Личное бессмертие

Люди живут и умирают по-разному. Разным может быть и Бес­смертие. Взгляните на жизнь чуть иным взглядом: сколько среди нас продолжает жить тех, кто давным-давно помер. Вообразите на мгно­вение, что "вечно живой Ильич" — не фигура речи, а буквальность зомби, и в тысячах статуй, портретах, изображениях — уродливого в кепке человека — продолжает жить некая сущность, подчиняя себе живых людей, во плоти, с горячей кровью... Еще совсем недавно силь­нее любого живого была эта каменная или трупная (в мавзолее) в центре страны мертвая фигура. Вот оно упорствующее в жизни небытие.. Что при этом чувствует Это, какое это бессмертное существование помнит ли Оно о себе, иль, скорей, Это Нечто витает, лишь наполненное нашими чувствами и переживаниями, тем, что вкладывают в невидимую оболочку живущие люди — трудно сказать. По всем оккультным источникам многие люди, в особенности творческие, продолжают жить так как они жили, там, в загробье. Спириты считают, что писатель продолжает писать книги, музыкант — творить музыку, царь — царствовать.. И вроде бы истории вроде той, что случилась с англичанкой, пишущей! музыку, очень похожую на музыку Шопена, Моцарта и утверждающую что это ей диктуют звуки именно умершие композиторы — такие истории как бы подтверждают это продленное существование в загробье...

Я думаю, что может существовать, как в случае с вождями буквальное бессмертие. Ведь говорят, что он продолжает жить в свои; стихах, своих книгах, в своей музыке... "Нет, весь я не умру. Душ; в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит..." Буквально переживет: в тот миг, как живущий откроет книгу и вберет в себя чудные стихи: там, в неведомом встрепенется, очнется Нечто, продолжающее жить в стихах...

Если так поглядеть на жизнь, то в основном, мы в особенности, люди культуры, философии, живем-то среди мертвецов. Вновь и вновь переживаем их жизни, отыскиваем всякую малость запечатленной их биографии... Наш мир наполнен Пушкиным и Гоголем, Толстым, Бахом и Моцартом... Гитлерами и Ленинами, Цезарями, Моисеями, пророками,... И вот что я думаю, мы с детства и во всю остатнюю жизнь наполняем своим переживанием, своим интересом ко всем этим фигурам их загробное существование бессмертной жизнью... Они живут — пока мы их помним... Разве не живет любимая в сердце любящего? Вспомните Беатриче и Данте. Разве друзья не продолжают жить в нашей памяти, а великие злодеи и гении в памяти поколений! И эта жизнь может быть буквальной, хотя и другой, нежели наша земная юдоль...

А как хочется человеку остаться задержаться любым способом в памяти Жизни: богатые учреждают фонды, музеи, премии своего Имени. Лишь бы не забывали живущие и произносили, припоминали — тогда вновь в небытие, по-видимому, брезжит, начинает тлеть сознанием давно утраченная жизнь... Некоторые довольствуются тем, что при­крепляют таблички со своими именами к построенным зданиям уни­верситетов; прочитает гуляющий мимо человек и оживит воспомина­нием загробное существование...

А как нам хочется, чтобы нас любили, чтобы жизнь наша усилялась при жизни и было где нам поселиться после смерти. В сердцах любящих детей, в сердце любимой и любящей, в снах близких наших... Ну а те, кому удалось творчество — те оставляют след в поколениях, вновь и вновь черпая из живого юного интереса своих зрителей, почитателей, иль слушателей.

Женщины недаром всегда любили художников, писателей, поэтов, музыкантов, хотя, предпочитали, отдав им сердце, руку отдать лавошнику иль коммерсанту... Соблазнившись на миг, многие из них тем самым вновь возвращались в небытие жизни. Скажите на милость, ну кто помнит жену Ротшильда или Рокфеллера, или жен наших царей так, как помним мы все Наталью Гончарову, возлюбленную Пушкина, или Беатриче, любимую великого Данте...

Справедливо, что многие истинные творцы бедствовали иль жили неустроенно и неблагополучно, что женщине претит. Она, в массовом своем обличье, не отделима от жизни, суть зерцало посредственного, но скрытого существования в Сейчас. У беса, заведующего напорис­той пошлостью быта, имеется все, даже способности... Нет одного — таланта. И счастлива та, которая предпочла талант, которую воспел поэт, художник запечатлел навек в чудесном полотне или писатель сотворил для нее мир своей любви. Такая обрела жизнь вечную и счастливую, как Беатриче в раю, сотворенном великим Данте, обласканная его любовью, согретая навек его чувствами...

