К.Буссов о Болотникове и Лжедмитрии II

<…> Вскоре после Мартынова дня на помощь путивльскому воеводе Истоме Пашкову пришел через Комарицкую волость на Ка­лугу и затем дальше к Москве на Котлы очень опытный воин Иван Исаевич Болотников. Всю местность, по которой он проходил, он снова привел к присяге собирающемуся прибыть Димитрию и тем изрядно укрепил свое войско.

Этот Болотников по рождению был московит, в юности был захва­чен в Диком поле татарами, с которыми московитам ежегодно прихо­дится воевать, и продан в Турцию, где он был прикован на галерах и несколько лет был принужден выполнять тяжелую и грубую работу, пока, наконец, его не освободили немецкие корабли, одолевшие турок на море, и не отвезли в Венецию, откуда он направился через Германию в Польшу, чтобы разузнать там про удивительные перемены, которые произошли на его родине в его отсутствие.

Как только он услыхал там, что его государь, царь Димитрий, спасся от рук московских убийц, прибыл в Польшу и сейчас, как гово­рят, находится у Сандомирского воеводы, он отправился к нему. После того как тот, кто выдавал себя за Димитрия, тщательно проверил и рас­спросил его, кто он, откуда он приехал и каковы его дальнейшие наме­рения, и по его ответам прекрасно понял, что Болотников — опытный воин, он спросил его, хочет ли он ему служить против своих преступных соотечественников, этих вероломных злодеев. Когда тот ответил, что в любое время готов отдать жизнь за своего наследного государя, мни­мый Димитрий сказал ему: «Я не могу сейчас много дать тебе, вот тебе 30 дукатов, сабля и бурка. Довольствуйся на этот раз малым. Поезжай с этим письмом в Путивль к князю Шаховскому. Он выдаст тебе из моей казны достаточно денег и поставит тебя воеводой и начальником над несколькими тысячами воинов. Ты вместо меня пойдешь с ними дальше и, если бог будет милостив к тебе, попытаешь счастья против моих клятвопреступных подданных. Скажи, что ты меня видел и со мной говорил здесь в Польше, что я таков, каким ты меня сейчас видишь во­очию, и что это письмо ты получил из моих собственных рук».

С письмом и с этими вестями Болотников немедля отправился в Путивль, где был принят радушно и благожелательно, и все это побудило и склонило путивлян твердо поверить, что Димитрий, как им уже ранее сообщил князь Григорий, несомненно спасся и еще жив. Они стали еще смелее бороться с клятвопреступниками, проливали свою кровь и теряли свое состояние и имущество ради него, хоть он и вовсе был не истинный, а новый, подставленный поляками Димитрий. На основании этого письма и этих вестей Болотников был назначен большим воеводой, т.е. старшим военачальником, и послан с 12000 ратников через Комарицкую волость к Истоме Пашкову под Москву, которую он вскоре осадил и даже добился бы сдачи города, если бы этому не помешало несогласие, начавшееся между обоими воеводами. <...>

Болотников и князь Григорий Шаховской велели одному казаку переправиться с письмами вплавь через реку и добраться до Польши. Указывая и жалуясь на свое крайне бедственное положение, они сооб­щали, что если никто из близких воеводы Сандомирского не отважится выдать себя за Димитрия и не вызволит их, то тогда они преподнесут и передадут его величеству королю польскому все крепости и города, которые они захватили и подчинили себе именем Димитрия, с тем, чтобы его величество вызволил их, и они не попали бы во власть московитов. Получив это письмо, близкие воеводы Сандомирского стали из­мышлять способ раздобыть кого-либо, кто выдал бы себя за Димитрия, и нашли у одного белорусского попа в Шклове, который был под властью польской короны, школьного учителя, который по рождению был московит, но давно жил в Белоруссии, умел чисто говорить, читать и писать по-московитски и по-польски. Звали его Иван. Это был хитрый парень. С ним они вели переговоры до тех пор, пока он, наконец, не согласился стать Димитрием. Затем они научили его всему и послали в Путивль с господином Меховецким. <...>

Буссов К. Московская хроника 1584-1613. – М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1961. – С. 138-139, 144

12. Грамота царя Василия Шуйского о взятии г. Тулы с приложением показаний «царевича Петра» (1607 г., октября 19)

