Мировоззренческие функции философии. На первом месте среди функций философии в соответствии с приори­тетной значимостью

На первом месте среди функций философии в соответствии с приори­тетной значимостью проблемы человека среди всех остальных проблем фи­лософии стоит гуманистическая функция.

Нет на свете, наверное, ни одного человека, который не размышлял бы над вопросом о жизни и смерти, о неминуемости своего конца. Такие раз­мышления нередко действуют угнетающе на человека. Вот что писал по этому поводу известный русский философ Н. А. Бердяев: «Будущее всегда в конце концов приносит^[4] смерть, и это не может не вызывать тоски» («Само­познание». М., 1990. С. 47). Тоска, в сущности, всегда есть тоска по вечности, невозможность примириться с временем. Тоска направлена к высшему миру и сопровождается чувством ничтожества, пустоты, тленности этого мира. Тоска обращена к трансцендентному, вместе с тем она означает неслиян­ность с ним. Тоска по трансцендентному, по иному, чем этот мир, по перехо­дящему за границы этого мира. Но она говорит об одиночестве перед лицом трансцендентного. «Всю жизнь, — свидетельствует Н.А. Бердяев, — меня сопровождала тоска. Это, впрочем, зависело от периодов жизни, иногда она достигала большей остроты и напряженности, иногда ослаблялась» (там же. С. 45). Философия же «освобождена от тоски и скуки “жизни”. Я стал фило­софом..., — пишет он, — чтобы отрешиться от невыразимой тоски обы­ден­ной “жизни”. Философская мысль всегда освобождала меня от гнетущей тоски “жизни”, от ее уродства» (Там же. С. 49). И далее, уже обобщая исто­рию развития человеческой мысли, Н.А. Бердяев заключал: «Философия все­гда была прорывом из бессмысленного, эмпирического, принуждающего и насилующего нас со всех сторон мира к миру смысла» (Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Философия свободного духа. М., 1994. С. 232—233).

Философия, конечно, не дает нам вечности, но она помогает осмыслить эту жизнь, помогает найти ее смысл и укрепить свой дух.

Потеря высших мировоззренческих ориентиров в жизни может вести к самоубийствам, наркомании, алкоголизму, преступлениям.

Более ста лет назад, в 1874 году выдающийся философ B.C. Соловьев, размышляя над ростом числа самоубийств, отмечал, что самоубийства не мо­гут быть удовлетворительно объяснены из одних внешних частных причин. Бывают случаи, когда и безо всякого внешнего повода, в самой счастливой обстановке люди сильные и здоровые равнодушно лишают себя жизни, объ­являя, что жить не стоит, не из чего. Сокровища непосредственной жизни имеют цену лишь тогда, указывал В. С. Соловьев, когда за ними таится без­условное содержание, когда над ними стоит безусловная цель. Если же это содержание, эта цель перестали существовать для человека, а интересы мате­риальной жизни обнаружили между тем все свое ничтожество, то понятно, что ничего более не остается, кроме самоубийства. Причина этого явления, по B.C. Соловьеву, в том, что человеку жить не из чего, что с исчезновением глубоких убеждений, всеобщих безусловных идей опустел мир внутренний и потерял свою красоту мир внешний. В. С. Соловьев приходит к выводу о том, что «безусловно необходимы для жизни человеческой убеждения и воз­зрения высшего порядка, т. е. такие, что раз^[5]решали бы существенные во­просы ума, вопросы об истине сущего, о смысле или разуме явлений, и вме­сте с тем удовлетворяли бы высшим требованиям воли, ставя безусловную цель для хотения, определяя верховную норму деятельности, давая внутрен­нее содержание всей жизни... Такие общие воззрения существовали и суще­ствуют, и притом в двух формах: религии и философии» (Несколько слов о настоящей задаче философии // Соч.:в 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 16—17). «Исто­рически жизнь народов, — подчеркивал B.C. Соловьев, — определяется пре­жде всего их основными убеждениями, их общим мировоззрением» (там же. С. 15).

