Мифологическое мировоззрение. Магия

Мифологическое мировоззрение существовало на всём протяжении развития человеческой культуры. Зародившись ещё в первобытно-общинном строе, особое распространение оно получило в античный период и далее, с годами порой сближаясь с другими формами общественного сознания (рели­гией, философией, искусством), дошло в тех или иных формах до наших дней, локализуясь на сравнительно небольших территориях, у отдельных племён, в обыденном сознании, национальных культурах, традициях и т.д.

Много веков тому назад миф был попыткой объяснить человеческие события и природные явления. В строгом смысле это не было ещё «объясне­ние», оно не доходило до эссенциалистской (сущностной) глубины явлений, но в известной мере удовлетворяло человека в постижении того, с чем он сталкивался на практике. Миф создавался в форме рассказа, или легенды, о том, что и как возникало, что и как могло быть. Так, вопрос о том, как у лю­дей появился источник огня, пояснялся рассказом о Прометее, а потребность в знании об источниках молний и грома компенсировалась знанием мифа о Зевсе. Окружающий человека мир сближался с человеческим миром на­столько, что порой они оказывались слитными, как бы едиными, отличаясь от мифических богов масштабами, характером и силой влияния. Зевс, напри­мер, превосходил по физической силе всех богов и людей.

В мифологической картине мира человек оказывался частью наблю­даемого мира, зависимым от него, связанным с его духами и превращав­шимся в один из его духовных феноменов после смерти (чаще всего – пере­воплощаясь в животных, птиц, растения). Подобно перевоплощённому фе­номену, он затем мог многократно перевоплощаться в другие феномены, в том числе в явления неорганического мира. В свою очередь, те же тучи имели свою душу, способ передвижения, свои (человекоподобные) функции. Вся действительность в мифологии ещё не подразделялась чётко на мир субъективный и объективный. Всё в мире представлялось по образу и подо­бию человека; отношения природных явлений к человеку казались такими же, как у него к ним; это^[36] были отношения общения с себе подобными, на­полненные эмоциями и переживаниями. Способом объяснения природных и социальных процессов в мифе являлось не выяснение причинных связей, а художественно-образное описание этих процессов, рассказ о них. Общее при этом отождествлялось с единичным (вернее, представлялось единичным), выступало в форме единичного. На этой основе достигался и синкретизм собственно мифологического знания на уровне обыденного опыта с перво­бытно-рацио­нальными элементами знания, вызревавшими в житейской прак­тике и в сфере магического знания.

Объясняющее значение мифа было неотрывно от антропоморфности и соответствующего миропредставления. Можно сказать, что тогда вообще существовало только синкретичное, преимущественно мифологическое зна­ние, где собственно мифологическая сторона превалировала над остальными компонентами обыденного знания и была неотделима от мировоззренческого его аспекта.

Исследователи первобытного мышления отмечают, что мифологиче­ское мировоззрение – это такая картина мира, которая строится на уровне эмоционально-чувственного познания по законам воображения методом ана­логии, переноса на мироздание основных черт человеческого рода, в резуль­тате чего «мы» (т.е. человек) онтологизируется, а «оно» (т.е. природа) персо­нифицируется (А.Н. Чанышев). Представление о мире в этом мировоззрении, создаваемом мифотворческой фантазией, не отличает ещё естественное от сверхъестественного. Это своеобразное вúдение мира, в котором реальное сливается с фантастическим. Религия же – это вера, которая допускает фан­тастическое и чудесное, но отличает фантастическое от действительного, пе­реживает расхождение между идеальным и реальным, обязывает жить со­гласно своим нормам, требует соблюдения определённого рода обрядов. Су­щественным для религии является прежде всего вера в сверхъестественное и культ. Миф сам по себе нерелигиозен; миф есть представление, образ, преда­ние и слово, а не религиозное верование (Ф.Х. Кессиди).

Важной стороной мифологической формы мировоззрения была магия, которая охватывала часть бытия мира первобытного человека и в максималь­ной мере проявлялась во взглядах и действиях особых личностей или группы людей (магов, колдунов, шаманов), выделявшихся из остальных членов пле­мени или рода своими важными функциями, главными из которых были спо­собность установления связей с миром мифа, тесного с ним общения и полу­чение благодаря такому общению реального воздействия на других людей и на при­роду. Считалось, что маг (колдун, шаман, знахарь) несёт в себе тотéм своего племени, который связывает его с мифологическими силами, является его ча­стью и в то же вре^[37]мя имеет связь с родом, с обычными членами рода. Даже внешний наряд мага (его шапка, одежда) призван напоминать всем ос­таль­ным о священном животном (птице, насекомом), находящемся не только во­вне, но и внутри мага. Этот тотéм призван помогать племени, но только маги способны вызвать через него нужные последствия. Тотемом считалось осо­бое животное (птица, насекомое, растение и т.п.), на него нельзя было охо­титься, нанести вред или убить; если кто-то из племени нарушал этот за­прет (табý), то или его самого, или всё племя ожидала кара богов. Вследствие этого всё племя призвано было оберегать представителей своего тотема – мага или колдуна. Ему приносили жертвы, ему поклонялись.