I. От царя и великого князя Василья Ивановича всеа Русии, к Соли Вычегодцкой, Шарапу Семеновичу Якушкину. Октября в 10 день, божиею милостию и пречистыя богородицы и великих чудотворцев молитвами, и нового страстотерпца благоверного царевича Дмитрея Ивановича помощию и заступлением, Тульские сиделцы, князь Ондрей Телятевской и князь Григорей Шеховской и Ивашко Болотников и Тульские сиделцы, узнав свою вину, нам великому государю добили челом и крест нам целовали, и Григорьевского человека Елагина Илейку, что назвался воровством Петрушкою, к нам прислали. И мы великий государь благодарив бога о таком великом милосердии божии со слезами, воздали хвалу всемило­стивому и всесилному в троице славимому богу и пречи­стой его матери и великим чудотворцам. И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б тотчас велел быти в собор­ную церковь архимаритом, и игуменом, и протопопом, и попом, и дьяконом, со всего города; а как сойдутся, и ты б шел со всякими людми в соборную церковь, и о таком бы естя неизреченном милосердии божии воздали хвалу всесилному в троице славимому богу и пречистой богома­тери и великим чудотворцем, и велел бы ecи пети молеб­ны по три дни с звоном; а молили бы естя бога о нашем парьском многолетном здоровье и о всем православном крестьянстве. Писана на Москве, лета 7116 октября в 19 день. А назади у грамоты, на сгибе, подпись: к Соли Вычегодцкой Шарапу Семеновичу Якушкину.