На протяжении многих столетий, начиная с эпохи рабовладения, зна­чительная часть человечества пребывает в отчуждении от собственности, от власти, от продуктов своей деятельности. Человек оказывается порабощен­ным и физически, и духовно. В. С. Соловьев проанализировал это положение человека в разные исторические эпохи и показал роль философии в его ду­ховном освобождении [см. его работу «Исторические дела философии», пе­реопубликованную в журнале «Вопросы философии», (1988, № 8)]. Итак, он спрашивает: что же делала философия? И отвечает: «Она освобождала чело­веческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергала всех ложных чужих богов и развивала в человеке внутрен­нюю форму для откровений истинного Божества... Она делает человека вполне человеком... Философия, осуществляя собственно человеческое на­чало в человеке, тем самым служит и божественному, и материальному на­чалу, вводя и то, и другое в форму свободной человечности. Так вот, если кто из вас захочет посвятить себя философии, — говорил он в своей лекции в 1880 году в Санкт-Петербургском университете, — пусть он служит ей смело и с достоинством, не пугаясь ни туманов метафизики, ни даже бездны мис­тицизма; пусть он не стыдится своего свободного служения и не умаляет его, пусть знает, что, занимаясь философией, он занимается делом хорошим, ве­ликим и для всего мира полезным».

К проблеме отчуждения человека и роли философии в преодолении этого отчуждения обращались многие философы XX столетия. Одним из них был немецко-французский мыслитель А. Швейцер. Он видел в развитии ци­вилизации не только положительные стороны, но и многие негативные мо­менты. На человека, писал он, стало отрицательно действовать все убыст­ряющееся движение социума, резкое усиление темпов развития обществен­ной жизни. Изменился, как он считает, весь образ жизни человека. В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как рабо­чая сила, а не как люди. Ставшая обычной сверхзанятость современного че­ловека во всех слоях общества,^[6] констатировал он, ведет к умиранию в нем духовного начала. Для работы в оставшееся свободное время над самим со­бою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для него физической потребностью. Не познания и со­вершенствования ищет он, а развлечения — и притом такого, какое требует минимального духовного напряжения. Бездумье стало для человека второй натурой. Ведя разговоры с себе подобными, он следит за тем, чтобы придер­живаться общих замечаний и не превращать беседу в действительный обмен мыслями. Он не имеет больше ничего своего и даже испытывает в некотором роде страх, что от него может потребоваться это свое. Постоянная спешка, интенсификация совместного труда приводят к тому, что мы, беспрестанно и при самых разнообразных условиях встречаясь друг с другом, держимся от­чужденно по отношению к себе подобным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу, как человек к человеку. Мы в конеч­ном счете деградируем. В числе факторов, ведущих к духовному оскудению личности, находятся: рост специализации во всех сферах человеческой дея­тельности (в производстве, науке, управлении), усиление технизации обще­ства, быстрый рост безликого естественно-научного знания, растущее влия­ние этой безликости на личность человека и т.п. Техницизм и сциентизм подчинили себе и мировоззрение, и философию, причём последняя все больше становится лишенной этического начала. Политизация общественной жизни и особенно все более дающая о себе знать тенденция к тоталитаризму подавляет человека, ведет к конформистской личности и тоже негативно дей­ствует на философию.

Результатом всего этого явилась мировая война, потрясающая основы человеческого бытия. Философия, указывает А. Швейцер, занималась в эти десятилетия всем, только не культурой. Она, невзирая ни на что, продолжала тратить усилия на выработку рационалистического всеобъемлющего миро­воззрения в уверенности, что оно поможет решить все проблемы. Философия не задумывалась над тем, что мировоззрение, зиждущееся только на истории (политике) и естественных науках и соответственно лишенное таких качеств, как этичность, всегда будет оставаться «немощным» мировоззрением, кото­рое никогда не сможет породить энергию, необходимую для обоснования и поддержания идеалов культуры. «В итоге философия так мало уделяла вни­мание культуре, — отмечает А. Швейцер, — что даже не заметила, как и сама вместе со своим временем все больше сползала к состоянию бескульту­рья. В час опасности страж, который должен был предупредить нас о надви­гающейся беде, заснул» (Культура и этика. М, 1973. С. 39 — 40).^[7]