Маг являлся духовным носителем тотема, наиболее верным хранителем того из них, который был в него вселён, и благодаря магу тотем обладал спо­собностью предсказывать, переводить язык мифологического мира в пред­ставления соплеменников. По описаниям исследователей магии, при возник­новении какой-либо существенной потребности маг организовывал какой-нибудь обряд, доводил себя до грани сознания – экстаза, что завершалось обмороком, «транссознанием». В этом необычном состоянии сознания он якобы начинал сверхъестественное путешествие, осуществлял контакты с то­темными силами (его личный тотем был не только реально-предметным, но и духовным), получал от них необходимые советы и, когда приходил в нор­мальное состояние сознания, давал соплеменникам указания к действиям (на охоте, рыбной ловле, в военных столкновениях с враждебным племенем и т.п.).

Сама магическая личность отличалась некоторыми особыми чертами от остальных соплеменников. В литературе отмечается, что таковым мог стать человек с шестью пальцами на руке, с большим родимым пятном; сюда могло относиться затмение, совпавшее с его рождением, у его ног могла уда­рить молния, а он остался в живых, он регулярно переживал приступы эпи­лепсии или истерии; его подготовка к магическим действиям включала свое­образную процедуру: уединение на долгое время в пустыне, лесу, нахожде­ние голым в ледяной хижине без пищи в течение месяца (как у эскимосов на Аляске) и т.д. Согласно специальным исследованиям, будущие маги (ша­маны) переживали состояние, близкое к смерти, толкуемое как «отлёт духа от тела». Если он после тяжёлого для него обряда посвящения в маги оста­вался жив, то считался «исключительным» человеком, способным общаться с духами.

В подготовку мага к его деятельности входило овладение магическими принципами мышления. В книге английского религиоведа и этнолога Джеймса Фрэзера «Золотая ветвь» (Лондон, 1923; М., 1980) раскрыта их суть. Первый из принципов гласит: подобное производит подобное, или следствие похоже на свою причину.^[38] Согласно второму принципу вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта. Первый принцип может быть на­зван законом подобия, второй – законом соприкосновения, или зара­жения. Из первого принципа, а именно из закона подобия, маг делает вывод, что может произвести любой желаемое действие путём подражания ему. На основании второго принципа он полагает, что всё, что он проделывает с предметом, окажет воздействие и на личность, которая однажды была с этим предметом в соприкосновении (как часть его тела или иначе). Гомеопатиче­ской, или имитативной, магией можно назвать колдовские приёмы, основан­ные на за­коне подобия. Контагиозной магией могут быть названы колдов­ские приёмы, основанные на законе соприкосновения, или заражения. Наи­более привычным применением принципа «подобное производит подобное» явля­ются предпринимавшиеся многими народами в разные эпохи попытки на­нести вред врагу или погубить его путём нанесения увечий его изображе­нию или уничтожения последнего в полной уверенности, что человек, против ко­торого направлены эти магические действия, испытает при этом те же стра­дания или умрёт.

Однако гомеопатическую магию использовали часто и на благо людям – излечение и предупреждение болезней (пример – для излечения от желтухи у древних индусов переносили желтизну на существа и вещи жёлтого цвета, жрец произносил заклинание). При контагиозной магии использовали для за­ражения волосы и одежду врага; считалось, что ряд болезней возникает на основе «сглаза» и соответствующих «нашептываний», наговоров. Примени­тельно к болезням магия подразделялась на вредоносную, «чёрную» (насы­лание «порчи»), и лечебную, «белую», ведущую к выздоровлению.

История народов, художественная литература, обыденная жизнь пест­рят большим количеством простых примеров использования магии на прак­тике. Так, у латышей накануне Иванова дня женщины ходят по садам и по­лям, собирая самые красивые и душистые цветы и травы. Считается, что те имеют целебную силу и особенно полезны для домашних животных, а сам обход садов, лесов и полей имеет целью также привлечение на них благово­ления добрых сил. В старину пермяки при строительстве нового дома выби­рали особые дни для рубки леса на брёвна и «счастливую» пору и место для строительства дома (такое используется, кстати, и в наше время). У молдаван в обычае в понедельник из дома ничего не давать, чтобы не обеднеть. Вспо­минается эпизод поэмы «Мороз, Красный нос» А.Н. Некрасова, рассказы­вающий о попытках русской семьи спасти своего кормильца Прокла: «Его продевали три раза сквозь потный хомут…» Всё это связывается с давними традициями, воспоминаниями людей старшего поколе^[39]ния, с рассказами о том, что делали предки в давние времена. В специальных исследованиях ма­гии обобщено множество обрядов, связанных с тем или иным видом магии. Поскольку нам пришлось только что коснуться известной недавно переиз­данной книги Дж. Фрезера, то обратимся вновь к ней. Здесь приводится множество примеров, связанных с управлением бурей, вызовом или прекра­щением дождя, исцелением от болезней и т.п. В одном из рассказов (указ. соч. С. 68) автор свидетельствует о племени диери (в Центральной Австра­лии), переживавшем сильную засуху и влачащем полуголодное существова­ние. Когда такое существование достигало предела и грозило гибелью всем членам племени, влиятельные старейшины обращались к магам, которые со­глашались провести сложный обряд («пустая» затрата энергии могла кон­читься их гибелью). Один из элементов обряда – втаскивание в вырытую яму двух больших камней, заклинание, затем перенос их примерно на 10–15 миль, затаскивание на высокий холм или на самое высокое дерево; водруже­ние двух камней символизирует облака, другие же действия соплеменников – «продырявливание» облаков и выпадение дождя. Проведение такого обряда (я коснулся только двух-трёх его элементов) действительно приводит к воз­никновению дождя, во всяком случае с большой долей вероятности.