Так снабжали для загробья египетских фараонов всем необходимым, подробно выписывая на фресках все, к чему он привык, владея тем при жизни. И этой живописи было достаточно для мира иного, где знак и плоть соизмеримы по плотности, и стоит произнести "хочу 1 плоды", как появляются плоды. Так писатель свою любимую, пусть камерно, но помещает в узорчатый терем своего мира романа, поэмы, и обогретая его любовью (теперь навсегда и неизменно), она навеки останется молода и счастлива, буквально проживая в мире, сотворен-! ном только для нее. Как золотая рыбка, творец дает ей бессмертие царицы, любых небес и царств.

Некоторые из этих образов, запечатленных талантом, ириобре- I тают высокую известность и силу, входят в историю, культуру, и воз­вышаются над этим миром, правят им, вновь и вновь воплощаясь в тысячах живых существ, вдохновленных чудесным и образом Джу­льетты или мрачной страстью леди Макбет.

Не все возвеличенное, запечатленное в искусстве — светло. И темное, трагическое продолжает жить. Живут мрачные и скверные, ничтожные, зачастую, властелины в своих "жизнеописаниях". И со­временные вожди — недоумки во всех странах торопятся состряпать книжицу, чтобы остаться в памяти и... не умереть. Продолжить жизнь в книге, истории, умах, сердцах и памяти очередной волны живущих. ' И продолжают жить (буквально, я утверждаю) Дракулы и Цезари, жертвы и палачи, Христос и Понтий Пилат, фарисеи, святые и греш­ники, вновь и вновь оживая в чувствах и поступках, страстях живых пока еще людей...

Как удивительно может быть такое существование — о том сви­детельствует, по моему мнению, история, случившаяся со старцем Феодором...

"Когда с ним началось состояние исступления, и он вступил из самого себя, то ему явился некий безвидный юноша, ощущаемый и зримый одним сердечным чувством, и юноша этот повел его узкою стезею в левую сторону. Сам о. Феодор, как потом рассказывал, испытал чувство, что уже умер, и говорил: "Я скончался. Неизвестно, спасусь ли или погибну!" "Ты спасен!" — сказал ему на эти помыслы незримый' голос. И вдруг какая-то сила, подобная стремительному вихрю, восхи­тила его и перенесла на правую сторону.

"Вкуси радость райских обручений, которые даю любящим Меня",— провещал невидимый голос. С этими словами о. Феодору показалось, что Сам Спаситель положил десницу Свою на его сердце, и он был восхищен в неизреченно-приятную как бы обитель, совер­шенно безвидную, необъяснимую словами земного языка. От этого чувства он перешел к другому, еще превосход­нейшему, затем к третьему, но все эти чувства, по собственным его словам, он мог помнить только сердцем, но не мог понимать разумом.

Потом он увидел как бы храм и в нем близ алтаря как бы шалаш, в котором было пять или шесть человек.

"Вот для этих людей, — сказал мысленный голос, — отменяется смерть твоя. Для них ты будешь жить".

Тогда ему был открыт духовный возраст некоторых его учени­ков. Затем Господь возвестил ему те искушения, которые должны были обуревать вечер дней его... Но Божественный голос уверил его, что корабль его души не может пострадать от этих свирепых волн, ибо невидимый правитель его — Христос". (Из рукописного жития старца Феодора в кн. "Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Лео­нида", М., 1876, переиздание 1925 г.)

Если понять буквально, как я предлагаю, то жить продолжал о. Феодор в сердцах и умах своих будущих учеников...

Впрочем, что такое жизнь? Разве это не ощущение Жизни? И все... Если даже я в полной памяти и трезвом уме — все равно можно чувствовать себя мертвым, заживо погребенным... А стоит утратить Сознание — кто знает, живу я или нет... Лишь после, если очнешься, тебе свидетельствуют, мол, мы были рядом, ты дышал, мы так переживали.

Все эти виды бессмертия, однако, относятся все равно к загроб­ному существованию. Интересно другое, как насчет существования Бессмертного при жизни? Возможно ли оно? Нельзя ли, пока еще не помер, вернуться в Эдем, в райское нетленное бытие, где нет жала смерти, где юность — вечная, а счастье — беспримерное. Сквозь все века и столетия вечная молодость, бессмертие при жизни составляло вечный сюжет дьявольского искушения.

Я считаю (ибо так мне открылось), что такое прижизненное бессмертие составляет, на самом деле, главный смысл нашего земного существования. Только путь к этому Личному Бессмертию лежит через -Счастье, через достижение этого удивительного состояния Счастья. "Счастливые часов не наблюдают" вовсе не потому, что недосуг или незачем. Не наблюдают — потому что время стоит, его просто нет, пока человек счастлив. Вот почему Богов всегда называли бессмерт­ными и... счастливыми. Счастье — это синоним бессмертия. Но путь к счастью лежит через любовь, любовное соединение с любимой и любящим. Вот в чем смысл тайный страсти Фауста к юной глупень­кой Маргарите: отдай она ему душу, и бес вынужден будет отступить... Ее искренняя любовь к Фаусту, его, на самом деле, спасает. Любовь буквально побеждает смерть...