Одним из важнейших противовесов негативным тенденциям в обще­стве, ведущим к его дегуманизации, является, по А. Швейцеру, философия, причем не всякая, а та, которая наполнена глубоким этическим содержанием. Мировоззренческие (в подлинном смысле слова) идеи «заключают в себе все, — говорит он, — что мы можем думать и предполагать о смысле нашего су­ществования и назначении человечества; они дают нашему бытию направле­ние и сообщают ему ценность» (там же. С. 83).

Исходя из уроков прошлого, А. Швейцер заявил: «Для общества, как и для индивида, жизнь без мировоззрения представляет собой патологическое нарушение высшего чувства ориентирования» (там же. С. 82).

Таково существо гуманистической функции философии. Мы довольно полно, как нам представляется, привели соответствующие рассуждения по этому вопросу трех выдающихся философов: Bл.C. Соловьева, Н.А. Бердяева и А. Швейцера. Мы обратились к ним не случайно: все они — представители гуманистической линии в философии, лучше других, как нам кажется, пред­ставляющие, в чем заключается, или должно заключаться, гуманистическое предназначение философии.

Мы рекомендуем студентам подробнее познакомиться с названными выше трудами этих философов. Кроме этого, предлагаем поразмыслить над идеями, содержащимися в книгах С.Л. Франка «Смысл жизни» (1926) (см.: Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992), Е.Н. Трубец­кого «Смысл жизни» (1918) (см.: Трубецкой Е.Н. Указ. соч. М., 1994), Н.Н. Трубникова «О смысле жизни и смерти» (М., 1996).

Следующей мировоззренческой функцией философии является соци­ально - аксиологическая. Она расчленяется на ряд подфункций, среди которых важнейшими являются конструктивно-ценностная, интерпретатор­ская и кри­тическая подфункции. Содержание первой из них заключается в разработке представлений о ценностях, таких, как Добро, Справедливость, Правда, Кра­сота; сюда же относится и формирование представлений о соци­альном (об­щественном) идеале.

Коснемся лишь одного момента — общественного идеала. Вопрос об этом идеале оказывается тесно связанным с вопросом о характере взаимоот­ношений философии и политического режима. На первый взгляд кажется, будто здесь имеются однозначные отношения: философия есть причина, а политическая идея и политический режим — следствие.

Оснований для такого вывода немало. Действительно, в философских концепциях прошлого – от Платона и Аристотеля, вплоть до Фихте, Гегеля, Маркса – и в концепциях многих современных философов мы находим в ка­честве составной части систему взгля^[8]дов на государственное устройство с довольно-таки подробными рекомендациями для практических политических действий (так, Платон в своем учении о государстве рекомендовал упразд­нить частную собственность и семью, Фихте призывал в целях достижения социальной гармонии и обеспечения социального равновесия осуществить систему широко организованного и бдительного полицейского надзора). Од­нако наличие в этих философских системах тех или иных учений о государ­ственном устройстве столь же мало говорит о полной выводимости таких взглядов из философской онтологии, гносеологии или даже из социальной философии, сколь и их учения об устройстве, или структуре, организма жи­вотного, имевших место у философов вплоть до первой половины XIX века. Как в последнем случае наличие «натурфилософии» объясняется неразвито­стью теоретической сферы биологии и в то же время необходимостью умо­зрительного решения конкретных проблем, так обстоит дело и с вопросом о разработке представлений о конкретном устройстве государства: это задача юридической науки и специалистов-политиков (в наши дни соответствующая наука получила название политологии).

