— Вот у нее и спроси… А вообще, поговори с Сенсэем. Я, лично, не врубаюсь, почему ты еще не там, не в Школе. Это же к нему тот тип приходил первым делом. Это же Юрич отправил его к тебе. Информация — у него!

— Во‑первых, — это не Юрича идея. Это ИХ идея. А точнее, какое‑то бредовое пророчество. А во‑вторых, Колька, уж если о страхе говорить, — мне как‑то боязно к нему ехать…

Коляныч улыбнулся и поднялся с табурета.

— Думаешь, — сказал он, снимая чайник с плиты, — он решит за тебя? Выскажет свое непререкаемое мнение, навяжет волю? Окстись! И потом, меч ты взял?

— Да.

— Чей меч?

— Ну, все верно, Юрича меч. То есть Бессмертного… Боже, как‑то все это не вмещается в мою бедную голову. Бессмертный Король… Страж Заката. Остается только завопить: “Где моя треуголка?!” И поведут меня, болезного, под белы рученьки. И применят что‑нибудь затормаживающее…

Чай с бульканьем устремился в мою кружку. Горячий. Исходящий паром.

— Про Закат — понятно! — Коляныч снова уселся. — У тебя половина картин с закатами, а половина с луной. И вообще, ты всегда был с какой‑то придурью. В хорошем смысле, конечно. Так что я не удивлен. Почти…

Я бросил в огромную глиняную кружку, именуемую нами “дежурный тазик”, пять ложек сахара и размешал. Вопросы, одни вопросы.

— Ты прав, и Мусаси — имя твое, но что я там буду делать, Вещий? Там все другое — обычаи, люди, технологии, наконец. Какой из меня Страж? Чего охранять? Садящееся солнце?

— Балда, — веско произнес Колька. — А еще историю знаешь. Закат — это сторона света.. Логично, если вас четверо. Закат, Восход, Полночь и Полдень. Бессмертный по ходу это все перекрывал. А вы разделите. Как командующие фронтами.

— Там, судя по всему, очень скоро будут настоящие фронты. Правда, делить ничего не придется. Марн сказал, что сейчас — время Заката. И кто придет мне на смену — зависит от моих действий. Но я же не военный.

— Я тебя уговариваю прямо как девицу! — Колька заржал. — У тебя, маньячило, вся стена в книгах по военному искусству. Ты хоть догадывался, откуда этот бзик?

— Одно дело — теория! — неуверенно отозвался я. — А на практике…

— Ты, чем ныть, лучше скажи, когда тебе идти. И как.

Я слегка обиделся.

— Это не нытье! Ты хоть представляешь себе ситуацию? Живешь себе, живешь и вдруг — такая ответственность! Это ведь… А! Что там говорить!.. Да, я очень хочу им помочь. Мне дорог тот Мир, черт подери. Я люблю его! Но и этот мне дорог. И это разрывает меня на части!

— Не кипятись, — Коляныч опустил голову, — я же сказал, что шучу. А насчет твоего выбора… Видимо, придется искать такой вариант, который перекроет обе возможности. Ну хотя бы частично. Конечно, легко сказать, но ты все же попробуй. Попроси Руны, в конце концов… И ты не сказал когда. Он, этот Марн, ничего больше не говорил?

— Сказал, что подаст Знак, и я сразу пойму, что пора. Он вообще хотел, чтобы сразу. Но у меня тут не все долги закрыты. Ты знаешь какие. Если Танюшка не пойдет со мной, то хотя бы ее в покое оставят. Поэтому мне еще два боя надо провести. А что до способа… Картину с Городом помнишь?

Колька кивнул, а потом, взглянув мне в глаза, произнес:

— Ты, Игореха, если получится, если только это возможно, навещай нас, а? За квартирой я присмотрю…

Дата добавления: 2015-08-05