II. 116 октября в 10 день, как государю царю и вели­кому князю Василью Ивановичу всеа Русии город Тула и которые воры сидели на Туле Илейка Муромец, что на­зывался, воровским умышлением, блаженныя памяти го­сударя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии сыном, царевичем Петром, да Ивашко Болотников, и казаки Донские, и Волские, и Терские, и Черкасы, и всякие многие люди розных городов, и Тульские жильцы посадские люди, государю добили челом, и началник их, вор Илейка Муромец, сказал про себя сам, перед госуда­ревы бояры и передо всею землею: родился де он в Му­роме, а прижил де его, с его матерью с Ульянкою, Ива­ном звали Коровин, без венца; а имя ему Илейка; а ма­тери его муж был, Тихонком звали Юрьев, торговой чело­век. А как Ивана не стало, и его мать Ульянку Иван после себя велел постричь в Муроме, в Воскресенском де­вичье монастыре, и тое мать его постригли; а в черницах было имя матери его Улита старица. И в том де девичье монастыре матери его не стало, и меня де Илейку свез из Мурома в Нижней, нижегородец торговой человек Та­рас Грознилников, и жил де у него он Илейка годы с три, у Тараса, в Нижнем, в седилщиках в лавках, с яб­локи и с горшками; а из Нижнего от Тараса пошел на Низ, на судне, нанялся у Ярославца у торгового человека у Козмы Огнева, а был у того Козмы на судне в кормо­вых козакех, для стряпни; и шел де с ним до Асторохани, и зимовал де яз с Кузминым прикащиком с Ивашком Боркиным, Ярославля ж Большего жилец той Ивашко; а хаживал де яз в Асторохани на Татарской бозар, с то­вары, с кожами и с сапоги; а из Асторохани выходил в верх до Козани в козакех, на стругу, на клади Второво Чистенково, ярославского гостя, а прикащик де на том стругу у Второво Васильем звали Дериглаз, и в кормщи­ках был тот же Василей на том стругу; а в Казани де жил недель с десять у посадского человека у Ивашка Волоченика, в Ярославском конце на посаде; а из Казани пошел на Вятку, нанялся на судне в козакех, у вятченина у торгового человека у Родиона Матвеева сына Котелникова, и жил де на Вятке, в Хлынове, у Родиона, полтора года; а с Вятки пошел на низ в судех, Вяткою рекою да Волгою, на Низ, к Асторохани, с товаром, в па­возках вятчан торговых людей Родиона Котелникова да у Федора Резанцова; и пришедчи яз в Асторохань годовал ходил с товаром на татарской базар, и жил де в Асторо­хани у астороханского стрелца у Харитонка, а того не помню чем словет: имал де товары у всяких у торговых людей, холсты и кожи, продавал на татарском бозаре, и от того де давали ему денег по пяти и по шти, и тем де он и кормился. А на весну де пошел в верх, в козакех, на судне до Нижнего, у нижегородцкого торгового чело­века у Володимера Пьсковитина; а в Нижнем пожил не­дели с три, у нижегородца у Ивана Болохоненка; а из Нижнего де съехал в Асторохань, на Васильеве судне Зубина, нижегородца торгового человека; а из Асторо­хани пошел в верх, на Васильеве же судне Зубина, до­шел до Царицына и встретился с Васильем Зубиным бра­том Обрамком Зубиным. А из Асторохани как пошел на Терку воевода Степан Козмин, и он де Илейка с Степа­ном Козминым на стругу пошел в козакех на Терку; а с Терки де он ходил с воеводами в Шевкалской поход, в Тарки, нанялся де в Иванове приказе Хомякова у пя­тидесятника стрелецкого у Пятово у Моромца, в племян­ника его место, что племянник его заболел. А как пришли из Тарков, из походу, и он де Илейка на Терке приказался во двор Григорью Елагину и у Григорья деи и зимовал; а на лето от Григорья Елагина пошел в Асторохань и их де взяли козаки донские и волские; а как пришли под Асторохань, и он де Илейка из под юртов, от казаков, ушел в Асторохань, а в Асторохани по­был с четыре недели, а из Асторохани вышел к козаком же; и пришел де яз к козаку Нагибе и Нагиба и отказал меня Илейку Наметке козаку, а Нагиба де и На­метка ныне сдесь, седели на Туле; а от Наметки козака, из под Асторохани, взъехал в верх Волгою и до Пло­ского острова с козаком с Неустройком в товарыщех, прозвище Четыре Здоровья; а служивал де тот Неустройко у Григорья Годунова. А на Плоском де дождалися воевод от Бориса Годунова, князя Ивана Хворостинина, а со князем Иваном Хворостининым пришли в Асторо­хань, а из Асторохани послали воеводы голов, казачью голову Афонасья Андреева: он де Илейка с ним же по­шел на Терку, в козакех, и на Терке де зимовали; и стали де козаки думать всем войском, чтоб итти на Курь реку, на море, громить турских людей на судех; а бу­дет де и там добычи не будет, и им де было козаком к Кизылбашскому Шах-Аббасу служить. И стало де на Терке меж козаков такие слова: Государь де нас хотел пожаловати, да лихи де бояре, переводят де жалованье бояря, да не дадут жалованья; и учали де думать каза­ков с триста, а у тех трех сот человек голова атаман Фе­дор Бодырин, а он был Илейка в товарищах у козака, у князь Васильевского человека Черкаского у Булатка Се­менова, а тот Булатко в той же мысли; да тут же были козаки Тимоха да Осинко, Суровские послужилцы, бы­вали Суровских же козаков, да Василей князь Микитинской человек Трубецкова... козачье воровское умышле­ние, как им того Илейку Муромца назвати царевичем Петром; а выбрали у себя воровским умышлением козаки дву человек из них козаков, из молодых товарыщев, его Илейку да Митку; а был тот Митка астороханского стрелца сын, а был в товарыщех у козака у Мишки Шаблыкина. И стали де те козаки триста человек опроче всего войска тайно приговаривати, чтоб итить на Волгу, громить судов торговых; а выбрать де и назвать цареви­чем, государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии сыном, меня Илейку или Митку; и Митка де сказал, что он на Москве не бывал и ни кого не знает, а родился де и жил в Асторохани. И приговорили де назватся мне Илейке, царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии сыном, царевичем Петром, что де яз Илейка из Нижнего приезжал к Москве и жил на Москве от Рожества Христова да до Петрова дни, у подьячего у Дементья Тимофеева, в приказе у диака у Василья у Петрова сына, а того не ведает чем он словет Василей; а в приказе де у того Василья Устюг да Вятка; а двор у того подьячего у Дементия у Володимера в Садех. И пошли де мы с ним с Терки на Быструю, в горо­док, близко Терки, к Гаврилу Пану к атаману казачью. И услышал де про такое дело воевода Терской Петр Го­ловин, и прислал с Терки голову козачью Ивана Хомяка да велел звати к себе в город его Илейку; то дело вели­кое объявилося и козаки ему его Илейку не дали, а пошли де стругами на море, из городка, от Гаврила, и стояли наусть Терки, на море на острову, и тут де они съехалися все козаки из Юртов; и присылал де с ним к Терки Петр Головин, чтоб осталось на Терке козаков по­ловина, для приходу воинских людей; и пошли де всем войском под Асторохань, а его Илейку с собою ж взяли, а называют его царевичем Петром; и как де пришли под Асторохань и их де в Асторохань не пустили для гра­бежу; а из под Асторохани пошли в верх Волгою, к Гришке к Ростриге двору, и дошли до Самары, и тут де их встретили от Ростриги, под Самарою, с грамотою, и Третьяк Юрлов велел им итти к Москве на спех; и они де дошли выше Свиязского города десять верст, до Вя­зовых гор, и тут де с ними встретил, ехал из Кокшайского голова стрелецкой, а имяни его не упомнит; а с тем головою был, приехал козак с Москвы внове, и ска­зал козаку брату своему Гребенкину, что на Москве Гришку Ростригу убили миром всем, и для той вести все козаки с Вязовых гор поворотились назад на Волгу, на реку на Камышенку, и стояли с козаками со всем вой­ском на Камышенке, а с Камышенки переволокли на речку на Иловлю, а Иловлю перегребли на Дон, а Доном ехали до Монастырьского, а из Монастырьского погребли в судех в верх до Донца, а Донцом в верх погребли верст со сто, и тут де приехал к ним с грамотою из Путимлю Горяйном зовут, сидел на Туле ныне, а грамота писана от князя Григорья Шаховского да от путимцов ото всех, чтобы итти Илейке на спех в Путимль, а царь Дмитрей жив, идет из Литвы со многими людми в Путимль; и они по той грамоте пришли с Донца на Украину, во Царев город, а из Царева города пришли в Путимль, а из Путимля пришли на Тулу.