Но дело даже не столько в уровне развития частных наук об обществе, сколько в том, что в рамках самой философии нет строго-линейного, одно­значного соотношения между отдельными ее частями. Содержание отдель­ных философских систем, как бы ни казалось оно логичным и стройным, фактически нацелено на те или иные мировоззренческие проблемы (филосо­фия есть совокупность ответов на эти вопросы). Но поскольку эти проблемы относительно самостоятельны (например, проблема смысла жизни и, с дру­гой стороны, вопрос о соотношении сущности и явления в материально-предметном мире), постольку и между частями философского знания может существовать и зачастую существует неоднозначная связь. В результате одна и та же система взглядов на мир в целом может сочетаться с разными трак­товками в сфере социально-философской, а тем более с концепциями, нахо­дящимися вообще за пределами философии.

Неоднозначность связи свойственна не только отдельным частям фило­софского знания, но и отношению философии к другим общественным нау­кам, например, политэкономии и политологии. Известно, например, что мар­ксизм как политэкономия был принят не только В.И. Лениным, но многими другими политическими деятелями, в числе которых был и Г.В. Плеханов; политические же выводы из марксизма у Ленина и Плеханова, т. е. политоло­гические построения, были различными. Если теперь взять философию, то с политэкономией К. Маркса оказались связанными и диалектический мате­риализм, и эмпириомонизм, и неокантианство.^[9]

Из сказанного вытекает, что нет одной лишь дороги от философии к политике. Философская система, базирующаяся на материализме и диалек­тике, столь же мало несет ответственность за тот или иной политический ре­жим, сколь и философия Ф. Ницше или М. Хайдеггера — за установление фашистского режима в Германии в 30-х годах нашего столетия.

Уже в начале XX века в отечественной философии была осознана не­обходимость размежевания философии и теории государственного устрой­ства. Важный вклад в прояснение этого вопроса внес глава московской школы философии права П.И. Новгородцев. Он писал, имея в виду задачи, или функции, философии: «В содержание общественной философии вовсе не могут войти ни построения абсолютно гармонических “последних” состоя­ний, ни представления о переходе к этим сверхприродным нормам жизни. Общественная философия должна указать путь к высшему совершенству, но определить этот путь она может лишь общими и отвлеченными чертами. В этом могут признать ее неполноту и границы; но прежде всего она сама должна с ясностью представить себе эту границу, чтобы не впасть в недора­зумения и ошибки» (Об общественном идеале. М., 1991. С. 60—61). Функции философии, по П.И. Новгородцеву, состоят лишь в разработке обществен­ного идеала, который и может быть положен затем в основание самых раз­ных конкретных представлений о государственном устройстве. «Оставаясь на почве чисто философского анализа, далее этого определения идеала как вечного требования идти нельзя» (там же. С 69). «Философское разрешение этой проблемы не может иметь в виду указания конкретной программы дей­ствий» (там же. С. 110).

Общественный идеал, как отмечал П.И. Новгородцев, имеет свои корни в живой человеческой личности. Этот идеал устанавливается философией в связи с основной нравственной нормой, каковою является понятие личности в ее безусловном значении и бесконечном призвании. «В силу безусловного своего значения личность представляет ту последнюю нравственную основу, которая прежде всего должна быть охраняема в каждом поколении и в каж­дую эпоху как источник и цель прогресса, как образ и путь осуществления абсолютного идеала. Никогда не должна быть она рассматриваема как сред­ство к общественной гармонии; напротив, сама эта гармония является лишь одним из средств для осуществления задач личности и может быть принята и одобрена лишь в той мере, в какой способствует этой цели» (там же. С. 67). В данном утверждении нет никакого противопоставления личности обществу. Наоборот, такое противопоставление будет в том случае, если исходить из абстрактных, произвольных представлений об «интересах общества», оказы­вающихся на поверку интере^[10]сами стремящейся властвовать личности. Если исходить из конкретного рассмотрения личности во всей полноте ее нравственных определений, то в ней тогда обнаружится и стремление к об­щему и сверхиндивидуальному. Тогда открывается возможность и устано­вить связь отдельных лиц между собой, и вывести основания общественного идеала. Общество — это не нивелировка личностей, но именно связь разли­чий. Личность находит в обществе не простое повторение своих жизненных задач, а восполнение своих сил в стремлении к идеалу. Жизнь ее колеблется между двумя полюсами — стремлением к индивидуальному самоутвержде­нию и тяготением к безусловному и сверхиндивидуальному. Из понятия лич­ности вытекают не только ее притязания, но и ее обязанности, и прежде всего обязанность солидарности и единства с другими. П.И. Новгородцев указы­вает: «Безусловный принцип личности с необходимостью приводит к идее всечеловеческой, вселенской солидарности... Общественный идеал можно определить как принцип свободного универсализма» (там же. С. 111).