О подобном обряде мне рассказывал, кстати, один из преподавателей, случайно оказавшийся несколько лет назад в Якутии около проводимого об­ряда. Он сообщил также поразившее его явление: после окончания обряда примерно спустя 8–10 часов на землю действительно хлынул дождь.

В некоторых статьях, также касавшихся подобных случаев, предпри­нимаются попытки научно объяснить такие явления; в значительной части эти объяснения касаются формирования облаков на основе воздействия кол­лективного биополя.

Ряд простых случаев колдовства, связанных с излечением некоторых болезней, объясняется, по-видимому, экстрасенсорными воздействиями на пациентов. Кстати, можно отметить, что для шаманов, магов, народных це­лителей большое значение имеет хорошее знание ими медицины (начиная от анатомии и физиологии), а также воздействия самых разных трав или экс­трактов на органы человека.

Магия таит в себе ещё много загадок, постепенно приоткрывающихся науке. В публикациях о магии справедливо отмечаются её историческое зна­чение и возможные перспективы раскрытия её тайн. Магии мы обязаны ис­торически первыми идеалами активного отношения к миру: она гносеологи­чески моделировала творческую деятельность и давала социоморфный про­ект решения природной проблемы, генерируя новые формы общения. Сред­невековая теология изгнала магию из сферы разумного миропорядка^[40] в об­ласть демонических сил. В магическом знании отражались как фундамен­тальная ограниченность примитивной практики, так и стремление выйти из неё. Магия оказалась социально значимой. Тот же магический ритуал управ­ления погодой служил сплочению племени, обеспечивал его единство, моби­лизовывал и концентрировал все его жизненные силы в условиях абсолютной невозможности изменить внешние условия существования. Активная дея­тельность питала надежду и вселяла веру в собственные силы, обеспечивала внимательное наблюдение за малейшими изменениями ситуации и готов­ность к неожиданным решениям. И в этом смысле магия была вполне эффек­тивной преобразовательной силой, давая не предметный результат, но кон­кретную программу поведения в условиях, казалось бы, невозможности и бессмысленности всякой деятельности (Магия: её мнимые открытия и под­линные тайны // Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. М., 1990. С. 80–81).

В заключение обратимся к энциклопедическим статьям о понятии «ма­гия». В одной из них подчёркивается, что магия есть и знание и действие. Они тесно связаны с картиной мира. Магическая культура опирается на представление о скрытой связи вещей и, соответственно, воздействии одних вещей или явлений на другие путём выявления механизма их в целом таин­ственной, особой связи. Магические действия предполагают, что в мире есть единство, что в нём переплетены физические действия и мысль, духовность. Человек рассматривает себя как сопричастного жизни всей природы, её со­ставной элемент. Следует обратить внимание и на определение магии у Вл. Даля. По его убеждению, «магия – знание и употребление на деле тайных сил природы, невещественных, вообще не признанных естественными науками» («Тайна – кто чего - либо не знает, то для него тайна; всё со­крытое, неизвестное, неведомое»). Заметим, что в те времена, когда созда­вался словарь Вл. Даля, слово «вещество» было тождественно в языке слову «материя» (или «вещественный, образованный из вещества», доступный чув­ствам нашим, т.е. духовный). Даже в Философском словаре Э.Л. Радлова (М., 1913) было указано, что «вещество, понятие, тождественное с понятием материи» (С. 78). К настоящему времени доказано, что кроме материи-веще­ства существуют многообразные физические и психические «поля», в том числе «биополя», с которыми, по-видимому, во многом связаны проявления магии. Но раскрытие подлинной природы магии (а она ещё во многом тайна) – дел, по-видимому, далёкого будущего. Так или иначе, но магия, по выра­жению И.Т. Касавина, не была нахлебницей на шее первобытного общества, но несла в себе мощные, стимулирующие деятельность человека силы. Магия возникла в первобытном обществе и, пройдя ряд этапов, стала элементом^[41] религии, включая индуизм, буддизм, иудаизм, ислам, христианство.

Дата добавления: 2015-08-05