Увы! Любить — это дар небес, любить по-настоящему, это та­лант, сравнимый с любым другим, с поэзией, живописью, музыкой... Поэзия и Любовь два последние высшие по качеству соблазны, искушения жизни... Вот отчего толстосумы и властители завидуют таланту: ибо любовное соединение у них подменено на обладание, и... счастья нет! Любовь не имеет, она — отдает. И получает обратно сто крат. Даже в страдании любви неразделенной, получает любящий откровения, покровительство высоких сил и людей...

Если настоящая любовь — взаимна, разделена — тогда он — получает бессмертие, она — вечную юность. Ведь женщину не смерть губит, а старость. Если бы она любила и была любима все время, разве поблекла когда-нибудь ее свежесть лица... Ибо женщина — это сама жизнь, Ева так в переводе и означает — Жизнь. Если с ней соединяется во взаимной любви любящий и возлюбленный — она преображается, может наступить чудо Преображения. Если преобразится женщина -преобразится жизнь. Низкая, никчемная, распущенная тварь в настоя­щей любви становится богиней, от нее даже лучиться начинает этакое сияние. Так буквально присутствует Небо на Земле, через любовное соединение и счастье, преображающее женщину — жизнь. Чудо прони­кает в жизнь и небо касается крылом земли именно при помощи и в миг такого любовного чуда меж двух людей.

Творчество Счастливых Снов — это один из путей к истинному счастью, к любви и личному бессмертию при жизни. В этом личном бессмертии человека, наполненного счастьем — заключается главный смысл жизни. Только к счастью этому надо идти каждому отдельно. Не может быть коллективного счастья, для всех. Рай на Земле может наступить, когда люди туда доберутся в одиночку, верней, вдвоем, соединенные любовью своих сердец навеки.

Вот почему так важно и нужно стремиться именно к Любви, просить о ней, потому что без любви не может быть истинного счастья, и жизненный смысл останется невостребованным и даже непонятным. Все собранное богатство не порадует злую больную старость той или того, кто никогда не любил и любовное соединение подменял обла­данием, использованием...

Тело — есть часть души, различаемое пятью чувствами, глав­ными приспособлениями души в этом существовании. Так писал заме­чательный английский поэт Уильям Блейк.

Соединяясь телами без любви, мы не соединяемся душами. Мы сами себя делим на две половины, и тогда такая отделенная от души телесная часть, не ведающая любви, становится смертной и увядает, стареет и гибнет.

Просите о любви и не отделяйте душу от тела. Ибо радость и счастье испытывает не тело, а душа наша, в себе заключающая видимую свою телесную часть.

Разумеется то, о чем я пишу — это Чудо. Не само бессмертие при жизни — оно лишь следствие — Чудом будет состояние такого постоянного, любовного соединения и Счастья. Ведь стоит насытиться любовной страсти, и распадается на две части то, что лишь мгновение назад составляло целое, такое нераздельное. Он и она вновь разделены, до следующего прилива чувств. Счастье истинное, острое лишь на миг пронзило душу, лишь на краткое время соединились мы со светлой бездной, утратив Себя друг в друге, и вновь ушло это ощущение жизни вечной. Один лишь миг счастья — один лишь миг бессмертья и рая. Остановись, прекрасное мгновенье!

Если остановится — счастье не прейдет и царство райское примет нас еще при жизни.

Такое может быть, когда Он и Она не могут жить, быть друг без друга ни одной частицы времени, и жизнь не сумеет им помешать соединиться. Тогда истинное брачное соединение, которое меж людьми вершится на небесах, спустится и осуществится на земле. Эти люди будут вместе, все время, в том числе и телесно, если позволяют обсто­ятельства, все время, ибо их страсть питается самой высокой любовью и потому не иссякает.

Она — молодеет. Он — не ведает смерти. Эти двое психически и физически становятся могучим андрогином, двуполым, бессмертным существом с целостной душой.

Конечно, такое безумие постоянного соития, страсти, любви и сча­стья — это Чудо из чудес. Но Чудо — возможное. Лишь надо очень сильно пожелать и крепко поверить — тогда и воздастся. И не нужны свидетели, не нужны доказательства. Ведь чудо требует лишь одного — свершения. Оно должно произойти, случиться. А тогда из этой точки, во времени и географии, покатится волна преображения людей и жизни. Чудо Воскресения Христа безусловно было, потому что вот уже две тысячи лет катится эта волна преображения человеков в жизни. Только верить, принимать такое надо буквально. Чудо — всегда буквально. Будьте как дети, — сказал Христос. Не наивны, но буквальны, как дети.

Такое буквальное чудо — это и есть механизм преображения жизни, способ присутствия Неба на Земле. Любовь побеждает смерть, и в то мгновение, когда Он и Она соединяются в истинной Любви, распадается нераздельная пара Смерть — Жизнь. Смерть уходит, а на земле, в этом месте любви и счастья остается жизнь вечная.

Дата добавления: 2015-08-05