В этой формулировке общественного идеала содержится гораздо более смысла, чем в иных конкретных планах. «Здесь нет картины законченного счастья, нет осуществленной гармонии душ, но зато даны вечные предуказа­ния, намечающие путь для бесконечных стремлений. Это — идеал не только демократический, но и вселенский, идеал общечеловеческого объединения и всемирного равенства и гражданства» (там же. С. 131).

Рассмотрение взглядов П.И. Новгородцева на проблему общественного идеала позволяет нам достаточно четко уяснить себе то значение, какое имеет философия для индивида и общества в своем социально-аксиологиче­ском аспекте.

С конструктивно-ценностными задачами философии переплетаются и составляют единство задачи по интерпретации социальной действительно­сти и по критике ее структур, состояний, тех или иных социальных действий. Интерпретация и критика связаны с ориентацией на ценности, общественные идеалы, с оценкой социальной действительности под соответствующим уг­лом зрения. Философ постоянно сталкивается с расхождением социальной действительности с идеалами. Размышления над социальной действительно­стью, ее сопоставление с общественным идеалом приводят к критике этой действительности. В критике выражается неудовлетворенность субъекта объектом, желание его изменить. Философия критична по своему существу. «Рожденная противоречиями действительности, стремясь теоретическим пу­тем вскрыть, разрешить эти противоречия, философия всегда несет в себе критический заряд... Даже тогда, когда философ (Спиноза, Гегель) говорит о разумности мира и призывает к примирению с действительностью, даже то­гда, когда он, как, например, Шопенгауэр или^[11] буддисты, стремится уйти от земных тревог и проповедует нирвану, он непременно, исходя из своего по­нимания истины и пути к ней, начинает с критики — с опровержения иных, на его взгляд, неверных представлений, господствующих среди людей и при­обретающих силу предрассудка... Основой и сущностью критической работы философа является обнаружение и раскрытие противоречий, несоответствия между принятой системой понятий и ценностей и тем содержанием, которое в них вносится новым этапом развития мировой истории... Критикуя идеи старого мира, философ критикует — вольно или невольно — сам этот мир» (Яковлев В.П. К специфике философии // Известия Северо-Кавказского науч­ного центра высшей школы. Общественные науки. Ростов-на-Дону, 1976. № 1. С. 12—13).

Одной из функций философии является культурно - воспитательная.

Знание философии, в том числе требований к познанию, способствует формированию у человека важных качеств культурной личности: ориентации на истину, правду, доброту. Философия способна оградить человека от по­верхностных и узких рамок обыденного типа мышления; она динамизирует теоретические и эмпирические понятия частных наук с целью максимально адекватного отражения противоречивой, изменяющейся сущности явлений.

Одним из показателей высокой культуры мышления является способ­ность субъекта не обходить познавательные противоречия, тем более не па­совать перед ними, а стремиться их разрешить, преодолеть, актуализируя имеющуюся частнонаучную информацию, философские категории и прояв­ляя при этом самостоятельность, нестандартность подхода. Диалектически развитое мышление, не допуская формальнологических противоречий, всегда стремится к решению реальных противоречий объекта и на таком пути выяв­ляет свой творческий, антидогматический характер.