Восстание И.Болотникова. Документы и материалы. - М.: Соцэкгиз,1959. – С.222-226

13. Из грамоты патриарха Гермогена о «стоянии» восставших в Коломенском и о «листах» Болотникова (1606 г., ранее ноября 29)

<...> А сю б еси, сыну, грамоту велел чести на соборе не поодинова, чтобы ведомо было всем православным крестьяном. И в свои монастырские села, по всем святым церквам, с сее нашие грамоты списки посылал к священ­ником и, призывая иx, с поучением наказывал от божественнаго писания, чтоб отпадших крестьянския веры разбойников и губителей крестьянских, злодеев, воров, не слушали никак ни в чем, надеяся бы на милость божию и на молитвы пречистыя богородицы и великих чюдотворцов, Леонтия и Исайя и Игнатия и Якова, Аврамия, Петра, и Сидора, и преподобного Кирила чюдотворца, и всех святых молитв, и помня б на чем крест целовали государю царю и великому князю Василию Ивановичу всеа Русии, стояли б против воров крепко, чтоб им тако ж не погинути и з женами и з детми в разорении не быти, как и прочим, которые поддались им. А стоят те воры под Москвою, в Коломенском, и пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским холопем побивати своих бояр и жены их и вотчины и по­местья им сулят, и шпыням и безъимянником вором велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают их воров к себе и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество. Божиим же неизреченным человеколюбием и молит­вами крепкие нашие заступницы пречистые богородицы и святых великих чюдотворцов московских Петра и Алек­сея и Ионы, и новаго страстотерпца царевича и мученика Дмитрея, и всех святых молитвами, и целованием креста животворящаго, всенародное множество государьства Московского крепко вооружась стоят против тех врагов креста христова и просятся на них у государя, мстити кровь християнскую. И государь милостив ждет их воров к себе обращения, и чтобы престала брань межуусобная и погибели бы крестьяном не было, к ним злодеем от Москвы ни един же отторжеся, а от них к государю приезжаючи многие добивают челом, и государь милостив их вины им отпущает.

Восстание И.Болотникова. Документы и материалы. - М.: Соцэкгиз,1959. – С.196-197

Дата добавления: 2015-08-03