В этой связи интересны соображения, изложенные Э.В. Ильенковым в работе «Об идолах и идеалах». Воспитание догматика, отмечает он, состоит в том, что человека приучают смотреть на окружающий мир как на резервуар примеров, иллюстрирующих справедливость той или иной абстрактно-общей истины, тщательно оберегают от соприкосновения с фактами, говорящими в пользу противоположного взгляда. Обратная сторона догматизма — скепсис. Догматизм и скепсис — две взаимно провоцирующие позиции, две мертвые и нежизнеспособные половинки, на которые неверным воспитанием разреза­ется живой человеческий ум. Отношение к противоречию является точным критерием культуры ума. Для подлинно культурного в логическом отноше­нии ума появление противоречия — сигнал появления проблемы, неразре­шимой^[12] с помощью строго заштампованных интеллектуальных действий, сигнал для включения мышления — самостоятельного рассмотрения вещи, в понимании которой возникла антиномия. И ум с самого начала надо воспи­тывать так, чтобы противоречие служило для него не поводом для истерики, а толчком к самостоятельной работе, к самостоятельному рассмотрению са­мой вещи, а не только того, что о ней сказали другие люди. Учить диалектике — значит учить умению строго фиксировать противоречие, а затем находить ему разрешение на пути конкретного рассмотрения вещи, действительности, а не путем формально-словесных манипуляций, замазывающих противоре­чия, вместо того чтобы их решать. Диалектике надо учить. Показывая, как целесообразно строить педагогический процесс в школе, чтобы ученики ов­ладевали диалектикой, Э.В. Ильенков справедливо считает, что диалектика вовсе не таинственное искусство, свойственное лишь зрелым и избранным умам, и что диалектику можно и нужно воспитывать с детства.

Формирование философского мышления есть одновременно формиро­вание таких ценных качеств культурной личности, как самокритичность, критичность, сомнение. Выработка сомнения не есть, однако, развитие скеп­сиса (и в данном смысле — скептицизма). Сомнение является одним из ак­тивных средств научного поиска.

Сомнение, критичность и самокритичность не являются антиподом веры или твердости убеждений в правильности чьей-то (или своей) позиции – наоборот, философия дает прочное общеметодологическое и гносеологиче­ское основание для последовательного саморазвития сомнения в научную уверенность, для гармоничного сочетания его с верой в преодоление ошибок, заблуждений, в получение более полных, глубоких, объективных истин.

Философия дает людям общий язык, вырабатывает у них единые, об­щезначимые представления о главных ценностях жизни. Она выступает од­ним из важных факторов, содействующих устранению «барьеров коммуни­кации», порождаемых узостью специализации.

Наряду с уже рассмотренными функциями философия имеет еще ин­формационную функцию. Одна из главных задач философии — разработка мировоззрения, соответствующего современному уровню науки, историче­ской практике и интеллектуальным требованиям человека. В этой функции модифицировано основное назначение специализированного знания: адек­ватно отражать свой объект, выявлять его существенные элементы, струк­турные связи, закономерности; накапливать и углублять знания, служить ис­точником достоверной информации. Подобно науке, философия есть слож­ная динамическая информационная система, соз^[13]данная для сбора, анализа и переработки информации с целью получения новой информации. Такая информация концентрируется в философских понятиях (категориях), общих принципах и законах, образующих целостную систему. Внутри этой системы выделяются разделы: философская онтология (учение о бытии как таковом), теория познания, диалектика как всеобщий метод, социальная философия, общая этика, теоретическая эстетика, философские проблемы частных наук, философия религии, история философии, философия философии (теория фи­лософского знания). В нашем учебном пособии содержится информация по важнейшим проблемам лишь четырех философских дисциплин.

Таковы основные мировоззренческие функции философии: гуманисти­ческая, социально - аксиологическая, культурно - воспитательная и информа­ционная.

Дата добавления: 2015-08-05